— Да будет так!
— А я не согласен, чтобы меня убили! — воскликнул Жюв. — Я буду биться до конца!
В гостиную вернулся разъяренный Мегрэ.
— Телефон неисправен! — выпалил он с порога. — Я обкричался, вызывая телефонистку, но мадам мне так и не ответила. Томас, что вы на это скажете?
Дворецкий виновато развел руками:
— Не знаю, месье, я им никогда не пользовался.
— Второй аппарат в доме есть?
— Нет.
Мегрэ тяжело плюхнулся в кресло и принялся разжигать трубку.
Делла Стрит стояла у окна. Вдруг она захлопала в ладоши.
— Смотрите, смотрите, господа, — снег!
— Не смешите меня, Делла, — сказал Мейсон, подходя к ней. — Какой может быть снег в разгар лета?
— Поглядите сами на это чудо.
Мейсон бросил взгляд сквозь стекло во мрак ночи.
— Хм, черт побери, и в самом деле настоящий снегопад.
— Ничего удивительного, — сказал Марлоу. — Телефон испорчен, вино отравлено, скоро весь замок превратиться в огромный сугроб, и нам уже никогда отсюда не выбраться.
— Не нагоняйте страху, месье, к утру снег растает, — пробурчал Мегрэ, не вынимая изо рта трубки.
— Блажен, кто верует, — пробормотал маленький священник, заелозив в кресле.
— Мы отрезаны от всего мира! — торжественно провозгласила мисс Марпл.
Гудвин пристально посмотрел на нее.
— Признайтесь, мадам, это ваших рук дело?
Старушка скрипуче рассмеялась, не удостоив его ответом.
— Алиби нет ни у кого! — с довольной миной произнес Пуаро.
Мегрэ оглядел присутствующих, не спеша вынул изо рта трубку, по-обыкновению тяжело вздохнул.
— Итак, господа, вы влипли!
Фраза прозвучала эффектно. Все замерли и посмотрели на Мегрэ.
— А вы? — подпрыгнул в кресле инспектор Жюв. — А вы сами-то, месье комиссар?
Мегрэ глубоко затянулся и пожал плечами.
— И я тоже.
У Жюва отлегло от сердца. Остальные тоже как-то сразу оживились, заулыбались.
Вдруг на всю гостиную раздались громкие, размеренные звуки. Инспектор Жюв, выхватив револьвер, прицелился в люстру.
Все с интересом следили за ним, оставаясь на своих местах.
— Если вы ее собьете, — зевая, произнес Гудвин, — она рухнет и всех нас под собой похоронит.
— Что это гремит? Где это? — Жюв направил дуло в темный свод одного из окон, потом резко повернулся, прицелившись в портрет какого-то вельможи с ухоженными усами. Если бы он сейчас выстрелил, то пуля непременно угодила бы вельможе в левое ухо.
Также внезапно, как начались, странные звуки вдруг разом стихли. И только со стороны камина исходило едва заметное эхо металлического перезвона, словно где-то поблизости сказочные гномики натирали жесткими щетками медные колокольчики.
— Что это было? — повторил инспектор.
— Расслабься, приятель, просто часы пробили час ночи, — сказал Марлоу. — Вон они стоят на камине.
Жюв спрятал револьвер и, порядком сконфуженный, сел.
Арчи Гудвин поднялся. Потянулся, широко зевнул.
— Спокойной ночи, дамы и господа. Томас, проводи меня до моей спальни, а то еще заберусь по ошибке в постель к своему шефу. Не думаю, чтобы ему это пришлось по вкусу.
На пороге Гудвин обернулся к гостям.
— Встретимся на кладбище, — радостно произнес он, взмахнув на прощанье рукой.
Дворецкий открыл перед ним дверь, и они вдвоем оставили гостиную.
— Арчи прав, — сказал Марлоу. — Пора спать.
Гости потянулись к выходу. В коридоре они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам. Войдя к себе, каждый машинально, даже не отдавая себе в том отчета, запер дверь на ключ.
Глава 19.
В окружении портретов
Шерлок Холмс сидел в кресле, держа в руке толстенную книгу в изрядно потрепанном переплете. Над головой его горел ночник. Книга называлась «Записки о Шерлоке Холмсе».
Ватсон вошел, прикрыл дверь и запер ее на ключ.
— А, это вы, доктор, — произнес великий сыщик, не поднимая головы.
— Черт возьми, Холмс, как вы догадались?
— Дедукция, дорогой друг. Она мне особенно хорошо дается, когда я в эйфории.
Ватсон не выдержал и взорвался.
— Что сегодня, морфий или кокаин?
Холмс лениво отвел глаза от книги.
— Кокаин, — ответил он. — Семипроцентный. Хотите попробовать?
— Благодарю покорно! — отрезал доктор. — Мой организм еще не вполне оправился после афганской компании. И я не хочу подвергать его лишней нагрузке. Моя рука до сих пор ноет в плохую погоду.
— Я всегда полагал, что вы были ранены в ногу, — заметил Холмс.
Доктор с растерянной миной почесал в затылке.
— Да я и сам толком не помню, Холмс, — чистосердечно признался он. — Может, и в ногу… А может, и в руку.
— Подозреваю, мой бедный друг, что на самом деле вы были ранены в голову.
Ватсон развел руками, словно говоря: что делать — пуле не прикажешь.
— А что касается наркотиков, — улыбнулся Холмс, — то, возможно, вы правы, Ватсон, и они действительно вредят здоровью. Но зато я открыл, что они удивительно стимулируют умственную деятельность и проясняют сознание. Пока вы отсутствовали, я много размышлял. Не буду хвастать, но мне удалось несколько продвинуться в распутывании этого странного дела.
— Вы поделитесь со мной своими открытиями?
— Разумеется, дорогой друг. Скажите, гости уже оставили гостиную?
— Да. Все отправились спать.
— Отлично. Тогда я вам кое-что покажу. Давайте прихватим с собой свечу и спустимся вниз.
Они вернулись в гостиную. Холмс поднес дрожащее пламя свечи к одному из портретов.
— Вы ничего особенного не замечаете?
Ватсон долго рассматривал широкополую шляпу с плюмажем, белый кружевной воротник и длинные локоны, обрамляющие добродушное круглое лицо какого-то знатного вельможи.
— Он никого вам не напоминает?
Холмс встал на стул и, держа свечу в левой руке, прикрыл согнутой правой шляпу и локоны.
— Силы небесные! — воскликнул Ватсон вне себя от изумления.
С полотна на него смотрело лицо Ниро Вульфа.
— Ага! Разглядели? Мои-то глаза привыкли отделять самое лицо от того, что его обрамляет. Умение проникать взглядом за маскировку — основное качество сыщика.
— Поразительно! Как будто его портрет!
Холмс перешел к соседнему полотну.
— А это кто по-вашему?
Доктор Ватсон напрягся изо всех сил.
— Силы небесные! — снова воскликнул он. — Так это же Огюст Дюпен!
— Смотрите дальше, дорогой друг, — предложил Шерлок Холмс, освещая третий портрет.
— Арчи Гудвин!
— Ага! Разглядели? Если выщипать всем этим графьям и баронам их бороды, сдернуть шляпы, срезать локоны, то установить принадлежность их лиц не составит никакого труда… Смотрите дальше, Ватсон.
— Невероятно! Коррадо Каттани!
— Дальше!
— Эркюль Пуаро!
— А теперь?
— Боже мой, мисс Марпл!
— Да, это действительно она. Веер заслоняет ей добрую половину лица, но вы все-таки узнали ее. Браво, Ватсон!
— Силы небесные! Перри Мейсон!… Отец Браун!… А вот и Делла Стрит!
— Хороша, как и в жизни. Не правда ли, Ватсон?
— Смотрите — Филип Марлоу!
— Точно!
— Комиссар Мегрэ!… Постойте, а это кто? — Ватсон в растерянности запнулся.
— Разве не похож? — обиделся великий сыщик.
— Холмс, никак это вы?
— Да, собственной персоной. А взгляните, кто висит рядом.
Ватсон озадаченно нахмурился.
— Ну, уж это я не берусь судить. Вообще-то, по правде сказать, Холмс, я не большой знаток живописи, — смущенно признался доктор. — Краски, кисти — это не для меня…
— Ватсон, да вы сами себя не узнаете!
Холмс громко расхохотался. И от этого смеха лица на портретах, казалось, вдруг загадочно заулыбались в сумраке гостиной, затряся своими бородами и локонами.
Холмс остановился перед последним портретом.
— И, наконец, перед нами инспектор Жюв.
— Но что все это значит, Холмс? — спросил доктор, сгорая от любопытства.
— Каждый из тех, кто находится сейчас в замке, имеет свой портрет. Кроме… дворецкого.
— Значит, он и есть загадочный убийца?!
— Если это Томас, то можете отныне называть меня Пинкертоном.
— Ну что вы, Холмс. Я не посмею!
— Спасибо, друг мой. Странно было бы обнаружить портрет слуги среди господ, не правда ли? Кстати, портрет хозяина замка здесь тоже отсутствует. Возможно, он сейчас находится в замке, хотя бы под видом одного из гостей. Но пока это только предположение…
— Потрясающая версия, Холмс!
Великий сыщик снисходительно улыбнулся.
— Жаль, что здесь нет моего брата Майкрофта.
— Почему?
— Он превосходит меня в наблюдательности и владении дедуктивным методом. С его помощью преступник был бы вычислен и схвачен еще до восхода солнца.
— Не скромничайте, Холмс. Вам одному принадлежат лавры самого великого сыщика в мире!
— Похоже, я опять напросился на комплимент. — Холмс бросил прощальный взгляд на картины. — Пойдемте обратно, дорогой друг. Надеюсь, вам не приснятся сегодня кошмары.
Они отправились назад в свою спальню. Их шаги гулко отдавались в тишине уснувшего замка. У доктора между лопаток ползали мурашки.
— Послушайте, Ватсон, — сказал Холмс, когда они вошли к себе, — у вас чертовски скверный вид. Вас, наверное, сильно взволновала вся эта история.
— Сказать по правде, да, — вздохнул доктор. — Хотя после моих мытарств в Майванде мне следовало бы стать более закаленным. Когда у меня на глазах рубали в капусту моих товарищей и по воздуху носились их отрубленные головы, я и то не терял самообладания.
— Понимаю. В этих преступлениях есть таинственность, которая действует на воображение; где нет пищи воображению, там нет и страха… Ложитесь-ка на диван, милый Ватсон, и посмотрим, как скоро я сумею вас усыпить.
Холмс взял из угла скрипку. Ватсон растянулся на диване, и великий сыщик заиграл тихую, медленную, навевающую дремоту мелодию, без сомнения, его собственную — у Шерлока Холмса был неподражаемый талант импровизатора.
От этой музыки у Ватсона потемнело в глазах. Сомкнув веки, он смутно представил тонкую, худую руку Холмса, его серьезное лицо и взмахи смычка. Потом ему стало казаться, что он мирно уплывает куда-то по морю звуков, и вот он уже в стране снов и над ним склонилось милое лицо… удивительно, необыкновенно милое лицо… мисс Марпл. Она широко разевает рот, щелкает вставными зубами и…
Доктор хотел убежать, но его поглотила тьма.
Глава 20. Мегрэ и девушка в ночной сорочке
Это была изнурительная, необычная ночь. Мегрэ спал и в то же время не спал. Он словно раздвоился: он лежал в постели и в то же время незримо присутствовал в каждом уголке замка.
Он ясно представлял себе всех гостей, ворочающихся с боку на бок, вздыхающих и вздрагивающих во сне. Сам тоже долго ворочался и вздыхал.
Потом Мегрэ заснул, но в испуге вдруг вскочил оттого, что в уборной спустили воду. И тогда он снова вернулся к своей игре.
Теперь он вообразил Мейсона, вышедшего из уборной и тихо проскользнувшего в спальню… Мисс Марпл сматывает клубок, а сонный Эркюль Пуаро сидит напротив, выставив перед собой руки, и держит пряжу… Отец Браун перебирает во сне своими ножками… Филип Марлоу храпит так, что дрожат стекла… Арчи Гудвин спит как убитый…
В спальню Мегрэ бесшумно входит Делла Стрит, держа в руках подсвечник с едва мерцающей свечой.
— Это вы? — бормочет комиссар.
— Я.
— Ко мне?
— К вам.
— Вы не могли бы отвернуться? Я встану и оденусь.
— Не надо… — и она целует его в пахнущие табаком губы.
— Вам нужна моя помощь, мадмуазель?
— Я целиком полагаюсь на вас. Делайте, что хотите…
И Мегрэ опять провалился в сон, полный странных грез.
Наконец комиссару надоела эта колдовская ночь, он соскочил с кровати и зажег лампу.
Часы на ночном столике показывали половину шестого.
Мегрэ мутным взглядом посмотрел на свою развороченную постель, на стул, стоявший рядом с кроватью. И вдруг вспомнил!
Нет, конечно, то был не сон. Делла Стрит действительно приходила к нему.
Нельзя сказать, что Мегрэ был очень застенчив, и все же он испытывал стыд оттого, что молодая девушка видела его в постели, опухшим от сна. Но самое ужасное заключалось в том, что Мегрэ никак не мог вспомнить, произошло ли между ними что-либо серьезное.
Мегрэ стал одеваться, продолжая лихорадочно размышлять. Девушка была в ночной сорочке, под которой, разумеется, ничего не было. Ясно, что не было… Или все-таки было? Мегрэ поиграл подтяжками. Если там что-то было, то, быть может, между ними ничего такого и не было? В противном случае, это «что-то» могло остаться в комнате. Мегрэ стал искать, с трудом представляя, что, собственно, он хочет найти — несомненно только, что нечто тонкое и кружевное. Мегрэ обшарил всю комнату, но безрезультатно.
Раздосадованный, он принялся завязывать галстук и провозился битых полчаса. Будь мадам Мегрэ рядом, она конечно же пришла бы ему на помощь. Но жена, как всегда, осталась дома. И в данных обстоятельствах, пожалуй, это было к лучшему.
Мегрэ раскурил свою первую утреннюю трубку и открыл дверь.
Пройдя по коридору, он остановился у нужной двери, подтянул узел галстука, оправил на себе подтяжки, потом вытащил из кармана отмычку и вставил ее в замочную скважину.
Когда отмычка сработала, он не сразу толкнул дверь, а предпочел предупредить:
— Я сейчас войду, мадемуазель…
Мегрэ очутился в комнате, залитой солнечным светом. Жалюзи были опущены, но горизонтальные рейки пропускали широкие солнечные полосы, и стены, предметы, даже лицо Деллы были словно разрезаны на светящиеся дольки.
Она сидела на постели, глядя на приближающегося Мегрэ с забавным изумлением.
— Это вы, комиссар?
— Я.
— Вы ко мне?
— К вам.
Делла вдруг засмеялась легким девичьим смехом. Одно плечо обнажилось. Она небрежно поправила пеньюар.
Мегрэ сел в глубокое кресло. Его несколько стесняла куртуазная нелепость ситуации. Комната, пронизанная ароматом духов. Молодая женщина в пеньюаре, покачивающая туфелькой, одетой на кончики пальцев голой ноги. И Мегрэ, средних лет, с опухшим лицом и потухшей трубкой в зубах!
— Вы были у меня этой ночью?
Она улыбнулась, показав великолепные зубы.
— Разве?
— Я знаю, это были вы.
Ее взгляд затуманился, по телу пробежала сладострастная дрожь.
— Да, это была я. Не знаю почему, но я всегда чувствовала к вам доверие, Жюль. Наверное, это сильнее меня… Ну вот… И что же?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28