Вэир, сжимая в руках огромную вагу, отталкивал лодку от противоположного берега.
Опустив меч, Ламорик решительно, словно желая пересечь реку, пройдясь по поверхности водной глади, шагнул в чёлн и замер на носу. Руки крепко взялись за планшир. В голове Дьюранда шевельнулась чёрная, мерзкая мыслишка, словно нашёптанная самим Сатаной: что станет с Дорвен, если Ламорик погибнет?
Ламорик обернулся и, найдя взглядом Дьюранда, указал на него остриём меча.
— Коли он взял с собой Вэира, ты тоже поедешь со мной!
Окружающие принялись одобрительно хлопать Дьюранда по спине и плечам, подталкивая его к лодке. Оуэн сунул ему в руки вагу. И вдруг, совершенно неожиданно, Дьюранд увидел в толпе лицо побледневшей как полотно Дорвен.
— Спокойно, — бросил Ламорик.
Дьюранд почувствовал, как по спине пробежал холодок. Ему страшно захотелось со всей силы врезать Красному Рыцарю вагой. Вместо этого Дьюранд сжал в руках жердь и, стиснув зубы, оттолкнул лодку от берега.
Ламорик, покачнувшись, снова ухватился за планшир. Дьюранд работал вагой, то и дело поглядывая на затянутое тучами небо, словно надеясь увидеть Всевышнего. Воин кипел от злости: сейчас он был совсем не в настроении играть роль оруженосца Ламорика. Править лодкой было непросто — ветер становился все сильнее. Дьюранд раз за разом вгонял вагу в воду, чувствуя, как её конец скользит по придонному илу и грязи.
Чёлн Морина уже достиг острова, и лорд спрыгнул на берег, а Вэир, оскалившись, наблюдал, как Дьюранд прикладывает все усилия, чтобы удержать лодку по курсу. Ещё один толчок ваги, и нос лодки ткнулся в берег, на который тут же спрыгнул Ламорик. Чёлн закачался, напоминая пони, мотающего из стороны в сторону головой. Дьюранд, следуя примеру Вэира, оттолкнулся от берега вагой, и лодка поплыла прочь от острова.
Лорд Морин и Ламорик встали на изготовку, ожидая сигнала к началу поединка. Чтобы удержать чёлн на ветру, Дьюранду пришлось вцепиться в вагу обеими руками. Он подумал, что станет, если в следующий раз им придётся сражаться на ходулях. Или на деревьях.
По кивку герцога взревели трубы, и оба рыцаря пришли в движение. Ламорик пригнувшись, бочком, по-крабьи двинулся в сторону. Его сапоги скользили по влажным камням. Неожиданно он рванулся вперёд, выставив меч. Морин отразил выпад и контратаковал. Противники кружились вокруг друг друга, обмениваясь ударами. Ноги обоих противников скользили по грязи, хотя участок земли, на котором стоял Морин оказался лучше, чем у молодого лорда. В основном все выпады, уходы от удара и контратаки приводили к тому, что один из рыцарей, а то и оба падали на колени. Очень быстро красные доспехи Ламорика и одежды Морина, усыпанные рисунками из драгоценных камней, оказались покрытыми густым слоем грязи. С лязгом скрещивались мечи, грохоча, сталкивались щиты. Каждый удар мог оказаться последним.
Ламорику приходилось несладко. Каждое движение Морина, каждый его удар были скупо выверены и рассчитаны. Ламорик сделал неудачный выпад и тут же о нем пожалел, получив удар по спине. Молодой лорд поскользнулся, и на голову плашмя опустился клинок. Морин заставлял дорого платить за каждую ошибку.
Дьюранд, присев в лодке, качавшейся на волнах, то и дело вздрагивал. В вышине небес, подобно горам, громоздились тучи. На острове яркими молниями сверкали клинки.
Морин не знал пощады. Ламорик отчаянно защищался, понимая, что на карту поставлена его жизнь. За каждой попыткой достать противника мечом следовало неминуемое возмездие — удары в ключицу или предплечья. Клинок Морина, забранный для безопасности железными кольцами, опускался на противника, словно топор дровосека. Ламорик пока держался, отчаянно контратакуя. Однако все понимали, что даже один единственный выпад способен переломать кости или пробить шлем. Любой удар мог оказаться для Ламорика последним, а с его смертью гибли и надежды многих рыцарей, связавших свои судьбы с судьбой молодого лорда.
Ламорик сражался.
И тут Морин поймал его в ловушку. На Ламорика обрушился удар, способный вогнать человека в землю. Молодой рыцарь покачнулся. Не медля ни секунды, Морин нанёс ещё один страшный удар, от которого Ламорик попытался защититься, подняв щит. Слишком поздно.
Толпа вздохнула. Дьюранд поймал себя на том, что подобрался, готовый бросится по воде аки посуху на помощь своему лорду. Ламорик, едва держась на ногах, попятился. Зеваки теперь молчали. Наступила мёртвая тишина, в которой, под аккомпанемент воя ветра, жутко грохоча и лязгая, гремело оружие сошедшихся в поединке рыцарей.
Лорд Морин, подождав, пока Ламорик придёт в себя, обрушил на противника третий страшный удар. Молодого лорда качало из стороны в сторону, словно висельника в петле. И все же он продолжал стоять. Всем уже было ясно — чтобы спасти жизнь, ему надо было просить пощады, игра в Красного Рыцаря была закончена. Рыцари в отряде Ламорика понимали — бой проигран, и им придётся встретить грядущую зиму под открытым небом. Это было очевидно всем, но невероятным усилием Ламорик собрал в кулак всю свою волю и устоял на ногах. Стало ясно — он не преклонит колени перед врагом, и лорд Морин замер, потрясённый мужеством противника.
Пока Морин в суеверном ужасе таращился на молодого лорда, Ламорик отбросил щит прочь и, словно жнец косу, ухватился обеими руками за рукоять меча. «Интересно, сколько крови он потерял?», — подумал Дьюранд. Ламорик покачнулся. Чтобы опрокинуть его на землю, было достаточно всего лишь одного удара, но Морин замер недвижим, будто окаменев. Застонав, Ламорик неуклюже замахнулся мечом.
Отбить такой удар не составило бы никакого труда. Морин мог выставить клинок или закрыться щитом. Будучи прекрасным мечником, он мог сделать все что угодно и обязательно бы сделал… Но тут мироздание содрогнулось. В то самое мгновение, когда Ламорик занёс меч, издалека донёсся всхлипывающий, рыдающий звон колоколов. Покрытое тучами небо вспыхнуло и по нему от горизонта к горизонту пошли круги, словно по водяной глади пруда, в который швырнули огромный валун.
Лодочка, в которой устроился Дьюранд, заходила ходуном, а остров посреди реки содрогнулся и осел. По поверхности курган-острова прошла волна, земля взбугрилась, словно под ней кто-то зашевелился.
И среди всего этого светопреставления Ламорик обрушил меч на голову противника. Морин, взмахнув руками, выронил клинок и распростёрся на земле.
На краткий миг Дьюранд почувствовал облегчение — Ламорик победил. Последний удар отнял последние остатки сил, и молодой лорд пошатнулся. Грязь под его ногами брызнула в стороны, и из под земли высунулась огромная когтистая рука. В следующее мгновение лодка, в которой находился Дьюранд, перевернулась.
Дьюранд попытался вцепиться в чёлн руками, однако пальцы лишь беспомощно скользнули по влажному борту. В голове не осталось ни одной мысли. Тяжёлая кольчуга тянула ко дну. Ни один человек неспособен плавать в доспехах, весящих пятьдесят фунтов. Лодка, словно живая, выскользнула из под рук, и Дьюранд скрылся под водой. Единственное, что он мог сейчас сделать — задержать дыхание.
Ноги коснулись дна. Голова была готова лопнуть. Дьюранд попытался взять себя в руки. Он тонет. Его пальцы коснулись придонного ила. Надо убить в себе страх — здесь неглубоко. Он отталкивался ото дна жердью, да и что в этом удивительного: он же не в море. Значит, ещё можно побороться.
Дьюранд забился под водой. Как только ноги ощутили опору, он оттолкнулся и двинулся в сторону острова. Дно было завалено скользкими предметами, покрытыми слоем грязи. Ил толстым слоем покрывал старинные щиты. Пальцы воина касались черепов, костей, ржавых мечей. Дьюранд понял, что движется среди разверзшихся могил. Более того, теперь он знал, что добрался до острова.
Тяжело дыша, он вынырнул из воды, поднимая тучи брызг. Лёгкие отчаянно молили о глотке воздуха. Остров, на берег которого он выбрался, ходил ходуном словно живой. Наполовину засыпанное ржавыми шлемами, щитами и костями под землёй билось чудовище — тролль, великанша, некая жуткая пародия на женщину. Несмотря на то что большая часть тела великанши была сокрыта под поверхностью кургана, Дьюранд осознал, что представшее перед ним чудовище значительно больше лошади. Великанша кричала так, что под синеватой кожей выступали огромные ребра. Казалось, само мироздание содрогается от её воплей.
Ламорик бился, зажатый в руке великанши.
Дьюранд, с которого ручьями текла вода, заметил Вэира. Здоровяк, схватив Морина за воротник, тянул своего лорда и повелителя к лодке. В одно мгновение Дьюранд понял, что если сейчас он скинет кольчугу и бросится вплавь в реку, то окажется в лодке, прежде чем Вэир и Морин доберутся до неё. Он глянул на заходящуюся в крике толпу и увидел огромные полные ужаса глаза Дорвен.
Дьюранд повернулся к Ламорику. Настоящие рыцари не бросают своих сюзеренов на смерть. Великанша постепенно выбиралась из под земли. Вылезла вторая рука, шарящая по сторонам в поисках опоры. Показались длинные болтающиеся груди. Жуткое серовато-синее лицо исказилось в отвратительной гримасе, и великанша подняла Ламорика в воздух.
Дьюранд бросился вперёд.
За все годы своего существования в голову этой жуткой бестии ни разу не приходила мысль, что найдётся смельчак, который отважиться оказать ей сопротивление. Она вряд ли даже почувствовала боль. Дьюранд со всей скорости врезался в голень великанши, почувствовав удар такой силы, будто на него всей тушей обрушился бык. Чудище, опершись на предплечья, перенесло весь свой вес на одну ступню с длинными когтями.
Из глаз Дьюранда брызнули искры. Придавленный к земле, он ловил ртом воздух и надеялся, что Ламорику удалось высвободиться.
Страшная сила прижала плечо Дьюранда к земле. Он рванулся, и ему удалось выдернуть ногу из-под лодыжки чудовища. Великанша, лицо которой нависало над Дьюрандом на высоте целого фатома, осклабилась. Дьюранд никак не мог высвободиться. Чудовище заслонило собой весь мир. Перед глазами Дьюранда мелькнули острые зубы, его обдало гнилостное дыхание великанши, от кожи которой исходил леденящий холод.
Дьюранд понял, что настал его последний час.
Чудовище рванулось к нему, но вдруг замерло, разинув огромный рот, утыканный частоколом зубов. По телу великанши прошла судорога. Дьюранд, повернув голову, увидел, как у его колен что-то тускло сверкнуло. Он понял, что перед ним наконечник копья, пронзившего чудовище насквозь и расщепившего древний щит, который валялся у ног Дьюранда.
— Дьюранд, ты жив? — донёсся до него голос Ламорика. — Выбирайся скорее.
Дьюранд заморгал, не сводя взгляда с серого лица великанши, которая нависала над ним, опершись на руки. Дьюранд и великанша пришли в движение одновременно. Дьюранд, извиваясь, выскользнул из под возвышавшегося над ним чудовища, которое издало протяжный крик, полный тоски и злобы. Теперь воин был вне пределов досягаемости. Великанша, поднимая фонтаны грязи, билась о землю, стараясь высвободиться и сбросить с себя Ламорика, вцепившегося в её плечи. Копьё крепко пригвоздило чудовище к острову, который, казалось, не желал отпускать её от себя.
Молодой лорд продолжал оставаться на спине великанши, покуда один особенно сильный рывок не отбросил его в сторону. Перекувырнувшись несколько раз в воздухе, Ламорик с громким всплеском упал в реку. Воды поглотили молодого лорда, сомкнувшись над его головой. Дьюранд, подняв взгляд, увидел, что к острову устремились десятки лодок. Через несколько мгновений воина уже окружили, помогая подняться на ноги. Он оглянулся, посмотрев через плечо, на заходящуюся в крике великаншу, разбрасывающую в стороны обломки старинных щитов. Древко копья, пригвоздившего великаншу к земле, вот-вот должно было сломаться, и Дьюранд, содрогнувшись, представил, что произойдёт с людьми, если чудовище доберётся до них. В голове, подобно вспышке молнии, сверкнула мысль: старый герцог говорил, что Миркол пустил реку по другому руслу.
Люди, в глазах которых застыл ужас, потащили его к лодке.
— Запруда! — закричал Дьюранд. Несколько человек покосилось на него, однако никто и не подумал остановиться. Дьюранд в отчаянии забился в их руках.
— Надо разрушить запруду! Затопите остров.
— Точно! Он прав! — раздались голоса.
Пока его везли через реку, Дьюранд, оказавшийся в одной крестьянских лодчонок, успел перевести дыхание. Вскоре он уже лежал в траве на берегу, приподнимаясь над землёй на локтях. Рядом с ним распростёрся Ламорик. Молодой лорд потерял шлем, но теперь черты его лица были сокрыты под маской из грязи и крови.
— Дьюранд, ты жив?
Дрожащей рукой Дьюранд ощупал лицо.
— Жив, — неуверенно ответил он.
— Я думал, оно тебя сожрало, — признался Ламорик.
Ламорик… сюзерен, спасший ему жизнь.
— А вот и ребята, — добавил молодой лорд.
Над Ламориком, сжимая в руках мечи, склонились Гутред, Эйгрин и подбежавшие вслед за ними остальные члены отряда. Издалека доносился рёв чудовища. Берхард протянул Ламорику и Дьюранду тёплые сухие одеяла.
Конзар, вместо того чтобы последовать примеру других и склониться над измученными рыцарями, смотрел на остров с беснующейся великаншей, затем, кинув быстрый взгляд на Ламорика и не сказав ни слова, направился к трибунам, воздвигнутым для герцога и его свиты.
— Владыка Небесный, — простонал Ламорик. — Я уж думал все кончено. Она крепко меня держала. Я мог только болтать ногами и ждать, когда она меня сожрёт. Черт, голова раскалывается. Ну и ручища… В такой ладони и арбуз поместился бы.
Окружавшие их рыцари слегка расступились, и в небольшом просвете Дьюранд увидел, что вода в реке начала быстро подниматься. Великанша ударила по воде кулаком, подняв в воздух фонтан брызг. Чудовище отчаянно билось в волнах, перехлёстывающих остров, ставший для него тюрьмой. Наконец из воды осталась торчать лишь когтистая лапа, потом скрылась и она. Гласс поглотила остров и его пленницу, словно они никогда не существовали.
Ламорик внимательно посмотрел Дьюранду в глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64