Кагэбэшник почему-то медлил. Он равнодушно слушал речи Ситникова и посматривал то на старика, то на Олега.
Внезапно Олег уловил обрывки его мыслей. Тому было необыкновенно скучно, кроме того, он ждал, что вот-вот должно подъехать какое-то высокое начальство. Времени оставалось немного. Олег снова попытался сосредоточиться. Вроде бы удалось! Что же ему внушить? Отпустить меня? А Настя? Ее ведь не оставишь? Старик вот тоже… Олегу неожиданно стало жалко старика. Плохого, во всяком случае, ему он не делал. Не делал ли? Поздно разбираться. Если попытаться выбраться из этой заварушки, так всем вместе. Но как?
И тут словно со стороны пришла мысль, что прежде всего нужно устранить Ситникова. Именно в нем основная загвоздка. Слишком много знает, глуп, подл и мерзок.
А Ситников тем временем продолжал драматическим голосом рассказывать о своих похождениях.
— Они бы меня давно убили, — вещал он, — да я их припугнул, что оставил у приятеля письмо, в котором все о них сообщаю. В случае моей смерти это письмо нужно передать в органы, то есть к вам, — обратился он к майору. — Но не было никакого письма. Это я их на испуг взял. А они поверили! А еще считают себя прорицателями! Дурачье!
Олег наконец решился, максимально сосредоточился и направил мысленный импульс в разум майора. «Убей этого болтуна, — внушал он, — убей! убей! убей!»
Майор застыл в оцепенении.
«Да есть ли у него оружие? — с испугом подумал Олег. — Если нет, то все пропало!»
Стоило Олегу отвлечься, как майор расслабился и затряс головой, как бы отгоняя наваждение.
«Не расслабляйся, — подсказал внутренний голос, — продолжай бить в одну точку!»
Олег снова настроился на разум майора.
«Убей врача, — повторил он, — убей!..»
Майор неуверенно сдвинулся с места и стал озираться. Не обращая на него внимания, Ситников подошел к уже знакомому гобелену и, указывая рукой на фигуру рыцаря, насмешливо сказал Корытову:
— Итак, кто же был прав? Рыцарь-то все же выступает в роли победителя. Смерть и дьявол повержены.
В этот момент майор мгновенно сорвал со стены старинную саблю и одним ее взмахом снес прозорливому главврачу голову. Она грохнулась на пол и закатилась под стол. Но Олег успел заметить на лице выражение невероятного удивления. Тело же мешком брякнулось на пол.
— Отличный удар, — заметил старик, — майор, вы не служили в кавалерии?
— А теперь, — сказал Олег, — вы должны сообщить своим подчиненным, что этот человек попытался броситься на вас. А потом распорядитесь отпустить нас, а сами вместе с подчиненными запритесь в комнате и проведите занятие по политической подготовке. Проверьте, знают ли они международную обстановку на сегодняшний день. И забудьте все, что говорил убитый!
— Есть! — рявкнул майор.
В этот момент в комнату вошел один из кагэбэшников. Он с ужасом уставился на обезглавленный труп Ситникова, потом перевел потрясенный взгляд на саблю в руке майора.
— Попытался напасть на меня, — безжизненным голосом сообщил тот. — Именно он — организатор всего преступления. Соберите в комнате личный состав. Этих граждан я пока отпускаю, — сказал майор, — всем остальным остаться здесь.
Старик и Олег пулей выскочили из зала. Сзади раздался щелчок закрываемого замка.
— Не ожидал таких способностей, — спокойно произнес старик. — Тем более ты необходим нам. Ищи скорее свою Настю, и уходим отсюда! Они, наверное, внизу.
Те действительно обнаружились, запертые в одной из комнат первого этажа.
— Нельзя медлить, — торопил старик, — ты, — обратился он к слуге, — живо за руль. — Через пару минут они влезли в «Жигули», и машина рванула прочь от дома.
Трясясь в стареньких, пропахших бензином и пылью «Жигулях», Олег почувствовал, как наступает расслабление, а вместе с ним приходит пустота и отчуждение. Сидящая рядом Настя уже не казалась близкой и желанной, а старик и вовсе был черной точкой, маячившей в безбрежном море замерзшей пустоты.
Все произошедшее Олег воспринимал, как воспринимает зритель происходящее на экране. Он волнуется, сопереживает, подскакивает в кресле, но стоит фильму закончиться, и он, забыв о только что виденном, спокойно выходит из зала.
«Поеду сейчас на вокзал, — лениво подумал Олег, — возьму билет, и домой…»
— Никуда ты не поедешь, — спокойно сказал старик.
— Это еще почему? — Холодно спросил Олег, даже не удивившись, что старик прочитал его мысли.
— Я же сказал, ты нам необходим!
— Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел… — насмешливо пропел юноша.
— От дедушки ты вряд ли уйдешь, — оборвал его Корытов.
— Уйду, — спокойно ответил Олег.
Через некоторое время машина остановилась возле уже знакомого Олегу старого деревянного домика с флюгером в виде черного петуха.
— Проходите, гости дорогие, — весело сказал старик и распахнул калитку. — Вот это мое истинное жилище, а тот дворец — так, показуха.
— А все же жалко! Там столько красивых вещей, а какие картины! — сказала Настя.
— Почему ты жалеешь? — спросил Корытов.
— Так ведь все заберут, конфискуют…
— Ты думаешь? Сомневаюсь! Тот дом принадлежит одному весьма известному и почитаемому писателю, не буду называть его имя. Завтра же он начнет стучать во все двери, бить в колокола… — старик усмехнулся. — Скажет, что ни о каких посторонних, проживающих у него на даче, он и не слыхивал и скорее всего стал жертвой чьей-то шутки. Никто из присутствующих сегодня на даче не сможет назвать наши имена и даже описать внешность. Главный свидетель обезглавлен, никакого письма, как вы слышали, не существует.
Рассуждая таким образом, старик тем временем открыл входную дверь и пригласил Олега и Настю войти.
В доме было сумрачно и прохладно. Олег разулся и с наслаждением размял ноги, походив по скрипучим деревянным половицам. Он осмотрелся. Обстановка здесь была еще скромнее, чем он ожидал. Допотопные диваны и комоды, какие-то громадные буфеты заполняли внутреннее пространство дома. От обилия старой мебели было тесновато. Но все равно Олег чувствовал себя здесь гораздо уютней, чем в загородном особняке.
— Что, нравится? — с любопытством спросил старик. — Мне тоже нравится куда больше, чем в том музее. Но, понимаешь, необходимо иногда пыль в глаза пускать. Особенно непосвященным. Ситников здесь со мной и разговаривать бы не стал, — он хихикнул. — Да и ты скорее всего тоже. Люди склонны судить о хозяевах по обстановке их жилищ… Кстати, после пережитых приключений неплохо бы заморить червяка, вы как считаете, молодежь?
Молодежь отнеслась к предложению хозяина одобрительно. Вместо окрошки на этот раз были голубцы.
— Отменное блюдо, — похваливал старик, — истинно русское, добротное. Приятно на вкус, полезно для пищеварения…
Голубцы, как отметил про себя Олег, действительно были очень вкусны, не было только понятно, откуда в середине лета взялась свежая капуста.
— Вы сами готовите? — поинтересовался Олег.
— Нет, что вы! У меня нет таких способностей. Одна добрая старушка, великая мастерица, ведет у меня хозяйство.
— У вас, я вижу, довольно большой штат прислуги, — заметил Олег.
— Не прислуги, — деланно обиделся Коры-тов, — это все собратья, единомышленники. Каждый из них старается чем-то помочь, подсобить…
— А чем же я могу подсобить?
— Ты? — старик рассмеялся. — Ты предназначен для другого… Ты будешь не прислуживать, а править. Но, конечно, не сразу… Поживешь у меня, пооботрешься… Людей узнаешь, и тебя узнают… — Старик задумчиво посмотрел на Олега. — Ты, Настя, пока иди, — ласково сказал он.
Настя послушно вышла.
— Слушаются вас, — констатировал Олег.
— А почему не слушаться, плохого не посоветую. Давай поговорим о тебе. Несколько раз я уже предлагал тебе примкнуть к моей компании. Возможно, это прозвучало невнятно или слишком фантастично. Конечно, обычный человек, даже если он сам обладает сверхъестественными способностями, с трудом осознает эти способности. Более того, он не в силах совладать с ними. Так было, например, с Матвеевым. Обладая даром и в силу этого уже поставленный над обычной толпой, он, не в силах превозмочь себя, продолжал жить по законам этой толпы. Он был как бы изумленный самим собой человек. А «изумление», как заметил один итальянский писатель, кстати, наш современник, «…рождается в момент внезапного соприкосновения обычных умов с необычным для них миром». По сути дела, умственное развитие того же Матвеева не претерпело значительных изменений. Он просто не мог совладать с даром. Умишка не хватало!
Ту же ошибку делаешь и ты. Я понимаю, так тебя воспитали, но что из того? Почему общественная мораль, причем такого общества, которое меняет свои нравственные категории чуть ли не несколько раз за столетие, должна служить тебе путеводной нитью? Я не буду рассказывать, что и кто нас окружает, я приведу в пример того же Матвеева. Когда он в ходе следствия вышел на истинных заправил в незаконной торговле алмазами, ему тут же заткнули рот. А ведь это мелочь в масштабе государства. Сколько людей стояло во главе этого дела? Два-три человека. Если бы их посадили, неужели бы рухнула система? Да тень на нее не упала бы! Подумаешь — три негодяя! Так ведь даже на это не пошли. Как же! Своих тронули! А какого-нибудь пацана, который унес с завода железку, сажают на пять лет. Где же справедливость? Когда Матвеев пытался, используя свой дар, аргументированно доказать, куда заведет внешняя политика, которую проводит руководство государства, его просто-напросто упрятали в психушку. И поделом, я считаю. Не будь дураком! Я, друг мой, не Дон Кихот. С ветряными мельницами не сражаюсь. Дай срок! Мельницы и сами рухнут. Но я не хочу быть как все! А почему я должен быть как все?! Неужели я явился на этот свет, чтобы жить под чью-то диктовку? Вспоминаю своего брата — ситников-ского батюшку… Неглупый был человек, однако хотел, идиот, чтобы всем было хорошо. Но всем хорошо не бывает! Кому-то обязательно будет плохо. В результате — пуля в спину. От своих же, заметь!
Старик помолчал, чему-то усмехнулся.
— Теперь о нас, — продолжал он. — Я так понял, что тебя пугает само название — сатанис-ты, инфернальные слуги или как там нас еще называют?! Но кто сказал, что мы служим злу?
И вообще, что есть добро? Что есть зло? Мир здорово изменился с тех пор, как распяли Его. Ты вспомни. Ты ведь историк. Античный мир изучал. Богов было много, и каждый смертный молился тому, который ему больше нравился. Да и боги были как люди. Они любили, предавали, воевали, гневались, радовались… Они были понятны.
Не было никакого дьявола — воплощения абсолютного зла, потому что не было идеи абсолютного зла. Но потом с Востока пришел Невидимый и Вездесущий. Сына своего он предал лютой смерти во искупление каких-то неведомых грехов человечества.
Старик остановился и перевел дыхание. Олег внимательно слушал доводы Корытова. Наконец-то ему пытались объяснить хоть что-то.
— Таких, как ты и я, в древности было много. Не зря античная литература и история насыщены пророками, прорицателями, ясновидцами… И вот пришла новая религия. И подобных нам стали уничтожать. Естественно, инакомыслящие никому не нужны! Сначала, конечно, присматривались: нельзя ли их использовать? Но позже поняли — не удастся. Старые боги тоже не сразу умерли. Они пытались бороться. Но всех их скопом переиначили в чертей и демонов. Чуть человек не так живет, выделяется из толпы, не в того бога верит — колдун, ведьма! На костер их! Сожгли миллионы людей только потому, что они были не как все. А ведь именно они поддерживали равновесие, тушили раздоры, лечили людей. В те времена общение без слов, другими словами — телепатия, было в порядке вещей, знахарка могла сделать больше, чем современный врач. Да что там говорить… Но уничтожали! И почти всех уничтожили. Даже сегодня, в наше время, погибают последние островки некогда могущественного и древнего братства. Предания всех без исключения народов полны упоминаний о нежити, маленьком народце, русалках, леших, домовых… Где ты теперь найдешь домового?! Вымерли! Может, где и сохранились последние реликты? Но едва ли. Была одна деревенька. Лиходеевка называлась. Очень достопамятное местечко, прямо заповедник! Кого там только не было: и домовые, и ведьмы, и колдун был, хороший мой знакомец — Асмодей Чернопятов. Всех извели под корень! Мерзавцы! На месте Лиходеевки город построили… социалистический…
Но, однако, и там до конца не разорили… Асмодей, умирая, передал свои способности одному мальчонке. Очень способный юнец! Вам бы не мешало познакомиться. Я в этой Лиходеевке, бывало, лето проводил. Лучше, чем на правительственной даче. Столько интересного! Кладбище там было выдающееся. Может быть, одно такое на всю Россию.
— Чем же оно было знаменито? — спросил Олег.
— Слыхал ли ты про зомби?
— Это ожившие мертвецы?
— Вот-вот. Именно ожившие… Древняя такая деревушка… Все заасфальтировали! Ладно. Отвлекся! Продолжу. После того как к власти пришли эти атеисты, и вовсе все наперекосяк пошло. Народишко распустился: ни в Бога, ни в черта!.. А дальше и вспоминать неохота… Будь я действительно дьяволопоклонником — радовался бы, что у власти неверующие, А я скорблю!
— Вы почти убедили меня, — задумчиво сказал Олег. — Но что нужно, чтобы, как вы говорите, примкнуть к вашей компании?
— Нужно только одно — согласие.
Олег задумался и внимательно смотрел на старика, ожидавшего ответа.
— А Настя? — неожиданно спросил он.
— Что Настя? Бабенка, каких много. Мечтаешь о ней — будет твоя. Это сейчас не главное. Мне остается жить совсем немного. Чувствую — убывают силы… Если не состоится передача, то все кончено…
— Что состоится? Что кончено?
— Так ты решился? Олег молчал.
— Коли ты в своем университете интересовался жизнью пророков и прорицателей, — спокойно сказал старик, — даже писал, кажется, о них, то должен бы помнить, чем почти все они закончили. Пророк обречен на поражение. На гибель! Но главное — он обречен на забвение. А забвение хуже всего. Возьми Матвеева — кто о нем вспомнит. То же ждет и тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45