Но под неосязаемой полусферой климатического купола каждый атом был приручен. Здесь были свет и животворное тепло. Теплый влажный воздух поднимался легкими потоками. С подветренной стороны он просачивался едва заметными струйками, которые превращались в пар и рассеивались. Цвели цветы, распускались почки, пробивалась трава. Здесь царила вечная весна.Мир Норма был похож на уютный мирок климатокупола. Он был здоровым, хорошо образованным, неиспорченным молодым человеком, получил прекрасную работу техника по телеконтактам и с нетерпением ожидал скорой свадьбы с любимой девушкой.Мировая экономика, основанная на изобилии, обеспечила его такими удобствами, такой роскошью и такими возможностями для отдыха, о которых и мечтать не могли в прежние века. К его услугам были даже прелестные девушки-психиатры, которые обучали его искусству секса.Два столетия миром руководило единое правительство. Более ста лет в нем не случалось гражданской войны.Исследования ближайших планет определенно показали, что у человечества нет разумных или сколько-нибудь опасных не имеющих разума врагов. Климат Марса и Венеры оказался слишком суровым. Их условия не допускали быстрой колонизации, а самообеспеченность Земли синтетическими материалами сделала ненужным поиск источников минерального и органического сырья. Новые планеты использовались только для космологических исследований до тех пор, пока постепенное научное изучение их жизни не откроет новые, невиданные раньше перспективы.Здоровью Норма не угрожали ни болезнетворные микробы, ни опасность вырождения. У него был почти стопроцентный шанс избежать подобных опасностей в течение всей жизни. Но все же там, в саду, возле вешалки, Норм не был похож на счастливого человека. Когда глаза его были закрыты, лицо выглядело молодым, свежим и здоровым. Но как только он открывал их, смертельный страх искажал каждую черту.Норм помедлил у вешалки, приглаживая коротко подстриженные волосы, поправляя полосатую ленточку на шее, красная, белая и синяя линии на которой напоминали о галстуках старых времен.Слегка тряхнув головой, он пошел по тропинке к дому. На полпути Норм остановился, пристально всматриваясь в траву. Носком мокасина он наступил на сорняк, по-прежнему глядя на маленький зеленый мирок вокруг его ног.Даже в этом огромном куполе были свои районы бурь, темноты и неизвестности.Какой-то несчастный муравей карабкался вверх по травинке. Недолго думая, Норм наступил на него, тут же отдернул ногу, вздрогнул, будто увидел что-то очень неприятное, и поспешил домой. Открыв дверь, он уже готов был улыбнуться с облегчением. Но улыбка не получилась. Он остановился, наблюдая за семьей.Его мать возлежала на наполненной воздухом кушетке со страдальческим видомОтец сидел возле нее, тупо уставившись в пространство. Он поджал губы, что делало его еще более мрачным.Элисоун устроилась на эластичном полу, в том месте, где он плавно переходил в стенку. Она выглядела одурманенной. Лицо ее было белым, а веки — красными.Виллисоун сидел возле нее и как-то странно поглядывал на Норма. Его пальцы играли со срезанным цветком, перегибая лепестки, он время от времени отрывал их.Норм подошел к панели телеконтактной связи и достал из приемной щели свежевыгравированную на золотой пластине собственную смертную повестку.Он принялся изучать аккуратную надпись «Вы, Нормсай (следовал его гражданский номер), выбраны судьбой, чтобы заслужить наивысшую честь, которой только может удостоиться человек в этом мире. Вы будете. Он услышал, как чей-то бессмысленный голос произнес: „Ну что ж, кто-то ведь должен их получать“ Тут только он понял, что это его собственный голос.Его мать первая отреагировала на это. Она стояла и говорила таким хриплым, полным страдания голосом, словно до этого добрых полчаса произносила речи.— Что ты говоришь, Норм? Это ужасно! Неужели ты не понимаешь, что ты будешь— конечно, только на благо человечества и чтобы предотвратить еще худшие разрушения — вставил отец извиняющимся тоном.— Все пропало! Все пропало! — задыхаясь от рыданий, выдохнула Элисоун и обвила его руками.Норм осторожно посмотрел на них. Мать крепко держала его за руку. Отец выглядывал из-за ее плеча. Мягкие волосы Элисоун прижались к его щеке. Только Виллисоун держался и стороне.Он снова услышал отстраненный голос: «Это вызов нам, и никто не сможет помочь».— Не говори так! — умоляла мать. — О, Норм, я не могу представить себе, что они заберут тебя. Почему это должно было случиться именно с нами?Отец бесцельно уставился в стену. Его губы шептали.— И тогда, когда он такой молодой, только начинает жить.Он произнес это, словно обвиняя кого-то невидимого.— Не позволяй им, Норм, — рыдала Элисоун у него на плече.— Вы ничем не сможете помочь», — произнес все тот же бессмысленный голос.Норм начинал ненавидеть каждую его ноту. Мать отошла в сторону. Слезы лились по ее щекам.— Я не позволю им забрать тебя, — сказала она. Остальные лишь секунду глядели на нее, и тут же заразились ее решительностью.— Мы будем бороться за тебя — сказал отец, судорожно сжимая свои маленькие кулаки Он всегда делал это, когда приходил в ярость «Вы не сможете…» Но отстраненный голос уже утонул в хоре «Мы найдем способ!», «Ты наш, и нам все равно, что они сделают с нами», «Да, клянемся всеми святыми, мы будем бороться с ними!»Элисоун только кивнула головой и вцепилась в Норма мертвой хваткой. Виллисоун бросил свой несчастный цветок и, волоча ноги, направился к двери.— У меня температура, — сказал он. — Я не дам тебя в обиду, Норм.Вдруг голоса умолкли. Норм посмотрел по сторонам. Ему показалось, они ждали, что скажет он. Он снова огляделся.Они стояли в нерешительности. Но глаза по-прежнему выражали тревожное ожидание Что-то неловкое было в них.— Хорошо, — тихо сказал он. — Самое худшее, что они могут сделать — это убить меня. Я не позволю им забрать меня.Сначала он не понял, почему у них отвалились подбородки и вздернулись брови. Не понял, даже когда Элисоун отшатнулась от него подняв заплаканное, расстроенное лицо. Но чуть позже выражение их глаз поразило его. Он сжал губы.Было даже смешно наблюдать за тем, как они быстро и обиженно начали отступать, как только он обнаружил их притворство. И отец начал первым.— Норм я не буду поступать необдуманно Мы все за тебя, конечно, мой мальчик, но есть столько вещей, которые нужно обдумать Я знаю, это ужасно, но у правительства, значит, есть на это свои причины. Причины, которые тяжело понять одному индивиду.— Причины, чтобы убить меня.— О. не говори так. Это ужасно. Ты слышал сегодняшнее выступление Директора М’Каcлри?— Нет.— А следовало бы.Он подчеркнул, что они решились на этот шаг очень неохотно, только после того, как взвесили вое остальные возможности. Он заметил, что уже 35 лет у вас не было войны — дольше, чем когда-либо прежде. И само по себе это очень заметное достижение. Он указал, что мы не смеем больше игнорировать накапливающийся у человечества «инстинкт смерти». Такой инстинкт — явление объективное и естественное. Такое же, как желание чувствовать себя виновным, толкавшее тысячи людей на признание в ужасных преступлениях, которых они никогда не совершали. Такое же, мак стремление ненавидеть. Оно сооружало пирамиды из черепов перед покоренными городами и возводило горы человеческого пепла в побежденных странах. Эти инстинкты были причиной всех войн прошлого со всей их грязью, неэффективностью и ужасной непредсказуемостью, и их тенденцией перепрыгивать все границы и вовлекать виновных и невиновных. И такое неуемное стремление к смерти, как показывает статистика неизбежно приведет нынешнее общество к революции или к коллективному самоуничтожению. А если учитывать уровень технического развития оно потрет с лица земли все человечество, если только мы не объявим войну, как делали раньше.— Он также обратил внимание на религиозную сторону вопроса, — сказала мать своим страдальческим тоном. — Он сказал… — Она слегка поперхнулась. — Человек-Герой должен принести себя в жертву Дьяволу, чтобы спасти Бога и дать ему возможность продолжать свои деяния.— Что за вздор!Она отступила назад. Отец обнял ее.— Я хорошо понимаю твое состояние, Норм, — произнес он. Было время, когда я сам через все это прошел.— Тебя выбрали? — сказал Норм, как камнем бросил.— Конечно нет.— В таком случае ты ничего не понимаешь.Он повернулся к Виллисоуну.— Тебя они тоже обошли. И этого следовало ожидать. Бюрократия, дорогой.Виллисоун вспыхнул. Норм снова обратился к родителям:— Давайте перейдем сразу к главному. Вы хотите, чтобы я погиб на войне? Вы это имеете в виду Да, мама, я знаю, это очень больная тема, но я хочу знать вы считаете, это в порядке вещей — убивать пятьдесят миллионов людей в надежде спасти пять миллиардов от предполагаемых больших несчастий? Не смотри на меня так, мама Я знаю, это звучит зло и жестоко. Но именно так я себя чувствуюОна подняла голову Губы ее дрожали, хотя голос был чуть ли не подобострастно ласков.— Я знаю, что ни один мой сын не опозорит себя и свою семью.Отец прижал ее к себе еще сильнее, словно пытался защитить, и сказал:— Неужели ты не понимаешь, Норм? Тебя бы не просили сделать это, если бы не было в том необходимости. В противном случае, неужели ты думаешь, что я мог бы стоять в стороне, не протестуя? Коллективное стремление к смерти — ужасная вещь. Но мы должны подойти к этому реалистична. Мы можем сдержать его, только принеся большую жертву. Двести лет мы возлагали такие жертвы. Только когда уже не оставалось иного выхода, мы объявили войну И если мы когда-нибудь перестанем.— Неужели вы верите всему, что вбивает вам в головы М’Каслри? Неужели вы не видите, что война — это безжалостный прием, признание поражения, возвращение к самым подлым религиозным предрассудкам? В прошлом человека приносили в жертву ревнивым богам и ненасытным демонам. С самого начала истории для этого выбирали козлов отпущения. Я ничего не имею против войны с реальным врагом.— Что? — мать перебила его. — Но это будет ужасно! Идти на войну с ненавистью в сердце и убивать других людей.— Бывают случаи, когда это стоило бы сделать, — хрипло сказал Норм. — Тогда бы, по крайней мере, удовольствие получил за свои денежки. Но безропотно отдавать свое тело на заклание, чтобы ублажить чье-то стремление убивать.— Только ради предотвращения еще худших несчастий, — вмешался отец. Выражение его лица изменилось. Он попытался успокоить Норма — Только потому, что любая альтернатива будет намного хуже, тебя призывают. Чтобы спасти людей — таких же, как твоя мама или Элисоун, от еще худших опасностей. Я уверен, Норм, если ты это поймешь, ты сам захочешь.— Умереть? Чтобы сохранить нынешнюю порочную систему, которая только жиреет за счет подобных жертвоприношений? Чтобы оставить таких ископаемых типов, как М’Каслри, на их нынешних постах? Теперь все ясно. Это просто заговор против молодежи, чтобы она не смогла расстроить планы стариков— Сейчас ты говоришь, как радикал. — Мать взглянула на него с обидой и жестко добавила. — Ты так говоришь о М’Каслри, потому что в душе уважаешь его. Он — великий человек. Ты не слушал его выступление, потому что боялся, что он убедит тебя. И теперь несешь всякий вздор, какой только приходит тебе в голову.Муж погладил ее по руке.— Всем нам случалось говорить глупости и в спокойные, мирные дни, Грет, — напомнил он ей. — Мы не были реалистами. О Боже, я боюсь, что мы все еще не избавились от иллюзий. Я уверен, Норм, если бы ты сегодня увидел искренность и страдание на лице М’Каслри, ты бы совсем по-другому отнесся к нему.Старик начал успокаиваться и говорил уже почти веселым тоном. Нервная улыбка снова появилась на его лице. Норм понял Его отец, который терпеть не мог ссор, решил, что этот спор уже почти закончился и наступило затишье.Норм увидел, как отец бойко подбежал к панели телеконтактной связи— Хочу заметить, что они снова передают обращение М’Каслри. Послушаешь его, Норм? — спросил он.Почувствовав легкую тошноту, Норм быстро вышел из комнаты.Он лег на кровать, прислушался и облегченно вздохнул: вместо отвратительной дружеской, торжественной речи М’Каслри из гостиной до него доносились только невнятные шипящие звуки.То, что сказала мама, было неправдой. М’Каслри не имел никакой власти над ним. Он был просто утомительным старым лицемером.Норм повторил это себе несколько раз, остановив взгляд на голых стенах спальни. Эластичные полы скрадывали звуки шагов. И он обнаружил присутствие Элисоун только тогда, когда ее рука коснулась его плеча. Он не отшатнулся.В комнате было темно. Только тусклый свет, проникавший сквозь дверь, позволял различать призрачные очертания мебели. Совещающиеся голоса доносились сюда из гостиной как неразборчивое, приглушенное жужжание. Было душно, и тошнотворный запах цветов напоминал похороны— Норм, — нежно сказала Элисоун, — ты знаешь, как обращаются с теми, кто идет на войну?— Ну?— Им разрешают все. Дают все, чего они только пожелают— Хорошо! Что дальше?— Я думала, что… Ну ладно Мы смогли бы быть вместе намного раньше, чем предполагали Мы могли бы делать все и получать удовольствие от всего, что в иных обстоятельствах оставалось бы запретом Мы могли бы проверить на практике, действительно ли так интересны все те вещи, о которых нам говорили на наших секс-уроках.Норм повернулся и взглянул на нее. Неяркий свет превратил ее волосы в бронзовый ореол, окружавший затененное лицо. Из-под черной комбинации выглядывали белые плечи— Ты бы хотела этого? — спросил он Ее «да» было почти неслышным— Тебе действительно понравилось? Она кивнула.— И после этого у меня остался бы твой сынНорм долго разглядывал ее. Потом схватил за плечи, оторвал от себя и удерживал на расстоянии вытянутых рук.— Значит, тебе хотелось бы стать женой героя, а? — спросил он громко. — Тебя дрожь пробирает от желания заняться любовью с приговоренным к смерти? Тебе в оргиях хочется участвовать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34