Все так же молча переворошив лагерь, пленников соединили цепочкой, словно рабов или каторжников. Впрочем, радовало и это — их, по крайней мере, не намеревались вешать немедленно. Общую веревку закрепили на седле одной из лошадей, и конвой тронулся.— Странный народ, мессир, — прохрипел сзади Эскобар. — На стражу совершенно не похожи, ни видом, ни ухватками. И кони навьючены до предела, точно...— Эй, кончай болтать, морда чужеземная! — оборвал ближайший воин.Эскобар зло покосился на него, но заговорил сдержанно:— Допускаю, что это справедливо, сударь, а кто в таком случае вы?Похоже, Элина проводила время не только за романтическими вздохами. Достижения офицера в языке незнакомец, правда, не оценил:— У меня, приятель, плети не дождешься, сразу по зубам бить буду.— Но все же, согласитесь, мы имеем право знать, кем схвачены.— Ничего вы теперь не имеете. И заткнись, до места доберемся, там и налопочешься до одури.Шли долго. Всадники нетерпеливо понукали пленников, однако вынуждены были двигаться со скоростью дряхлого старика. И снова удивляла необычная сдержанность воинов — захваченных ни разу не ударили, хотя раздражение медлительностью было очевидно. Промучившись так с час, всадники не выдержали: Иигуира отделили от общей вереницы и усадили кое-как за спину одному из солдат. Пленники спокойно приняли этот разумный шаг для ускорения перехода, однако дело пошло иначе — лошадь со стариком в сопровождении еще двух верховых пустилась размашистой рысью.— Куда? Куда это? — вскрикнул Иигуир.— Не шуми, дед, — отозвался воин сердито, — а то спеленаем и мешком поперек седла повезем.— Никуда твои дружки не денутся, — ухмыльнулся скачущий рядом. — Все в одну точку сойдетесь, только тебя там больше видеть желают.— Кто желает? — Вопрос Иигуира опять остался без ответа.Теперь всадники очутились в своей стихии, двигались привычно, уверенно, стремительно пожирали милю за милей. Они определенно знали здесь каждый изгиб дороги. И их здесь хорошо знали: встречные повозки торопились свернуть на обочину, в чавкающую грязь, крестьяне пугливо стягивали шапки. С пленником воины больше разговаривать не пожелали, потому следующая пара часов целиком превратилась в молчаливую, тряскую, изматывающую скачку. Когда вдали возникли контуры могучей громады замка, Иигуир почти обрадовался.К владениям кунийского императора твердыня отношения явно не имела. На это указывали не столько красно-зеленые флаги, сколько совершенно иное состояние укреплений. Керхшонт, вероятно, уже забыл о столь тщательно выложенных стенах, белеющих свежим тесом воротах и смазанных цепях. Да и жизнь тут кипела не на шутку: подъемный мост непрерывно гудел от потока телег, верховых и пеших солдат, стремившихся как внутрь, так и обратно. Неподалеку зычно перекрикивались каменщики, втягивая наверх бадьи с известью, а за пределами стен раскинулся настоящий палаточный городок. Именно к самому большому из шатров и направился конвой.Один из воинов, доставивших Иигуира, спрыгнул наземь и проворно юркнул мимо часовых за полог. Вернулся через несколько минут вместе с рослым мужчиной. Среди лязгающего кругом железа он единственный, похоже, позволял себе носить потертый камзол, а из оружия — скромный кинжал на поясе. Угодливо же пригнувшаяся фигура солдата ясно говорила о некоем высоком чине.— Вот он, сир, — торопливо произнес столь самоуверенный недавно воин. — Спутников его пешком ведут, а мы решили поскорее...Мужчина, чуть склонив голову набок, окинул Иигуира взглядом. Пожалуй, он не испытывал к пленнику ни злобы, ни участия, ни даже интереса.— Думаешь, тот самый?— Наверняка, сир, — закивал воин. — Все в точности по описанию: четыре человека, баба, седой старец. В овраг на ночлег спрятались. Вряд ли совпадение.Хмыкнув, мужчина, наконец, признал в старике одушевленное существо:— Как ваше имя, сударь?— Бентанор Иигуир. Позволите в свою очередь узнать ваше?— Прибыли из Гердонеза? — Мужчина и не подумал отвечать.— Верно.— И успели поссориться с людьми Императора. Ха, не теряете времени зря.— Поверьте, сударь, я с глубоким почтением отношусь к повелителю Овелид-Куна... — поспешил заверить Иигуир, но мужчина прервал его:— Наплевать. Похоже, Хельмас, — он опять повернулся к воину, — ты выловил именно то, что требовалось. Ну-ну, не лыбься! Награда герцога ждать не заставит, и орлов своих порадуй. В пути не обижали?— Упаси Господь, сир, пальцем не тронули. Соображаем...— Смотри у меня. Найдете старику уголок, обсушите, накормите, умоете. И сторожить обязательно. Раньше вечера его все равно не позовут.— А остальных, когда доставят, куда?Мужчина поморщился:— По мне, так хоть бы и не довели. Однако воля герцога требует и их за компанию оберегать... пока. Вместе посадите, пусть не переживают.— Дозвольте все же обратить на себя внимание, сударь! — не вытерпел Иигуир. — Вы не находите нужным, в конце концов, объяснить, в чьи руки попали мы с товарищами? Вы же не разбойники, чтобы скрывать имена? Иначе... ни на какое мое содействие можете не рассчитывать!Мужчина с трудом подавил усмешку:— Не обижайтесь, сударь. Пожалуй, и впрямь есть смысл все разъяснить. Вы находитесь в замке Тунгербор, принадлежащем герцогу Вейцигскому, я — барон Эгнелинг, один из его ближайших соратников и вассалов.— Зачем герцогу потребовалось ловить нас?— Хм, а розыскной лист имперского тана, по-вашему, — недостаточное основание? Всякий подданный короны обязан принять его к исполнению.— А я слышал, сир, будто герцоги западных земель обычно не слишком рвутся исполнять веления монарха.Барон кивнул, довольный:— Чувствую, в вашем лице, сударь, господин герцог обретет достойного собеседника. В назначенное время вас к нему проводят, а пока позвольте откланяться.Судя по всему, забава в виде старика странника предназначалась исключительно сюзерену, остальные относились к ней с плохо скрываемым пренебрежением. Барон, развернувшись, скрылся в шатре, воины, вернув себе гордость осанки, повезли чужеземца дальше по лагерю.Распоряжения командира были выполнены безукоризненно. Последующие часы Иигуир провел в углу большой солдатской палатки, снабженный всем необходимым: сухой одеждой, водой для умывания, терпким пивом и куском холодной свинины. А заодно и хмурым сторожем. Вполне сносное существование омрачало лишь беспокойство о друзьях и будущей судьбе. Западные области Овелид-Куна действительно издавна считались гнездилищем самоволия и заговоров. Лет триста назад кто-то именно из здешних герцогов бросил своего повелителя в битве при Менглине, определив ее трагический итог. Некоторые называли это предательством, другие — защитой оскорбленной чести, но в любом случае казавшийся неукротимым рост Третьей Империи тогда застопорился и, как выяснилось, навсегда. Ужас конных полчищ Овелид-Куна перекочевал в легенды, скрытая, тлеющая неприязнь близких по крови людей сохранилась. Отчасти подобное объяснялось влиянием соседних держав, не упускавших возможности подогреть внутренние конфликты, отчасти — несколько обособленным положением смутьянов.Горная гряда Оронад, пересекающая остров, то ограждала обильные центральные земли от дерзкого запада, то сдерживала порывы Империи по наведению порядка на окраине. Ныне первая из задач была, пожалуй, актуальнее... Итак, герцог Вейцигский едва ли благорасположен к своему монарху. Это внушает определенные надежды, хотя и врагам подчас оказывают мелкие услуги. Вроде выдачи беглых преступников. Но тогда зачем осторожность в обращении? Потешить скучающего вельможу беседой, прежде чем отправиться на виселицу? Почему-то в подобное не верилось, однако и при худшем варианте оставался шанс побороться за жизнь.Уже в ранних осенних сумерках под накрапывание дождя появились остальные члены отряда. Их явно никуда не готовили, пригнали с тракта измученными, мокрыми, голодными и чудовищно грязными. Старый пират молча отплевывался, девушка всхлипывала, Эскобар, оттирая грязь с лица, глухо бранился:— Вот мерзавцы, песьи дети! Полпути по дорожной жиже волокли, словно бревна. Развлекались, сволочи!Из всех благ товарищам досталась только пара ведер воды, да и то скорее ввиду опасений замарать палатку. Мясом и пивом поделился Иигуир, который все равно не мог думать сейчас о еде. Описывать положение тоже пришлось ему — друзья за целый день ничего внятного о своей участи так и не услышали.— Хоть разговаривать намерены, — скривил губу Эскобар, — и то радует. Время тяните, мессир, из крепости сбежали и отсюда, Бог даст, выберемся. Главное — не на виселицу и не к имперским стражникам. Соглашайтесь на все, хоть душу продавайте, но выиграйте нам два-три дня.— Соглашаться на любую гнусность? — Иигуир побледнел. — И насчет души, Коанет... Надеюсь, герцогу потребуется что-то менее ужасное.Наступление решающего часа пленники осознали по внезапно вскочившим с мест солдатам. Явившийся лично барон Эгнелинг жестом пригласил старика за собой. Следом двинулись еще двое латников, отсекая Бентанора от напутствий и напряженных взглядов друзей. В таком составе эскорт миновал ворота замка, где уже зажигали факелы, и запетлял по путаным лабиринтам проходов. Воины здесь почти не встречались, зато слуги носились опрометью, толкаясь и гомоня. Даже надменному барону понадобилось разок-другой отпихнуть в сторонку морды с выпученными от старания глазами. Когда вошли в какую-то дверь, стала понятна и причина всеобщей суеты: сверху доносились топот, вой дудок, хохот, звон — верные признаки знатного пира.— Сторожите тут, — бросил барон конвою, поднимаясь по широкой лестнице.В противоположность закоулкам близ этого входа было пустынно. Кроме старика и его охранников, у подножия лестницы застыла пара воинов с алебардами, чьи начищенные лезвия блестели едва ли не пуще факелов. Пока Иигуир озирался по сторонам и отворачивался от лезущих в ноздри ароматов застолья, на верхней площадке появился барон.— Один с гостем наверх, второй ждет, — скомандовал он.Пиршественную залу Иигуир увидел лишь мельком: что-то ослепительно яркое, звонкое и буйное сверкнуло меж неплотно прикрытыми дверными створками. Далее пленника вели темными коридорами, где едва удавалось различать углы, а звуки шагов гулко разбегались, точно круги на воде. Остановились, как почудилось старику, на полпути, однако откуда-то сзади подошел слуга со свечами. Это оказалась маленькая, скупо убранная комната, отнюдь не напоминавшая покои вельможи. Присесть было просто некуда, вдоль стен стояли только массивные, окованные железом сундуки. Иигуир вопросительно посмотрел на Эгнелинга, тот подневольного гостя проигнорировал.И снова гул шагов в коридоре. На мгновение старик вдруг похолодел, когда на пороге вырос могучий силуэт Гонсета, но появившийся великан почтительно отступил обратно в темноту. Вместо него в комнату вошел невысокий, плотно сложенный человек с окладистой пепельной бородой. Круглое лицо, открытый ясный взгляд, только жестко сжатые губы нарушали образ добросердечного хозяина. Одет не без щегольства, ярко-красный кафтан, пышный у плеч и зауженный на талии, украшали пуговицы с крупными изумрудами. Хватало и золота: перстни, цепи, браслеты... И все-таки это был настоящий вельможа, что в отличие от разбогатевшего купца не выставляет добытое ежеминутно на показ, а носит его скорее в качестве обязательного символа положения.Бесшумно возникший в дверях слуга внес складной походный стул, однако мужчина даже бровью не повел, сосредоточенно разглядывая Иигуира. Чуть больше внимания заслужило блюдо с какими-то засахаренными фруктами, герцог извлек короткими пальцами кусок, гостю предлагать не стал и лишь после того, как они остались в комнате с глазу на глаз, заговорил приятным бархатистым голосом:— Действительно ли я имею честь принимать у себя знаменитого Бентанора Иигуира?— Совершенно верно, господин... герцог, — поклонился старик.— Фелгус Марх, герцог Вейцигский и прочее, — небрежно уточнил вельможа.— Большая честь для меня, сир.— Может быть... — Заложив руки за спину, герцог обошел Иигуира кругом. — Не сочтите за обиду, сударь, но как бы нам удостовериться, что вы вправду тот самый легендарный зодчий? Мало ли ходит по свету седобородых старцев?..Иигуир пожал плечами:— Как же мне доказать, что я — это я? Ведь мы все же принимаем на веру ваш, сир, герцогский титул.— За меня говорят мои солдаты, — поморщился Марх. — И при необходимости палачи. А с вами... Если вы не тот, наша беседа потеряет смысл.— Тогда я могу только поклясться, что сказал чистую правду.— Клятвы недорого стоят, сударь... Высота колокольни собора в Амиарте, ну-ка?— Если не подводит память, сто сорок локтей. И что с того? Разве, будь я опытным мошенником, не выучил бы таких вещей?— Хоть какая-то проверка, — хмыкнул Марх. — Дальше уже дело покажет, кто достоин восхваления, а кто... наоборот. Хорошо, допустим, вы действительно Бентанор Иигуир. Какая же нужда привела вас в Овелид-Кун?— Вы, несомненно, знаете, сир, скорбную судьбу Гердонеза. Мы с друзьями всего лишь спасали свои жизни.— Почему же не в столь милой вашему сердцу Валесте?— Увы, — как можно печальнее вздохнул старик, — там тоже обнаружились... недоброжелатели.— Вы, сударь, вообще, похоже, большой мастер их находить. Едва очутились в наших краях, как попали в имперский розыск. Невероятная, скажу вам, прыть.— Самое грустное, сир, что я не прилагал к этому никаких усилий. Нас объявили шпионами абсолютно без каких-либо доказательств.— Да, да, лазутчики герцога Этуанского, — Марх усмехнулся. — Редкостная глупость — великий Иигуир на побегушках у безродного выскочки. Я, признаюсь, ушам своим сперва не поверил, услышав о таком сочетании.— И справедливо, сир! — воскликнул старик. — Очевидно, властям Овелид-Куна просто незнакомо мое имя, раз они допустили столь абсурдную мысль.Герцог закивал:— Невежд у нас воистину хватает. Не так много, как полагаете вы на западе, но изрядно. Принять на веру такой вздор! — Тут улыбка вдруг исчезла с его лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47