Он пошел по грязи, слушая, как вязкая слизь хлюпает под ногами, заглушая биение сердца. Его ладони были скользкими от пота, снега и крови. Трэвен поборол желание вытереть их, не решаясь оторвать руки от пистолета и стремясь к полной концентрации внимания.
Переулок поворачивал налево.
Прижимаясь к стене, Трэвен обогнул поворот, и поле видимости снова расширилось. Он дышал ртом, стараясь удовлетворить возросшую потребность тела в кислороде и не чувствовать окружающих отвратительных запахов.
То, что осталось от тела курьера, он обнаружил после следующего поворота. Труп бросили головой вперед в мусорный ящик – вот только выше плеч курьера ничего не осталось. Трэвен обнаружил это, когда вытащил тело и оно безжизненно распростерлось у его ног.
Сдерживая спазмы желудка, реагирующего на свежий запах смерти, смешанный со смрадом гниения, царящим в переулке, Трэвен включил микрокристалл связи.
– Ковальски.
– Слушаю.
– Я нашел курьера, но эти подонки отрубили ему голову. Судя по всему, операция была крупномасштабная. По-видимому, убитый нес в голове огромный объем информации.
– Следовало ожидать этого, раз здесь замешаны яки.
– Мне нужна голова парня. Если мы не найден ее, все, что у нас останется, это мертвый курьер, мертвый як и ни малейшего представления о том, что происходило сегодня вечером. Стоит найти кристалл памяти, вживленный в отрубленную голову, и тогда, как мне кажется, у нас будут все доказательства, необходимые для обвинения Донни Куортерса и тех, кто с ним связан. – Теперь Трэвен двигался по переулку быстрее. Его ноги шлепали по грязи, и сердце колотилось в груди от растущего напряжения.
В поле зрения замелькали зеленые краски, как только Трэвен пробежал по извилистому переулку и оказался у развилки, где переулки расходились в разные стороны. На стене дома он увидел пятно, кажущееся в инфракрасном спектре серовато-синим. Детектив остановился, убедился, что это кровь, и пришел к выводу: те, кого он преследует, тоже торопились.
– Ковальски?
– Слушаю.
– Можешь определить, где я нахожусь? – Трэвен мгновенно обернулся, почувствовав движение позади себя, и увидел худую кошку, исчезнувшую за кучей мусора.
– Нет. В твоем районе слишком много помех от терминалов и компьютеров.
Трэвен перепрыгнул через кучу сломанных досок, слишком коротких и гнилых, чтобы ими заинтересовались местные обитатели.
– Я дам сейчас опознавательный сигнал. Поднимись повыше и сообщи остальным, где я нахожусь. Преследую яка. – Он достал из кармана плаща сигнальную гранату яйцевидной формы и бросил ее на крышу двухэтажного здания рядом. Граната взорвалась и выпустила облако газа. Ковальски должен заметить облако.
– Вижу.
– Где я?
– К востоку от Девайн-стрит. Похоже, парень, которого ты преследуешь, собирается улизнуть на машине.
Трэвен побежал быстрее. Каждый вдох обжигал ему горло.
– Нельзя дать ему уйти, черт побери.
– Знаю.
– Эй, парни, глядите повнимательнее. Я вроде заметил мерзавца, – послышался новый голос.
Трэвен оттолкнулся от стены и внезапно повернул направо. В поле его инфракрасного зрения появилось несколько зеленых черточек – капли крови размером с монету вели поперек узкого переулка.
– Что ты видишь, Альварец? – прохрипел он.
– Выглядит как небольшой старый минивэн, но мне кажется, что это бронированный автомобиль, оборудованный для налетов – от бампера до бампера. На задней оси сдвоенные колеса, чтобы нести дополнительный вес брони и пуленепробиваемого стекла.
– Берись за него, – скомандовал Трэвен.
– Ясно.
– Ковальски, ты далеко от яка?
– Почти над самой его головой. – В голосе Ковальски чувствовалось напряжение.
– Координируй действия группы, пока я не доберусь туда.
– Понял.
– Мне нужна голова курьера, а также как можно больше ребят Донни – живых.
– Не могу обещать.
– Живых, – повторил Трэвен, отключился от канала связи и вернулся в свой собственный мир, где было необходимо – но так трудно – выжить. Обогнув угол, он увидел, что переулок соединяется с улицей.
Вдоль правой стены нервно двигался человек. В одной руке он держал меч, почти касающийся голенища, в другой сжимал голову курьера, как центральный защитник в американском футболе прижимает к себе мяч, устремляясь вперед, чтобы отвоевать еще несколько ярдов.
Трэвен переключился на нормальное зрение, остановился и поднял пистолет. Як был одет во все черное, верхнюю часть лица закрывал капюшон, а рот и подбородок – черный шарф. Голова курьера в согнутой руке слепо сверкала белками глаз, озадаченная гримаса искажала окровавленный рот.
Со стороны улицы послышались автоматные очереди, и минивэн, описанный Альварецом, с ревом ворвался в переулок и остановился. Боковая дверца распахнулась, и оттуда выглянул человек, зовущий яка к машине. Снова прогремели выстрелы, и человек вывалился из минивэна на мостовую.
Як вздрогнул – он не решался броситься к минивэну, опасаясь попасть под огонь полиции.
В следующее мгновение Альварец, сидевший за рулем тяжелого полицейского транспортера, ударил сзади по минивэну и развернул его боком к себе. Загудели сервомоторы, из передней части транспортера выдвинулись ножи, пробили тонкую броню минивэна и удержали его на месте, несмотря на то, что задние колеса машины гангстеров бешено вращались. Тут же в переулок вбежали остальные члены оперативной группы, и Трэвен услышал шум голосов – это Ковальски расставлял их по местам.
Як повернулся, пытаясь скрыться в переулке.
Трэвен встал у него на пути, сжимая обеими руками рукоятку СИГ/Зауэра.
– И не думай бежать, – негромко произнес он.
Як медленно выпрямился, держа меч в побелевшей от напряжения руке.
– Трэвен. – Его голос звучал тихо и бесстрастно, но совсем не как у человека, готового сдаться. – Меня предупреждали о тебе.
– Правильно сделали. – Трэвен не двигался. Дуло десятимиллиметрового пистолета замерло, направленное в грудь яка. У того под одеждой, несомненно, кевларовый бронежилет, однако удары разрывных пуль все равно опрокинут его на спину, а тем временем Трэвен успеет выстрелить в голову.
Возле минивэна кипела схватка. Яки, находившиеся внутри, не собирались сдаваться полиции. Слышался рев сирен все новых и новых полицейских патрулей, прибывающих к месту схватки.
– Мне также сказали, что ты – благородный человек, – продолжал як. Он медленно наклонился вперед, поставил отрубленную голову курьера на мостовую лицом к Трэвену, затем выпрямился и достал второй меч из ножен за спиной. – Ты стоишь у меня на пути, и мы оба стремимся получить один и тот же приз. – Як сдернул черную маску. Улыбающееся лицо, казалось, ничем не угрожало детективу.
Трэвен не отводил пистолет от цели.
– Предлагаю тебе поединок, Трэвен-сан, – произнес як и бросил Трэвену меч, который упал рядом с ним. – Ты хорошо владеешь мечом. Решим дело в честном поединке. Добыча достанется победителю. – Он взялся обеими руками за рукоятку меча и медленно направился к полицейскому, опустив вниз острие. Его глаза были черными и бесстрастными.
На лице Трэвена появилась мрачная улыбка.
– Хотя я и простой коп из Техаса, приятель, но это не означает, что я родился с комплексом неполноценности и мне нужно доказывать свою мужественность, рискуя при этом жизнью. – Он поднял пистолет и застрелил яка выстрелом в голову.
4
– Эй, Мик! – крикнул Ковальски из толпы, окружившей минивэн, все еще висевший на выдвинутых ножах полицейского бронетранспортера. – Я всегда считал, что ты на голову выше всех в нашем деле, но никогда не думал, что тебе захочется носить ее в руках.
Трэвен пожал плечами, никак не реагируя на мрачный юмор детектива, и перешел на другую сторону переулка, держа голову курьера за волосы.
Полицейские патрули Далласа окружили кольцом место схватки. Рядом с первым трупом, выпавшим из минивэна, лежали еще два. Четыре оставшихся в живых бандита стояли с поднятыми руками лицом к машине – им надевали наручники и зачитывали их права, как это предписывает делать при аресте закон. На припаркованных рядом патрульных автомобилях мигали синие маячки, поблизости остановились две пожарные машины. Вокруг собрались зеваки, прижимаясь к кольцу полицейских и пытаясь получше рассмотреть, что происходит. Автомобили прессы и телевидения расположились чуть в стороне. Выдвинутые консоли для съемочных камер и телескопические восьмидесятифутовые антенны сразу выделяли их среди остальных.
– Кто-нибудь из наших пострадал? – спросил Трэвен.
Ковальски отрицательно покачал головой:
– Альварец утверждает, что ударился коленом, когда врезался в машину наркомафии. Думаю, он надеется получить двухдневный отпуск по ранению. У него все еще продолжается медовый месяц – разумеется, когда ты не проводишь полуночные операции.
– Чеймберс?
– Никаких сведений.
Трэвен передал Ковальски голову курьера. Высокий детектив поднял ее вверх.
– Эй, Альварец, тебе не требуется еще одна голова? Альварец ответил непристойным жестом, продолжая обыскивать стоящего перед ним задержанного. Пистолет в руке полицейского, упирающийся дулом в шею бандита, даже не дрогнул.
Сверху на них обрушился поток воздуха, разметающий в стороны обрывки газет и прочий мусор. Спасательный вертолет пролетел над крышами домов, направляясь в сторону больницы Тонагавы: именно эта фирма обеспечивала медицинское страхование полицейских Далласа.
Ковальски опустил отрубленную голову в пластмассовую сумку, предназначенную для хранения вещественных доказательств, и завязал прочным узлом.
– Нужно, чтобы извлечением микрокристалла памяти занялся Зензо, – произнес Трэвен, подходя к минивэну. – Заполни бланк и пошли голову ему.
– Ясно.
– Если головы коснется кто-нибудь другой, я ему пальцы переломаю. Передай это техникам в лаборатории. – Трэвен взглянул на мешки, кокаин из которых просыпался на пол машины. Один из ножей полицейского бронетранспортера, глубоко вонзившийся в борт минивэна, причинил тут немалый ущерб. Заметив, что на него направлены камеры репортеров, Трэвен сунул руки в карманы плаща, не желая показывать кровь на руках. Впрочем, они уже все успели рассмотреть. Жаль, потому что его репутация не нуждалась в дополнительной рекламе.
– Что они везли?
– Кокаин, – ответил Ковальски. – Крупную партию. – Он лизнул палец и коснулся им желтовато-белого порошка. – Хочешь убедиться, как принято показывать в кинофильмах?
– И рискнуть загнуться, если эти клоуны смешали его со стрихнином? – Трэвен взглянул на своего помощника и улыбнулся. На этот раз улыбка была почти искренней. – Надеешься, что сможешь представить дело так, будто я принял слишком большую дозу наркотика?
– Случайное происшествие, – пошутил Ковальски. – Будет нетрудно отчитаться перед начальством.
– Вон там, в переулке, еще один труп, – показал Трэвен и пошел к четверке гангстеров, арестованных детективами.
– Я в этом и не сомневался.
– Там як. Пошли одного из патрульных притащить его сюда, пока охотники за человеческими органами не оставили от него одну одежду.
Ковальски свистнул, один из патрульных полицейских обернулся и подошел к нему.
Трэвен не узнал одного из арестованных, закованного в наручники. Совсем молодой парень, по-видимому, это его первое крупное дело. Двое других – мелкие преступники, работавшие на Донни Куортерса. А вот Билли Кревич принадлежал к совсем другой категории. Трэвен остановился перед ним и улыбнулся:
– Как же так, Билли? А я надеялся, что больше не увижу тебя в подобной ситуации – ведь ты неглупый парень.
– Пошел ты, Трэвен. – Кревич был худым и высоким. Бледная кожа и постоянно дергающееся лицо не оставляли сомнений в том, что ему уже не удастся отказаться от белого порошка, держащего его в своей власти.
– Донни это очень не понравится, – равнодушно заметил Трэвен. – Он не любит неудачников, неспособных провести даже такую простую операцию, очень не любит. Как ты думаешь, что он сделает с тобой, когда узнает о случившемся?
Глаза Кревича были тусклыми и безжизненными.
– Ты умрешь, Трэвен, умрешь медленной и мучительной смертью. Ты всего лишь коп, парень, и твоему везению вот-вот придет конец. Скоро они уложат твою голову в одну из таких сумок. Ты не понимаешь, с кем связался.
– А ты просвети меня.
Кревич засмеялся. Это был хриплый, лающий смех, и в нем ощущалось приближающееся безумие.
– Только не я, парень. Надеюсь посмотреть из партера, как ты будешь умирать. – Он подергал скованными руками, стоя у борта разбитого минивэна.
Не сказав ни слова в ответ, Трэвен схватил Кревича за рубашку и оттащил за машину, где камеры репортеров не могли их увидеть. Короткий удар в живот заставил Кревича согнуться в мучительной судороге. И тут же Трэвен схватил его за шею и ткнул лицом в кучу рассыпанного кокаина.
Кревич в ужасе застонал и попытался вырваться.
– Теперь ты хочешь рассказать мне что-нибудь, Билли? – спросил Трэвен, крепко держа его за волосы.
– Ты не имеешь права так поступать, Трэвен. Ты нарушаешь закон.
Ковальски подошел, присел на корточки, и его широкое лицо оказалось на одном уровне с лицом Кревича.
– Брось, Билли, все знают, что ты любишь засовывать это дерьмо в нос лопатой. Мик просто оказывает тебе услугу.
Наркоман предпринял новую попытку вырваться, но всего лишь рассыпал кучу белого порошка.
– Подумай о моем предложении, Билли, – тихо и настойчиво произнес Трэвен. – Если я еще раз суну тебя лицом в кокаин и подержу некоторое время, рано или поздно тебе придется сделать вдох. А поскольку все знают, что ты – наркоман, смерть от передозировки никого не удивит.
– Несчастный случай, – подтвердил Ковальски с радостной улыбкой. – Ты не беспокойся, я приму меры, чтобы твое имя на кладбище написали без ошибок. Может быть, даже сообщу твоей матери – если, конечно, нам удастся отыскать ее сутенера.
– В это дело вложена куча денег, – сказал Трэвен, снова тыкая Кревича лицом в кокаин. – Я повсюду встречаю яков, стремящихся продать в этом районе города товар, принадлежащий, по-видимому, Донни Куортерсу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50