Только вот Вепрь на самом деле совсем не дурак, и этот лазутчик может оказаться гораздо умнее, чем кажется. Хельви прав — он должен лично посмотреть на этого странного пленного и поговорить с ним. А до того момента важно сохранить пленнику жизнь. Маг подозрительно посмотрел на парня, который продолжал всхлипывать.
— Стереги его хорошо, Кдев. Не доверяю я его слезам. Канцлер пришлет за пленником воинов, когда стемнеет. А до этого времени он будет на твоей шее, Впрочем, ты, как обычно, не жалуешься.
— Я уважаю приказы, маг, и умею их выполнять, — Черный лис помолчал, собираясь с мыслями. — Мои ребята довели дровосеков до первого провала, они сейчас рубят деревья для бревен, по которым будут спускать лошадей.
— Хорошо, я передам Хельви. Что-нибудь еще?
— Лошади дрожат, маг. Животные чуют нечисть лучше, чем мы с тобой. Отряд копейщиков может пошарить по кустам. Я готов отпустить туда своих ребят, но сам понимаешь — с мечом в руках против дикого не навоюешься. Лучше уж копьем.
— Отряд ты получишь, Кдев. Но я знаю тебя слишком долго, старый молчун. Говори до конца. Что у тебя на уме?
Командир разведчиков вздохнул и посмотрел на Щура, который понял своего начальника без слов и отошел за деревья.
— Если я ошибся и этот парень ведет за собой армию, — медленно произнес Черный лис, — то канцлер должен быть готов ее встретить. Я велел своим воинам не расходиться по лесу на тот случай, если нам придется срочно отходить в сторону, к флангам.
— Канцлер готов воевать, ты знаешь об этом. Не беспокойся, твои дозорные не окажутся между молотом и наковальней, — тихо ответил ему глиф. — Береги пленника, Черный лис. Мы встретимся с тобой вечером.
Кдев молча поклонился, а Базл вскочил на коня и поехал назад, в тыл, где ждал его великий канцлер. Наконец между деревьями заблестели доспехи и послышалось лошадиное ржание. Тысячи альвов ехали через чащу Ашух. Трава скрипела под копытами. Если лесная дева и впрямь существует, она, должно быть, не рада многочисленным беспокойным гостям, подумал глиф. Хотя великий канцлер и утверждает, что легенда о проклятии — всего лишь детская сказка, Базл не склонен был недооценивать древние силы. Он опасливо повел плечами. Странное ощущение чьего-то упорного взгляда, который буравил спину глифа, не покидало его. Он натянул поводья и поехал вдоль войска. Ему был нужен совет — редкий случай, — и он знал, у кого он может его получить.
Имперские маги ехали верхом, как и всё войско, однако, судя по их мрачным лицам, конная прогулка не доставляла им никакого удовольствия. Их ученикам, напротив, поход нравился куда больше, чем сидение в темной и душной подземной лаборатории. Молодежь, что с нее взять, решил Базл, они даже не представляют, куда и зачем их везут. Последняя мысль почему-то испортила ему настроение. Он еще раз взглянул на бородатых морщинистых магов, хмуривших брови, и подумал, что, возможно, плохое настроение наставников связано не столько с неудобствами поездки, сколько с тревожными мыслями.
— Базл? — окликнул глифа хорошо знакомый голос. — У великого канцлера что-то стряслось?
— Нет, Литок, у канцлера всё в порядке, — Базл направил своего коня к бывшему наставнику, покачивавшемуся в мягком седле верхом на сером муле. — Просто у меня возникли кое-какие сомнения. Нужно пошептаться.
— Изволь, — Литок склонил голову, приглашая бывшего ученика к разговору, и в ту же секунду легкое голубоватое облако опустилось на них, закрывая от окружающих. — Я так понял, что ты хотел бы поговорить со мной без посторонних?
— Совершенно верно, — улыбнулся Базл, наблюдая, как его конь да и мул старого мага как ни в чем не бывало продолжают идти по траве. — Животные не видят твоего защитного щита, не так ли?
— Конечно, нет, — ворчливо ответил Литок. — А ты что, опасаешься, что мой мул может подслушать государственные тайны?
— Нет, не опасаюсь. У меня к тебе очень важный вопрос, маг. Как ты полагаешь, в усыпальнице Ашух могли сохраниться какие-либо артефакты, которые сильно интересовали бы наших врагов?
— Что за вопросы? — нахмурился Литок. — Ты ведь знаешь лучше меня, что усыпальница была разграблена еще Черным Колдуном, а после обвала перекрытий попасть туда невозможно. Разве ты лично не принимал участия в сражении в подземелье Ашух?
— Я могу не знать каких-то вещей, наставник. Что я мог видеть в усыпальнице, когда воины во главе с Хельви и Таром ворвались туда? Каменную пыль, сыплющиеся камни, кровь, трупы альвов. И монстров, которые убивали нас. Не стоит полагаться на мои сведения, Литок. Ты ведь изучал древние манускрипты, касающиеся устройства и убранства усыпальницы.
— Она была построена много веков назад, — Литок искоса смотрел на Базла и видел, как тот трет старый шрам на щеке, — видимо, воспоминания о том сражении давались ему нелегко. — Наши пращуры пытались умилостивить лесную деву. В летописях есть записи, что ее призрак частенько встречали в лесу дровосеки и местные ребятишки, которые бегали в чащу по ягоды и грибы. Почти во всех случаях такие встречи предвещали скорую гибель Младших. Тогда альвы решили построить для лесной хозяйки усыпальницу, где она могла бы уснуть вечным сном и не тревожить больше живых. Обитель была закончена за каких-то пятьдесят лет.
— И лесная дева приняла этот дар, — задумчиво закончил рассказ Литока Базл, который тоже читал эту легенду в летописи императорского дома. — Неужели это всё, наставник, и у тебя нет никаких других сведений, касающихся усыпальницы?
— Для Ашух в подземелье было устроено не только роскошное ложе, украшенное драгоценными камнями и шкурами драконов. Вдоль стены стояли сундуки с чудесными украшениями и богатыми платьями — лесной хозяйке могло прийти в голову принарядиться. А возле ложа был накрыт стол — на тот случай, если бы дева решила перекусить.
— Призрак решил бы перекусить? — насмешливо повторил Базл.
— Думаю, у наших пращуров были свои резоны предполагать, что тень Ашух вполне способна есть и спать, — пожал плечами Литок. — Хватало же у нее сил убивать невинных Младших. Так вот, на столе стояла чаша, самая простая, сделанная из серебра. Необычной только была ее форма — не круглая, а четырехугольная. Боги и герои подносили эту чашу к губам, и она сама наполнялась вином. А вот если наполнить ее другой жидкостью, то чаша превращалась в ключ, имеющий великую силу.
— Что за ключ, от какой двери он? — быстро спросил Базл.
— В старых летописях об этом нет ни слова. Но если наши враги заинтересовались усыпальницей Ашух ради магического артефакта, то они имеют представление о том, что за дверь он должен открыть, — многозначительно сказал Литок.
ГЛАВА 13
Хотя беженцы из соседних деревень и прибывали в столицу практически круглосуточно, никакой паники это не вызывало. Слишком уж воспламенены были жители Горы девяти драконов идеей «справедливой войны», которую, по мнению многочисленных уличных ораторов, нужно было начать еще Раги Второму. Теперь же лавры воссоздателя империи достанутся человеку, который стал великим канцлером.
— Не важно, конечно, что он не принадлежит к роду Младших! —рассуждали возбужденные горожане. — Он стал отцом будущего наследника, да хранят ушедшие боги его и императрицу Сури. Присоединить к империи когда-то потерянные земли на востоке — его прямая обязанность. Да здравствует великий канцлер Хельви, да здравствует справедливая война!
Нырок, которому эти бесконечные вопли под окнами его дома ужасно надоели, велел Элю закрыть все окна одеялами, чтобы ни звука больше не проникало в дом с улицы. Он злился, однако злость помогала градоначальнику — в конце концов, именно ему предстояло организовать оборону Горы девяти драконов на тот случай, если люди из Города драконоборцев прорвут кольцо водяных и гриффонов. Твор, которому императрица приказала во всём поддерживать Нырка и помогать ему, был обижен, что первенство в этом деле доверено какому-то градоначальнику, но вида не подавал. Вдвоем они быстро и относительно легко подготовили к обороне гарнизон, который и без того под руководством Нырка был в хорошей форме.
Правда, в переговорах с так называемыми ополченцами Твор категорически отказался принимать участие, заявив, что это дело исключительно градоначальника, поскольку речь идет о горожанах, и не в его привычках командовать на чужом поле. Нырок, который сделал вид, что не услышал колючек в этих словах, занялся ополченцами сам. Крикливые и возбужденные Младшие заполнили приемную. Они были настроены очень решительно — раз уж великий канцлер отверг их помощь в Западном крае, то они готовы принять горячее участие в походе на юг. Ополченцы рвались в бой — мелкие торговцы, подмастерья, фермеры окрестных деревень и прочая шушера, которая, с точки зрения Нырка, никак не могла участвовать в сражениях против врагов. Договориться они не могли никак — напрасно градоначальник уверял делегатов, что сил гарнизона и союзников вполне хватит для того, чтобы защитить столицу.
— Мы не хотим обороняться, мы хотим наступать, — открыто заявил ему глава цеха пивоваров города, который присутствовал на переговорах. — Мы хотим вести справедливую войну и вернуть наши земли. От военной добычи мы тоже не отказываемся, разве армии будет хуже, если в ней прибавится воинов? Чего нам отсиживаться за высокими стенами Горы девяти драконов, если мы могли бы сами напасть на врага, разрушить и разорить Город драконоборцев, который уж точно бросил все силы на то, чтобы встретить войско великого канцлера у ворот королевства Синих озер? Неужели эта мысль непонятна тебе, градоначальник?
— Во-первых, — взбешенный Нырок хлопнул кулаком по столу так, что столешница жалобно крякнула, — какие земли вы собираетесь возвращать на юге? Они и так наши — ровно до Черных гор. При чем здесь военная добыча и захват Города драконоборцев? Никаких трофеев вы на берегах Хмурой реки не найдете, только нечисть вам головы пооткусывает. А для того, чтобы добраться до противника, нужно, между прочим, не только Драконовы пальцы и рощи богини Зорь пройти, но и Теплое озеро переплыть, и Золотые холмы преодолеть. Вы предлагаете лишить армию Младших тыла, покинуть столицу и уйти искать смерти в необитаемых степях юга?
— Калин погорячился, — вступился за товарища выборщик Городского совета Длаир. — Путь в Город драконоборцев и в самом деле непростой и неблизкий, и нам вовсе незачем туда идти. Однако народ рвется сразиться с ненавистным врагом, показать свою преданность императрице и великому канцлеру. Стоит ли останавливать этот порыв, градоначальник?
— Дракона тебе в печенку, Длаир, — взорвался Нырок. — Не смей трепать имя светлейшей правительницы! Я уже говорил тебе не раз, что ополченцы могут принести большую пользу, сражаясь на стенах города наравне с воинам гарнизона. Однако ни о каких походах на юг ли, на восток, на север или запад я слышать не желаю! Это преступление, в конце концов, — в военное время вы все занимаетесь подстрекательством подданных императрицы, вводите их в заблуждение своими безумными планами. Если бы великий канцлер находился сейчас в столице, все бы вы оказались в темнице. Клянусь своим беретом, я донесу это мнение до правительницы!
— Оболгать в ее глазах благую волю подданных — вот единственное, на что ты способен, жалкий деревенщина, — презрительно сказал Длаир, который даром что принадлежал к семье Золотого боба, так еще мог похвастаться тем, что его прадед заседал в Городском совете Горы девяти драконов. — Но мы тебе не весталы, которым ты резал горло со спокойной совестью. Я добьюсь аудиенции у правительницы, и посмотрим, чьи доводы она сочтет более убедительными: бывшего дозорного или почетного горожанина.
— Посмотрим! — рявкнул Нырок, выпрыгивая из-за стола. — А до тех пор чтобы духа ополченского в моей приемной не было! Эль, проводи посетителей и запомни, что в следующий раз они удостоятся встречи со мной только по приказу императрицы Сури. Заруби себе наносу, Длаир, каждого оратора, который будет призывать народ на рыночной площади взяться за мечи и следовать драконы ведают куда на верную смерть, я велю заковывать в кандалы и бить плетьми публично.
— Нельзя остановить руками реку, — исполненным глубокого пафоса голосом сказал Длаир. — Ты герцог и командир местного гарнизона, но ты не можешь заставить нас не любить свою императрицу. Идем, Калин, мы поищем справедливости в другом месте.
— Поищи ее у дракона в заднице! — проревел Нырок и запустил вслед принципиальному, но, к большому огорчению градоначальника, очень увертливому почетному горожанину Длаиру чернильницу со стола. — Эль, пива мне!
Молчаливый свельф достал словно из воздуха большой тяжелый кувшин и кружку, наполнил ее пенистым темным напитком и передал начальнику. Нырок на несколько минут припал к кружке, выпил ее до дна и только после этого откинулся на спинку кресла, вытирая пот со лба. Кружку он поставил на стол, и Эль наполнил ее во второй раз.
— Думаешь, погорячился я, посылая почетного ябедника в драконову задницу? — спросил у верного слуги Нырок. — Знаешь, у меня такое ощущение, словно у меня чирей прорвался! Мне столько раз за десять лет хотелось отправить его туда, хотя бы устно, и тут наконец такая возможность. Только ведь, клянусь бородой, побежит жаловаться к этому своему герцогу Загру.
— Вестимо, побежит, — степенно ответил Эль, подбирая с пола чернильницу и пытаясь подтереть чернильное пятно носовым платком. — Только ведь известно, что герцог Загр сопровождает победоносную армию великого канцлера, ням-ням. Так что добраться до него даже у нашего прыткого почетного горожанина нынче — кишка тонка. А других могущественных заступников у него, как мне известно, нет. Только вот если уважаемый глава тайной стражи не подсуетится. Преподнести эту историю при дворе можно ведь по-разному, самодур-градоначальник мешает проявлять верноподданнические чувства и всё такое.
— Императрица Сури мудра и справедлива, — отхлебнув пива, сказал Нырок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45