Населявшие их жители плавили привозную железную руду в небольших печах, а потом проковывали получившиеся ноздреватые крицы молодого металла. Менее двух сотен лет прошло с тех пор, как найден был секрет его добычи и переработки, и, хотя кланы ревностно хранили тайны своего ремесла, железо постепенно отвоёвывало позиции у старой, дарованной богами бронзы. По традиции, перенятой у медников, семьи плавильщиков селились отдельно от прочих людей, за городской чертой, С точки зрения горожан, презреннее их были только углежоги, но металлурги не обращали внимания на мнение посторонних. В самом Кере жили лишь кузнецы, превращавшие синеватые пористые куски в ножи, мечи и лемехи плугов; однако даже они селились в отдельном квартале, куда не было хода чужакам, по праву рождения не причастным к таинству рождения Металла. Эдан знал, что формально и плавильщики, и кузнецы относятся к общинникам — касте работников, но в сущности, люди, имевшие дело с металлами, всегда держались особняком. Их положение было куда более привилегированным. Несмотря на то что многие жрецы, избегая осквернения, переходили при встрече с ними на другую сторону улицы, слово кузнецов и медников много значило на собрании городской общины.Эдан вошёл в Кер в ранний час через Ворота Воинов, и стражники выставили свои длиннолезвийные копья, преграждая ему путь.— Кто таков будешь?Судя по их .татуировкам, в Священном городе не в обычае отвлекать на несение караульной службы представителей знатных воинских семей. Эти двое по своему рождению определенно находились в самом низу иерархии ургитов.— Имя мне Эдан, и прихожусь я первосвященником Бринну, могущественному богу из Племени Ллеу! — нахально заявил он.— Тогда почему же ты не входишь в Кер как положено, через Ворота Мудрецов? — спросил один из стражей, пожилой сухощавый ургит со сломанным носом и глубоким рубленым шрамом на правой щеке.— Дело в том, что все священники Бринна ещё и воины — заодно! Мне нет нужды обходить ваш город только лишь затем, чтобы войти в него с другой стороны! — ответил ему Эдан. — Быть может, высокорожденный ургит желает испытать меня? Я с удовольствием выпущу ему кишки в честном бою, не сходя с этого места! Будет ли такой поступок достаточным подтверждением моего воинского достоинства?Ургит сощурился. По его невозмутимому лицу трудно было предположить, какое впечатление произвели на него слова жреца.— Воинское достоинство не получишь от отца и матери, не получишь в подарок от наставника. Оно взращивается в сердце человека: корнями его становится дух, стволом — воля. Ступай, чужестранец, в Кер через Ворота Воинов.Копья раздвинулись, освободив проход, и Эдан, слегка кивнув стражам, проследовал в город. «Ещё не хватало, чтобы охрана с утра пораньше читала нравоучения, — думал он. — Вот как выходит, когда людям с детства начиняют голову всякой ерундой из сакральных текстов. Такие убивают не задумываясь, поскольку на каждый случай ими уже припасена соответствующая цитата».Кер и в самом деле был огромным городом: в нём проживало не менее десяти тысяч семей, из которых почти полторы тысячи приходилось на семьи воинов клана Урга. Сразу за внешним городским валом жили люди без гражданства и многочисленные рабы, принадлежавшие общине. Именно их разгонял со своей дороги Эдан, немилосердно раздавая направо и налево тычки ножнами меча и покрикивая: «Прочь с дороги, смерды!» — ибо именно так надлежит вести себя воину, шествующему по улице Воинов.Стена из камня высотой в двадцать локтей и шириной в восемь отделяла пригород от Города Общинников. На Ворота Воинов в этой стене витязи, возвращавшиеся из победоносных походов, помещали свои трофеи. Первыми сюда укрепили страшные трофеи сыновей Урга — головы двух полубогов — вождей Кера, умертвивших их отца-патриарха в его собственном доме. Черепа давным-давно истлели и рассыпались в прах, поэтому теперь о свершившейся кровной мести свидетельствовали лишь два пустых позеленевших бронзовых штыря. Однако не было недостатка и в других сувенирах: здесь находились в изобилии кости гигантских драконов из далёких земель, засушенные головы горных лопраканов, изрубленные шиты побеждённых воителей и оси их колесниц; меж прочими затесалась даже парочка болгских черепов в остроконечных шлемах.Эдан ненадолго остановился и удостоил эту впечатляющую выставку побед и достижений беглым взглядом, после чего продолжил свой путь.— Вот перед тобой свидетельство варварского обычая, как нельзя более наглядно демонстрирующее нам дикие нравы потомков моих незабвенных братьев! — послышался голос, принадлежащий невидимому для глаз Фехтне. — Известно ли тебе, о юноша, что эти кровожадные собиратели вражеских черепов приобщили к своей коллекции даже голову своего прародителя Урга?— Я слышал нечто подобное, но считал это пустыми россказнями! Будто его голова служит ургитам вместо оракула и временами изрекает загадочные пророчества!— Ничуть! Ничуть! Это чистая правда! Голова Урга хранится в церемониальном зале их дома, и действительно наделена способностью пророчествовать. Кстати, любопытный феномен! Быть может, он — также последствие моего проклятия? Хотя сомнительно: на самого братца оно действовало совсем иным образом...По замощённой битыми черепками и строительным мусором проезжей части они шли дальше, по направлению к центру Священного города Кера. Пройдя сквозь ворота в каменной стене, Эдан очутился в Городе Общинников. Улочки и площади этого района, кольцом охватывающего Город Воинов, неприступную твердыню Кера, были заполнены народом. Спешил по своим делам мастеровой люд — горшечники и кожевники, ткачи и каменщики, медники и кузнецы. Брели, сгибаясь под своей ношей, рабы; купцы вышагивали рядом с тяжело гружёнными возами; проходящим же воинам все уступали дорогу — нерасторопный рисковал получить хороший пинок под зад или даже удар плашмя клинком по спине. Сразу же за каменными воротами располагалась рыночная площадь, встречавшая путешественников криками торговцев, толпами приценивающихся горожан и острой смесью запахов речной рыбы, свежеиспечённых ячменных лепёшек, парного мяса, прокисшего пива и навоза.— Послушай, Фехтне, а как твоё проклятие подействовало на самого Урга? — негромко вопросил Эдан.Где-то поблизости послышался смешок:— О, это воистину трагичная история! О ней было сложено несколько песен, но потомки моего братца постарались изловить всех знавших их сказителей и отправить туда, где пение услышит лишь Араван либо Ирмин. Жрецы предсказапи Ургу, что страшные несчастья обрушатся на него и его дом, если будет он с женщиной. Пришлось моему братцу поумерить свои аппетиты в отношении противоположного пола! Правда, Ург мог не заботиться о наследниках, поскольку к тому моменту у него уже народились восемь сыновей и с десяток дочерей от семерых его любимых жён.— И он удержался?— Нет! В конечном счёте это и послужило причиной его гибели. А дело было так. Священным городом Кер правили в те времена два брата, сыновья светлоликого пращника Вана т'Ллеу. И была у полубогов сестра, красу которой уподобляли красоте бессмертных. Звали девушку Лоайне. Волосы её цветом походили на червонное золото; гладкие зубы были подобны ж:емчугам в драгоценной оправе; кожа — белее снега на высоких вершинах; стан — высок и строен, а поступь — величава. Не ступало по земле ни до неё, ни после женщины умнее, прекрасней и желанней, уж можешь мне поверить! — Фехтне горестно вздохнул и ненадолго замолк.Эдан оставил шумную площадь позади и брёл по улице Воинов дальше, к следующим воротам.— И случилось в те годы, — продолжал своё повествование невидимый маг, — так, что Ург, и дети его, и люди его, и родственники пришли к городу Керу. И обратились к братьям с просьбой поселиться в нём. Братья повздорили друг с другом: старший был склонен пустить в Кер эту команду головорезов, а младшему такая перспектива совсем не улыбалась. Тем не менее, соблюдая священные законы гостеприимства, братья пригласили Урга и его родичей на весёлый пир. На том пиру было вдоволь всего — и мёда, и эля, и хлеба; гости не испытывали недостатка в свинине, оленине и баранине. Но Ург оказался равнодушен к столу, поскольку его мыслями всецело завладела Лоайне. Лишь на неё смотрел он весь вечер, не реагируя на грубые шутки надравшихся сотоварищей. Наутро, протрезвев и осознав окончательно, что жизнь без этой девушки более нестерпима, воин отправился свататься. На беду, старший из братьев оказался на охоте, и в палатах правителей Кера его встретил один младший сын Вана. Не дослушав речь Урга до конца, он извлёк свой меч из ножен и недвусмысленно указал воителю на дверь. Сын Торнора мог бы в два счёта прикончить наглого юнца, но предпочёл не позорить себя, убив того в родительском доме.Ург удалился молча; однако ночью тайно возвратился и похитил Лоайне. Справедливости ради добавлю, что девушка особенно не протестовала, ибо мил ей оказался этот старый козёл.В голосе Фехтне почудилась застарелая обида, которую нельзя было объяснить лишь привычной ненавистью, с которой обманутый чародей отзывался о своих братьях. «Не был ли он сам замешан в той давней истории?» — подумал наш герой, обходя застрявший посреди дороги воз. Погонщики с неистовыми криками лупили упряжных буйволов по колышущимся блестящим бокам, однако без особого эффекта.— Тем временем возвратился с охоты старший, и братья замыслили вернуть свою сестру и отомстить роду похитителя, — продолжал повествование старый маг. — Собрав двенадцать дюжин своих людей, дети Пращника Вана отправились к дому Урга. Четыре двери имел тот дом, выстроенный из дубовых брёвен в три обхвата каждое: на север, юг, запад и восток; и с каждого входа подошло по три дюжины неприятелей. В тот вечер праздновал Ург свадьбу с новой женой. Ночью он и его гости лежали мертвецки пьяны и не слышали, как враги подпалили дом с четырёх сторон разом. Наконец кто-то почувствовал запах дыма, 'сочащегося из проконопаченных мхом щелей, и принялся будить остальных. Поднялся переполох, и воины, кто в чём был, стали выскакивать на двор. Там их поджидали братья со своими бойцами; безжалостно пронзали они не защищённые доспехами тела и разрубали головы задыхающимся от дыма ургитам. Сам обезумевший Ург выскочил из полыхающего дома, захватив лишь молодую жену с ложа и проклятое отцовское наследство. Однако не помог ему шлем Торнора — младший из братьев, стоявший у порога, одним ударом снёс ему голову с плеч вместе со шлемом. Не смог Ург защититься или уклониться от смертельного удара: на руках он нёс Лоайне. Говорят, обезглавленный труп с помертвевшей от страха девицей в объятиях прошёл по инерции с десяток шагов по двору, заливая всё вокруг фонтанирующей кровью. На том месте его и похоронили. Так свершилась месть сыновей Вана и вместе с тем сбылось моё проклятие.— А что делали ургиты после побоища?— О, после того как сосчитали они и похоронили убитых, направились родственники Урга в Кер, умертвили детей Вана и всех их людей, после чего навеки поселились в Священном городе. Впрочем, это уже другая история.За такой увлекательной повестью Эдан и не заметил, что они подошли к воротам, ведущим из Города Общинников в Город Воинов.— Здесь, пожалуй, я оставлю тебя, — промолвил незримый Фехтне. — Не желаю подвергаться риску, без особой надобности разгуливая в местах проживания моих исконных врагов. Кое-кто из ургитов способен распознать меня даже в нынешнем виде. Ступай, а на обратном пути я тебя отыщу.Ворота, ведущие из района общинников в Город Воинов, в высоту составляли двадцать пять локтей; сработаны они были из толстых дубовых досок и обшиты бронзовыми пластинами с острыми железными шипами-заклёпками. Стена, окружавшая кольцом район ургитов, казалась не меньше тридцати локтей в высоту. С внутренней стороны она была снабжена боевой галереей с деревянным настилом, откуда защитники могли обороняться от лезущего наверх неприятеля. Эдан только качал головой и прицокивал языком от восхищения; укрепления Кера были самой мощной крепостью, выстроенной людьми, из тех, что он повидал на своём веку. Днём ворота, навешенные на толстых медных стержнях, оставались гостеприимно распахнуты, поэтому горожане спокойно курсировали между внутренним и внешним периметром стен.Жрец Бринна невольно поморщился: у него из головы никак не шёл яркий образ безголового патриарха, вышагивающего по двору собственного дома и поливающего хлещущей кровью белую от ужаса Лоайне. Старый Фехтне был отличным рассказчиком и никогда не забывал приправить своё повествование красочными подробностями.День выдался ненастный; а к тому моменту, когда наш герой достиг следующих ворот, ведущих в Город Мудрецов, и вовсе полил дождь. Ливень тугими струями хлестал по мостовым Кера — вскоре клетчатый плащ Эдана отяжелел от влаги и обвис, прилипая к панцирю. Неглубокие сточные канавы на обочинах моментально переполнились водой, запылённая улица раскисла. В довершение всего промчавшаяся мимо колесница какого-то ургита обдала Эдана с головы до ног грязной водой из лужи, и молодой жрец в сердцах скверно выругался ей вслед. В глубине души он хранил уверенность, что никогда не полюбит город, горожан и городскую жизнь, пускай этот город будет хоть трижды священен. Непременные атрибуты — суета, грязь, скученность людей — отзывались в нём глухим раздражением. Гомон же многотысячного собрания граждан на площади Совета, где каждый пытался перекричать соседа, а решали всё в конце концов вожди, вдохновляемые богами-покровителями, и вовсе не мог вызвать ничего, кроме презрительной улыбки.Под низкий гул большого колокола, в блестящий бок которого мокрые служители мерно били специальным бревном, подвешенным на цепях, вошёл Эдан в родовой мавзолей ургитов. У входа не стояла стража, ибо никому и в голову прийти не могло, что кто-либо решится осквернить святилище сильнейшего из воинских родов Пятиградья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52