https://wodolei.ru/catalog/podvesnye_unitazy/Roca/meridian-n/
В офисе Тревиса было двенадцать часов ночи, но Уэлси не беспокоился. Тревис пребывал в офисе с пяти утра и до часу ночи.
— Как дела? — донесся из него нормальный голос с нормальной планеты.
— Никак, — сказал Уэлси, — за неделю я не подписал ни одной бумаги. Я побывал в их центральном офисе дважды, — там секретари не знают ничего, а кроме секретарей никого нет.
— : А Теренс?
— Теренс Бемиш удит рыбу в Голубых Горах, — мстительно сказал Уэлси.
— Сколько они хотят взяток и кто?
— Не знаю, — сказал Уэлси, — здесь есть человек по имени Шаваш, замминистра финансов и местный Талейран, а по мнению некоторых — надежда просвещаемого народа. У меня такое впечатление, что эта самая надежда народа получила от «Ай-Си» огромную взятку, с тем чтобы ни один из серьезных конкурентов «Ай-Си» просто не смог принять участия в конкурсе.
— Вы считаете, что ваши неприятности устраивает вам лично господин Шаваш?
— Да.
Тут в трубке что-то щелкнуло, и связь прервалась.
Уэлси возвращался в гостиницу по вечерним улицам, когда сзади послышался вой сирены. Полицейская машина прижала его к обочине. Стражник в желтой куртке — национальной полицейской одежде — и с автоматом в руках выпрыгнул из машины и рванул с мясом дверь Уэлсиевой «эколожки» с водородным баком, похожим на распухший огурец.
— Документы!
— Да как вы… — начал землянин, протягивая права.
Но стражник даже не обратил внимания на целлулоидный прямоугольник. Он перегнулся через Уэлси, схватил желтый чемоданчик, лежавший на соседнем сиденье, и поволок его из машины.
— Как вы смеете, — заверещал Уэлси.
Стражник отпихнул хама со звезд.
— Молчать! По личному приказанию господина министра!
Полицейская машина взвизгнула плохими покрышками и уехала.
Уэлси сидел в своем огурце на колесах, совершенно ошеломленный. Это была уже не мелкая взятка. Это… Объяснение было только одно: связь с Землей прервалась не случайно. За ним, по поручению Шаваша, следили. Разговор подслушали.
Для Стивена Уэлси это означало катастрофу.
Как уже сказано, он не был невинным мальчиком, и за эти несколько дней некоторое количество денег перешло из его рук в руки служащих империи. Если кое-где он не мог заполучить самой тривиальной информации, то кое-где, напротив, он заполучил информацию абсолютно конфиденцальную, — и часть этого конфиденциала обреталась в его портфеле. Там же лежали и наброски проспекта эмиссии, включая разные финансовые заморочки и чуть ли не примерные цифры откатов.
Эта информация вряд ли повредила бы чиновникам империи, но, о Господи, что она могла сделать с ЛСВ-банком!
С момента блистательного возвышения Рональда Тревиса ЛСВ-банк входил в число самых высокодоходных, но не в число самых высокоморальных банков Галактики. Финансовый истеблишмент использовал любой повод, чтобы окоротить «этих бандитов», управляющие компаний, гибнущих под срежиссированными ЛСВ враждебными захватами, жаловались на подслушивающие устройства и прямой подкуп сотрудников, двое из внутреннего круга клиентов Тревиса сидели в тюрьме: один — за инсайдерскую торговлю (инсайдерская торговля — торговля ценными бумагами на основе конфиденциальной информации, не доступной другим участникам рынка. Во всех цивилизованных странах преследуется как уголовное преступление, нарушающее одно из основных правил функционирования рынка: право равного доступа к информации для всех — Прим. авт.), другой — за скверную историю с парковкой акций (парковка акций — операция, при которой инвестор, собирающий крупный пакет акций какой-либо компании (обычно — для последующего захвата компании) договаривается со своим сообщником, который приобретает часть акций на свое имя. Таким образом будущий захватчик обходит законодательные ограничения, требующие от него предоставлять сведения об общем количестве имеющихся у него акций компании после того, как оно превысит некую определенную величину — Прим. авт.).
Собственно, Теренсу Бемишу, молодому и перспективному выскочке, поддерживаемому Тревисом, в Комиссии по Ценным Бумагам дали понять, что его присутствие на цивилизованных рынках капитала несколько нежелательно, и именно поэтому Бемиш явился на Вею. Уж тут-то, в этой стране денационализируемого капитала, была масса плохо управляемых компаний и никаких биржевых правил.
И вот теперь газеты Федерации имели все шансы шваркнуть мордой об стол и Теренса Бемиша, и Рональда Тревиса, и самого Уэлси, и все это благодаря головотяпству Уэлси! Будущее представлялись молодому банкиру в самом черном свете. Тревис вышвыривал за порог и за меньшие грехи, а финансиста, которого вышвырнул даже Тревис, могли в лучшем случае принять кассиром в супермаркет.
Уэлси медленно доехал до ближайшей судебной управы, отпихнул испуганного стражника и прошел в кабинет к начальнику.
— Меня зовут Стивен Уэлси, — сказал он, — я представитель финансовой фирмы ЛСВ и прилетел из Сиднея для консультационных услуг нашему клиенту, участвующему в инвестиционном конкурсе. Только что меня остановил полицейский автомобиль под номером 34-29-57, стражники забрали документы, проекты и —скрылись. Вероятно, это недоразумение. Я надеюсь, что бумаги будут возвращены мне в течение трех часов, в противном случае оставляю за собой полную свободу действий.
Молодой полицейский чиновник испуганно сощурился на землянина, побежал в соседнюю комнату, и зашарил по клавиатуре компьютера.
— Номер 34-29-57? — наконец сказал он. — Это ошибка. В полиции нет машины под таким номером. Собственно говоря, машины под таким номером нет вообще.
* * *
Уэлси вернулся в гостиницу через три часа в самом мерзком настроении. Если он нуждался в каких-то окончательных доказательствах, что в этом государстве нет никакого закона, то он получил эти доказательства. Он промыл губу, разбитую об острый кулак полицейского или лжеполицейского, раскрыл чемодан и стал швырять в него, как попало, вещи. Он позвонил в космопорт, узнал, что ближайший рейс на Землю через одиннадцать часов, и заказал билет.
Через пятнадцать минут чемодан был упакован. Уэлси посмотрел на часы: до посадки оставалось еще десять с половиной часов. Космопорт находился в двух часах пути. Уэлси пожал плечами, подошел к занавешенному окну, откинул занавес и стал глядеть на улицу с пятого этажа. Слава богу, через двенадцать часов он покинет эту планету! Страна негодяев! Взяточников! Бездельников! О Господи, зачем он дал тому, лупоглазому, из восьмой управы, пять тысяч? Теперь, если Шаваш арестует Уэлси, он велит тому сказать, что взятка была в сто тысяч и что чиновник обещался… Ох!
Площадь перед гостиницей была ярко освещена. Напротив, чуть внизу, стоял изящный восьмиколонный храм. Перед храмом были разбиты цветники, и спрятанные среди цветов прожекторы били прямо в храм, освещая снизу мраморные колонны и репчатые завитки крыш, рассыпаясь в далеком фонтане посреди храмового дворика, соперничая с крупными спелыми звездами. «Какая красота», — вдруг подумал Уэлси.
В этот миг в дальнем конце площади появилась машина. Она проехалась по кромке цветника, раздавила один из прожекторов, вильнула по полосе встречного движения и остановилась у подъезда гостиницы, внизу. Останавливаясь, она въехала в стоявший впереди грузовичок, но несильно, сантиметров на десять. Уэлси вылупил глаза.
Дверца машины открылась, и из нее высадился Бемиш. Два швейцара побежали к нему из стеклянного подъезда. Бемиш шагнул сначала вправо, а потом влево. Засим он поднял голову и, качаясь, стал созерцать освещенный вход. Вздохнул и — сел на тротуар. Даже с пятого этажа было видно, что Бемиш пьян в стельку.
Уэлси пожал плечами и пошел вниз.
Навстречу ему два швейцара уже почтительно вели под руки Бемиша. Бемиш упирался и уверял, что он совершенно трезв. Он порывался петь и приглашал обоих швейцаров на рыбалку в Голубые Горы. Швейцары молча и сосредоточенно тащили его по лестнице в номер. Возможно, они плохо понимали человека со звезд. Возможно, они привыкли к таким сценам.
Уэлси почувствовал, что краснеет. Бемиш, на его глазах, ронял в грязь высокое звание землянина и светоча цивилизации. Уэлси шагнул навстречу, схватил Бемиша за галстук и поволок его, с помощью швейцаров, в номер. Бемиш пучил глаза и разевал рот, как певица, у которой отключили фонограмму.
Когда Уэлси швырнул Бемиша на диван, тот пьяно помотал пальцем и сказал:
— Сюрприз.
И заснул. Свинья. Пьяная свинья.
Уэлси содрал с него штаны и пиджак, повесил на стул и пошел вон. Пиджак был слишком тяжел: стул опрокинулся, и пиджак грохнулся на пол. Уэлси вернулся и поднял пиджак, чтобы повесить его обратно. Внутренний карман пиджака был набит скомканными бумагами. Уэлси вытащил бумаги и развернул их. Это были те самые прошения и доверенности, которые три часа назад отобрала у него полиция в желтых куртках. Уэлси перелистал их, и убедился, что на всех бумагах стоят подписи нужных чиновников. Более того: там стояли даже личные печати, что было уже совсем невероятно.
Уэлси спустился вниз. Он осмотрел машину Бемиша и нашел в багажнике отобранный у него давеча желтый чемоданчик. Кроме чемоданчика, в багажнике почему-то лежал жареный баран. Во рту баран держал толстое золотое кольцо. Под бараном имелось серебряное блюдо.
Уэлси поднялся наверх и положил обретенные бумаги в обретенный же чемоданчик. Он позвонил в космопорт и отменил заказ на билет. Он позвал мальчишку-швейцара, и они втащили наверх барана, кольцо и блюдо.
Остаток ночи Уэлси провел у окна в своем номере, глядя на розовый восьмиколонный храм, задумчиво жуя кусок жареной бараньей ноги и запивая баранину отвратительно теплой газированной водой.
* * *
Самое замечательное во всем происшедшем было то, что Бемиш тоже не мог вспомнить, как, собственно, случились эти подписи. Он отлично помнил храм в двухстах километрах от столицы, куда они поехали с Киссуром в первый день, и поместье одного из друзей Киссура, по имени Ханадар Сушеный Финик, недалеко от храма. В поместье развлекались: сначала оружием, потом едой, а потом девочками. Ханадар и Киссур на спор сшибали друг у друга персик на голове сначала из лука, а потом из пистолета. Фокус состоял в том, чтобы попасть в косточку. Стрелять из лука Бемиш решительно отказался, и, чтобы подтвердить свое мужское достоинство, ему пришлось выдержать страшную драку с жилистым и сильным, как паровой пресс, Ханадаром.
Ханадар Сушеный Финик был человек в своем роде замечательный — это был один из самых храбрых командиров Киссура и один из самых лучших поэтов империи.
Во время гражданской войны награбил он огромные деньги, которые, впрочем, не менее быстро прокутил, после чего стал искать, откуда бы взять новых. Решено было заняться пиратством, и Ханадар отбил у контрабандистов космическую шлюпку. Шлюпка была приспособлена скорее для бегства, чем для атак, но Ханадар рассудил, что трусливые собаки со звезд не будут особенно разбирать, если от них потребуют очистить карманы. К несчастью, с фотонным реактором Ханадар управлялся хуже, чем с харранским мечом, и дело кончилось тем, что после второго рейда новоявленная пиратская посудина прорыла в земле канаву глубиной три метра и к дальнейшим полетам оказалась непригодной.
А помогать Вее было тогда страшно модно, и Ханадару за исполненные дикой прелести песни чуть не дали Нобелевскую премию по литературе. И вот информационные агентства распространяют в один день два сообщения: одно о том, что кандидатура вейского поэта Ханадара обсуждается на Нобелевку, а другое о том, что некто по имени Ханадар разыскивается за ограбление трансгалактического лайнера «Меконг». Так Ханадару не дали премии первый раз.
После этого Ханадар стал наместником Аракки и щедро раздавал народу деньги, а предпринимателям — налоговые льготы. Деньги были казенные и скоро кончились, а так как льгот было много, то деньги не возобновились. Хаданар попросил денег у местного полиметаллического комбината, хозяином которого был землянин. Землянин дал ему раз, и другой, а потом обиделся, после чего любящий наместника народ громил цеха комбината.
А в это время опять подошел срок Нобелевки, и вот информационные агентства распространяют в один день два сообщения: одно — что вейский поэт Ханадар рассматривается как кандидат на Нобелевскую премию по литературе, и другое — что наместник Ханадар, возбудив толпу, учинил компании МеталЦоре убыток на три миллиарда денаров. И вот Ханадару не дали премии во второй раз.
После этого государь удалил Ханадара из наместников за самоуправство, и тот мирно зажил в подаренном ему поместье близ реки Шечен, что в Иниссе. И надо же было случиться такому, чтобы глава торгового представительства планеты Гера купил себе виллу в этом же районе.
И вот проходит еще один год — и торгпред Геры подает на Ханадара в суд за то, что тот буянил на его земле и сжег принадлежащую ему свиноферму. И Ханадар приходит в суд и просит судью подать ему ножичек для резки бумаги. Судья подает ему этот ножичек, и Ханадар в присутствии заседателей бросается с ножичком на торгпреда. И торгпред убегает со двора, где происходит суд, и больше на возвращается. И так как речь идет о частном обвинении, то за отсутствием обвинителя судья прекращает дело, а Ханадар, таким образом, экономит на взятке.
А в это время опять подходит срок Нобелевки, и информационные агентства распространяют сразу две новости: одна — что знаменитый вейский поэт Ханадар рассматривается в качестве кандидатуры на Нобелевку, и другая — что Ханадар мало что не зарезал в суде предъявившего ему иск представителя цивилизованной нации.
Так-то Ханадар и остался без своей Нобелевки, но это старая история, а мы возвращаемся к Теренсу Бемишу.
На следующий день Ханадар, Киссур, Бемиш и еще двое слуг погрузились в вертолет и улетели в Голубые Горы. Били острогой больших белых рыб и дрались друг с другом на кулачках. Было много солнца и веселья. Возле малинового шатра с серебряными колышками крутил крылышки вертолет, к вечеру рабы привели из долины трех лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8
— Как дела? — донесся из него нормальный голос с нормальной планеты.
— Никак, — сказал Уэлси, — за неделю я не подписал ни одной бумаги. Я побывал в их центральном офисе дважды, — там секретари не знают ничего, а кроме секретарей никого нет.
— : А Теренс?
— Теренс Бемиш удит рыбу в Голубых Горах, — мстительно сказал Уэлси.
— Сколько они хотят взяток и кто?
— Не знаю, — сказал Уэлси, — здесь есть человек по имени Шаваш, замминистра финансов и местный Талейран, а по мнению некоторых — надежда просвещаемого народа. У меня такое впечатление, что эта самая надежда народа получила от «Ай-Си» огромную взятку, с тем чтобы ни один из серьезных конкурентов «Ай-Си» просто не смог принять участия в конкурсе.
— Вы считаете, что ваши неприятности устраивает вам лично господин Шаваш?
— Да.
Тут в трубке что-то щелкнуло, и связь прервалась.
Уэлси возвращался в гостиницу по вечерним улицам, когда сзади послышался вой сирены. Полицейская машина прижала его к обочине. Стражник в желтой куртке — национальной полицейской одежде — и с автоматом в руках выпрыгнул из машины и рванул с мясом дверь Уэлсиевой «эколожки» с водородным баком, похожим на распухший огурец.
— Документы!
— Да как вы… — начал землянин, протягивая права.
Но стражник даже не обратил внимания на целлулоидный прямоугольник. Он перегнулся через Уэлси, схватил желтый чемоданчик, лежавший на соседнем сиденье, и поволок его из машины.
— Как вы смеете, — заверещал Уэлси.
Стражник отпихнул хама со звезд.
— Молчать! По личному приказанию господина министра!
Полицейская машина взвизгнула плохими покрышками и уехала.
Уэлси сидел в своем огурце на колесах, совершенно ошеломленный. Это была уже не мелкая взятка. Это… Объяснение было только одно: связь с Землей прервалась не случайно. За ним, по поручению Шаваша, следили. Разговор подслушали.
Для Стивена Уэлси это означало катастрофу.
Как уже сказано, он не был невинным мальчиком, и за эти несколько дней некоторое количество денег перешло из его рук в руки служащих империи. Если кое-где он не мог заполучить самой тривиальной информации, то кое-где, напротив, он заполучил информацию абсолютно конфиденцальную, — и часть этого конфиденциала обреталась в его портфеле. Там же лежали и наброски проспекта эмиссии, включая разные финансовые заморочки и чуть ли не примерные цифры откатов.
Эта информация вряд ли повредила бы чиновникам империи, но, о Господи, что она могла сделать с ЛСВ-банком!
С момента блистательного возвышения Рональда Тревиса ЛСВ-банк входил в число самых высокодоходных, но не в число самых высокоморальных банков Галактики. Финансовый истеблишмент использовал любой повод, чтобы окоротить «этих бандитов», управляющие компаний, гибнущих под срежиссированными ЛСВ враждебными захватами, жаловались на подслушивающие устройства и прямой подкуп сотрудников, двое из внутреннего круга клиентов Тревиса сидели в тюрьме: один — за инсайдерскую торговлю (инсайдерская торговля — торговля ценными бумагами на основе конфиденциальной информации, не доступной другим участникам рынка. Во всех цивилизованных странах преследуется как уголовное преступление, нарушающее одно из основных правил функционирования рынка: право равного доступа к информации для всех — Прим. авт.), другой — за скверную историю с парковкой акций (парковка акций — операция, при которой инвестор, собирающий крупный пакет акций какой-либо компании (обычно — для последующего захвата компании) договаривается со своим сообщником, который приобретает часть акций на свое имя. Таким образом будущий захватчик обходит законодательные ограничения, требующие от него предоставлять сведения об общем количестве имеющихся у него акций компании после того, как оно превысит некую определенную величину — Прим. авт.).
Собственно, Теренсу Бемишу, молодому и перспективному выскочке, поддерживаемому Тревисом, в Комиссии по Ценным Бумагам дали понять, что его присутствие на цивилизованных рынках капитала несколько нежелательно, и именно поэтому Бемиш явился на Вею. Уж тут-то, в этой стране денационализируемого капитала, была масса плохо управляемых компаний и никаких биржевых правил.
И вот теперь газеты Федерации имели все шансы шваркнуть мордой об стол и Теренса Бемиша, и Рональда Тревиса, и самого Уэлси, и все это благодаря головотяпству Уэлси! Будущее представлялись молодому банкиру в самом черном свете. Тревис вышвыривал за порог и за меньшие грехи, а финансиста, которого вышвырнул даже Тревис, могли в лучшем случае принять кассиром в супермаркет.
Уэлси медленно доехал до ближайшей судебной управы, отпихнул испуганного стражника и прошел в кабинет к начальнику.
— Меня зовут Стивен Уэлси, — сказал он, — я представитель финансовой фирмы ЛСВ и прилетел из Сиднея для консультационных услуг нашему клиенту, участвующему в инвестиционном конкурсе. Только что меня остановил полицейский автомобиль под номером 34-29-57, стражники забрали документы, проекты и —скрылись. Вероятно, это недоразумение. Я надеюсь, что бумаги будут возвращены мне в течение трех часов, в противном случае оставляю за собой полную свободу действий.
Молодой полицейский чиновник испуганно сощурился на землянина, побежал в соседнюю комнату, и зашарил по клавиатуре компьютера.
— Номер 34-29-57? — наконец сказал он. — Это ошибка. В полиции нет машины под таким номером. Собственно говоря, машины под таким номером нет вообще.
* * *
Уэлси вернулся в гостиницу через три часа в самом мерзком настроении. Если он нуждался в каких-то окончательных доказательствах, что в этом государстве нет никакого закона, то он получил эти доказательства. Он промыл губу, разбитую об острый кулак полицейского или лжеполицейского, раскрыл чемодан и стал швырять в него, как попало, вещи. Он позвонил в космопорт, узнал, что ближайший рейс на Землю через одиннадцать часов, и заказал билет.
Через пятнадцать минут чемодан был упакован. Уэлси посмотрел на часы: до посадки оставалось еще десять с половиной часов. Космопорт находился в двух часах пути. Уэлси пожал плечами, подошел к занавешенному окну, откинул занавес и стал глядеть на улицу с пятого этажа. Слава богу, через двенадцать часов он покинет эту планету! Страна негодяев! Взяточников! Бездельников! О Господи, зачем он дал тому, лупоглазому, из восьмой управы, пять тысяч? Теперь, если Шаваш арестует Уэлси, он велит тому сказать, что взятка была в сто тысяч и что чиновник обещался… Ох!
Площадь перед гостиницей была ярко освещена. Напротив, чуть внизу, стоял изящный восьмиколонный храм. Перед храмом были разбиты цветники, и спрятанные среди цветов прожекторы били прямо в храм, освещая снизу мраморные колонны и репчатые завитки крыш, рассыпаясь в далеком фонтане посреди храмового дворика, соперничая с крупными спелыми звездами. «Какая красота», — вдруг подумал Уэлси.
В этот миг в дальнем конце площади появилась машина. Она проехалась по кромке цветника, раздавила один из прожекторов, вильнула по полосе встречного движения и остановилась у подъезда гостиницы, внизу. Останавливаясь, она въехала в стоявший впереди грузовичок, но несильно, сантиметров на десять. Уэлси вылупил глаза.
Дверца машины открылась, и из нее высадился Бемиш. Два швейцара побежали к нему из стеклянного подъезда. Бемиш шагнул сначала вправо, а потом влево. Засим он поднял голову и, качаясь, стал созерцать освещенный вход. Вздохнул и — сел на тротуар. Даже с пятого этажа было видно, что Бемиш пьян в стельку.
Уэлси пожал плечами и пошел вниз.
Навстречу ему два швейцара уже почтительно вели под руки Бемиша. Бемиш упирался и уверял, что он совершенно трезв. Он порывался петь и приглашал обоих швейцаров на рыбалку в Голубые Горы. Швейцары молча и сосредоточенно тащили его по лестнице в номер. Возможно, они плохо понимали человека со звезд. Возможно, они привыкли к таким сценам.
Уэлси почувствовал, что краснеет. Бемиш, на его глазах, ронял в грязь высокое звание землянина и светоча цивилизации. Уэлси шагнул навстречу, схватил Бемиша за галстук и поволок его, с помощью швейцаров, в номер. Бемиш пучил глаза и разевал рот, как певица, у которой отключили фонограмму.
Когда Уэлси швырнул Бемиша на диван, тот пьяно помотал пальцем и сказал:
— Сюрприз.
И заснул. Свинья. Пьяная свинья.
Уэлси содрал с него штаны и пиджак, повесил на стул и пошел вон. Пиджак был слишком тяжел: стул опрокинулся, и пиджак грохнулся на пол. Уэлси вернулся и поднял пиджак, чтобы повесить его обратно. Внутренний карман пиджака был набит скомканными бумагами. Уэлси вытащил бумаги и развернул их. Это были те самые прошения и доверенности, которые три часа назад отобрала у него полиция в желтых куртках. Уэлси перелистал их, и убедился, что на всех бумагах стоят подписи нужных чиновников. Более того: там стояли даже личные печати, что было уже совсем невероятно.
Уэлси спустился вниз. Он осмотрел машину Бемиша и нашел в багажнике отобранный у него давеча желтый чемоданчик. Кроме чемоданчика, в багажнике почему-то лежал жареный баран. Во рту баран держал толстое золотое кольцо. Под бараном имелось серебряное блюдо.
Уэлси поднялся наверх и положил обретенные бумаги в обретенный же чемоданчик. Он позвонил в космопорт и отменил заказ на билет. Он позвал мальчишку-швейцара, и они втащили наверх барана, кольцо и блюдо.
Остаток ночи Уэлси провел у окна в своем номере, глядя на розовый восьмиколонный храм, задумчиво жуя кусок жареной бараньей ноги и запивая баранину отвратительно теплой газированной водой.
* * *
Самое замечательное во всем происшедшем было то, что Бемиш тоже не мог вспомнить, как, собственно, случились эти подписи. Он отлично помнил храм в двухстах километрах от столицы, куда они поехали с Киссуром в первый день, и поместье одного из друзей Киссура, по имени Ханадар Сушеный Финик, недалеко от храма. В поместье развлекались: сначала оружием, потом едой, а потом девочками. Ханадар и Киссур на спор сшибали друг у друга персик на голове сначала из лука, а потом из пистолета. Фокус состоял в том, чтобы попасть в косточку. Стрелять из лука Бемиш решительно отказался, и, чтобы подтвердить свое мужское достоинство, ему пришлось выдержать страшную драку с жилистым и сильным, как паровой пресс, Ханадаром.
Ханадар Сушеный Финик был человек в своем роде замечательный — это был один из самых храбрых командиров Киссура и один из самых лучших поэтов империи.
Во время гражданской войны награбил он огромные деньги, которые, впрочем, не менее быстро прокутил, после чего стал искать, откуда бы взять новых. Решено было заняться пиратством, и Ханадар отбил у контрабандистов космическую шлюпку. Шлюпка была приспособлена скорее для бегства, чем для атак, но Ханадар рассудил, что трусливые собаки со звезд не будут особенно разбирать, если от них потребуют очистить карманы. К несчастью, с фотонным реактором Ханадар управлялся хуже, чем с харранским мечом, и дело кончилось тем, что после второго рейда новоявленная пиратская посудина прорыла в земле канаву глубиной три метра и к дальнейшим полетам оказалась непригодной.
А помогать Вее было тогда страшно модно, и Ханадару за исполненные дикой прелести песни чуть не дали Нобелевскую премию по литературе. И вот информационные агентства распространяют в один день два сообщения: одно о том, что кандидатура вейского поэта Ханадара обсуждается на Нобелевку, а другое о том, что некто по имени Ханадар разыскивается за ограбление трансгалактического лайнера «Меконг». Так Ханадару не дали премии первый раз.
После этого Ханадар стал наместником Аракки и щедро раздавал народу деньги, а предпринимателям — налоговые льготы. Деньги были казенные и скоро кончились, а так как льгот было много, то деньги не возобновились. Хаданар попросил денег у местного полиметаллического комбината, хозяином которого был землянин. Землянин дал ему раз, и другой, а потом обиделся, после чего любящий наместника народ громил цеха комбината.
А в это время опять подошел срок Нобелевки, и вот информационные агентства распространяют в один день два сообщения: одно — что вейский поэт Ханадар рассматривается как кандидат на Нобелевскую премию по литературе, и другое — что наместник Ханадар, возбудив толпу, учинил компании МеталЦоре убыток на три миллиарда денаров. И вот Ханадару не дали премии во второй раз.
После этого государь удалил Ханадара из наместников за самоуправство, и тот мирно зажил в подаренном ему поместье близ реки Шечен, что в Иниссе. И надо же было случиться такому, чтобы глава торгового представительства планеты Гера купил себе виллу в этом же районе.
И вот проходит еще один год — и торгпред Геры подает на Ханадара в суд за то, что тот буянил на его земле и сжег принадлежащую ему свиноферму. И Ханадар приходит в суд и просит судью подать ему ножичек для резки бумаги. Судья подает ему этот ножичек, и Ханадар в присутствии заседателей бросается с ножичком на торгпреда. И торгпред убегает со двора, где происходит суд, и больше на возвращается. И так как речь идет о частном обвинении, то за отсутствием обвинителя судья прекращает дело, а Ханадар, таким образом, экономит на взятке.
А в это время опять подходит срок Нобелевки, и информационные агентства распространяют сразу две новости: одна — что знаменитый вейский поэт Ханадар рассматривается в качестве кандидатуры на Нобелевку, и другая — что Ханадар мало что не зарезал в суде предъявившего ему иск представителя цивилизованной нации.
Так-то Ханадар и остался без своей Нобелевки, но это старая история, а мы возвращаемся к Теренсу Бемишу.
На следующий день Ханадар, Киссур, Бемиш и еще двое слуг погрузились в вертолет и улетели в Голубые Горы. Били острогой больших белых рыб и дрались друг с другом на кулачках. Было много солнца и веселья. Возле малинового шатра с серебряными колышками крутил крылышки вертолет, к вечеру рабы привели из долины трех лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8