Ей не понравилось это. У папы теперь есть Эмма. У них у всех она есть.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
– Что вы делаете в столь поздний час? Эмма оторвала взгляд от кулинарной книги, которую она купила в лавке методистской церкви. Мэтт прошел на кухню и налил себе стакан воды.
– Я читаю о том, как готовить ранзу, – призналась она. – Дамы из методистской общины Блиндона сообщают не менее четырех рецептов.
– Набираетесь опыта?
У него был озадаченный вид. Он сел за кухонный стол напротив нее. Минуло десять вечера, дети уже несколько часов как были в кроватях, и Эмма воспользовалась тишиной и покоем, чтобы составить список бакалейных товаров для закупки. Или по крайней мере попытаться это сделать.
– Я подумала, что мне следует готовить получше, с тех пор как мое фирменное блюдо со спагетти не очень удалось в прошлый раз.
– То блюдо было совсем недурно.
– В нем не было мяса, – напомнила она ему. – Все, что вы едите, должно в прежнем своем существовании мычать и иметь копыта.
Он сделал большой глоток воды и откинулся на спинку стула. Его лицо было в пыли, а одежда – хлопчатобумажная рубашка и вылинявшие джинсы – запятнана грязью. Разглядывая его, она подумала, что он не имеет права быть таким привлекательным. Много говорилось о притягательности фермеров с Запада, хотя лично ей ни один из таких мужчин никогда прежде не встречался. Зато теперь это произошло. Впервые она повстречала настоящего фермера.
– Почему вы так на меня смотрите?
Эмма захлопнула кулинарную книгу:
– Я думала о грязном белье и о том, что завтра мне придется стирать.
– Стиральная машина и сушилка внизу.
– Знаю. Я видела их.
Мэтт некоторое время не отводил от нее изучающего взгляда.
– Спасибо, что сегодня поехали с нами в город. Девочкам вправду понравилось быть там с вами.
– Было весело, – сказала она без лукавства. – Все были очень милы.
– Я заметил. – Его губы искривила улыбка. – Вы могли бы назначить свидание любому. Она покачала головой: – Меня это мало заботит.
Он подался вперед, положив локти на стол:
– Вы произносите это так, будто говорите всерьез. Почему?
– Это долгая история. – Она надеялась, что он не решится на дальнейшие расспросы. Как ей объяснить, что она только за пятнадцать минут до начала свадьбы обнаружила склонность своего жениха к кое-кому еще?
– У меня уйма времени.
Эмма отодвинула в сторону кулинарную книгу и встала. Взяла свой пустой стакан, поставила его в раковину.
– Однажды я была помолвлена, но оказалось, что мужчина, за которого я предполагала выйти за муж, влюблен в кое-кого другого.
Мэтт нахмурился, взгляд его темных глаз выражал сочувствие.
– Извините. Мне не следовало лезть в ваши дела.
– Все нормально, – сказала Эмма, надеясь придать своему голосу беспечность. Надеясь, что по ее голосу можно определить, будто произошло это три года, а не три дня тому назад. О Господи, неужели в самом деле минуло лишь три дня с тех пор, как она стояла в церкви в ожидании выхода под руку с отцом между рядами приглашенных?
– В конце концов он открыл вам правду? – сказал Мэтт.
– Нет, – услышала она свой голос. – Он не собирался мне ничего открывать, но когда я обнаружила… я отменила свадьбу и никогда больше его не видела. И не хочу видеть.
– Правильно.
Она постаралась улыбнуться:
– Да, я тоже так считаю.
На мгновение воцарилась тишина. Мэтт встал, допил воду и отнес стакан в раковину.
– Утром я приготовлю кофе.
Сменить тему было очень кстати.
– Во сколько встают девочки?
– В семь они начинают суетиться. Иногда чуть пораньше. – У него был нерешительный вид. – Эмма, спасибо, что вы взялись за эту работу. Думаю, все пойдет просто замечательно.
Он наклонился, чтобы достать банку кофе из шкафчика, а Эмма в это время потянулась к буфету, чтобы положить туда хлеб. Ее грудь коснулась его руки, и от этого невольного прикосновения чувственная дрожь пробежала по ее телу, а лицо Мэтта побагровело.
– Извините, – сказала она.
– Это я виноват, – возразил он, отпрянув назад и наткнувшись спиной на кухонный стол. – Эта кухня, по-моему, тесна для двоих.
– Да.
Эмма бросила хлеб на прилавок и проскользнула мимо фермера. Ни к чему ей испытывать к нему влечение, однако все дело в том, что приходится делить с ним крышу над головой, тесную кухню. Ничто человеческое ей не чуждо. Ведь ее первая брачная ночь так и не наступила.
– Спокойной ночи, – сказала она, продвигаясь к гостиной. Еще пара шагов, и она, по счастью, сможет скрыть свое раскрасневшееся от возбуждения лицо.
– Эмма, – окликнул ее Мэтт. – Мы здесь делаем завтрак каждый сам себе, поэтому не беспокойтесь и ничего не готовьте для нас утром.
Она обернулась:
– Разве собаки не любят горелой яичницы?
Он улыбнулся:
– Они разжиреют.
– Поверьте, я научусь стряпать лучше.
Она вернулась к столу и забрала кулинарную книгу.
– Да, леди, нисколько в этом не сомневаюсь.
– Спокойной ночи.
Почему ей так не хотелось уходить из кухни? Не потому ли, что Мэтт Томсон, как оказалось, обладает ко всему прочему еще и чувством юмора?
– Спокойной ночи, – сказал он и отвернулся наполнить графин водой.
Эмма заспешила к себе в комнату. Она заперла дверь и прошла в чулан взглянуть на «платье принцессы». Оно послужит напоминанием остерегаться красивых мужчин, у которых своя повестка дня. Мэтту Томсону нужна мать для его дочерей. Кену нужна была невеста, чтобы победить на выборах.
А Эмме никто не нужен, как твердила она себе вновь и вновь. Она примет горячую ванну, полежит в ней подольше и будет читать кулинарную книгу. Ей не нужно ничего знать о мужчинах, ее заботам вверена кухня. На сегодняшний день.
Макки оказалась хорошей спутницей. Веселая и внимательная, она держалась поближе к Эмме, покуда та делала покупки в бакалейных лавках на блиндонском рынке. Расходы заносились на счет фермы «Три грека», что было очень удобно, поскольку купить ей нужно было много. Она без особых затруднений устроила сумки с продуктами и трехлетнюю малышку в открытый кузов фургона, затем, дважды свернув не туда, нашла с третьего захода детский садик. Дорога вывела к тому месту, откуда она начинала, – в самый центр Блиндона.
Макки захихикала. Мелисса, ожидавшая на улице, вздохнула с облегчением, и вся троица вернулась на ферму ко второму завтраку, как раз в ту минуту, когда Мэтт переходил дорогу на их пути. Он подождал, пока Эмма припаркует фургон у задней двери дома.
– Бакалея?
– Бакалея и девочки, – сказала Эмма. – Все домашние в безопасности и добром здравии, а я заблудилась лишь один раз.
Он улыбнулся своей притягательной улыбкой:
– Как вы умудрились заблудиться в Блиндоне? Она вышла из машины и пожала плечами:
– Я плохо ориентируюсь в пространстве.
Девочки высыпали из фургона и кинулись к отцу, освободив Эмме доступ к сумкам, сваленным на дне кузова.
– Я помогу вам. – Он подошел и схватил несколько бумажных пакетов с покупками, Эмма взяла два других и направилась к задней двери дома. – Макки, держи дверь, – распорядился отец девочек. – Мел, найди сумку полегче и неси сюда.
– Вы ждали второго завтрака? – спросила она, проследовав за ним на кухню. – Макки сказала, что ей нравятся сэндвичи с сыром, поэтому я подумала, что приготовлю…
– Я уже ел, спасибо.
Мэтт сгрузил пакеты на кухонный стол и ушел за остальными, а она стала заглядывать в пакеты в поисках сыра, купленного для второго завтрака. Он вернулся с очередной поклажей в руках.
– Ну, вот и все. – Он выложил груз на стол и повернулся к Эмме: – Похоже, вы собираетесь готовить.
– Попытаюсь.
Мэтт кивнул:
– Я ценю ваше усердие.
– Цените?
– Да.
Макки вытянула руки, чтобы обнять его. Он подхватил ее, и малышка проворно обвила ручки вокруг его шеи и поцеловала в щеку.
– Вы так ласковы с ней, – прошептала Эмма, не скрывая своего удивления.
– А почему бы мне не быть ласковым? – Он немного нахмурился. – Я ее отец.
– Я не хотела вас обидеть, – сказала она, радуясь возможности отвести от него взгляд и рассматривать содержимое сумки перед собой. – Мой собственный отец не был очень нежен. Думаю, я хотела сказать, что завидую вашим дочерям.
Она покраснела. Не подумает ли он, что ей также хочется обвить руками его шею?
– Я… я имею в виду… – смутилась она. – Я просто…
Зазвонил телефон, и она стала разбирать покупки. Трубку поднял Мэтт.
– Привет, Стеф, – сказал он. – Да, все прекрасно. Как поживаешь?
– Тетушка Стеф! – завопила Макки и прыгнула на колени к отцу. – Могу я поговорить?
– Минутку, солнышко, – сказал отец, при этом Эмма бесстыдно подслушивала разговор. – Рут звонила тебе? Что ж, да, все идет прекрасно. Тебе не о чем беспокоиться. – Тишина. – Я не смогу до Дня благодарения. Ты сама знаешь. – И вновь тишина. – Ты желанная гостья в любое время. Как там Клей?
Клей, должно быть, муж Стефани, догадалась Эмма. А Стефани беспокоится из-за детей и их новой няни и хочет навестить семью Томсон.
– Да, я знаю, – сказал Мэтт. – Она делает много шума из ничего, но ты ведь знаешь, она такая какая есть.
Рут… Она тихо вытащила пакет с белым рисом из коричневой бумажной сумки и поставила его на стол.
– Вот, поговори с Макки. Нет, заезжай, когда сможешь. Обещаю, о Дне благодарения поговорим попозже.
Он вручил трубку своей дочке, и они оба, Мэтт и Эмма, слушали, как Макки описывает свои балетные туфельки и новую одежду, пока наконец она не попрощалась и не передала трубку отцу, чтобы тот положил ее на место.
– Моя сестра, – сказал Мэтт. – Она любит строить планы на праздники за год вперед. Уже расписывает, что будет на День благодарения.
Ко Дню благодарения Эмме следует вернуться в Чикаго. Выборы закончатся, и ее отец будет погружен в водоворот деловых решений и политических будней, а она станет свободна для… для чего? Чтобы найти квартиру и обустроить жизнь? Самое время. Эмма принудила себя вернуться к разговору.
– Ваша сестра, должно быть, очень любит своих племянниц.
Мэтт нахмурился.
– Да. – Он поднял Макки на руки и обнял. – Мы все их любим.
Дни шли скорой чередой, быстрее, чем Эмма могла предвидеть. По утрам она готовила девочек к школе, отвозила каждую туда, куда нужно, выполняла в городе данные ей поручения, продумывала, что будет стряпать, и листала кулинарные книги в поисках рецептов попроще. Днем она стирала белье, укладывала Макки в постель, играла с Мелиссой на веранде и пылесосила ковер, если он выглядел неопрятно. Телевизор в гостиной не был подключен к антенне – Мэтт сказал, что в прошлом месяце ее сорвал сильный ветер, а у него не было времени ее починить, – однако дети не проявляли из-за этого никакого беспокойства. Эмма решила, что и она не станет беспокоиться. Она слушала местные новости по радио в фургоне, когда отвозила детей в город и привозила обратно, и этого было достаточно.
В доме было тихо, телефон не звонил. Фермерские дела решались в главном домике для отдыха; грузовики у основного дома не останавливались, а двигались дальше по дороге к строениям на западной стороне.
Иногда Эмма водила девочек на прогулку. Они глазели на лошадей в загоне для скота или пытались найти котят, которые достаточно подросли, чтобы не зваться больше котятами. Ковбои махали им руками и скалили в улыбках зубы, потом возвращались к своей работе. Непрестанно дул ветер, но ей нравилось смотреть на далекий горизонт, особенно при закате солнца.
Мэтт присоединялся к ним за обеденным столом ровно в шесть, а потом часто уходил вновь по делам. Ей было любопытно, действительно ли фермер так перегружен работой, или он вечерами сидит перед телевизором с другими мужчинами в домике для отдыха.
Рут появлялась дважды. Один раз – чтобы сказать Эмме, что отведет девочек в церковь, а оттуда заберет с собою на воскресный обед, поскольку домработнице полагается выходной.
Эмма поблагодарила ее, подольше понежилась в постели воскресным утром, потом взяла фургон и несколько часов гнала его на запад, покуда не пришло время вернуться на ферму. Это было здорово – свобода, одиночество и машина с полным баком горючего.
А во вторник Мэтт задал Эмме неожиданный вопрос:
– Вы бывали когда-нибудь на скотопригонных торгах?
– Что? – Слово «торги» привлекло ее внимание.
– На скотопригонных торгах. Я езжу туда раз или два в неделю.
– Зачем?
Слава Богу, она нашла сыр. Мелисса распахнула холодильник и потянула к себе пятилитровую бутыль молока. Эмма подхватила ее прежде, чем та упала на пол.
– Это мой бизнес. – Его голос был терпелив, и она ощущала на себе его пристальный взгляд, когда обходила прилавок и брала из буфета две чашки из пластика. – Я продаю быков и коров. Я покупаю быков и коров.
– Верно. – Она налила молока в чашки. – Леди, если желаете пить, садитесь за стол.
Макки спрыгнула с отцовских рук, Мел поспешила присоединиться к ней за столом.
– Это может быть интересным.
– Скотопригонные торги?
– Да. Они много значат в ковбойской жизни. В радиусе ста миль есть десять таких ярмарок.
Она смутно понимала, о чем он говорит, но ей нравился сам факт, что он говорит с ней. В этом было что-то радостное.
– Это туда вы все время ездите?
– Да. – Мэтт замешкался. – Я узнаю, может ли Рут присмотреть за детьми сегодня днем. Должны же вы знать, что мы делаем с крупным рогатым скотом.
С этими словами он покинул кухню, и Эмма услышала, как хлопнула входная дверь.
– Тебе повезло, – сказала Мелисса, радостно расширив глаза, когда Эмма поставила перед ней молоко.
– Мне?
– Ага. Если будешь себя хорошо вести, сидеть тихо и не болтать попусту, папа купит тебе на обратном пути шоколадку.
Она невольно рассмеялась:
– Правда?
– Ага. Какую пожелаешь.
– Тогда я постараюсь вести себя хорошо. Хотя она не имела ни малейшего представления, как ей следует себя вести на фермерской ярмарке.
– Глупец, – ворчала Рут. – Взять эту женщину на скотопригонные торги посреди недели!
– Там множество женщин.
– Жен, – поправила его тетя. – Они жены фермеров, и они помогают мужьям. Они не миленькие домохозяюшки из города.
Мэтта это не заботило.
– Я подумал, ей понравится смотреть на торги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18