— рявкнул Осберт. — Понаблюдайте за ним, узнайте как можно больше о его истинных намерениях. Доложите мне обо всем через два дня. Я должен знать, как можно избавиться от посланника. Но будьте осторожны, предупреждаю вас. Я был прежде знаком с Ожье — он не дурак. Если он обнаружит, что за ним следят, он не преминет этим воспользоваться.
Гилъдийцы покорно поклонились; Осберт повернулся к двери. Ему была назначена встреча с Вогном, и он не хотел опаздывать.
Годфри вернулся в базилику; несколько минут он раскладывал утварь, принесенную из часовни Гильдии. Он не торопился — еще оставалось время до того момента, когда появятся остальные; отец Джон наверняка прикажет подать обед в кабинет Хильдерика. Годфри успеет переодеться и явиться к Хильдерику раньше, чем начнут собираться первые гости.
Дьякон поставил блюдо и потир в шкаф в ризнице и запер дверцы ключом, висящим у него на поясе.
Годфри зажег от принесенной с собой маленькой свечки две свечи, чтобы разогнать надвигающиеся сумерки, и поставил их на стол для облачений. Он уже собирался снять с себя расшитую епитрахиль, когда в дверь тихонько постучали.
— Войдите. — Годфри в ожидании повернулся к двери, но ничего не произошло. — Кто там?
Дверь открылась, и в комнату вошла женщина, закутанная в темный плащ, скрывавший ее лицо. Она сделала шаг вперед, чтобы можно было закрыть за собой дверь, и застыла, в молчании сложив руки под накидкой.
Терпение Годфри было на исходе, он глубоко вздохнул и произнес:
— Чем я могу помочь вам, дочь моя? Капюшон приглушал голос женщины.
— Я хотела бы исповедаться, святой отец. — Посетительница выпростала руку и откинула капюшон. Когда она подняла голову, Годфри упал на колени.
— Ваше величество! Я не мог и подумать! Но почему вы…
— Простите меня, отец мой, — прошептала Розалинда, нерешительно делая еще шаг вперед. — У меня очень мало времени: меня скоро хватятся. Вы — единственный, кому я могу доверять.
— Но разве ваш духовник не обязан помочь вам?
Розалинда покачала головой. Она взглянула на дверь, и дьякон, поняв намек, поднялся, обошел королеву и задвинул засов. В глазах Розалинды мелькнула благодарная улыбка, но то, как она стиснула руки, говорило о волнении. Королева несколько раз прошлась по комнате, затем вновь остановилась перед дьяконом. Не нужно было быть священником, чтобы заметить, насколько она глубоко встревожена.
— Я видела на вас епитрахиль. — Розалинда замялась. — Могу я попросить… можете ли вы выслушать мою исповедь без нее?
— Конечно. Епитрахиль просто символизирует тайну исповеди.
— А если я не хочу, чтобы моя исповедь осталась в тайне? Она пыталась поймать его взгляд. Чего она хочет? Может быть, это ловушка, расставленная королем? Нет, Розалинда — пленница Селара, но не пешка в его игре.
Годфри медленно кивнул и пересек комнату. Он остановился перед королевой, нетерпение его исчезло.
— Я сохраню вашу исповедь в тайне настолько, насколько вы этого захотите. Если вы пожелаете, чтобы я что-то обсудил со своими братьями, — вам достаточно лишь сказать об этом.
— Да, я хочу, чтобы было именно так, — с чувством произнесла Розалинда. — Я боюсь, что…
Розалинда умолкла; Годфри взял ее руки в свои, пытаясь успокоить:
— Расскажите мне обо всем, дочь моя. Что вас тревожит?
— Я… Извините меня, святой отец, но это так трудно. Я не знаю, правильно ли поступаю, обращаясь к вам с подобными вещами. Если только король узнает… — Она вновь умолкла и тяжело вздохнула. Когда наконец она заговорила, ее голос звучал твердо, как у человека, принявшего определенное решение. — Я услышала нечто, святой отец, о чем вам необходимо знать, но выводы, которые я сделала, наполняют меня страхом. Надеюсь, я ошибаюсь.
Вчера я случайно оказалась рядом во время некоего разговора; он непосредственно касался церкви.
— Чей разговор?
— Вогна и… короля.
Годфри почувствовал, что ему не хватает воздуха. Подобное признание Розалинды было изменой с ее стороны — и с его тоже, раз он его слушал. Но дьякон не остановил королеву. Ей было нелегко решиться прийти сюда.
— И что вы услышали?
— В благодарность за что-то король согласился поддержать Вогна в его новом начинании. Проктор… собирается забрать приюты из-под попечительства церкви. Он заявил, что заботиться о больных — дело Гильдии, а священники тут ни при чем. Вогн был настроен очень решительно, отец мой, и это пугает меня. Если они…
— Если Гильдия наложит руку на приюты, они станут недоступны бедным — у тех нет денег, чтобы платить гильдийцам. Да, я понимаю. Кроме того, при этом Гильдия захватит немало церковных земель. — Годфри отвернулся, у него голова шла кругом. Куда подевались братские отношения, издревле связывавшие Гильдию и церковь? На протяжении тысячи лет они трудились рука об руку во имя общего блага. А теперь, похоже, Вогн хочет пожертвовать этими древними узами ради собственных целей. Ужасно!
— Вы не знаете, чем Вогн заслужил такую милость? Чего король хочет от проктора в обмен на поддержку его требований?
— Мне было плохо слышно, но, боюсь, дело касается посольства Майенны. Вы знаете, что герцог собирается провести зиму в Марсэе? Я не верю в простодушие короля, отец мой. Это мало кому известно, но Селар всегда втайне мечтал вернуть себе трон, надежды на который его лишили, натравив на Люсару, — трон Майенны. Я… я уверена, решение короля гостеприимно принять Ожье имеет целью успокоить Тирона относительно взаимоотношений братьев — так Селар сможет лучше подготовиться к войне.
Годфри посмотрел королеве в глаза. Она говорила серьезно. Она верила в то, что говорила, всем сердцем. Но хуже всего — ее слова были похожи на правду. Слишком печальную правду… Если Селар замышляет войну против Майенны, оставить в столице Ожье, принять его со всевозможными почестями — самый естественный первый шаг. Внушить Тирону ложное чувство полной безопасности, а потом, когда настанет подходящий момент, ударить…
— Но король должен понимать: народ Люсары никогда не поднимется на войну на его стороне. — Годфри ухватился за первую логичную мысль, пришедшую ему в голову. — И уж подавно для завоевания Майенны.
Помедлив, Розалинда кивнула:
— Да, должно быть, вы правы. Я что-то не так поняла. Было бы роковой ошибкой полагаться на преданность люсарцев, когда так много поставлено на карту, — король не пойдет на это. Но все равно Вогн не отступится от своего замысла насчет приютов. Умоляю вас, расскажите обо всем епископу Даунхоллу. Он — единственный, кто может остановить проктора.
— Я не стану упоминать вашего имени, ваше величество. Вы уже и так слишком сильно рисковали, передавая мне то, что услышали. А теперь вам надо идти, пока вас не хватились.
Розалинда улыбнулась. На какой-то момент перед Годфри появилась юная беззаботная девушка, которая не страшится своей судьбы, не боится за будущее. Затем мимолетное видение исчезло, капюшон вновь скрыл лицо королевы. Годфри открыл дверь и убедился, что коридор за нею пуст. Мгновение — и Розалинда исчезла, лишь слабый аромат напоминал о том, что она побывала здесь.
Через несколько минут Годфри уже входил в кабинет Хильдерика.
Дьякон опоздал, и старик встретил его сердитым бурчанием. Все остальные были уже в сборе: МакГлашен, Пейн и бессменная аббатиса монастыря Святой Хилари Элунед. Пробормотав извинения, Годфри отозвал архидьякона в угол и в двух словах передал ему то, о чем поведала Розалинда.
Хильдерик поднял брови:
— Вы серьезно? Проклятие, Годфри, если это опять ваши шуточки…
— Это не шутка, брат мой, — прошептал Годфри, украдкой бросая взгляд на присутствующих. Элунед можно доверять, а вот придворным? Знают ли они уже? Станут ли помогать? — По крайней мере выводы моего друга относительно войны ошибочны. Не стоит обращать на них внимания.
— В самом деле? — пробормотал Хильдерик; его могучий ум уже был поглощен новой задачей. — МакГлашен как раз только что рассказывал мне об этих разбойниках, которые стали досаждать жителям на западе. Говорят, они явились из Майенны, но никаких доказательств нет. Если Селар задумал воевать с братом, подобные набеги — неплохой способ заручиться поддержкой народа. Годфри задумался, но потом покачал головой
— Все это спекуляции, не больше, брат мой. Возможно, мы неправильно оцениваем ситуацию в целом. Нет никаких свидетельств…
— Никаких? Подумайте, Годфри. Был только один человек, который хорошо влиял на Селара, но он покинул Люсару и вряд ли когда-нибудь вернется. Если Селар жаждет войны, лучшего помощника, чем Вогн, не придумаешь. Проктор честолюбив, жаден и потрясающе эгоистичен. Он вполне мог организовать набеги, чтобы напомнить о том, что происходило во времена Смуты. По словам МакГлашена, налеты очень похожи на бесчинства пятнадцатилетней давности. В Люсаре нет практически ни одного Великого Дома, который не пострадал бы тогда. Налеты да еще те гнусные похищения. Дети из Великих Домов были захвачены, и больше их никто никогда не видел. Среди похищенных детей был и кузен МакГлашена Петер — мальчика украли, когда ему было всего четыре года. Отец ребенка погиб в битве при Нанмуре, сражаясь с Селаром. Мать через несколько месяцев умерла во время родов. И не говорите мне, что за этим не может стоять Селар.
— Что мы в таком случае будем делать?
— Пока ничего — и ни слова здесь присутствующим. Нельзя компрометировать МакГлашена и Пейна. Их присутствие в совете слишком важно. Наш народ уже потерял своего любимого предводителя, нельзя рисковать оставшимися. Когда трапеза закончится, я отправлюсь к Даунхоллу. После этого… — Пожав плечами, Хильдерик повернулся к гостям и пригласил их к столу.
Годфри подошел к буфету и налил себе вина. Он уже поднес кубок к губам, когда в дверь настойчиво постучали. В комнату, запыхавшись, вошел секретарь Хильдерика отец Джон; он внимательно оглядел комнату.
— Архидьякон, — выдохнул он, едва поклонившись гостям, — доктор попросил меня прислать вас. Епископ Даунхолл сильно занемог.
Завернувшись в старый шерстяной плащ, Нэш ждал, притаившись во внутреннем дворе. Он знал, что в темноте его практически невозможно разглядеть, если только не столкнешься лицом к лицу. Да никого поблизости и не было. Ночь выдалась холодная, несколько часов шел мокрый снег — в такую погоду никто и носа не высунет. Это был первый снег в Марсэе в этом году, предвестник надвигающейся зимы. Не отрывая взгляда от маленькой разукрашенной двери напротив его темного утла, Нэш задумался. Непроизвольно его мысли обратились к Геллатли — и Осберту.
Нэш столкнулся с проблемой. Не то чтобы она была неразрешима, но тем не менее требовала тонкого подхода и удачного выбора момента. Вечером Геллатли снова вызвал неудовольствие Осберта своей ненавистью к королю. Советник и сам был жестким человеком, но все же его взгляды были более терпимы, чем официальное отношение Гильдии к неподчинению приказу. Геллатли упорно не хотел ни на йоту отступить от своих строгих моральных принципов, навлекая тем самым на себя гнев Осберта — и предоставляя Нашу уникальную возможность.
Чтобы осуществить свои честолюбивые замыслы, Нэшу нужно было сделать карьеру. Не надо спешить, во всяком случае — чересчур спешить. Чтобы добиться расположения Осберта, а в дальнейшем и Вогна, требуется убрать Геллатли. Вероятно, это лишь маленький шаг к достижению цели, маленький, но необходимый. Но тут возникали трудности. С одной стороны, нельзя скомпрометировать себя в глазах Гильдии, так что придется действовать тайно. С другой — конечно, необходимо убедиться, что королю на самом деле ничто не угрожает. Не годится, чтобы после стольких лет работы что-то произошло с человеком, который нужен Нэшу больше всего, — особенно в результате несчастного случая. Особенно если…
Нэш прогнал неприятную мысль; его лицо медленно расплылось в улыбке. Он увидел перед собой возможность перепрыгнуть сразу через несколько ступеней. Нэш всегда боролся с искушением сделать все побыстрее — он уже совершил такую ошибку и страдал от этого. Но на сей раз он может существенно продвинуться вперед, ничем особенно не рискуя. Если действовать ловко, есть полная возможность добиться успеха. Конечно, все зависит от Геллатли, от того, сколь сильно он в действительности ненавидит Селара — и насколько он доверяет Нэшу. А если дело пойдет так, как нужно, Нэш добудет для Осберта и Селара именно то, чего они хотят. Да!
Словно в ответ на его мысль из двери напротив появилась огромная фигура. Геллатли задержался, чтобы натянуть капюшон — снег продолжал идти, — а затем направился прямиком к Нэшу.
— Ну? — тихо спросил тот.
— Ха. — Геллатли нахмурился и оглядел пустой двор. — Дай им такую возможность, и эти монстры уничтожат нас.
— Ожье?
— Не он сам и даже не эти его надутые советники, — прорычал гильдиец, — но все эти майеннские язычники. От них нигде не скрыться. Они проникли ко двору, пробрались в церковь и даже в нашу возлюбленную Гильдию. Еще немного — и нам ничего не останется. Они кишат на всем, чем когда-то была сильна Люсара, как черви на дохлой собаке. А стервятники из Садлана и Тусины только и ждут у наших границ возможности накинуться на мертвое тело.
Голос Нэша прозвучал успокоительно.
— Ты ведешь опасные разговоры, друг мой. Брось, пойдем лучше выпьем эля, не надо так волноваться. В городе открылась новая таверна. Я слышал, там подают лучший в Марсэе эль. — Он обнял Геллатли за плечи и увлек того прочь. — Пошли, там ты мне все и расскажешь.
Большой зал был полон придворных, торговцев, священников и гильдийцев; предстоял первый официальный прием в честь прибытия посла Майенны. Посланник привез множество подарков и теплых пожеланий, и вряд ли нашлась бы при дворе душа, готовая пропустить это историческое событие.
Годфри вежливо, но настойчиво проложил себе дорогу сквозь толпу к правой части возвышения, где стоял Хильдерик. Архидьякон холодно посмотрел на него.
— Вы не спешили. Я думал, вы опоздаете. Годфри пожал плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10