Но он выжил. Выжил и продолжал жить настолько
успешно, что Обновление послужило образцом для других мегаполисов мира.
Вопрос о том, как прокормить непрерывно растущее население, был решен давно
посредством аппаратов для производства синтетического мяса и гидропонных
ферм, где выращивалось огромное количество овощей. А теперь была решена еще
одна проблема большого города: жилье и транспортные коммуникации. До тех
пор, пока численность населения будет поддерживаться на нынешнем уровне, он
вполне может существовать.
После того, как я был арестован на пороге домика Гарри, меня перевезли
в Нью-Йорк. Вертолет приземлился на крышу одного из самых высотных районов
города. Полицейские вытолкнули меня из машины. Оружие они держали на
изготовку, словно я был каким-нибудь сумасшедшим убийцей, психопатом,
отравившим водохранилище или подсунувшим бомбу в молитвенный дом. Мы прошли
по гудроновому покрытию к выведенному на крышу лифту, вызвали кабину, и
когда она пришла, набились в нее. Мы спускались так быстро, что у меня
желудок переместился к горлу. Я понял, что мы проскочили первые этажи и
спустились этажей на десять-пятнадцать под землю.
Мы вышли из лифта и оказались в коридоре, освещенном лампами дневного
света. Коридор был безупречно чист и отделан сине-белым кафелем. Время от
времени попадались буквы "ВП", выложенные из зеленого кафеля и заключенные в
круг. Мы прошли примерно с квартал, потом коридор стал шире. Здесь
обнаружился большой стол, а за ним -- дежурный. Справа от дежурного
находилась огромная панель с пятью десятками телеэкранов. Каждый экран был
размером три на три дюйма, и на всех мелькали разные картинки, но такие
маленькие, что деталей было не рассмотреть. Мы остановились перед столом и
стали ждать.
Дежурный был человеком низкорослым и толстым, а его второй подбородок
значительно превосходил первый. Его пальцы, лежавшие на пульте управления,
больше всего походили на готовые лопнуть сардельки. Роскошная черная с
проседью шевелюра явно была результатом действия "Стимулятора Волпера для
борьбы с лысиной" и выглядела странновато. Если человека не беспокоит
полнота, то почему его смущает лысина? Дежурный не соизволил сразу обратить
на нас внимание. Вместо этого он щелкнул каким-то выключателем и повернулся
вместе со своим вращающимся креслом вправо. Один из трехдюймовых экранов
отделился от панели и на раздвижной ножке подъехал прямо к самому носу
дежурного. Дежурный внимательно изучил представшую перед его глазами
картину. Теперь я видел, что изображено на экране -- камеры. Каждый из этих
экранов показывал, что делают заключенные. Наблюдение велось непрерывно.
Когда дежурный решил, что поведение заключенного его устраивает, он снова
нажал на какую-то кнопку, и экран вернулся на прежнее место. Лишь после
этого дежурный повернулся к нам и произнес:
-- Слушаю вас.
--Кеннельмен, -- сказал вооруженный охранник, стоявший справа от меня.
Надзиратель слегка приподнял брови.
-- Желаете, чтобы мы оставались при нем? -- спросил охранник.
-- Нет, -- сказал надзиратель. -- Просто подождите здесь, пока я
прицеплю к нему моего Клэнси. После этого преступник уже не причинит мне
никакого беспокойства.
Я слыхал о Клэнси, которых используют в полиции, но мне никогда не
случалось наблюдать их в действии. Клэнси -- это робот размером со средний
мяч. С противоположных сторон его шарообразного тела торчат два сильных и
прочных кабеля-щупальца, заканчивающиеся наручниками особой конструкции. Эти
наручники представляют собой утолщенные петли кабеля, а поскольку кабель
эластичен, то их легко подогнать под любое запястье. Но Клэнси -- это не
просто извращенная форма наручников. В него встроена антигравитационная
пластина, и робот парит в воздухе на уровне груди заключенного в
трех-четырех футах от человека. (С антигравитационными пластинами та же
проблема, что и с магнитомобилями Кесея: пластинка может нормально
функционировать только при определенных размерах, восемнадцать на
восемнадцать дюймов, и никак не больше. В противном случае поле делается
таким неустойчивым, что его просто невозможно использовать. Но Клэнси имеет
как раз подходящий размер, и потому в нем антигравитационные пластины
применяются вполне успешно.) Коп может сказать Клэнси, куда следует отвести
заключенного, и Клэнси доставит его туда, волоча за собой. На тот случай,
если заключенный вздумает артачиться, у Клэнси есть очень эффективный способ
привести его к повиновению. Наручники начинают сжиматься все сильнее и
сильнее, пока боль не убеждает наглеца, что сопротивление бесполезно. Если
же это не помогает, Клэнси пропускает по кабелю сильный электрический
разряд. В общем, Клэнси -- лучший друг полицейского.
А почему, собственно, его назвали Клэнси? Вроде бы так звали того
копа-ирландца, которому впервые пришла в голову идея использовать
антигравитационные пластины для подобных целей. Он запатентовал изобретение,
назвал его своим именем и таким образом единственный из всех полицейских
обессмертил себя.
Надзиратель повозился с переключателями и кнопками, потом повернулся к
стене. Секунду спустя часть стены отъехала в сторону, и в коридор выплыл
синий шар -- Клэнси. Кабели-щупальца свисали по бокам, словно толстые пряди
волос. Надсмотрщик отдал приказ, потом откинулся на спинку стула и стал
созерцать, как робот выполняет свои обязанности.
Я напрягся, когда робот поплыл ко мне. Клэнси двигался плавно и
беззвучно. Его единственный нарост -- зрительный рецептор, расположенный на
макушке и способный отслеживать все происходящее вокруг, -- сейчас мерцал
зеленым цветом. Щупальца извивались, петли наручников раскрылись и теперь
походили не то на два пальца, не то на два когтя. Когти скользнули к моему
правому запястью и крепко вцепились в него, хотя я и попытался отдернуть
руку. Левую я предпочел отдать уже без сопротивления. Подчиняясь приказу
надсмотрщика, Клэнси повел меня к раздвижной двери. Робот замигал, что-то
пропищал, и дверь открылась. За дверью оказался все такой же
туннель-коридор. Клэнси двинулся вперед, я волей-неволей последовал за ним,
и мы вошли в тюрьму ВП. Дверь за нами тут же закрылась.
Разок я попытался не подчиниться чертовой машине. Я уперся и отказался
идти дальше. Тогда Клэнси поволок меня за собой, сильнее и сильнее, а потом
дернул так резко, что я пошатнулся, потерял равновесие и упал на пол -- а он
был довольно жесткий. Клэнси плавал надо мной, немного наклонившись, чтобы я
находился в поле зрения его нароста-рецептора. Щупальца были вытянуты во всю
длину. Робот попытался тащить меня волоком, но эта задача оказалась ему не
по силам. Тогда я почувствовал, что наручники сжимаются. Когда боль стала
достаточно сильной, я отказался от этого ребячества и встал. Теперь я уже не
пытался сопротивляться.
Мы довольно долго двигались по коридору, потом прошли через еще одну
дверь. По электронному сигналу она открылась и пропустила нас внутрь. За
этой дверью начиналась тюрьма как таковая, район, где были расположены
камеры. По обе стороны коридора в стене красовались раздвижные металлические
двери, футах в двадцати друг от друга. Клэнси подвел меня к шестой двери
справа, пожужжал по-новому, а когда она отворилась, завел меня внутрь.
Камера была просторной, хорошо освещенной и прилично обставленной.
Честно говоря, я даже удивился такой щедрости. В камере имелся коммскрин,
транслирующий новости и развлекательные программы, и выход библиотечного
трубопровода, по которому можно заказывать копии статей или художественную
литературу. Справа располагался отгороженный уголок -- туалет. Когда в
какой-нибудь мелодраме фигурирует современная тюрьма, ее описывают как
жуткую дыру, кишащую крысами, вшами и надзирателями-садистами. Но это
описание соответствует тюрьме пятидесятых годов, ну, может, семидесятых или
даже начала восьмидесятых. Но за последние пару десятилетий в ходе тюремной
реформы были произведены решительные изменения, и теперь с заключенными уже
не обращались, как с животными.
Клэнси подвел меня к койке и принялся толкать, пока я не сообразил
сесть. Я подчинился и был приятно удивлен -- невзрачная на вид постель
оказалась мягкой и удобной. Наручники разомкнулись и подтянулись обратно к
туловищу Клэнси. Робот подплыл к выходу и удалился, дверь за ним закрылась.
Несколько секунд спустя почтовый трубопровод, соседствующий с
библиотечным, издал негромкое жужжание, и на поднос что-то шлепнулось. Я
встал, подошел к стене и подобрал с подноса небольшой синий пластиковый
прямоугольник. Это была кредитная карточка заключенного с моим именем и
присвоенным мне номером. Надзиратель послал запрос в центральный городской
банк и за какую-нибудь минуту обнаружил, что я располагаю приличным счетом.
Выяснив это, надзиратель приказал тюремному компьютеру выдать мне карточку,
рассчитанную на время пребывания в этом заведении. Теперь я мог заказывать
какие-либо товары по телефону (он висел на стене рядом с туалетом) и
получать их по почте. Счет за эти товары должен бы был поступать моей жене
(если бы она у меня имелась), моему адвокату (если какая-нибудь фирма
возьмется разбираться с моими платежами -- я обычно пользовался услугами
фирмы "Альтон-Боскон и Феннер") или в мой банк. Если я превышу кредит, мой
счет будет заморожен согласно правительственному распоряжению. Итак,
заключенные получили возможность жить прилично, хотя и за свой счет.
В тот день меня посетил мой юрист Леонард Феннер. Нажав на кое-какие
скрытые рычаги, он ухитрился привести с собой Гарри. Мы сели и проговорили
больше двух часов, сперва о чем попало, потом о том затруднительном
положении, в котором я очутился. Леонард утверждал, что если бы власти могли
обвинить меня только в похищении Его, то все было бы не так уж плохо.
Во-первых, андроид не считается гражданином, следовательно, он всего лишь
некое имущество, принадлежащее государству. Суд не сочтет это похищением
человека; речь может идти лишь о воровстве в особо крупных размерах. Но я не
ограничился тем, что украл Его. Я напал на правительственного служащего,
который узнал нас в ту ночь в Кантвелле. Я браконьерство-вал в
государственном заповеднике. Я напал на офицера полиции на заправочной
станции в Анкоридже. Я незаконно перевел такси с автоматического управления
на ручное и угнал его. Я угнал полицейский автомобиль, принадлежащий
аляскинскому государственному патрулю. И, что самое серьезное, я ранил судью
Североамериканского Верховного суда Чарльза Парнела. Власти хотят предъявить
мне обвинение в попытке убийства.
-- Попытке убийства? -- возмутился Гарри. -- Что за фигня! Этот парень
просто не способен никого убить, если только...
-- Гарри, -- перебил его я, -- давай дадим Леонарду договорить. Наше
мнение сейчас не имеет никакого значения. Нужно принимать вещи такими, какие
они есть.
-- Чушь собачья! -- проворчал Гарри, но утих.
Я не был уверен, что обвинение действительно настолько уж смехотворно.
Ведь что я попытался сделать, когда схватил ружье и развернулся? Я выстрелил
на свет. Я должен был понимать, что позади меня стоит человек -- ведь фонари
сами по себе не ходят. Я должен был также понимать, что пуля ранит или убьет
этого человека. Как это еще назвать, если не попыткой убийства? То, что я
сделал это машинально, не задумываясь, меня не оправдывает.
-- Посмотрим, о чем нам не следует особо беспокоиться, -- сказал
Леонард. -- Во-первых, власти не смогут выдвинуть обвинение в воровстве в
особо крупных размерах. Прежде всего, они сами же и уничтожили этого
андроида. Значит, нельзя доказать, что ты действительно похитил нечто особо
ценное.
-- Откуда тебе это известно? -- изумился я.
-- Я ему рассказал, -- сообщил мне Гарри. -- Чтобы помочь тебе, адвокат
должен знать все подробности. К черту секретность.
-- Ладно, давай дальше, -- сказал я Феннеру.
-- Таким образом, -- продолжал адвокат, -- обвинение в хищении
отпадает. Разве что мелкое досадное воровство, а в таких случаях обычно
требуется всего лишь компенсация убытков пострадавшей стороне в двойном
размере. По законам ВП такое преступление не наказывается тюремным
заключением. Следующее обвинение, которое выдвигают власти, -- это нападение
на правительственного служащего на стоянке такси в Кантвелле. Опиши мне
ситуацию.
Я описал.
-- Он начал первым?
- Нет.
-- Надо подумать. Он полез за оружием?
-- Да, но я выстрелил в него раньше...
-- Уже после того, как он полез за оружием?
- Да.
Феннер хмыкнул.
-- Он полез за оружием до того, как ты достал свой пистолет?
-- Я точно не помню, -- ответил я.
-- Ты был совершенно прав, -- изрек адвокат. -- Конечно же он начал
первым. Откуда тебе было знать, что это не контрабандное оружие и что этот
человек вообще является подданным Всемирного Правительства? Это обвинение
тоже несерьезно. Дальше. Браконьерство в государственном заповеднике
карается штрафом. Чертовски крупным, надо заметить. Но, возможно, нам
удастся добиться его уменьшения, если мы сумеем доказать, что вам было
нечего есть. Вам ведь действительно было нечего есть?
-- Да. Но откуда ты...
-- Это мои предположения, -- сказал Гарри. -- Если андроид продолжал
развиваться, то ему наверняка требовалось много пищи для получения энергии.
Я тебя знаю -- ты не станешь убивать ради забавы.
-- Спасибо, -- сказал я.
-- Черт возьми, господа, -- вмешался Феннер, -- вы позволите наконец
вашему крючкотвору изложить факты и свою точку зрения на них или как?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20