Что это — клешня?! Воображение, ничем не сдерживаемое, нарисовало страшную картину: из расселины выбирается скорпион, потом еще и еще один, и наконец на нее обрушивается густой, черный, копошащийся поток безмолвных тварей. Крисса с визгом вскочила на ноги.
Ничего...
Оракул был пуст!
Крисса обливалась потом. За спиной у нее послышался голос Гласительницы:
— Бога здесь нет. Это хороший знак. Значит, он ждет нас в Девятом Доме.
Крисса обернулась.
Ретия снова надела маску. Она придавала высокой девушке царственный вид.
Она стала похожа на Царицу Дождя.
* * *
Сетис обогнул зиккурат и смешался с толпой. Незаметно подошел к Орфету, встал сзади.
— Ну, как? — спросил великан.
— Если Мирани где-то здесь, она постарается проникнуть в Дом.
— Да, но где Алексос?! Если с ним что-нибудь случится, я... — Он замолчал, сдерживая гнев. Потом глубоко вздохнул. — Извини. Я постараюсь держать себя в руках. Но тебе не приходило в голову, что альбинос не выносит света?
Приходило, но Сетис лишь пожал плечами. Он падал с ног от усталости.
— Город кишит солдатами, — сообщил он. — Аргелин, видимо, ожидает беспорядков. Я достал свой пропуск. Прикрой лицо и возьми вот это.
Он протянул Орфету огромный ворох пергаментов.
— Что это? — спросил музыкант.
— Какая разница! Все, что попалось под руку. Готов?
Орфет половчее перехватил свитки, высвободил од ну руку и почесал загорелую макушку.
— Готов, — сказал он.
— И без глупостей!
— Я от этого уже излечился, — хмуро вздохнул музыкант.
Проталкиваясь сквозь толпу, Сетис молился, чтобы спутник не подвел его.
* * *
Девятый Дом сиял золотом.
Облицованный белым мрамором, увенчанный высокими шпилями, этот Дом был самым роскошным в Городе: даже сейчас, в тусклом свете факелов, его сверху донизу расписанные позолотой стены таинственно мерцали. Служители распахнули створки огромных, выходящих на восток дверей, и в здание хлынула нетерпеливая толпа. Люди прорывались сквозь заслон солдат, расталкивали друг друга, посадив детей на плечи.
— Назад! — в ярости взревел Аргелин. — Разгоните этот сброд!
Но даже он понимал, что все попытки сдержать толпу тщетны. Плотная масса тел, будто потоп, наводнила огромный зал. В шумной, зловонной сумятице смешались лица и голоса, людское отчаяние тягучей пеленой повисло в воздухе.
— Архон! — завопила какая-то женщина, и ее крик подхватили тысячи других. — Архон! Покажите нам Архона! Нам нужен Архон!
Звонили колокола, хлопали тысячи ладоней; в толпе, как безумные, отплясывали опьяненные общей лихорадкой дервиши, плакали, ища родителей, потерявшиеся дети, люди протягивали руки и громко взывали о дожде.
Аргелин схватил за плечо пробегающего мимо сотника и прорычал:
— Будь осторожнее, нето вспыхнет мятеж. Размести на площади запасную фалангу. Держись ближе ко мне. Когда я подам сигнал, очисти зал. Любой ценой. Понятно?!
Сотник в замешательстве кивнул:
— Думаешь, господин, на тебя снова могут организовать покушение?
Аргелин оглядывал толпу.
— Кто знает... Ищи толстяка. Он мне нужен живым...
— Могут пострадать люди.
— Плевать. — Он опустил руку. — И освободи место для Процессии. Расчисти проход вон к тем скамьям. Они предназначены для почетных гостей.
* * *
Шакал бросил грозный взгляд на раба, тот подобострастно осклабился и грязной ладошкой смахнул пыль со скамьи. Шакал сел, откинулся назад, обвел высокомерным взором шумную толпу, собравшуюся в Доме. За спиной у него девушка-служанка на вытянутых руках держала бронзовую чашу, встревоженно поглядывая по сторонам.
— Лучше поставь ее, Мирани, — ласково предложил Алексос. — Тебе, должно быть, тяжело...
— Меня могут узнать, — прошептала она.
Он оценивающе посмотрел на нее.
— С короткими волосами ты выглядишь совсем по-другому. Кроме того, тебя считают мертвой. Кто станет тебя искать?
Она неуверенно опустила чашу. Может быть, он и прав. Тут ее сердце тревожно забилось: она увидела Сетиса и Орфета. Алексос тоже их заметил, весело вскрикнул и замахал рукой, но Шакал быстро схватил его за плечо и пригнул к земле.
— Сиди тихо, дурень! Хочешь, чтобы тебя увидели?
Мирани кинула взгляд на солдат; они сдерживали напирающую толпу и, похоже, не замечали ничего вокруг. Потом ее глаза остановились на Сетисе. Он тоже смотрел на нее.
* * *
Он смотрел и не верил своим глазам. Она стала совсем другой. Старше. Но все-таки это была Мирани: быстрая, полная надежды улыбка, сияющее лицо.
Сетис улыбнулся в ответ и кивнул, потом обернулся к Орфету. Глуповатая улыбка застыла на губах; пришлось стереть ее, проведя по лицу рукой.
— Посмотри, только осторожно. Они сидят вон там, на скамьях.
Орфет посмотрел в указанном направлении и широко распахнул глаза.
— Вот это да! А он-то что там делает?!
Шакал беззаботно помахал им.
Орфет подался вперед.
И в этот миг взревели горны. Толпа расступилась. В освободившийся проход вступили Девятеро в белых платьях.
* * *
Мирани смотрела на Процессию со своего места на высокой скамье, среди богатых дам, купцов и князей. Девушки шагали степенно, холодно улыбались золотые уста масок.
Чаша Носительницы была пуста, но так и должно было быть: ведь Бог сейчас с ней, с Мирани. Носительница — она! У девушки с чашей были длинные светлые волосы. Кто это — неужели, Крисса? Ее место должна была занять Ретия!
Она нигде не видела высокой темноволосой девушки, и это ее тревожило. Неужели Ретия вступилась за нее и попала в беду?!
Гласительница в роскошном головном уборе выглядела великолепно. По полу тянулся шлейф голубого с золотом платья. Она была высока и грациозна, как Царица Дождя.
Жрицы встали полукругом и застыли в молчании.
Гласительница воздела руки к небу.
— Мы готовы к твоему приходу, Ярчайший. — Ее голос гулко прозвенел из-под маски. Толпа повернулась к востоку. В наводненном людьми зале воцарилась напряженная тишина. Сетис начал осторожно проталкиваться вперед, Орфет следовал за ним.
Мирани подняла голову и посмотрела на светлеющее небо.
— Приди к нам, — шепнула она.
И вдалеке, над морем, сверкающим, как расплавленное стекло, темноту расколол первый солнечный луч.
Царица Дождя поступает по-своему
Свет.
Что есть свет? Почему от него все меняется?
Поначалу он пылал ослепительной красой, заливая обращенные к нему лица огненно-алым заревом. Потом он вспыхнул на вершине дальней стены и медленно пополз вниз. Солнце поднималось все выше, и огненный блик терял свою насыщенность, стал золотым, потом ослепительно-белым, и тогда все увидели, что по небу бледным кружевом тянутся стройные ряды легких розоватых облаков.
По толпе прокатился ропот.
Мирани расслышала слово «дождь», оно растекалось по Дому, подобно влажному всплеску волн.
Шакал вскочил на ноги. На его суровом лице играл солнечный зайчик.
— Пора выводить мальчишку, если хочешь дать ему хотя бы один шанс, — шепнул он.
Она испуганно кивнула, сняла обезьянку с плеча Алексоса и сунула ее в руки грабителю могил.
— Присмотри за ней. — Потом схватила Алексоса за руку. — Ты готов?
Он кивнул. В разгорающемся свете его туника сияла ослепительной белизной, сверкало золото в темных кудрях.
Солнце набирало силу. Его лучи заполнили громадный зал, заиграли золотом, синим и алым на роскошных стенных фресках, заблестели драгоценными камнями на полу, озарили пышные одеяния Девятерых. Вместе со светом пришло тепло, нахлынула волна жара, такого знойного, что люди, стоявшие у дверей, невольно отступили в тень. Запели птицы. Воздух наполнился ароматом цветов. На стенах перекликались трубы и горны, отзвуки их мелодий доносились со стороны Порта, из опустевших окрестностей Храма. Толпа заволновалась, стала наседать, заходила ходуном.
Мирани и Алексос, протискиваясь сквозь толпу, чуть не столкнулись с сотником. Девушка испуганно отпрянула. У нее за спиной Алексос прошептал:
— Сюда.
Он вывел ее из полосы солнечного света к небольшой двери, возле которой дежурил стражник. Он подозрительно поглядел на них.
— Сюда нельзя! Претенденты готовятся к выходу.
Мирани заглянула ему через плечо.
Она увидела девятерых мальчиков, причесанных и надушенных. Хлопотливых матерей уже отослали прочь. Они сидели, напуганные и одинокие; один из них болтал ногой, сильно не достающей до пола.
Мирани прикусила губу.
Как быть?! Но не успела она и рта раскрыть, как сзади послышался высокомерный голос:
— А ну, дайте дорогу!
Мимо нее, словно не заметив, протолкался Сетис. В руках у него был список пергамента; он небрежно отстранил охранника и сказал мальчикам:
— Здесь перечислены ваши имена. Вы пойдете на Избрание в том порядке, какой я назову. Поняли?
Мальчики встали, испуганно переминаясь с ноги на ногу.
— Погодите-ка, — заволновался стражник. — Меня ни о чем таком не предупреждали...
Окинув его презрительным взглядом, Сетис извлек из кармана клочок папируса и сунул ему под нос.
— Вот разрешение. Подписано самим Аргелином.
Стражник тупо уставился на листок. Наступило неловкое молчание. Потом солдат пробормотал:
— Думаю...
— И правильно. — Сетис быстро убрал папирус. От дыхания Мирани запотела бронзовая чаша, которую она все еще сжимала в руках. Стражник не умел читать! Но откуда у Сетиса такая уверенность в этом?
«Мирани!»
На миг ей показалось, будто Алексос произнес ее имя вслух. Но он уже подошел к двери. «Мирани. Уходи. Скорее!»
— Алексос! — прошептала она. Он не обернулся. Сетис уже достал маски Претендентов и теперь раздавал их мальчикам. Он бросил на нее один-единственный взгляд.
«Пора, Мирани. Он идет!»
Она принялась проталкиваться сквозь толпу, но народу было слишком много: они пихали ее локтями, наступали на ноги, не давали пройти, и вдруг она, зажатая между необъятной толстухой и стариком на костылях, почувствовала, как чья-то крепкая рука схватила ее за локоть и развернула.
Мирани сдавленно ахнула. Генерал! Его глаза были жесткими, безжалостными.
Он схватил ее за волосы и резко дернул. Его яростный шепот защекотал ей ухо.
— Думаешь, смогла меня провести?! Где твои сообщники? Где они?!
— Не знаю...
— Толстяк?! Писец?! — Он дернул сильнее, на глаза навернулись слезы боли. — Мальчишка?!
Взревели горны. Толпа с ревом подалась вперед, и Мирани сумела вырваться. Она кинулась прочь, изо всех сил работая локтями и прижимая к груди чашу.
В круг входили мальчики. Их было девять, лица скрывались под масками — серебряными, торжественны ми и красивыми. Одеты они были в одинаковые белые туники. Ноги у всех были босыми, волосы скрыты под колышущимися перьями и хрустальными Подвесками масок.
Даже роста они были одинакового.
И различить их было невозможно!
Девятый Дом затих. Солнце нещадно палило, обрушивалось на толпу удушающей периной, многократно усиленной встроенными в потолок зеркалами. Целая кольцевая система зеркал, будто сверкающий круг, отражала солнечные лучи, направляла свет и тепло внутрь Дома, превращая его в настоящий Храм Солнца.
Гласительница, высокая и царственная, прошлась вдоль шеренги мальчиков, внимательно вглядываясь в каждого. Одни из них опускали глаза, другие смело встречали ее взгляд. Пятый мальчик высоко поднял голову. Седьмой сложил руки на груди. Сумел ли Сетис поставить Алексоса в шеренгу?! Где он?
"Не волнуйся. Все случится так, как хочу я... "
«А чего хотим мы, тебя не интересует?» — мысленно возопила она.
Он, казалось, улыбнулся.
«Не могу ничего обещать. Людей очень много, и все они хотят разного. Ты, Аргелин, Орфет... В этой толпе так много разных мыслей, так много желаний. Как Богу выбрать среди них, Мирани?»
Гермия отступила на шаг. Да Гермия ли это?! Стоящая перед строем Претендентов девушка гораздо выше: это было заметно даже несмотря на роскошный головной убор, ослепительно сверкающий на солнце. Она распростерла руки.
Толпа восторженно взревела, В тяжелое платье Гласительницы были вшиты мириады крохотных стеклянных бусинок; они сияли на солнце, переливаясь тысячами мерцающих радуг. Наряд Царицы Дождя словно промок от сверкающих капелек, и голос, донесшийся из-под золоченой маски, произносящий слова Бога, звенел, будто журчание ручейка. Мирани изумленно распахнула глаза. На другом конце зала встрепенулся Аргелин.
Это был не голос Гермии!
Из-под маски Гласительницы взирали глаза, темные и незнакомые. Они пробежали по шеренге мальчиков, потом скользнули по застывшему в напряженном ожидании генералу. Мирани дрожала, руки стали скользкими от пота. Это была не Гермия!
В дверях, отчаянно ругаясь со стражником, появилась разъяренная Ретия.
«Повелевать дождем нельзя! Она приходит и уходит, когда сама того пожелает».
— Кто она?!
«Та, Кто Избирает, Мирани».
Женщина протянула белоснежную руку. На кончиках ее ногтей дрожали хрустальные капельки. Она двинулась вдоль шеренги, прошла мимо первого мальчика, мимо второго... Толпа затаила дыхание. Мимо третьего. Возле пятого она остановилась.
Никто не издал ни звука.
Она пошла дальше. Шестой и седьмой мальчики в ужасе замерли. Восьмой храбро встретил ее взгляд. Девятый смотрел себе под ноги.
В абсолютной тишине она вернулась к середине шеренги. Пятый мальчик ждал, высоко подняв голову, опустив руки вдоль туловища. Внезапно налетевший ветер шевельнул перья на его маске.
Гласительница бросила взгляд на Аргелина. Гладкое лицо генерала превратилось в застывшую маску.
Потом она протянула руку и коснулась хрустальным ногтем пятого мальчика.
— Внимайте! — молвила она. — Вот он, Бог. Бог вступил в Дом Архона!
Толпа заколыхалась. Кто-то закричал. Снаружи, пугающе громко, зарокотал гром.
Мальчик снял маску, и у Мирани подкосились ноги.
Это был Алексос!
"Откуда ты знаешь? — лукаво произнес голос. — Может быть, они все Алексосы?"
Аргелин издал яростный рев, но он потонул в приветственных воплях толпы. Люди кинулись вперед, простирая руки, протягивая хворых детей. Солдаты, выставив копья, из последних сил сдерживали натиск.
Лицо Алексоса осветилось робкой радостью; увидев Мирани, он улыбнулся, потом поднял глаза на Шакала, в изумлении замершего на переполненной галерее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29