За это время Дугал настолько ослаб, что не смог даже поддерживать магический огонь, и отчаявшемуся Келсону пришлось отломить от сундуков с подношениями несколько досок, чтобы зажечь факелы, при свете которых он смог ухаживать за Дугалом.Реакция организма на зараженное зерно показала не только опасность отравления старыми продуктами, но и какое количество энергии Дугал тратил на поддержание магического огня. Все случившееся научило их быть осторожными и экономными. В дальнейшем они предпочли использовать факелы, а не магический огонь, хотя и пытались ничего не разрушать, кроме деревянных сундуков с подношениями.На самом деле, когда им впервые захотелось освободить мочевой пузырь, они некоторое время обсуждали, какое место будет наименее оскорбительным, не желая осквернять священную землю. Дугал каждый раз переживал, когда ему приходилось освобождать еще один сундук и ломать его на факелы. Некоторые были очень красиво сделаны.Таким образом освещая себе дорогу факелами они открыли дверь очередной усыпальницы, и это захоронение неожиданно оказалось совсем свежим.Венки из вечнозеленых растений, разбросанные по полу вокруг пьедестала, почти не изменили цвет. А обитатель гробницы умер не более недели или двух назад.Он, похоже, был ненамного старше их самих — ему казалось не больше двадцати пяти или тридцати.Он лежал не в деревянном гробу, как большинство захороненных, кроме последних предшественников, а прямо на ткани, которой был застлан пьедестал из кучи камней. Тело завернули в плащ, под которым оказалась одежда из добротной темной-серой шерсти, доспехи отсутствовали. Знакомая сетка из красных нитей покрывала его с головы до ног, но эту, похоже, сплели из грубой шерсти, а не шелка, в узлы же поместили не драгоценные камни. Даже Келсон, чьи обычные ощущения были несколько размыты вином, а способности снижены до малой части обычного уровня, мог сказать, что сетка не заговорена.Однако гораздо больший интерес представляли подношения умершему, оставленные на небольшом столике, стоявшем в головах возвышения: плоские круглые хлебцы, сильно засохшие, но еще не покрывшиеся плесенью, плотно закрытые фляги с элем, который не только не испортился, а показался почти амброзией двум изголодавшимся юношам.Когда Келсон смотрел на то, как лежал хлеб и стояли кувшины с элем, ему вспомнились хлеб и вино — дароприношения во время мессы, и он указал на это Дугалу после того, как они жадно заглотили по несколько кусков. Находка съедобной пищи, первой, попавшей им в рот после многих-многих дней, временно отодвинула необходимость проникать за следующую дверь.— Неважно, по какой причине они все это тут оставили, — сказал Дугал, вытирая рот рукавом после большого глотка из кувшина. — Я рад, что так получилось. Возможно, они спасли нам жизнь.— Да уж, — пробормотал Келсон с набитым ртом, когда Дугал поближе склонился над неподвижным восковым лицом трупа. — Как ты думаешь, от чего умер этот парень? Он очень молод. И, главное, сколько он тут лежит?Дугал покачал головой.— Не знаю. Неделю? Самое большее, две. Взгляни на эту зелень, — добавил он, носком сапога подбрасывая ветки, валяюшчеся вокруг пьедестала. — Они ведь совсем свежие, так что не могут тут долго находиться.— Наверное, ты прав. утолив голод и жажду, друзья наполнили флягу элем и прихватили две последние буханки хлеба, завернув их в край плаща Дугала, после чего придвинулись к двери. Келсон все еще нетвердо стоял на ногах, но чувствовал себя лучше, чем когда-либо с момента прихода в сознание. Он держал зажженный факел, когда Дугал склонился перед дверью и, как обычно, приложил ладони к тому месту, где с другой стороны должна находиться задвижка. Келсон держал руку на шее Дугала, чтобы тому было легче черпать из него энергию.Келсон гораздо легче перенес это усилие, чем раньше, и все еще стоял на ногах, когда дверь поддалась и открылась. На этот раз помещение за нею оказалось пустым, хотя дверь с другой стороны была так же прочно закрыта, как и другие. На этот раз Келсон сел на пол рядом с Дугалом, потому что оба не успели даже частично восстановить силы для еще одной попытки. Но ждать они не могли, даже сознавая, как им будет тяжело открывать вторую дверь подряд. За этой последней преградой могла лежать свобода…Келсон вздохнул с облегчением, когда она открылась, а затем вдохнул свежий холодный воздух, попахивающий сосной и дымком. Поднимаясь на дрожащих ногах, король ухватился за полу плаща Дугала.Впереди простирался коридор, по обеим сторонам которого в специальных подставках горели факелы — определенный знак, свидетельствующий о том, что они вернулись к живым людям, да и воздух больше не был затхлым и влажным, как в гробницах, хотя они еще и не выбрались наружу.— Слава Богу! — прошептал Келсон, когда они с Дугалом нетвердой походкой направились в ту сторону, откуда ощущалось дуновение ветерка, с наслаждением втягивая воздух. — Дугал, мы выбрались!Мы свободны!Не успев сделать и дюжины шагов, они вышли из пещеры на открытое место. Там обнаружился костер — и люди, сидевшие вокруг огня, уставились на них в ужасе и изумлении. Келсон с Дугалом тоже застыли на месте, и какое-то время все просто безмолвно взирали друг на друга, причем один из людей у костра украдкой перекрестился. Тут же другой вскочил и попытался с криком:— Духи! Мертвые восстали!— Это не духи! — рявкнул еще один. — Это разбойники. Они пытались ограбить туам койсригт! Хватайте их!— Воры! Надругательство! — подхватили крик остальные, и внезапно все они, выхватив оружие, ринулись на двоих друзей.У Келсона не было времени даже подумать, почему их атакуют, он был слишком потрясен, чтобы выхватить старый короткий меч, заткнутый за пояс — даже если бы у него и осталась физическая сила сражаться. У Дугала хватило воли выхватить оружие, одновременно крича нападавшим, чтобы они отступили и что перед ними король, но, казалось, его никто не слушал.Келсон слабо сопротивлялся, когда на них набросились, пытаясь объяснить, что он не вор, а король.Ведь река, определенно, не могла вынести их за пределы Гвиннеда? Но его перекричали. Старший приказывал связать их и не слушать, что говорят осквернители святых мест.Когда Келсона повалили на землю, крича что-то на малопонятном диалекте, король заметил, как Дугал рухнул под натиском по меньшей мере шести человек, причем один из них ухватил Дугала сзади за шею, и лицо друга побагровело.Келсон продолжал сражаться за свою жизнь, уже обезоруженный, его голова раскалывалась от боли, кровь стучала в висках, и он почти терял сознание, и вдруг король увидел, как в огромном кулаке нападавшего мелькнул кинжал, целящий ему прямо в голову.Он попытался увернуться или, по крайней мере, отклонить удар, но не смог отпрянуть достаточно быстро и достаточно далеко. Его голову пронзила боль, причем в том же месте, которым он ударялся раньше, и все вокруг погрузилось во мрак. Глава двадцать третья Не бойся смертного приговора, вспомни о предках твоих и потомках Сирах 41:5 С Дугалом тоже обошлись грубо, но он во время борьбы ни разу не терял сознание, хотя и был близок к этому, когда один из нападавших схватил его за шею и чуть не придушил, в то время как другие держали его за руки. В надежде предотвратить худшее и понимая, что он не может надеяться на побег, по крайней мере, сейчас, Дугал расслабился и притворился, будто лишился чувств. После этого его положили на землю, стянули с него плащ и пояс, но горло отпустили и больше не били.Однако притворство далось ему с большим трудом: он видел, как упал король, и смертельный блеск кинжала над его головой. Дугал не заметил, как ударили Келсона и куда, но король тут же прекратил сопротивление.Дугал в отчаянии молился, чтобы они не убили Келсона, и изо всех сил пытался не разрыдаться. Хотя ему страшно хотелось вскочить и броситься к королю, он понимал: это все равно не поможет Келсону — если теперь, им вообще, что-то поможет — а его самого только сильнее изобьют, а то и убьют. Если же Дугалу удастся остаться в живых, то, возможно, с пленителями еще удастся договориться, хотя сейчас они так громко вопили об осквернении могил и воровстве, что едва ли были расположены слушать.Тем не менее, Дугал удачно изобразил потерю сознания, пока его продолжали обыскивать. Думая, что он не слышит, пленители сделались словоохотливыми, правда, изъяснялись они на каком-то странном диалекте, в котором Дугал понимал лишь слово из десяти. Правда, одно из них ему удалось уловить совершенно определенно, и это было слово «рыцарь».., они все повторяли его, когда добрались до золотых шпор. Они сняли шпоры, явно понимая, что те представляют ценность, а затем, поразмыслив, решили забрать и сапоги.Когда они сняли сапоги, не обращая внимания на его поврежденную лодыжку, Дугал, в самом деле, чуть не лишился чувств, хотя прекрасно понимал: эти действия разумны, с их точки зрения, поскольку уменьшают вероятность побега. Без сапог и без оружия в горной местности, он определенно не сможет далеко уйти. Они также стащили кожаную безрукавку, оставив его на холоде лишь в рубашке и штанах.Это позволило им обнаружить медальон святого Камбера и кристалл, принадлежавший матери, и они забрали и то, и другое. Они лишили его и перстня-печатки Макардри, после чего перекатили на живот, заломили руки на спину и связали.Тут они тоже действовали со знанием дела, связав запястья и дополнительно проведя веревку вокруг больших пальцев, так, что он не смог бы опустить Руки даже до пояса, не то что развязаться. От этих действий заболело поврежденное запястье, хотя Дугал и думал, что оно практически зажило, но он смог выдержать эту боль. Однако лодыжка заставляла его стонать, когда они связывали его щиколотки, потом колени, а потом подтянули ноги к рукам и, продев веревку вначале через скрученные запястья, обвязали ее вокруг шеи так, что если он станет сильно дергаться, то задушит себя сам. Но затем, когда двое из них перекатили его на бок, собираясь поднять и куда-то нести, веревка врезалась в горло, и Дугал наконец потерял сознание.Очнулся Дугал от приглушенного гула голосов.Он все еще не вполне пришел в себя, веревка давила на горло, но он понял, что оказался в небольшой полутемной комнатке, и лежит на левом боку. Лицо касалось сплетенной из трав подстилки, все еще пахнущей свежестью. Во рту был платок-кляп, что отнюдь не облегчало дыхание, а левое плечо так затекло от неудобного положения, что он чуть не застонал, слегка изменив положение. Но, по крайней мере, в голове просветлело через несколько секунд.Теперь, когда для себя он сделал все что мог, нужно было позаботиться о Келсоне. Комната была не полностью погружена во мрак — немного света проникало из-под двери, расположенной поблизости, откуда продолжали разговаривать голоса — но из своего теперешнего положения Дугал практически ничего не видел. Он чуть опять не задохнулся, пытаясь приподняться на бедре, чтобы осмотреться. Б конце концов, ему пришлось изогнуть спину и перекатиться на живот, чтобы он мог поворачивать голову.Точно таким же образом связанный Келсон лежал неподалеку, его глаза были закрыты, но он дышал.Слава Богу!Испытав огромное облегчение, Дугал опустил подбородок на подстилку и закрыл глаза. Его ступни болтались в воздухе, но в таком положении веревка меньше всего давила на шею. Ему требовалось оценить ситуацию, в которую они попали.Во-первых, если брать положительные моменты, то он сам, кажется, травмирован не больше, чем когда начались их несчастья, хотя он не был уверен, что может то же самое сказать о Келсоне. Король оставался без сознания, и удар по голове определенно не улучшил его состояние после первого сотрясения мозга.Также положительным можно было считать тот факт, что они оба наелись хлеба и напились эля, что обнаружили в последней гробнице. Конечно, это едва ли расположит к ним пленителей, которые и без того считали обоих юношей грабителями и осквернителями святынь, и все же пища придавала Дугалу сил. Он, конечно, предпочел бы что-то более существенное, чем хлеб — например, кусочек оленины или куропатку, или, наконец, пирог с голубятиной или что-то еще в этом роде, чем можно по-настоящему насытиться. Правда, после многих дней на воде, рыбе и вине, а в последнее время, и вовсе на одном только вине, хлеб показался божественной пищей. Эль также не затуманил его сознание, потому что Дугал заедал его хлебом, значит, ему не придется тратить драгоценную энергию на то, чтобы уменьшить воздействие алкоголя.Однако выпитый эль имел одно неприятное последствие: мочевой пузырь был переполнен. Дугал сейчас никак не мог его опорожнить, ну если только в штаны, поскольку был связан подобно барашку, приготовленному на заклание. Интересно, а Великий Пост уже закончился? Ведь Дугал понятия не имел, сколько времени они с Келсоном блуждали в подземельях. Пока он еще мог терпеть, но с каждым часом это будет все труднее и труднее.Значит, он в любом случае должен освободиться от пут — чтобы позаботиться о раненом Келсоне и вызволить их обоих. Побег может оказаться возможным, если у него будет время поразмыслить над проблемой. Звуки за дверью стихали. Очевидно, их пленители собирались укладываться спать. По прикидкам Дугала, их, скорее всего, схватили ранним вечером, а потому он предполагал, что никакого решения не станут принимать до утра. Ему совсем не хотелось думать о том, что с ними могут сделать, если им не удастся убедить пленителей в своей невиновности.Так, чем же заняться вначале? Попытаться самому освободиться от пут или каким-то образом подползти к Келсону и посмотреть, не сможет ли он освободить его?Для начала Дугал решил произнести слова заговора, снимающего усталость, затем посмотреть, удастся ли ему собрать достаточно энергии, чтобы освободиться от пут. Он работал над первой задачей, когда внезапно открылась дверь, и на него сзади упала полоска света, которую тут же закрыло несколько теней. Дугал на мгновение застыл, сразу же поняв, что не может притворяться, что он без сознания, если ноги по-прежнему болтаются в воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68