— Не понимаешь? — В душе заплескалось черное, он с трудом удерживал тягучий тошнотворный прибой. — Не понимаешь? Я для тебя мало сделал? Как ты смеешь не верить мне? Где твоя благодарность?— А я, — тихо, но очень ясно и жестко произнес Керниен, — разве обещал что-то тебе взамен? Разве что-то тебе должен, кроме личной благодарности? Ничего. Ты дан мне Солнцем, но я не понимаю того, чего ты сейчас от меня требуешь. Это не то, что я просил у Солнца, и я этого не хочу. Если я должен это сделать — пусть Солнце скажет, и я пойду за тобой. Убеди меня.Керниен больше не пожелал продолжать этот разговор, и Аргор остался один со своим черным бешенством. Оно подступало к горлу медленно, рывками, как рвота. Чернота топила его постепенно, как прилив топит привязанного к столбу преступника. Он хватал ртом воздух, цепляясь за все, что мог ухватить… Испуганные слуги сначала тряслись за дверьми, слушая рычание и треск ломаемой мебели, а потом просто разбежались по углам.«Успокойся, — послышался голос в голове. — Ты сделал самое важное — ты собрал Ханатту, создал ее войско. Теперь остается взять ее в свои руки. Ты и так на полпути. Керниен привязан к тебе. Заставь его думать, как ты. Он просит знака? Дай ему знак. Убеди его».— А если не смогу?«Тогда Ханатте найдется другой государь. Который пойдет за тобой».Черный прибой медленно отступал. Решение было найдено, цель намечена. Значит, осталось приняться за труд. А в том, что он своего добьется, Аргор не сомневался.Похоже, в Храме не просто давали знания, но и учили влиять на людей. Асма-анни так или иначе умела завладевать человеком. Это раздражало, но она все же привлекала его любопытство. Хотя бы тем, что ему надо было понять, как заставить Керниена засомневаться в ней. Это походило на очередную войну, и он не сомневался, что победит, как всегда.Жрица была женщина суровая и замкнутая, но умная. У нее имелись кое-какие способности, которые называли чудесными, — Асма-анни умела успокаивать боль, усыплять, даже, похоже, угадывать судьбу. Жрица обладала каким-то странным обаянием. Правда, возможно, это обаяние было всего лишь результатом храмового обучения… Выдающаяся, непростая женщина. У нее была своя ценность. Возможно, такая женщина могла бы пригодиться Его Нуменору. Она явно предназначена для большего, чем просто рожать детей.Но он сам станет указывать каждому место в Своем Нуменоре. Каждому. И пусть она это знает и смирится. И Керниен тоже.— …она мне опочила рука божества.— Да? И как это было? — От ее слов прошел по спине хо лодок. Аргор помнил, как это было с ним. А вдруг она тоже избрана? Послана с какой-то целью сюда — кем? Кем?! И что тогда?И с кем или чем тогда ему придется бороться за Свой Нуменор? Это надо было выяснить.Асма-анни пододвинула к нему красивую медную чашу с чеканным узором и цветной темной эмалью.— Ешь. Это фрукты, сваренные в сахаре. У вас нет сахара, я знаю. Вы едите мед.Он усмехнулся.— Я уже давно в Ханатте и со многим успел познакомиться. Но ты начала говорить о руке бога?— Да. — Асма-анни прищурила золотистые глаза, вглядываясь вдаль. Солнце село, под сизой полосой облаков над горизонтом торжественно догорал золотой закат. Цвет напоминал царственные одежды Керниена. — Мне исполнилось двенадцать лет, и у меня только что прошла первая кровь. Мы с девочками должны были на заре собирать цветы для праздника Солнцеворота. Мы ночевали прямо на холме, чтобы срезать их, когда будет светать, и к рассвету сплести венки. А, ты не понимаешь… Это наш обычай. Летнее приношение даров Солнцу. Мы принесли венки в Храм, когда Солнце только-только показало краешек из-за горизонта. Я вышла на воздух, и тут вдруг меня ослепил мощный луч, и мне показалось, что моя плоть горит. Меня словно охватил огонь, я испытывала страшнейшие мучения, в то же время понимая, что сгорит лишь то, что нечисто, греховно или дурно. Я не знаю, откуда я это знала. Мука была нестерпимой, бесконечной, и мне хотелось умереть, а я все горела и исчезала так медленно-медленно, что казалось, я так и буду вечно гореть до самого Конца Мира… — Она перевела дух, отхлебнув немного сладкой воды со льдом. — А потом вдруг боль кончилась, и я поняла что меня больше нет. Но я все же осознавала происходящее со мной. Я почувствовала, как мое несуществующее тело словно глину мнут чьи-то руки, создавая меня заново. Ко мне постепенно возвращалось ощущение тела — именно постепенно, как будто кто-то вылепливал: его часть, и я начинала ее чувствовать. Вот по новому телу бежит кровь, вот я снова могу слышать ушами и видеть глазами. И вижу я бесконечное живое, всепоглощающее сияние. Оно ощутимо кожей я чувствую его на вкус, ощущаю его запах, слышу его, оно проходит через меня, погружая меня в такое блаженство и наполняя таким восторгом, что я разрыдалась. И я услышала Голос. Он был внутри меня. И Голос сказал — ты умерла и переродилась для того, чтобы служить Мне. Я не смела в это поверить, я думала — все морок, наваждение. Но потом я снова оказалась на холме у дверей Храма, и все хлопотали вокруг меня, потому что я упала в обморок от усталости — всю ночь ведь не спали — и от солнечного удара.Но я улыбалась. На мне опочила рука бога. Он дал мне власть смирять боль и угадывать будущее…— Отлично. Вот тебе моя рука — гадай.Асма-анни взяла его руку. У нее самой руки были маленькие и изящные, хотя и весьма крепкие. Они обе могли спокойно уместиться в его ладони. Жрица долго смотрела на ладонь, потом вдруг отпустила ее.— У тебя нет судьбы. Вместо нее — это кольцо.Аргор нахмурился — кольца он почти не замечал, порой даже забывал о нем. Даже не видел.— Ты хочешь сказать — нет будущего? Я скоро погибну?— Нет. Я не вижу твоей смерти. Я вообще ее не вижу. Я сказала — нет судьбы. Это все. Большего я сказать не могу.Они молчали. Аргор чувствовал себя обманутым. Жрица начинала его раздражать. Много значительности, много таинственности, толку — ни на грош.— Богов много, но Солнце — одно, — вдруг ни с того ни с сего негромко, нараспев заговорила Асма-анни. — Это не то солнце, что освещает наш мир с утра до вечера. Это лишь проявление Его. Оно — во всем. Боги есть его проявления — как свет исходит от солнца, так и они исходят от Него. Оно является к каждому народу, к каждому человеку таким, каким он сумеет Его лучше понять и принять, и говорит с каждым на его языке. Оно — Единое, Животворящее, Всесозидающее, Отец и Мать, порождает жизнь, оно есть Благо, оно есть Любовь бесконечная…— Орел кружит в вышине. Бездонное небо. Здесь, на вершине Менельтармы, его цвет кажется особенно густым, даже темным, словно сквозь него просвечивает Стена Ночи. Оно медленно приближается — или это он сам летит в небо? Орел кружит в вышине. А внизу раскинулся в золотисто-голубоватой дымке Нуменор. Переливчатая шкура невиданного спящего зверя. Он тихо дышит во сне — и ходят под ветром травы, и гнутся деревья и поют птицы… Орел кружит в вышине. И хочется плакать от восторга, гордости, любви и восхищения невероятной красой сущего, которая сейчас открывается ему здесь, на вершине. Полет. Полет, полет… Орел кружит в вышине… Нуменор, земля предков. Благословенная, драгоценная до крови в горле земля, как я смел отречься от тебя? Как я, слепец, не увидел тебя за своими мелочными обидами, за той жалкой плесенью людских низменных страстей, которая показалась мне больше тебя? Как я смел забыть твое все, отречься от тебя, отречься от себя самого? — …У тебя нет судьбы. Ты отрекся от нее. Ты предал себя в чужие руки и судьбу свою тоже. Отрекись от Силы! Отрекись от кольца, ты можешь. Все в силах Солнца, лишь сделай шаг, протяни руку! Верни свою судьбу! «А эта девчонка хорошо умеет говорить, — вдруг послышался насмешливый голос где-то в самом дальнем уголке его сознания. Словно бы он сам говорил — и не он. — Совсем заморочила голову. Судьбу ты выбрал сам. И разве не Единый начертал ее тебе? Все в Замысле. Все предопределено им. Ты постиг свой Путь в Предопределенности, постиг свое предназначение. И не глупой бабе говорить тебе о твоей судьбе. Твоя судьба уже свершилась — потому никто и не может прочесть ее. Ты лучше подумай — кому выгодно, чтобы ты отступи? Подумай, кто мог ее подослать». Синева начала распадаться на клочья и стремительно таять. Восторг и ощущение полета исчезали, уступая место какой-то торжествующей уверенности.— Ты все сказала? — улыбнулся он, и она заметила в глубине его глаз алые искры злого смеха. Чужого смеха.— Все, — тихо ответила жрица. — Больше мне нечего сказать.Аргор засмеялся, взял маленькую руку Асма-анни и поднес к губам.— Зато мне есть что сказать. Но не сейчас.Он гибко поднялся и покинул шатер.Проконсул Гирион уже пятый час изучал документы. Пергамента, бумажные листы, намотанные на палочки полоски ткани, деревянные таблички, клочки кожи и ткани, какие-то тряпки, палочки с тайнописью — все было скрупулезно, тщательно разобрано и подшито, снабжено комментариями. Элентур, начальник разведки Южных колоний, покинувший Нуменор еще с принцем Эльдарионом, был человеком дельным, и на приволье, вдали от родных берегов, его недюжинным способностям нашлось достойное применение. Гирион вздохнул. Принц Эльдарион. Уже десять лет прошло — а та машина, которую он создал и запустил, до сих пор не дает сбоя. Каких он подобрал людей! Их же как зеницу ока беречь надо, это не нынешние хлыщики, а настоящие, железные нуменорцы…Да, раньше и небо было синее, и вода мокрее, и время длиннее. И нуменорцы нуменористее.Проконсул протер покрасневшие от усталости глаза, вздохнул. Он тоже был нуменорцем старой закалки, как они сами говорили, из Когорты Эльдариона. Стало быть, плюнь на усталость и работай. Проконсул снова углубился в доклад начальника разведки Южных колоний, легата Элентура. Доклад был доставлен особым гонцом, который перевозил лишь самые срочные и архиважные донесения.«Ситуация в Ханатте весьма неустойчива. Покойный государь передал власть в стране в руки сына, который назвал себя военным правителем, керна-ару. Насколько можно судить по донесениям, было инсценировано некое „чудо“, вести о котором усердно распространялись людьми принца и государя. Получив „поддержку богов“, Керниен еще при жизни отца начал жесткой рукой объединять государство, причем явно пользуясь примером нашей деятельности в колониях. Вполне возможно, ему служит советником кто-то из черных нуменорцев. По крайней мере, среди его самых ближних людей известен некий Аргор, который был при короле Керниене с самого начала его внезапной бурной деятельности».Проконсул отложил пергамент. Аргор. Да, скорее всего морадан. Пока выяснить, кто это, возможным не представлялось. Этот человек был чрезвычайно удачлив — подобраться к нему более-менее близко пока что не удавалось. Говорили, что он послан Ханатте богами, что в самом его появлении виделось нечто чудесное. Проконсул усмехнулся. Эти варвары все, что угодно, припишут чуду. Однако у них если не контрразведка — в наличие оной поверить просто невозможно чушь, — так уж охрана действительно великолепна. А Аргор… что же, если, пользуясь его советами, керна-ару сумел объединить значительную часть Ханатты — не священной, слабой и призрачной властью, а по-настоящему, то этот Аргор опасен. Гирион снова вернулся к письму:«Ханатта строит армию по нашему образцу. Пока нам не доводилось с нею сталкиваться, ибо Керниен занимался исключительно внутренними делами. В любом случае даже построенная по нашему образцу армия вряд ли сможет по боеспособности сравняться с нашей. Однако относиться к сему следует со всяческим вниманием. До настоящей, сильной и единой Ханатты еще очень далеко, но если дело пойдет так, то лет через двадцать мы можем получить весьма серьезного соседа. Все зависит от того, какие цели преследует король Керниен. Пока, насколько нам известно, никаких действий против Нуменора он предпринимать не намерен, его больше всего волнует объединение страны».А у легата прекрасный почерк. Проконсул знал, что подозрительный Элентур такие документы пишет исключительно сам. Усмехнулся. Когорта Эльдариона!«Об Аргоре известно очень мало. Известно, что он пользуется очень большим доверием у нынешнего короля, чрезвычайно популярен в войсках и в особенности у морэдайн. Известно, что в последнее время морэдайн получили у короля Керниена привилегии. Из них составляют отборные части войск, они имеют определенные свободы и права по сравнению с ханаттаннайн у них свое командование. В настоящее время их военачальником считается тот самый Аргор.Наблюдается еще одна странная вещь — некоторые морэдайн отправляются в земли в тех самых горах, куда нам пока не удается проникнуть, и что там происходит — неизвестно. Странно, что они уводят туда с хороших земель, дарованных им Ханаттой. Это весьма не нравится Керниену, хотя он почему-то не пытается этому препятствовать. Ходят слухи о каком-то договоре, заключенном королем, но с кем он был заключен и в чем этот договор состоял — неизвестно. Слухи эти требуется проверить.Нельзя отрицать одного — популярность Аргора сейчас очень велика, как среди морэдайн, так и среди ханаттаннайн. Особенно это заметно на севере Ханатты, где сейчас наблюдается странное, немыслимое ранее слияние ханаттаннайн и морэдайн. Мне кажется, мы присутствуем при зарождении нового государства…»Если Элентур не ошибается, то… То что угодно. Понятно одно — необходимо наконец вплотную заняться этим самым Аргором. Он опасен. Очень опасен. Человек из Когорты Эльдариона умеет чувствовать скрытую угрозу даже в самых малых событиях…Проконсул взял последний листок — точнее, клочок пергамента. Сначала он даже не понял, зачем здесь этот рисунок. Потом посмотрел на текст внизу. Откинулся на спинку кресла, уронил дрожащие руки. Нет, не может быть.«Портрет Аргора. Сделан „тенью“ из Стражи, Вороном». Проконсул отшвырнул лист. Ворон. Этот человек обладал потрясающей памятью и блестяще рисовал. И именно он сам, проконсул Гирион, отправил его недавно на земли морэдайн выяснить, кто таков Аргор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93