https://wodolei.ru/catalog/ekrany-dlya-vann/razdvizhnye/170cm/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

, — подумал Хакон. — Ательберт, оставайся там, где стоишь. Закрой глаза, руки прижми к бокам. Это была трусливая, подлая, недостойная, очень смешная выходка, и ты должен за нее заплатить, иначе Джудит сделает жизнь для всех нас невыносимой, а мне совсем не хочется вместо тебя страдать. Джудит, иди и ударь его изо всех сил, но не мечом.— Ты здесь судья, сестренка? — ледяным тоном спросила Джудит.— Кому-то же надо им быть. Гарет и Хакон уже писают в штаны, — ответила Кендра. — Отец был бы недоволен, если бы ты убила его наследника, и ты бы, вероятно, об этом пожалела потом. Немного.Хакон вытер нос. Такого у них дома не бывает. Гарет лежал на спине, издавая приглушенные звуки. Хакону показалось, что он услышал, как тот простонал: “Зубы!”Джудит взглянула на него, потом на Кендру и, наконец, перевела взгляд на Ательберта. Через долгое мгновение она кивнула головой, один раз.— Сделай это, глупец, — быстро сказала Кендра старшему брату.Ательберт снова сглотнул.— Пусть она сначала бросит меч, — осторожно возразил он. Кажется, он по-прежнему был готов спасаться бегством.— Бросит. Джудит?Джудит уронила меч. Но ее прищуренные глаза оставались угрожающе мрачными. Она отвела от лица пряди волос, развевающихся на ветру. Она носила зеленую тунику, подпоясанную кожаным ремнем поверх штанов для верховой езды, свой любимый наряд. Она выглядит, подумал вдруг Хакон, как Никар Охотница, носительница меча, невеста Тюнира, которой его семья, конечно, больше не поклоняется, так как перешла от кровавых жертвоприношений к… менее жестокой вере в Джада.Ательберт вздохнул, и ему удалось почти равнодушно пожать плечами. Он закрыл глаза и расставил ноги, готовясь принять удар. Гарету удалось приподняться и почти сесть. Он вытер глаза тыльной стороной ладони. У Кендры на обычно спокойном, красивом лице застыло странное выражение.Джудит, которую когда-нибудь будут приветствовать по всему острову и за морями как Леди Реденскую, и прославлять многие грядущие поколения за мужество, и оплакивать поэты в песнях еще долго после того, как расстановка сил и границы в мире изменятся и снова изменятся, прошла по залитой солнцем мокрой траве, не замедляя шага, и ударила брата обутой в сапог ногой сильно (очень сильно) снизу вверх между ног, куда чуть было не попал меч.Ательберт издал сдавленное шипение и рухнул на траву, прижимая руки к этому месту.Джудит лишь краткое мгновение смотрела на него. Потом отвернулась. Ее глаза встретились с глазами Хакона. Она улыбнулась ему по-королевски, милостиво и непринужденно на ярком летнем лугу.— Вы вчетвером выпили все вино? — ласково спросила она. — Мне вдруг что-то захотелось пить.Именно в тот момент, когда Хакон стоял на коленях и торопливо наполнял для нее чашу, расплескивая вино, они увидели идущих с юга сингаэлей на противоположном берегу реки.Четыре человека и собака. Они остановились, глядя на королевских детей на траве. Ательберт лежал неподвижно, крепко зажмурившись, прерывисто дыша, прижав обе руки к промежности. Глядя через речку на собаку, Хакон внезапно задрожал, как от холода. Он поставил чашу Джудит, так и не подав ей, и встал.Когда у тебя так волосы встают дыбом, гласит старое предание, значит, гусь прошел по земле в том месте, где будут лежать твои кости. Он взглянул на Кендру (он всегда смотрел на нее) и увидел, что она стоит очень неподвижно, глядя через реку, со странным выражением на лице. Хакон подумал, не почувствовала ли и она нечто странное в этом животном, будто это ощущение могло каким-то образом их объединить.При желании можно было назвать волкодава, идущего рядом с младшим из четырех мужчин, темно-серым. Или можно было сказать, что он черный на фоне деревьев, когда солнце ненадолго скрылось за тучкой и птицы мгновенно смолкли.Сейнион Льюэртский щурился, глядя против солнца на восток. Потом тучка набежала на солнце, и он увидел, как старшая дочь Элдреда первой узнала его, расплылась в радостной улыбке и быстро побежала к ним по траве. Он вошел в воду реки, которая оказалась прохладной и была ему здесь по пояс, чтобы ей не пришлось самой идти в воду. Он знал Джудит; она бы бросилась в речку. На берегу реки она подошла к нему и преклонила колени.С искренней радостью он осенил знаком солнечного диска ее рыжие волосы и не сделал замечания по поводу того, что они рассыпались в беспорядке по плечам. В прошлый свой визит в Эсферт он сказал отцу Джудит, что ей следовало родиться женщиной сингаэлей, так ярко она сияет.— Она не сияет, — кисло пробормотал Элдред. — Она горит.Взглянув за ее спину, он увидел младших сестру и Рата, мальчика, по-видимому, из эрлингов, и с опозданием заметил скорчившегося на траве наследника Элдреда. Он заморгал.— Дитя, что здесь случилось? — спросил он. — Ательберт?..Его спутники уже перешли вброд речку вслед за ним. Джудит подняла взгляд, все еще стоя на коленях, ее лицо излучало спокойную безмятежность.— Мы играли. Он упал. Уверена, что с ним все будет в порядке, господин мой. В конце концов. — Она улыбнулась.Пока она говорила, Алун аб Оуин подошел к остальным детям Элдреда раньше, чем Сейнион получил возможность его официально представить. Пес следовал за ним по пятам. Верховного священнослужителя на короткое мгновение охватило явственное дурное предчувствие.Сын Оуина, которого Сейнион взял с собой на восток под влиянием внезапного порыва и инстинкта, оказался непростым спутником во время путешествия в земли англсинов. Не было причин полагать, что теперь, когда они прибыли на место, он станет другим. В начале этого года он пережил удар, не менее жестокий, чем тот, который убил его брата. Он получил глубокую душевную рану, когда поехал домой сообщить отцу и матери, что их первенец и наследник убит эрлингами и похоронен в земле Арберта, а потом остаток лета влачил мрачное и бесцельное существование. Сын Оуина не нашел исцеления. Пока не нашел.Он нехотя согласился, под нажимом отца, сопровождать верховного священнослужителя ко двору англсинов, по дороге между морем и густым лесом, лежащим между провинциями сингаэлей и землями англсинов, лесом, полным оленей и кабанов и слухов о многом другом: в этот лес не входил ни один человек по многим причинам.Сейнион, внимательно наблюдая за ним по дороге, горевал из-за уцелевшего сына почти так же сильно, как по погибшему. Сохраненная жизнь могла стать грузом, способным раздавить душу. Он кое-что знал об этом и думал об этом всякий раз, когда навещал могилу на берегу моря.Кендра смотрела на приближающегося к ним юного сингаэля и собаку, идущую рядом с ним. Она понимала, что ей следует подойти к верховному священнику, как сделала Джудит, получить его благословение, радостно приветствовать его.Она обнаружила, что не может пошевелиться, ничего не понимает. Ощущение… чего-то очень странного.Сингаэль подошел к ним. Она затаила дыхание.— Да приветствует тебя Джад, — сказала Кендра.Он прошел мимо нее. Даже не взглянул в ее сторону. Прямые волосы до плеч, карие глаза. Ее ровесник, догадалась она. Невысокий, хорошо сложен, у пояса меч.Он опустился на колени рядом с Ательбертом, который лежал неподвижно, свернувшись клубком, словно младенец, все еще прижав ладони к промежности. Она стояла достаточно близко и услышала, как ее старший брат прошептал с закрытыми глазами:— Помоги мне, сингаэль. Небольшой розыгрыш. Скажи Джудит, что я умер. Хакон тебе поможет.Сингаэль на секунду застыл, потом встал. Глядя сверху на наследника трона англсинов, он презрительно бросил:— Ты не того выбрал для игры. Не нахожу ничего забавного в том, чтобы сообщить кому-то, что его брат умер, и я скорее соглашусь вечно гореть в аду, прежде чем позволю эрлингу помочь мне… в чем угодно. Возможно, ты предпочитаешь есть и пить с ними, англсин, но некоторые из нас еще помнят их казнь кровавого орла. Скажи мне, где похоронен твой дед, сын Элдреда?Кендра поднесла ладонь ко рту, сердце ее глухо стучало. За лугом в утреннем свете Джудит стояла с Сейнионом Льюэртским, она ничего не слышала. Они были похожи на картинку из священной книги, любовно и набожно освященную клириками. Часть другой картины, другого текста, не этого.Этот текст, в котором были они, не священный. Хлесткость слов сингаэля почему-то усиливала музыкальность его голоса. Ательберт, который вовсе не был просто шутником, открыл глаза и посмотрел вверх.Хакон покраснел, как всегда, когда выходил из себя.— Мне кажется, ты оскорбляешь и принца Ательберта, и меня по своему невежеству, — произнес он с достоинством. — Берешь свои слова обратно или мне придется проучить тебя, во имя святого Джада? — Он взялся за рукоять меча.Младшая дочь Элдреда отличалась более мягкими манерами, чем ее сестра, и поэтому ее считали более мягкой (но не братья и сестры). Однако с ней сейчас происходило нечто странное. Чувство, внутреннее ощущение… присутствие. Она не понимала, тревожилась, злилась, ей что-то угрожало. Темнота при солнечном свете была здесь, рядом.Сжав кулаки, она подошла к брату, к их давнему другу и к этому самонадеянному сингаэлю, кем бы он ни был, и, когда незнакомец повернулся к ней, она замахнулась обутой в сапог ногой, чтобы ударить так же, как Джудит ударила Ательберта.Но результат получился другим. Этот человек не стоял с закрытыми глазами, он был в состоянии повышенной готовности, порожденной яростью и путешествием в незнакомую страну.— Кафал! Стоять! — хрипло приказал он, и в ту же секунду, когда пес отступил, сингаэль ловко отпрянул в сторону и схватил ступню Кендры, наносящую удар. Он остановил ее ногу на высоте талии. Потом поднял еще выше.Она падала. Он хотел, чтобы она упала.И упала бы, если бы не подоспел другой человек, постарше, быстро ее подхвативший. Она не слышала, как подошел священник. Она осталась в этой позе: одна нога в руках у одного сингаэля, а тело поддерживал сзади другой.Разъяренный Хакон прыгнул вперед.— Вы, свиньи! — рявкнул он. — Отпустите ее!Младший повиновался с готовностью, что было приятно. Затем, что было менее приятно, сказал:— Простите меня. Каким было бы правильное поведение в данном случае? Позволить эрлингу научить меня учтивости? Я не хотел вырезать ей легкие. Как следует поступить человеку, когда женщина так роняет в его глазах свое высокое происхождение? Принять предложенный удар?Хакону пришлось трудно, так как он не находил достойного ответа и совсем не понимал, почему Кендра так поступила.— С превеликим удовольствием прикончу тебя, — продолжал сингаэль своим абсурдно красивым голосом, который, по-видимому, всем им достается в дар, — если ты считаешь, что здесь речь идет о защите чести.— Нет! — быстро возразила Кендра, и одновременно Сейнион Льюэртский отпустил ее локти и повернулся к своему спутнику.— Принц Алун, — произнес он голосом, похожим на кованый металл, — ты здесь в качестве моего спутника и телохранителя. Я полагаюсь на тебя. Помни об этом.— И я буду защищать тебя ценой жизни от языческого отродья, — ответил молодой сингаэль. Слова были грубыми, тон сверхъестественно мягким, ровным. “Ему все равно, — подумала вдруг Кендра. — Он хочет умереть”. Она не имела ни малейшего представления, откуда ей это известно.Хакон обнажил меч и сделал шаг.— Мне надоели эти слова, — с достоинством произнес он. — Сделай, что сможешь, во имя Джада.— Нет. Простите меня, оба, но я вам запрещаю. Это произнес Ательберт, уже стоя, ему явно было больно, но он делал то, что нужно. Он встал, пошатываясь, между Хаконом и сингаэлем, который еще не обнажил свой меч.— А! Прекрасно! Ты все-таки не умер, — с насмешкой сказал тот, которого, очевидно, звали Алун. — Давайте отпразднуем это, сделав кому-нибудь кровавого орла.В тот же момент, возможно, в самый удивительный момент этой крайне неприятной встречи, Сейнион Льюэртский шагнул вперед и нанес короткий, сильный удар сжатым кулаком в грудь своего молодого спутника. Верховный священнослужитель сингаэлей не принадлежал к типу мягких, сдержанных людей. Этот удар заставил молодого человека пошатнуться и чуть не сбил его с ног.— Хватит! — приказал Сейнион. — От имени твоего отца и от моего собственного. Не заставляй меня пожалеть о любви к тебе.Кендра запомнила эти последние слова. И то, что пес даже не шелохнулся, несмотря на нападение на своего хозяина и боль в голосе Сейниона. Ее чувства, казалось, неестественно обострились, она вся напряглась, предвидя какую-то угрозу. Она смотрела, как молодой сингаэль выпрямился, медленно поднес руку к груди, потом убрал ее. Тряхнул головой, словно для того, чтобы в ней прояснилось.Он смотрел на Сейниона, как видела Кендра, игнорируя клинок Хакона и вмешательство Ательберта. Джудит хранила молчание, что было для нее необычно, стоя рядом с Гаретом, который вел себя как обычно, то есть внимательно наблюдал.Двое слуг сингаэлей остались у реки. Кендра подумала, что все еще не закончилось утро, лето, солнечный день и они находятся к юго-западу от Эсферта. В мире прошло совсем мало времени.— Ты видишь, что мой меч все еще в ножнах, — наконец произнес Алун тихо, обращаясь к Сейниону. — Там он и останется. — Он повернулся к Кендре, чем удивил ее. — Ты не пострадала, госпожа?Ей удалось покачать головой.— Приношу извинения, — сказала она. — Я на тебя напала. Ты оскорбил друга.Тень улыбки.— Я так и понял. Очевидно, это неразумно в твоем присутствии.— В присутствии Джудит еще хуже, — заметилаКендра.— Вовсе нет! Только когда… — начала Джудит.— Кровь и боль Джада! — воскликнул Гарет. — Хакон! Меч в ножны!Хакон сразу же повиновался, затем повернулся вместе с остальными и увидел причину приказа. Он с трудом сглотнул.— Отец! — воскликнула Джудит таким голосом, что можно было действительно поверить, будто она просто в восторге и не чувствует ничего, кроме удовольствия. Она сделала шаг вперед и присела в показном, изящном, привлекшем всеобщее внимание поклоне в луговой траве.— Виноват, виноват, виноват, — прошептал Гарет верховному священнику. — Богохульство. Я знаю.— Самое невинное из допущенных здесь прегрешений, я бы сказал, — пробормотал Сейнион Льюэртский и тоже вышел вперед с улыбкой, преклонил колено и поднялся, чтобы обнять короля англсинов и получить ответное объятие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64


А-П

П-Я