https://wodolei.ru/catalog/unitazy/Gustavsberg/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Ее мысли были где-то далеко. Она могла убить. По моему мнению, каждый человек способен на убийство. Ведь и сам я однажды убил человека.– Если ты собираешься что-то рассказать, говори. Я выслушаю тебя, но играть дальше в твои игры не собираюсь.– Ты не уверен во мне, не так ли, дорогой?– Я уверен в одном – если ты посмотришь мне прямо в глаза и скажешь, что не делала этого, я тебе поверю. Я поверю твоему слову.– Какой у меня мотив убивать Бейтса?– Иди ты к дьяволу, милочка. Я могу назвать список причин длиной с твою руку, основанный как на намерениях чистых, так и намерениях грязных, который годится для любой женщины в этом городе, чтобы убить любого из мужчин. Хочешь, чтобы я солгал и сказал, что тебе они не подойдут?Она рассмеялась:– Ладно, милый. Ты бреешься и заканчиваешь завтрак. Я подогрею кофе. А может быть, предпочтешь ленч? Уже полдень.– Я только что позавтракал. Хотя теперь кажется, что это было давно.– Грег!– Да?Натали взглянула на меня снизу вверх:– Мне очень жаль. Правда, я не хотела, чтобы так получилось. – Она коротко тряхнула головой. – Но я знаю, что делаю, пусть это и выглядит подозрительно.– Извинения принимаются. Объяснение отклоняется, как сбивчивое и неадекватное. Не надо загадок, принцесса. Или говори, что хотела, или заткнись.– Я и говорю – прощай.У каждого своя манера воспринимать подобные неожиданности. Моя манера, выработанная к тридцати четырем годам, – сделать каменное лицо. В конце концов мужчина выглядит смешно, если начинает кричать и кипятиться. Возможно, в некоторых случаях не мешало бы вести себя дипломатичнее и выказать, некоторое волнение, потому что, если ты не вскакиваешь, как ошпаренный, от потрясающей новости, люди думают, что ты слишком холоден и равнодушен. Но я давно, еще мальчиком, когда взрослые брали меня на охоту, научился зря не кричать, не ойкать, если случайно порезался или упал и ушибся. Один из рано усвоенных мною уроков.Я выждал некоторое время и, будучи уверенным, что теперь мой голос не дрогнет, сказал:– Возвращайся, когда захочешь побыть здесь подольше.– Иногда я думаю – ты на самом деле настолько хладнокровен и суров, дорогой? У тебя прекрасная защитная оболочка. Я даже скажу тебе комплимент: мне нравится, когда мужчина держит удар.– Угу. Я рад, что тебе понравилось. Куда ты уезжаешь?– В Рино. Не стоило мне сюда вообще приезжать.– Я понял это только теперь. – Некоторое время я изучал ее лицо. – Твой внезапный отъезд не покажется шуткой многим людям с полицейскими значками, они не поймут такое импульсивное решение.– Дорогой, перестань мне рассказывать, как будет выглядеть мое поведение в глазах других. И зачем столько горечи? Тебе не доставило бы удовольствия разыгрывать инвалида, не будь рядом меня. – Она продолжительно вздохнула. – Нам, вероятно, не следовало вступать в брак с самого начала. Ты – слишком мрачный и требовательный человек, с тобой просто невыносимо жить, за редкими исключениями. И эта богом забытая страна, эти ужасные люди... К тому же я втайне не одобряю тебя, а это неправильно. Жена должна восхищаться работой своего мужа, гордиться им, не так ли?– А ты, значит, нет... Натали покачала головой:– Ты – великолепный ученый, в этом я не сомневаюсь, – она немного замялась, – но у тебя нет чувства моральной ответственности. То, что ты делаешь на своей работе, неправильно, дорогой, плохо, плохо и плохо! Ты же делаешь ужасные вещи, неужели ты сам не понимаешь?– Ты имеешь в виду Проект?..– Ты знаешь, о чем я.– Принцесса, я никогда не исключал возможности, что поступаю плохо, – медленно начал я. – “Сначала удостоверься в своей правоте, потом продолжай” – есть такая заповедь. Но лишь человек с ограниченным воображением может сказать с уверенностью, что он всегда прав. Я же никогда не был в этом уверен. Никогда не был, и, вероятно, никогда не буду. До тех пор, пока не проверю идею в математических расчетах, не проведу в своей лаборатории опыты. Но кажется, что все остальные люди на планете, включая мою жену, получили свыше редкий дар – разбираться во всех предметах, включая мою работу. Жаль, что Господь не включил меня в число этих посвященных. – Я перевел дыхание, наступил один из тех моментов, когда каждый вдох требует усилий. – Ты хочешь, чтобы я бросил работу, Натали? Этого ты хочешь?Она не раздумывая отрицательно покачала головой:– Нет. Я не могу просить тебя об этом. И даже если бы попросила, а ты бы согласился, наш брак долго бы не продлился, верно? Я бы не уважала тебя за то, что ты поддался на шантаж.– Но твой идеал – мужчина, который прячет голову в песок, как страус, или даже предпочитает самоубийство. Неужели ты не можешь понять логический вывод – то, чем занимаюсь я, людям все равно придется решать, они столкнутся с проблемой лицом к лицу рано или поздно.– Это не доказывает, что Джек убил себя. Я посмотрел на нее с удивлением:– Я и не думал о Джеке. Я думал о старике Фишере. Почему ты назвала его, разве ты обсуждала проблему с Джеком? Ты говоришь почти теми же словами, что и он прошлой ночью.Натали помедлила с ответом, и глаза ее были искренними, когда она сказала:– Мы, возможно, беседовали с ним об этом иногда. Сам знаешь, какая здесь самая главная тема разговоров.– Вот как. А я и не подозревал о ваших философских беседах. Но за три года нашего брака я впервые слышу, что ты не одобряешь мой жизненный выбор. Когда же отвращение посетило тебя?– Я... Я не знаю... Наверно, это росло постепенно. Зная, чем ты занимаешься каждый день... Я не говорила об этом потому, что боялась тебя больно задеть.– Что ж, придется тебе взять себя в руки и причинить мне боль сейчас. Давай послушаем эту мягкотелую дребедень о том, что двигать прогресс науки – преступление против человечества.– Бесполезно, дорогой. Ты знаешь заранее, что я скажу, потому что слышал это много раз от других людей. И я знаю, что ты скажешь мне в ответ, я слышала это раньше. Ты скажешь, что работаешь над своим Проектом потому, что кто-то должен им заниматься. Скажешь, что тебя не интересует, во что выльются твои исследования, тебя не интересуют последствия. Ты скажешь, что ты просто физик, а не политик и не социолог, не твоя ошибка, что другие не преуспевают на своем поле деятельности. И вы идете вперед не задумываясь и как дети, которые беспечно играют с фейерверком, продолжите свои ужасные открытия, пока не уничтожите весь мир со всем живым на нем.Я открыл рот, чтобы заговорить, но передумал. Это бесполезно. Все равно что находиться на чужой земле, где никто не понимает твоего языка.Наконец я сказал:– Что ж, я просто не в силах понять, как мы дошли до такого. Начали с шарфа, висевшего на дереве в горах Сандии. Но, кажется, мы наконец все выяснили, правда, принцесса? – Она молчала, и тогда я продолжил: – Принесу твои чемоданы из гаража. Не забудь залить бензин в свою игрушку, прежде чем покинешь город. Следующая заправка будет очень не скоро. Глава 10 Следующий день оказался совершенно провальным. Меня вызвали на работу около трех часов с целью составить дальнейший план исследований, но, поскольку все только и говорили исключительно о смерти Джека Бейтса, сделать толком ничего не удалось. Директор приказал провести полную инвентаризацию всех документов, чтобы определить, не пропало ли что-нибудь. Может быть, он и обязан был поступить подобным образом, но секретным такое действие не назовешь, и вскоре все предприятие гудело, как потревоженный улей, переполненное версиями. Человеческая раса содержит удивительно большой процент вампиров, особенно это заметно на хайвее – если происходит авария, любопытные блокируют движение на целый час даже после того, как “скорая” уже уехала. Остаются, просто чтобы смотреть на лужу крови на асфальте. Весь день прошел в обсуждении подробностей смерти Джека. Я уехал, как только стало возможно. Немного прокатился, пообедал гамбургером и приехал домой к вечеру с намерением сразу лечь спать.Не знаю, в котором часу меня разбудил телефон. У меня нет привычки смотреть на часы. Я побрел в темноте к телефону в холле, нашел трубку и поднес к уху.– Мистер Грегори? – услышал я женский голос. – Это мистер Джеймс Грегори? Минутку, соединяю, сэр... – Я слышал, как поют провода, тянувшиеся в неизвестном направлении. – Мистер Грегори? – раздался в трубке мужской голос. – Мистер Грегори, говорит шериф Маккей, округ Эсмеральда, Невада. Я звоню из Голдфилда. Тут произошел несчастный случай. Один маленький заграничный автомобильчик свалился с дороги в кювет за несколько миль к югу от нас и сгорел. Из него вывалилась во время падения пара чемоданов, на них было указано имя владельца. Вы слышите меня, мистер Грегори?..– Да, – глухо произнес я, – слушаю.– На имя миссис Натали Уолш Грегори. Вас назвали как ближайшего родственника.– Что с моей женой?.. – начал я.– Мы не знаем, насколько она пострадала. – Голос помолчал, потом продолжил: – По правде говоря, мы не нашли ее... пока.Потом последовал разговор, который я плохо запомнил. Я позвонил в аэропорт сразу, как только повесил трубку, и мне предложили на выбор – лететь в Лас-Вегас, который в ста восьмидесяти милях юго-восточнее того места, или в Рино, северо-восточнее на сто шестьдесят миль. Два чартерных пилота оказались в отпуске, наверно, охотились за урановой рудой, а третий сломал позвонок, упав со стремянки, когда красил дом. Я послал телеграмму своему тестю, оделся и пошел в гараж. Загрузил “понтиак”. Я никуда не езжу в этих местах, особенно зимой, без спального мешка, небольшого запаса еды, большого запаса воды и газолиновой печки. Следы цивилизации сильно ослабевают на этих длинных пустынных дорогах, даже на асфальтированных, когда налетает штормовой ветер или вдруг заглохнет мотор. Тогда, имея воду, пищу и огонь, вы можете спокойно сидеть и ждать помощи.Я уже включил двигатель, зажег фары и стал выезжать в ворота, как вдруг быстро подъехала машина и загородила мне путь. Из нее появилась подтянутая деловая фигура Ван Хорна. Он двинулся по дорожке света от моих фар, обогнул “понтиак” и подошел к дверце с моей стороны. Я нажал кнопку – стекло поползло вниз. Иногда мне кажется, что русские правы по поводу нас, изнеженных демократов. Поставить в машину специальный мотор для того, чтобы опускать стекла, – разве это не моральное разложение?– Зачем вы приехали? – спросил я.– Военные разогревают для нас самолет в Кертланд-Филд. Захватите с собой теплое пальто. В любом случае вы не в том состоянии, чтобы одному проехать восемь сотен миль.– Оставим в покое мое состояние.Было бы по меньшей мере наивно спрашивать его, откуда он знает, куда я еду. Хорн просто ответит, что это его работа. Я заглушил двигатель, выключил свет, подошел к багажнику, открыл и, пока моя голова была внутри, пробормотал:– Спасибо.– Не надо меня благодарить. Когда люди в нашем районе начинают внезапно умирать или исчезать, необходимо, чтобы вы всегда были в поле моего зрения.Обычно самолеты вызывали у меня неприятную дрожь, но на этот раз мне было не до подобных переживаний. Кроме того, мне следовало кое о чем подумать во время полета. Очнулся я, когда Ван Хорн дотронулся до моей руки и показал вниз. Мы пролетали над Большим каньоном. Признаю, днем от открывшейся внизу панорамы просто дух захватывало, но сейчас меня не впечатляли никакие красоты природы.Голдфилд расположен в круглой низине, наподобие неглубокой чаши. Со всех сторон низкие голые холмы Невады. Поверхность земли была в черных ямах от бывших рудников, виднелись разрушенные временем хижины, полусгнившие буровые вышки. Все это портило ландшафт. Я слышал, что когда-то город был очень большим, здесь бушевала одна из великих золотых лихорадок девятнадцатого века. Теперь остался лишь центр бывшего мегаполиса. Несколько маленьких заправочных и кафе – к западу от Миссисипи все рестораны называются “кафе”, небольшие улицы с современными жилыми постройками, пара школ и несколько массивных государственных зданий из серого камня:Голдфилд все-таки является центром округа. В одном из таких зданий мы отыскали шерифа, который отвез нас к месту происшествия на новеньком с иголочки “шевроле”-пикапе. В этом округе пикап – семейная машина, впрочем, местные жители обычно держат и джип для различных путешествий.Выйдя из машины, я огляделся вокруг. Тут собралось много людей, стояли джипы, и наверху кружил маленький самолет. Я не стал никого ни о чем спрашивать, просто стоял и смотрел. Пустынное место. “Триумф” съехал с дороги в двух сотнях ярдов к югу от той точки, где я стоял. Он пропахал две глубокие колеи по склону широкого, но неглубокого кювета, и я бы скорее назвал его канавой. Этот кювет тянулся вдоль шоссе на всем его протяжении через округ. “Триумф” на огромной скорости врезался в заградительный барьер, взлетел в воздух, ударился о землю, перевернулся несколько раз, теряя при этом части машины и ее содержимого, подмяв несколько растений юкки, прежде чем остановился.Остов автомобиля лежал тремя оставшимися колесами вверх. Ни багажника, ни кузова, красная краска ободрана и почернела от огня. Я подошел ближе. Люди возились около обгоревшей машины, с ними был и Ван Хорн. Местность заросла юккой, та заполонила все пространство – и склоны холмов, и их круглые вершины, но вокруг каждого растения обязательно была свободная территория – юкке тоже требуется влага, и она вынуждена бороться за выживание. Юкка вырастает от восьми до двенадцати футов высотой, переплетенные скрученные ветки покрыты острыми колючими листьями, похожими на те, что растут у основания ананаса. Много было коричневых, засохших в это время года. Ужасное место.Я поднялся на плоскую вершину ближайшего холма. На расстоянии по крайней мере десяти миль к востоку земля наклонно спускалась к белесому продолговатому пятну, вероятнее всего водоему, куда стекалась вода во время дождей, но она там не задерживалась, быстро испаряясь в жаркие засушливые периоды и оставляя на поверхности белую солевую пленку. К западу тянулась гряда невысоких, поросших неизбежной юккой холмов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25


А-П

П-Я