И вот, пока мы так сидели вокруг братьев Макнайт, проникшись серьезностью происходящего, Пинк Варско, представьте себе, попытался снова поцеловать меня. Но я вовсе этого не хотела и поэтому сказала:
– Пинк, я думаю, тебе сейчас следует произнести тост.
Пинк поднял стакан и воскликнул:
– За «несвятую Троицу»! – имея в виду нас с Виппи Берд и Мэй-Анну.
– Ах ты, бестолочь! – сказала я ему. – Не за нас, за Бастера!
– За нового Кида Макнайта! – поправился Пинк. – Пьем до дна!
– Кид Макнайт – это Тони, – покачал головой Бастер.
– Бери это имя себе, – предложил Тони. – Джек Демпси взял имя своего брата, а ты возьми мое.
Бастер ответил, что нет, Кид Макнайт – это Тони, и, если Тони решил уйти из бокса, пусть его имя уходит вместе с ним, а ему, Бастеру, нужно свое имя.
Запивая вином спагетти, мы снова серьезно задумались, на этот раз о псевдониме для нашего будущего чемпиона. «Пусть он будет Кентервилльским Кидом или Бьюттским Убийцей», – предложили мы с Виппи Берд. «А что, если он будет Бастер Нокаут?» – спросил Чик. «А как насчет Кида Долбани Сильней?» – предложил Пинк. Все, включая самого Бастера, засмеялись, но, немного подумав, он сказал, что это слишком манерно, а ему нужно нечто характерное и запоминающееся, как собственное лицо. Такое, например, как «Шахтер из Монтаны» или «Доблесть Горняка». Тогда Чик предложил «Бастера Шахтера», но Бастер не был шахтером, и это предложение отпало.
Бастер обещал обдумать наши предложения, но было очевидно, что всем им чего-то не хватает. Мэй-Анна заявила, что все эти прозвища недостаточно стильные, а Бастер всегда прислушивался к тому, что говорит Мэй-Анна.
Мы продолжали обсуждать эту проблему, как вдруг Виппи Берд, взглянув на часы, подскочила на месте и закричала:
– О господи, Бастер, уже полночь! Пора нам выбираться из этого места!
Никто из нас до сих пор ни разу не вспомнил о времени, и теперь дома нас с Виппи Берд ждали неприятности.
Мы все, кроме Мэй-Анны, дружно вскочили со стульев и заторопились к выходу. Она же сидела по-прежнему неподвижно и тихо, словно статуя, и мечтательная улыбка блуждала по ее лицу. Вдруг она протянула к нему свою маленькую бледную руку жестом, который мог заставить любого забыть обо всем и обратить свое внимание на нее одну, какие бы шум и веселье ни царили вокруг. Мы остановились и обернулись.
– Я нашла нужное имя, Бастер, – сказала она тихим голосом, перекрывшим тем не менее все остальные звуки в зале и на улице.
– Неужели, Мэй-Анна?!
– Да, благодаря Виппи Берд, – ответила она.
Потом она медленно поднялась с места, посмотрела на нас своими бездонными, как две заброшенные шахты, глазами, подняла стакан и торжественно произнесла:
– Леди и джентльмены, представляю вам нового будущего мирового чемпиона в тяжелом весе. Прошу любить и жаловать – мистер Бастер Миднайт!
5
Разумеется, долгое время это имя знали только мы. Для нас он был герой, но что с того? Спортивные антрепренеры еще не протоптали тропы к его двери, да и сам Бастер лучше, чем кто-либо, даже Тони, понимал, сколько ему еще предстоит пройти и сделать для того, чтобы стать хоть кем-то.
Мы легко привыкли к тому, что Бастер теперь тренируется на профессионального боксера, и больше не придавали этому значения. В конце концов, Бастер не сильно отличался от других ребят, которым по разным причинам пришлось оставить школу и пойти работать на шахту, а это было первым, что Тони заставил его сделать. «Выбери самую грязную и тяжелую работу, какая только там найдется», – сказал ему Тони, считая, что такая работа укрепит его телесную мощь. Но сила была еще не все. «Сама по себе сила тебя не спасет, – говорил Тони, – если с тобой успеют разобраться до того, как ты успеешь ее применить». Поэтому надо было обладать еще и быстротой, так что Бастер учился танцевать, уворачиваться, делать обманные движения и наносить двойные удары.
Для развития подвижности стоп Тони заставил его скакать через скакалку. Мы с Виппи Берд и Мэй-Анной, сидя на крыльце маленького домика Макнайтов в Кентервилле, составляли ему компанию, пока он прыгал, как сумасшедший, через эту скакалку и, не останавливаясь, время от времени говорил с кем-нибудь из прохожих. Иногда он скакал перед домом Мэй-Анны, которая, сидя на крыльце, разговаривала с ним. Можно было ожидать, что прохожие станут смеяться над этаким верзилой, забавляющимся детской игрой, но никто не делал этого больше одного раза. Однажды Пуг Оби, возвращаясь домой со смены, вздумал подколоть Бастера. «Эй, приятель, – крикнул он, – а где твоя кукла и ведерко для песка?», но через секунду он катился кубарем по тротуару и кричал: «Да ты что, шуток не понимаешь?!» Но в основном все знали и понимали, что Бастер начал тренироваться, и восхищались им. Только мы, его друзья, имели право подтрунивать над ним, а больше никто.
Иногда Тони брал в руки веник и начинал быстро вертеть его ручкой вокруг носа Бастера. «Давай-давай, попади по нему!» – подзадоривал Тони, и Бастер молотил кулаками по воздуху со всех сторон, пытаясь зацепить этот несчастный пучок соломы. Вскоре он настолько в этом преуспел, что миссис Макнайт приказала им в дальнейшем пользоваться для этих упражнений палкой, иначе Бастер будет подметать дом тем, что осталось от веника. Тони оценил идею, и вот уже Бастер стал трижды в день подметать все комнаты в доме метлой без ручки.
Фехтуя палкой вокруг носа Бастера, Тони обзывал его всякими оскорбительными словами, называл «девчонкой», «тряпкой» и так далее (я не буду здесь их повторять, потому что Тони уже нет в живых), чтобы вывести Бастера из себя.
Это тоже входило в план тренировок: таким образом Бастер учился владеть собой на ринге. Хотя Бастер, как я уже говорила, всегда был невозмутим, как скала, но Тони-то знал, что его все-таки возможно вывести из себя, а потерять голову во время боя почти всегда значило проиграть. И Тони учил Бастера психологической защите – и на ринге, и вне его. Тони повторял, что боксер-профи должен быть достаточно осторожен, чтобы не ввязываться в уличные драки, так как это может иметь для него плачевные последствия. Тони снабдил Бастера плотным резиновым мячиком, который тот постоянно мял в руках, если только не работал в шахте, не прыгал через скакалку и не охотился на метлу. Когда он бывал свободен от этих занятий, он сидел дома, читая спортивные репортажи, и мял, мял, мял в руках этот красный резиновый мячик.
Кстати, это обстоятельство напомнило мне кое о чем еще. Во время следствия по делу об убийстве некоторые репортеры утверждали, что Бастер был ограниченным, малограмотным человеком, едва способным написать собственное имя. Хантер Харпер повторяет эту белиберду в своей книге, и это еще одна причина, почему я не люблю его и почему вспомнила этот случай: я хочу внести в это дело ясность. На самом деле Бастер очень много читал, ну, может быть, и не мировые шедевры, но, по крайней мере, он читал газеты и спортивные журналы. Более того, он неизменно носил с собой какой-нибудь журнал, чтобы почитать в поезде или в раздевалке. Иногда во время поездок, когда он оставался один в гостинице и ему нечем было заняться, он даже читал Библию.
Причиной возникновения слухов о его неграмотности была его фотография, где Бастер стоит в едва сходящемся на нем пиджаке Тони и какой-то дурацкой шапочке, скосив глаза и высунув язык, и держит журнал «Монтана стандард» вверх ногами. Ребята просто развлекались, дурачились, как все нормальные люди. Видимо, Бастер подарил эту фотографию Мэй-Анне, а потом она случайно попала в чужие руки, не исключено, что как раз во время расследования, и ее напечатали калифорнийские газеты, а оттуда она пошла гулять по всей стране. Вот так и пошел слух, что Бастер – неграмотный чурбан, так что дурачиться тоже надо с умом.
Еще Тони заставлял Бастера боксировать под низеньким навесом, где тому приходилось передвигаться едва ли не на корточках, что, по мнению Тони, помогало разрабатывать низкую стойку. Скорость движений Бастер развивал с помощью бега. Он бегом отправлялся на работу в шахту и бегом же возвращался домой. Когда работы для него не было, он бегал по Монтана-стрит наперегонки с конными фургонами, развозившими мелкие грузы, и всегда выигрывал. Потом он отправлялся в Сады и отмерял круги по скаковой дорожке. Когда на ней тренировались наездники, Бастер состязался с ними.
Иногда мы всей компанией садились в машину Тони и отправлялись в Сады полюбоваться этим зрелищем. «Если у тебя ничего не выйдет с боксом, будешь зарабатывать на скачках», – сказала ему как-то Виппи Берд. «А Мэй-Анна будет жокеем», – добавил Пинк, но так тихо, что Бастер не услышал. Зато услышала Виппи Берд и ткнула Пинка кулаком под ребра. «Или будешь вместо мула таскать вагонетки на шахте», – хихикнула я и попала не в бровь, а в глаз. Вскоре затем издох один из мулов, таскавших вагонетки на шахте, где работал Бастер, и он действительно занял его место, и шахтеры прозвали его Мул Макнайт, но это прозвище к нему не пристало, наверное, потому, что сам Бастер настаивал, чтобы его называли Бастер Миднайт. И мы его в этом поддерживали. По-моему, это чрезвычайно выразительный псевдоним, даже лучше, чем Марион Стрит. Так что нам с Виппи Берд посчастливилось приложить руку к появлению двух известных всей Америке имен.
Тони заставлял Бастера делать вещи и не слишком приятные. Например, постоянно жевать сосновую смолу, которую он сам специально собирал для этого с деревьев. Мы с Виппи Берд однажды попробовали ее на вкус, и это оказалось просто ужасно, хуже, чем безалкогольное пиво, да к тому же смола была жесткой, словно подметка. Тони утверждал, что такое упражнение укрепляет челюсти. Еще Тони требовал, чтобы Бастер перед каждой схваткой жевал чеснок, но вот этого Бастер не делал никогда. Нет, он не считал, что обдавать противника чесночным перегаром – против правил, а просто опасался, что Мэй-Анна перестанет награждать его поцелуем всякий раз, как он одержит победу.
Тони требовал, чтобы Бастер брал на консервном заводе Хатчинсона рассол из пустых бочек и вымачивал в нем руки. Бастер должен был даже втирать рассол в кожу лица, чтобы сделать ее твердой, как медная руда, а руки «жесткими, как скальная порода», – именно так выразился позднее один спортивный репортер.
Но это было только начало. Дальше Тони устроил Бастеру работу в гимнастическом зале нашего квартала. Вообще Тони был мастером разного рода сделок и комбинаций – эти навыки он приобрел, занимаясь контрабандой. Бастер мог бесплатно заниматься в спортивном зале за то, что был бесплатным спарринг-партнером для других тренирующихся там боксеров. Это было вдвойне хорошо, потому что Бастер получал возможность учиться и у других, а не только у своего брата. Ведь Тони не знал о боксе абсолютно всего, да и сам в этом признавался.
Сейчас все это кажется странным. Сам Тони был, мягко говоря, посредственным боксером, не имевшим достаточной подготовки, но, поди ж ты, стал для Бастера лучшим тренером во всем Бьютте. И обращался он с Бастером более сурово, чем мог себе позволить кто бы то ни было другой. «Говоришь, это уж слишком? – спросил однажды Тони в ответ на жалобы Бастера. – Попробуй-ка разок выйти на ринг против того, кто знает толк в нашем деле, и ты поймешь, что такое суровое обращение, мистер Бастер Кид Миднайт». Тони никак не мог привыкнуть к псевдониму Бастера. Мне кажется, он все еще надеялся, что Бастер возьмет себе его имя и впоследствии прославит его.
Потренировавшись так два-три месяца, Бастер начал просить Тони организовать для него матч, но Тони вовсе не собирался этого делать.
«Тот, с кем ты дрался тогда, был страшен только с виду, а на деле – куча дерьма, – сказал Тони Бастеру. – И твой удар тоже был почти случайной удачей, которая в следующий раз может тебе и не улыбнуться. Что, если удача улыбнется твоему противнику? И если твой противник в первом же бою прикончит тебя или, что еще хуже, разрушит твою карьеру? Как ты думаешь, если ты столкнешься с настоящим бойцом, сколько убийственных ударов тебе придется выдержать?»
Тони, как он объяснил Пинку, боялся, что если Бастера побьют в первых боях, то случится самое страшное, что может случиться с начинающим, – он сломается и потеряет уверенность в себе. Тони не хотел, чтобы Бастер бросил бокс, еще не успев как следует начать. Кроме того, Тони объяснил Пинку, что ему неинтересно тратить время на второсортного боксера. Из этого мы с Виппи Берд заключили, что Тони серьезно поставил на Бастера и хочет воспитать новую звезду. Всякий раз, когда Бастер выходил на ринг, Тони чувствовал себя так, словно сражается с ним рядом.
Некоторое время спустя Бастер начал скучать и заявил, что больше не желает всю жизнь бегать наперегонки с лошадьми, и если Тони не организует, и чем скорей, тем лучше, матч для него, то он навсегда бросит бокс. Как известно, наш Бьютт – одно из самых известных мест, где проводятся соревнования в различных видах единоборств – и по боксу в том числе, – так что Тони стал искать возможности организовать для Бастера серию матчей за его пределами. Он считал, что Бастер Миднайт должен выступить в родном городе, лишь заработав себе какое-то имя.
Первый матч был организован в Биллингсе, примечательном разве что своими огромными резервуарами для мазута. Тони договорился с еще одним тренером поделить выручку поровну, независимо от того, чей воспитанник победит, и они вместе арендовали спортивный зал «Горный лось» на вечер субботы и начали продавать билеты. С тех пор Тони целиком и полностью управлял финансами Бастера. Это, с позволения сказать, управление неизменно приводило на память то, как он распорядился первым выигрышем Бастера в Садах, который был весь потрачен на выпивку и ужин в ресторане. Это одна из причин, почему за свою боксерскую карьеру Бастер не скопил никаких денег. Вы когда-нибудь слышали о чемпионе, который должен был открыть ресторан, чтобы зарабатывать на жизнь? Но, как бы там ни было, Бастер сражался не за деньги, а для того, чтобы стать хоть кем-то в этой жизни, ради Мэй-Анны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37