инсталляция грое
Бриджит Гамильтон повернулась ко мне.— Чем вы занимаетесь в Лондоне? Вы похожи на манекенщицу, или актрису, или что-то в этом роде.— Она не создана для работы, — произнес Гарэт.Бриджит посмотрела на него осуждающе.— Я вижу, ты все такой же грубиян, Гарэт.Она улыбнулась мне.— Я никогда в жизни не работала, пока не вышла замуж. Тем не менее, вы, вероятно, встречаетесь со многими интересными людьми.— Да, конечно, — ответила я.Она вздохнула.— С кем бы я хотела познакомиться, так это с Бритт Экланд. Само очарование! Ты бы не хотел познакомиться с Бритт Экланд, Хескет?— А кто он? — спросил Хескет.Раздался взрыв смеха, и Бриджит Гамильтон только начала объяснять, что он это она, как хлопнула дверь, раздались быстрые шаги, и в сад вылетела девушка — тоненькая, как лезвие, с шапкой кудрявых волос. Ее веснушчатое лицо сияло. Она была в брюках для верховой езды и красной шелковой блузке. Увидев Гарэта, она взвизгнула от радости.— Гарэт? Как ты здесь оказался? Как приятно тебя видеть!Поднявшись из шезлонга, Гарэт взял ее руки в свои и пристально вгляделся в нее.— Ты стала такой красивой, Лорна.Она покраснела.— Господи, неужели я, наконец, превратилась в лебедя?— Полностью оперившегося, — сказал Гарэт и, наклонившись, поцеловал ее в загорелую щеку. Под нашими любопытными взглядами он был скован в проявлении своих чувств, но я была уверена, что ему хотелось ее обнять и зацеловать до смерти.— Ты могла бы обратить внимание и на остальных, дорогая, — укоризненно заметила се мать.— О, простите!Девушка лучезарно улыбнулась всем нам.— Я Лорна. Просто я очень обрадовалась, увидев Гарэта. Вы все останетесь на вечеринку, правда? — взволнованно добавила она.— Мне кажется, нам стоит подумать о том, чтобы вымыть еще несколько стаканов и скатать ковер, — сказал Хескет Гамильтон.— Мне нужно вымыть голову, — произнесла Бриджит, — только таким путем я смогу отмыть свои ногти.
— Тебе не кажется, что они большие оригиналы? — спросила Гасси позже, когда мы с ней переодевались.Она крутилась голышом, пытаясь разглядеть свою спину. Ее кожа между огненно красными ногами и такими же плечами была белой, как сало.— Я не облезаю, правда? — встревоженно спросила она. — Все жутко чешется.— Немножко воспалилось, — сказала я, злорадно разглядывая несколько крошечных белых волдырей, появившихся на ее спине. Завтра все это полосами слезет.— Эта Лорна совершенно сокрушительная, да? — продолжала она. — Гарэт готов был ее слопать.— Ну уж не настолько, — возразила я, поливая себе на голову.— Да нет, она довольно мила и такая естественна. Вспомни свои семнадцать лет. Все еще впереди, все события, все книги, которые предстоит прочитать, места, которые предстоит посетить. Должна заметить, что красота семнадцатилетней девушки такая свежая, что нам, старым ведьмам, в наши двадцать до них далеко.— Говори сама за себя, — пробормотала я в раковину.Нанеся на лицо последний штрих, я поняла, что никогда еще не выглядела лучше. Мои синие глаза сияли на загорелом лице. Только что вымытые и уложенные волосы стали совершенно светлыми, выгорев на солнце. Гасси, к моей радости, выглядела ужасно. Она торчала в окне, когда послышался хруст гравия под колесами.— О, смотри, кто-то приехал. А, это приходский священник.— Судя по всему, нам предстоит еще тот вечерок, — сказала я.— Пора идти. Тебя подождать?— Нет, я буду готова через минуту. А ты иди.Я обрадовалась, когда она ушла, так как боялась, что она устроит шум из-за платья, которое я собиралась надеть. Это была короткая туника, серебристая кольчуга с дырками с полкроны. Закрытое по горло спереди, оно было провокационно вырезано сзади. Грудь была едва прикрыта явно маловатыми серебряными кружочками. Под платье я надела лишь телесного цвета трусики, что создавало иллюзию, что на мне вообще ничего нет.Я медленно оделась, представляя, какой эффект произведу на Джереми, когда появлюсь в степенной сельской гостиной. Я прошлась в последний раз щеткой по волосам и повернулась к зеркалу. С полным вечерним гримом я надела это платье впервые, и от результата сама затаила дыхание. «Ух ты! — сказала я сама себе, — сегодня ты шокируешь всю сельскую публику». Поскольку я собиралась устроить эффектный выход, я возилась со своими полосами до тех пор, пока не подъехало гостей побольше.Когда я вошла, в гостиной стало тихо. Все уставились на меня. Мужчины принялись поправлять галстуки и приглаживать волосы. Женщины рассматривали меня с плохо скрытой завистью и недоверием.— Боже! — послышался возглас изумленного Джереми.А я смотрела на Гарэта. Впервые я заметила в его глазах осуждение. Ну, наконец-то я ему не безразлична, торжествуя подумала я.Кажется, гостей невозможно было привести к общему знаменателю. Среди них были и старые увальни, и старые девы; несколько университетских преподавателей и их дурно одетые жены; стайка ровесников Лорны: зеленые девчонки и нескладные парни: а также несколько типов, смахивающих на охотников, с резкими голосами и кирпично-красными лицами. Создавалось впечатление, что Гамильтоны пригласили всех, кого знали и любили, совершенно не заботясь о том, будут они совместимы друг с другом или нет.Я подошла к Джереми, Гасси и Гарэту.— Я смотрю, ты открыта для публики, — проговорил Гарэт без тени улыбки. — Пойду-ка помогу с напитками.— Тебе не следовало надевать это платье, Октавия, — сказала явно шокированная Гасси. — Здесь же не Лондон.— Это слишком очевидно, — сказала я, поглядывая вокруг.Подошла Бриджит Гамильтон и взяла меня за руку.— Как очаровательно ты выглядишь, Октавия. Пойдем, нанесешь сокрушительный удар по нашему местному члену палаты представителей. Он умирает от желания познакомиться с тобой.И не он один. Как только «охотники» пропустили изрядное количество, они окружили меня, наперебой стараясь привлечь мое внимание. Мне подливали снова и снова. Никогда еще я не блистала таким злым остроумием, буквально не давая им передохнуть от приступов смеха. Как опытный комик, невзирая на то, что мне удавалось держать мою публику в состоянии радостного возбуждения, я внимательно наблюдала за тем, что происходит на флангах.Джереми был мрачнее тучи, потому что я так откровенно флиртовала со всеми мужчинами, Гарэт держался как будущий зять Гамильтонов, суетился ли с напитками или улыбался Лорне. Вместе с тем, как только он смотрел в мою сторону, его лицо принимало злое выражение.Около десяти часов вошла сильно раскрасневшаяся Бриджит Гамильтон с двумя кастрюлями и водрузила их на длинный полированный стол, рядом с горой тарелок и вилок.— Это рисотто, — сказала она, — если кто голоден.Гости ринулись к еде. Я осталась стоять на месте, мужчины, окружившие меня, тоже. Шум, который мы производили, все нарастал до тех пор, пока к нам через толпу не пробился Гарэт.— Ты бы поела чего-нибудь, Октавия, — сказал он.Я покачала головой и вызывающе улыбнулась ему.— Ты ничего не хочешь? — растягивая слова, спросил член палаты, стоявший возле меня.— Только тебя.Стоявшие неподалеку женщины, оторвавшись от рисотто и разговоров о пеленках, в ужасе посмотрели на меня. Среди них была и жена члена палаты, с лицом породистой трески.— Современные девушки совсем не те, что были двадцать лет назад, — громко заявила она.— Конечно, нет, — резко сказала я. — Двадцать лет назад мне было всего шесть. Вам следовало ожидать некоторых изменений в моем облике и поведении.Она побагровела от злости, когда раздался взрыв хохота.Гарэт не смеялся. Он взял меня за руку.— Мне кажется, тебе лучше пойти поесть, — сказал он ровным голосом.— Я тебе уже один раз сказала, — раздраженно ответила я, — я не хочу есть, я хочу танцевать. Почему бы кому-нибудь не включить проигрыватель?Член палаты опустил глаза на серебряные кружочки.— А что происходит с ними, когда ты танцуешь?Я хмыкнула.— То открывают меня, то закрывают. Они же двигаются.Раздался еще один взрыв смеха.— Ну, и чего же мы ждем? — спросил член палаты. — Давай поставим пластинку и потанцуем.— Хорошо, — сказала я, взглянув на него из-под ресниц, — но сначала я схожу в туалет.Поднявшись в ванную комнату, я едва узнала себя. С взъерошенными волосами, блестящими глазами и пылающими щеками, я выглядела, как одна из Менад. Господи, а платье-то какое красивое!— И ты тоже красивая, — заметила я и, подавшись вперед, поцеловала свое отражение в зеркале.Несмотря на то, что я слегка опьянела, я смутилась, когда, обернувшись, заметила в дверях наблюдающего за мной Гарэта.— Ты что, не знаешь, что подглядывать неприлично? — заявила я.Он не шевельнулся.— Я бы хотела пройти, если ты не возражаешь, — продолжала я.— О нет, ты никуда не пойдешь, — сказал он, схватив меня за руку.— Нет, пойду! — закричала я, пытаясь вырваться.— Ты прекратишь вести себя, как уличная девка? — взорвался он, втащил меня в ближайшую спальню, толкнул на кровать и запер дверь.— Ну а теперь я подозреваю, что ты хочешь обойтись со мной, как с уличной девкой, — враждебно сказала я. — Что скажет твоя драгоценная Лорна, если застанет нас здесь вдвоем?Вдруг мне стало страшно от его зловещего взгляда.— Настало время, когда кто-то должен преподать тебе урок, — сказал он, приближаясь ко мне. — И, боюсь, это буду я.Не успела я опомниться, как он, перекинув меня через колено, задал мне такую трепку, что у меня искры посыпались из глаз. Я начала кричать и отбиваться.— Замолчи, — злобно сказал он. — Тебя все равно никто не услышит.Внизу продолжал греметь проигрыватель. Я боролась и пыталась укусить его, но он был слишком силен. Было не столько больно, сколько унизительно. Кажется, этому не было конца. Наконец, он столкнул меня на пол. Я лежала, дрожа от страха.— Вставай, — бесцеремонно сказал он, — и собери свои вещички. Я отведу тебя на яхту.
Над рекой висела луна, заливая белым светом опустившийся на спящие поля прозрачный туман. Густо-синее небо было усыпано звездами, в воздухе пряно пахло таволгой.Чувствуя боль в каждой косточке и кусая губы, чтобы не разреветься, я тащилась за Гарэтом по полю. При этом, я постоянно спотыкалась, не падая только потому, что он сжимал мою руку словно тисками. Мне кажется, он боялся, что я могу удрать назад, на вечеринку.Когда мы поднялись на палубу, я сказала:— Ну, теперь ты можешь вернуться к своей ненаглядной юной подружке.— Не раньше, чем ты ляжешь спать.Прямо в платье я завалилась на свою койку. Но, закрыв глаза, все еще продолжала ощущать, как все вокруг кружится. Я тут же снова их открыла. Гарэт стоял, наблюдая за мной сквозь дым сигары.Я снова закрыла глаза и почувствовала приступ тошноты.— О, Господи, — проговорила я, пытаясь подняться.— Лежи, — резко сказал он.— Я имею право встать с собственной постели, — сказала я раздраженно. — С твоей стороны благородно было удерживать меня от чужих постелей, но из своей собственной постели человек может вставать, когда захочет.— Перестань болтать, — сказал Гарэт.— Не могу, — в отчаянии произнесла я. — Меня сейчас вырвет.Он едва успел подвести меня к борту яхты. Мне было так плохо, как никогда в жизни. Сначала мне никак не удавалось остановить все новые ужасные позывы, а потом, из-за того, что Гарэт держал мою голову, слезы унижения.— Оставь меня одну, — всхлипывая, умоляла я. — Оставь меня, я хочу умереть. С минуты на минуту вернутся Гасси и Джереми. Пожалуйста, пойди и задержи их немножко.— Они не вернутся еще очень долго, — заметил Гарэт, взглянув на свои часы.— Можно мне попить?— Пока нет. Все начнется снова. Нужно немножко потерпеть.Я посмотрела на огромную белую луну и вымученно засмеялась.— Романтичней ночи не придумаешь, правда?Когда мы шли по коридору, я чуть не упала. Гарэт подхватил меня на руки, отнес в каюту, ловко, как ребенка, положил на постель. Потом дал мне пару таблеток.— Это поможет тебе уснуть.— Вообще-то я не планировала сегодня ночью свиданья с Джереми.Я дрожала, как собачонка.— Я очень сожалею, — сказала я, крутя головой, — очень.— Лежи спокойно, — сказал он. — Таблетки скоро подействуют.— Не уходи, — прошептала я, когда он поднялся и направился к двери.Он посмотрел на меня. Его лицо ничего не выражало: ни презрения, ни насмешки, ни даже следа жалости.— Я принесу тебе еще одеял, — сказал он. — Не хочу, чтобы ты простудилась.От этой неожиданной доброжелательности, которую он впервые проявил ко мне, на мои глаза навернулись слезы. Я начала засыпать, когда он вернулся с двумя пледами, от которых пахло плесенью. Когда я увидела его руки, заботливо поправлявшие плед, — сильные руки с черными волосами, я почувствовала, что хочу, чтобы эти руки обняли меня, погладили и приласкали, как будто я снова была ребенком. На мгновенье мне показалось, что это мой отец, строгий, но любящий и заботливый. Мне так не хватало этого всю жизнь. Кого-то, кто мог бы остановить меня, когда я заходила слишком далеко, того, кто не позволял бы вести себя плохо и гордился бы мной, если я вела себя хорошо.— Засыпаешь? — спросил он.Я кивнула.— Умница. Утром будешь в порядке.— Мне очень жаль, что я испортила вам вечер.— Не переживай. Они славные, эти Гамильтоны. Тебе надо бы чаще встречаться с такими людьми. Они исповедуют истинные ценности.— Как ты с ними познакомился?Он начал мне рассказывать, но мои мысли стали путаться, мягкий валлийский голос начал смешиваться с плеском воды о яхту. Тут все уплыло в небытие. Глава двенадцатая Проснувшись на следующее утро, я почувствовала, что меня переполняет стыд. Раньше, когда мне случалось опьянеть, я относилась к этому спокойно, как к части имиджа Октавии Бреннан. Сейчас я съежилась при мысли о том, что произошло прошлой ночью. Заявилась к этим людям полуголой, отвратительно себя вела, злоупотребив их гостеприимством, а потом испытала унижение от урока, преподанного Гарэтом и, что хуже всего, меня вывернуло на его глазах, и он уложил меня в постель!«О, Господи! — вздохнула я, страдая, восстановив по частям картину прошлого вечера, — как я буду смотреть им в глаза?»В то же время, думая о том, как бы незаметно исчезнуть с яхты, я поймала себя па мысли, что если сделаю это, рискую никогда больше не увидеть Гарэта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
— Тебе не кажется, что они большие оригиналы? — спросила Гасси позже, когда мы с ней переодевались.Она крутилась голышом, пытаясь разглядеть свою спину. Ее кожа между огненно красными ногами и такими же плечами была белой, как сало.— Я не облезаю, правда? — встревоженно спросила она. — Все жутко чешется.— Немножко воспалилось, — сказала я, злорадно разглядывая несколько крошечных белых волдырей, появившихся на ее спине. Завтра все это полосами слезет.— Эта Лорна совершенно сокрушительная, да? — продолжала она. — Гарэт готов был ее слопать.— Ну уж не настолько, — возразила я, поливая себе на голову.— Да нет, она довольно мила и такая естественна. Вспомни свои семнадцать лет. Все еще впереди, все события, все книги, которые предстоит прочитать, места, которые предстоит посетить. Должна заметить, что красота семнадцатилетней девушки такая свежая, что нам, старым ведьмам, в наши двадцать до них далеко.— Говори сама за себя, — пробормотала я в раковину.Нанеся на лицо последний штрих, я поняла, что никогда еще не выглядела лучше. Мои синие глаза сияли на загорелом лице. Только что вымытые и уложенные волосы стали совершенно светлыми, выгорев на солнце. Гасси, к моей радости, выглядела ужасно. Она торчала в окне, когда послышался хруст гравия под колесами.— О, смотри, кто-то приехал. А, это приходский священник.— Судя по всему, нам предстоит еще тот вечерок, — сказала я.— Пора идти. Тебя подождать?— Нет, я буду готова через минуту. А ты иди.Я обрадовалась, когда она ушла, так как боялась, что она устроит шум из-за платья, которое я собиралась надеть. Это была короткая туника, серебристая кольчуга с дырками с полкроны. Закрытое по горло спереди, оно было провокационно вырезано сзади. Грудь была едва прикрыта явно маловатыми серебряными кружочками. Под платье я надела лишь телесного цвета трусики, что создавало иллюзию, что на мне вообще ничего нет.Я медленно оделась, представляя, какой эффект произведу на Джереми, когда появлюсь в степенной сельской гостиной. Я прошлась в последний раз щеткой по волосам и повернулась к зеркалу. С полным вечерним гримом я надела это платье впервые, и от результата сама затаила дыхание. «Ух ты! — сказала я сама себе, — сегодня ты шокируешь всю сельскую публику». Поскольку я собиралась устроить эффектный выход, я возилась со своими полосами до тех пор, пока не подъехало гостей побольше.Когда я вошла, в гостиной стало тихо. Все уставились на меня. Мужчины принялись поправлять галстуки и приглаживать волосы. Женщины рассматривали меня с плохо скрытой завистью и недоверием.— Боже! — послышался возглас изумленного Джереми.А я смотрела на Гарэта. Впервые я заметила в его глазах осуждение. Ну, наконец-то я ему не безразлична, торжествуя подумала я.Кажется, гостей невозможно было привести к общему знаменателю. Среди них были и старые увальни, и старые девы; несколько университетских преподавателей и их дурно одетые жены; стайка ровесников Лорны: зеленые девчонки и нескладные парни: а также несколько типов, смахивающих на охотников, с резкими голосами и кирпично-красными лицами. Создавалось впечатление, что Гамильтоны пригласили всех, кого знали и любили, совершенно не заботясь о том, будут они совместимы друг с другом или нет.Я подошла к Джереми, Гасси и Гарэту.— Я смотрю, ты открыта для публики, — проговорил Гарэт без тени улыбки. — Пойду-ка помогу с напитками.— Тебе не следовало надевать это платье, Октавия, — сказала явно шокированная Гасси. — Здесь же не Лондон.— Это слишком очевидно, — сказала я, поглядывая вокруг.Подошла Бриджит Гамильтон и взяла меня за руку.— Как очаровательно ты выглядишь, Октавия. Пойдем, нанесешь сокрушительный удар по нашему местному члену палаты представителей. Он умирает от желания познакомиться с тобой.И не он один. Как только «охотники» пропустили изрядное количество, они окружили меня, наперебой стараясь привлечь мое внимание. Мне подливали снова и снова. Никогда еще я не блистала таким злым остроумием, буквально не давая им передохнуть от приступов смеха. Как опытный комик, невзирая на то, что мне удавалось держать мою публику в состоянии радостного возбуждения, я внимательно наблюдала за тем, что происходит на флангах.Джереми был мрачнее тучи, потому что я так откровенно флиртовала со всеми мужчинами, Гарэт держался как будущий зять Гамильтонов, суетился ли с напитками или улыбался Лорне. Вместе с тем, как только он смотрел в мою сторону, его лицо принимало злое выражение.Около десяти часов вошла сильно раскрасневшаяся Бриджит Гамильтон с двумя кастрюлями и водрузила их на длинный полированный стол, рядом с горой тарелок и вилок.— Это рисотто, — сказала она, — если кто голоден.Гости ринулись к еде. Я осталась стоять на месте, мужчины, окружившие меня, тоже. Шум, который мы производили, все нарастал до тех пор, пока к нам через толпу не пробился Гарэт.— Ты бы поела чего-нибудь, Октавия, — сказал он.Я покачала головой и вызывающе улыбнулась ему.— Ты ничего не хочешь? — растягивая слова, спросил член палаты, стоявший возле меня.— Только тебя.Стоявшие неподалеку женщины, оторвавшись от рисотто и разговоров о пеленках, в ужасе посмотрели на меня. Среди них была и жена члена палаты, с лицом породистой трески.— Современные девушки совсем не те, что были двадцать лет назад, — громко заявила она.— Конечно, нет, — резко сказала я. — Двадцать лет назад мне было всего шесть. Вам следовало ожидать некоторых изменений в моем облике и поведении.Она побагровела от злости, когда раздался взрыв хохота.Гарэт не смеялся. Он взял меня за руку.— Мне кажется, тебе лучше пойти поесть, — сказал он ровным голосом.— Я тебе уже один раз сказала, — раздраженно ответила я, — я не хочу есть, я хочу танцевать. Почему бы кому-нибудь не включить проигрыватель?Член палаты опустил глаза на серебряные кружочки.— А что происходит с ними, когда ты танцуешь?Я хмыкнула.— То открывают меня, то закрывают. Они же двигаются.Раздался еще один взрыв смеха.— Ну, и чего же мы ждем? — спросил член палаты. — Давай поставим пластинку и потанцуем.— Хорошо, — сказала я, взглянув на него из-под ресниц, — но сначала я схожу в туалет.Поднявшись в ванную комнату, я едва узнала себя. С взъерошенными волосами, блестящими глазами и пылающими щеками, я выглядела, как одна из Менад. Господи, а платье-то какое красивое!— И ты тоже красивая, — заметила я и, подавшись вперед, поцеловала свое отражение в зеркале.Несмотря на то, что я слегка опьянела, я смутилась, когда, обернувшись, заметила в дверях наблюдающего за мной Гарэта.— Ты что, не знаешь, что подглядывать неприлично? — заявила я.Он не шевельнулся.— Я бы хотела пройти, если ты не возражаешь, — продолжала я.— О нет, ты никуда не пойдешь, — сказал он, схватив меня за руку.— Нет, пойду! — закричала я, пытаясь вырваться.— Ты прекратишь вести себя, как уличная девка? — взорвался он, втащил меня в ближайшую спальню, толкнул на кровать и запер дверь.— Ну а теперь я подозреваю, что ты хочешь обойтись со мной, как с уличной девкой, — враждебно сказала я. — Что скажет твоя драгоценная Лорна, если застанет нас здесь вдвоем?Вдруг мне стало страшно от его зловещего взгляда.— Настало время, когда кто-то должен преподать тебе урок, — сказал он, приближаясь ко мне. — И, боюсь, это буду я.Не успела я опомниться, как он, перекинув меня через колено, задал мне такую трепку, что у меня искры посыпались из глаз. Я начала кричать и отбиваться.— Замолчи, — злобно сказал он. — Тебя все равно никто не услышит.Внизу продолжал греметь проигрыватель. Я боролась и пыталась укусить его, но он был слишком силен. Было не столько больно, сколько унизительно. Кажется, этому не было конца. Наконец, он столкнул меня на пол. Я лежала, дрожа от страха.— Вставай, — бесцеремонно сказал он, — и собери свои вещички. Я отведу тебя на яхту.
Над рекой висела луна, заливая белым светом опустившийся на спящие поля прозрачный туман. Густо-синее небо было усыпано звездами, в воздухе пряно пахло таволгой.Чувствуя боль в каждой косточке и кусая губы, чтобы не разреветься, я тащилась за Гарэтом по полю. При этом, я постоянно спотыкалась, не падая только потому, что он сжимал мою руку словно тисками. Мне кажется, он боялся, что я могу удрать назад, на вечеринку.Когда мы поднялись на палубу, я сказала:— Ну, теперь ты можешь вернуться к своей ненаглядной юной подружке.— Не раньше, чем ты ляжешь спать.Прямо в платье я завалилась на свою койку. Но, закрыв глаза, все еще продолжала ощущать, как все вокруг кружится. Я тут же снова их открыла. Гарэт стоял, наблюдая за мной сквозь дым сигары.Я снова закрыла глаза и почувствовала приступ тошноты.— О, Господи, — проговорила я, пытаясь подняться.— Лежи, — резко сказал он.— Я имею право встать с собственной постели, — сказала я раздраженно. — С твоей стороны благородно было удерживать меня от чужих постелей, но из своей собственной постели человек может вставать, когда захочет.— Перестань болтать, — сказал Гарэт.— Не могу, — в отчаянии произнесла я. — Меня сейчас вырвет.Он едва успел подвести меня к борту яхты. Мне было так плохо, как никогда в жизни. Сначала мне никак не удавалось остановить все новые ужасные позывы, а потом, из-за того, что Гарэт держал мою голову, слезы унижения.— Оставь меня одну, — всхлипывая, умоляла я. — Оставь меня, я хочу умереть. С минуты на минуту вернутся Гасси и Джереми. Пожалуйста, пойди и задержи их немножко.— Они не вернутся еще очень долго, — заметил Гарэт, взглянув на свои часы.— Можно мне попить?— Пока нет. Все начнется снова. Нужно немножко потерпеть.Я посмотрела на огромную белую луну и вымученно засмеялась.— Романтичней ночи не придумаешь, правда?Когда мы шли по коридору, я чуть не упала. Гарэт подхватил меня на руки, отнес в каюту, ловко, как ребенка, положил на постель. Потом дал мне пару таблеток.— Это поможет тебе уснуть.— Вообще-то я не планировала сегодня ночью свиданья с Джереми.Я дрожала, как собачонка.— Я очень сожалею, — сказала я, крутя головой, — очень.— Лежи спокойно, — сказал он. — Таблетки скоро подействуют.— Не уходи, — прошептала я, когда он поднялся и направился к двери.Он посмотрел на меня. Его лицо ничего не выражало: ни презрения, ни насмешки, ни даже следа жалости.— Я принесу тебе еще одеял, — сказал он. — Не хочу, чтобы ты простудилась.От этой неожиданной доброжелательности, которую он впервые проявил ко мне, на мои глаза навернулись слезы. Я начала засыпать, когда он вернулся с двумя пледами, от которых пахло плесенью. Когда я увидела его руки, заботливо поправлявшие плед, — сильные руки с черными волосами, я почувствовала, что хочу, чтобы эти руки обняли меня, погладили и приласкали, как будто я снова была ребенком. На мгновенье мне показалось, что это мой отец, строгий, но любящий и заботливый. Мне так не хватало этого всю жизнь. Кого-то, кто мог бы остановить меня, когда я заходила слишком далеко, того, кто не позволял бы вести себя плохо и гордился бы мной, если я вела себя хорошо.— Засыпаешь? — спросил он.Я кивнула.— Умница. Утром будешь в порядке.— Мне очень жаль, что я испортила вам вечер.— Не переживай. Они славные, эти Гамильтоны. Тебе надо бы чаще встречаться с такими людьми. Они исповедуют истинные ценности.— Как ты с ними познакомился?Он начал мне рассказывать, но мои мысли стали путаться, мягкий валлийский голос начал смешиваться с плеском воды о яхту. Тут все уплыло в небытие. Глава двенадцатая Проснувшись на следующее утро, я почувствовала, что меня переполняет стыд. Раньше, когда мне случалось опьянеть, я относилась к этому спокойно, как к части имиджа Октавии Бреннан. Сейчас я съежилась при мысли о том, что произошло прошлой ночью. Заявилась к этим людям полуголой, отвратительно себя вела, злоупотребив их гостеприимством, а потом испытала унижение от урока, преподанного Гарэтом и, что хуже всего, меня вывернуло на его глазах, и он уложил меня в постель!«О, Господи! — вздохнула я, страдая, восстановив по частям картину прошлого вечера, — как я буду смотреть им в глаза?»В то же время, думая о том, как бы незаметно исчезнуть с яхты, я поймала себя па мысли, что если сделаю это, рискую никогда больше не увидеть Гарэта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25