Фрэнки играла Рози, главную роль. Это был ее фильм, и в центре внимания была ее жизнь, разбитая вдребезги после того, как она понимает, что между ее отцом и лучшей подругой возникла любовь, они заняты только друг другом, а она отодвинута на задний план.Фрэнки сюжет этой истории нервировал. В реальной жизни Джина была ее лучшей подругой, и она со смешанным чувством наблюдала, как развиваются отношения между ее отцом и Джиной. Хотя, после того, как она помирилась с Джун, Фрэнки чувствовала себя виноватой, что оставила Джину одну, и поэтому не обвиняла Даниэля, который, казалось, взял Джину под свое крылышко.После того вечера, как они встретились с Джун в ресторане, Фрэнки поехала прямо к ней домой. Она требовала правды об ее отношениях с Нигелом Фостером.– Ради всего святого, Джун! Не надо обращаться со мной, как с идиоткой! Я слышала все о вашей вечеринке в отеле по случаю окончания съемок. Ты занималась с ним любовью прямо в бассейне на глазах у всех.Джун не ответила.– Я не удивлюсь, если ты скоро оденешь опять это чертово обручальное кольцо.Джун продолжала молчать. Фрэнки упала на стул и обхватила голову руками.– Значит, все так и было, раз ты ничего не отрицаешь. Почему, Джун? Почему?– Мне очень жаль, Фрэнки. Я не думала, что так получится. Ты ведь знаешь, что такое съемки с натуры. Ты ведь тоже была на них.– В буквальном смысле этого слова, – простонала Фрэнки. – А ты представляешь, каково мне было тут без тебя слушать все эти сплетни. Я так страдала. Я чувствую себя дурой, особенно потому, что я никогда не смогу быть с мужчиной. Скажи мне, ты моя или нет?– Да. И я люблю тебя, Фрэнки, – из глаз Джун покатились слезы. – Я не могу объяснить, почему была с ним. Мне абсолютно не доставляло никакого удовольствия спать с ним.Фрэнки вздрогнула.– Я иду домой. Не могу больше ничего слышать об этом.– Пожалуйста, Фрэнки, не уходи. Ты нужна мне. Обещаю, я сделаю для тебя все. Этого больше никогда не повторится.– Как ты можешь говорить так?– Я знаю, этого больше не будет, вот и все. Мне никогда не захочется заняться этим опять. Вся эта история только показала мне, как я люблю тебя.– О Боже! – Фрэнки расплакалась. Она понимала, что ей нужно уйти отсюда к дьяволу и уберечь себя от новых страданий. Но она не могла жить без Джун.Джун подошла к ней и крепко обняла.– Пожалуйста, не плачь, Фрэнки. Мне очень жаль, что я причинила тебе боль, правда.Губы Джун коснулись рта Фрэнки. Поначалу она пыталась сопротивляться, но язык Джун пробился сквозь ее плотно сжатые губы и скользнул внутрь. Фрэнки ничего не оставалось делать, как ответить Джун. Руки Джун скользили по телу Фрэнки под свитером. Кончиками пальцев она медленно ласкала ее соски.– Пойдем в спальню, Фрэнки. Позволь мне показать, как я люблю тебя.Фрэнки позволила отвести себя в спальню. Джун осторожно сняла одежду с Фрэнки, а потом разделась сама.– Повернись, дорогая, тебе нужно расслабиться.Фрэнки легла на живот, и Джун села на нее. По телу пробежали мурашки, когда она почувствовала прикосновение тела Джун. Руки Джун массировали ее плечи, растирая их маслом с великолепным запахом, разжигая и без того разгоряченную Фрэнки. Джун перешла к спине, целуя ее ягодицы и осторожно опуская руку к самым интимным местам. Она перевернула Фрэнки и начала массировать грудь.Джун опускалась все ниже и ниже, пока ее руки не коснулись маленького заветного язычка. Они скользнули между бедер и раздвинули ноги Фрэнки. Голова Джун припала к влажному влагалищу. Фрэнки застонала. Джун стала страстно ласкать ее языком. Фрэнки закричала от удовольствия и тяжело дышала, пока Джун доводила дело до конца.На следующий день Фрэнки приехала на студию бледная и уставшая. Она чувствовала себя выпотрошенной. После того, как они опять занялись любовью, она согласилась еще раз испытать их отношения. Она знала, что ее одержимость не даст ей ничего, кроме новых страданий, но она не могла сопротивляться.Даниэль был на седьмом небе. Порой ему приходилось щипать себя, чтобы прекратить называть ее Бланш. Нет, не потому, что она была на нее похожа. А потому, что она так же жестикулировала руками, когда хотела что-то сказать, потому что ее глаза так же сияли, когда Даниэль хвалил ее игру, и то, как она осторожно и мягко начинала его дразнить, по мере того, как проникалась к нему доверием. Конечно, он понимал, что она не Бланш. Бланш умерла и похоронена почти двадцать лет назад.Он удивился, что никто не замечал сходства между ними. Хотя, все это было очень давно, к тому же, Бланш всегда предпочитала держаться в тени и редко выходила с ним в свет. И, конечно, когда она погибла, он собрал и спрятал все фотографии, где они были вдвоем.Он все больше начинал ценить Джину за ее сообразительность, образованность и, конечно, за ее талант. Он знал, к чему идет Джина, и молился, чтобы это не испортило ее.Каждую ночь, лежа в постели, он пытался представить, что бы было, если бы она лежала рядом с ним. Ему казалось странным, что желание обладать ею при их первой встрече, сейчас казалось ему просто нелепым. Его поразило то, что он действительно не хочет ее физически. Ему хотелось просто быть с ней, любить и оберегать ее, но он не хотел ее тела. Он знал, так не должно быть.Дон Стейнер вышел в центр съемочной площадки. Суровым взглядом обвел всю компанию.– О'кей, сворачиваемся. Поздравляю всех!Все бросились обнимать и целовать друг друга. Каждый почувствовал огромное облегчение оттого, что наступил конец тяжелой и напряженной работы на протяжении трех месяцев. Особенно это почувствовала Джина. Стейнер подошел к ней и поцеловал.– Поздравляю, Джина, мы сделали это! – он крепко обнял ее. – Вспоминай обо мне, когда станешь денежным мешком, а я все еще буду зарабатывать деньги на свое существование, – Стейнер улыбнулся и пошел искать Фрэнки.– Прекрасно, милая, – Даниэль пожал руку Джине, а потом обнял ее. – Ведь мы сделали это, не правда ли?Джина улыбнулась, кивнула в ответ и побрела к своему трейлеру собирать вещи. Еще ни один мужчина в жизни так не смущал ее. Глава 54 Первый месяц после съемок Джина отдыхала и расслаблялась на «Вилле Орхидей». Иногда звонила Мими и предлагала ей встретиться с режиссером или продюсером, но за этим никогда не следовало никаких предложений. К третьему месяцу дни начали казаться нескончаемыми. За ланчем она встретилась с Мими и сказала, что уже начинает волноваться, что у нее нет работы.Мими разубедила ее.– Милая, надо дождаться, пока выйдет фильм, и тогда мы устроим тебе выставку.– Мне кажется, у меня сейчас очень мало проб.– Частично, это моя вина. Я могла бы посылать тебя на все пробы, но я не хочу делать свою работу нечисто. Мне кажется, впереди у тебя блестящая карьера, и очень глупо разрушать ее, хватая все, что само идет в руки. Терпение, Джина, дождись выхода фильма. И даже после того тебе надо быть очень осторожной. Ведь в этом городе люди убеждены, что твой первый фильм может быть просто счастливой случайностью, просто удачей. А вот после второго фильма о тебе действительно заговорят всерьез.– Наверное, ты права, но я себя не очень хорошо чувствую от безделья.– Милая, наслаждайся свободой, пока есть такая возможность. Через четыре месяца состоится премьера. Фильм должен получить «Оскара», ты войдешь в круг знаменитых актеров и, когда у тебя не будет ни секунды свободного времени, ты вспомнишь этот момент.Мими оказалась права. После премьеры «Рози» в декабре, Джину буквально засыпали просьбами дать интервью для прессы или сфотографироваться. Фильм получил разные отзывы от критиков и от публики. Но это был тот фильм, который все обсуждали и рекомендовали посмотреть своим друзьям, чтобы обо всем судить самим. Но все, кто видел фильм, сошлись на одном: Фрэнки Дюваль – непревзойденна, а большинство были убеждены, что она получит «Оскара». Джину тоже хвалили, критики прочили ей большое будущее.Джине предложили главную роль в мини-сериале и в телевизионном фильме. Мими запретила ей соглашаться ни на одну из них.– Извини, дорогая, но они совсем не подходят тебе. Надо подождать, пока попадется что-нибудь стоящее. Терпение, только терпение.Джина ждала и терпела. Но почти все время она была одна на «Вилле Орхидей», а Фрэнки все время проводила с Джун у нее дома.Она обратилась к Даниэлю – они раз в неделю вместе ходили на ланч.– Как прошла неделя? – спросил он, пока официант обслуживал их в «Иви».Джина пожала плечами.– Ничего, наверное.– Ну, моя дорогая, я вижу, блеск этого города нагнал на тебя тоску.– Неужели это так заметно?– Да.Официант принес бутылку белого вина во льду и содовую. Даниэль наполнил бокалы.– Что случилось?Джина сделала небольшой глоток.– Просто мне скучно. Мими убеждена, что мне не надо делать ничего, пока она мне не найдет «отличного судна», как она это называет.– Это комплимент, Джина, поверь мне. Значит, она уверена, что тебе уготовлено большое будущее, иначе она впихнула бы тебя в какой-нибудь мини-сериал, быстрее, чем ты успела бы глазом моргнуть. Мими знает, что делает, Джина. Доверься ей.– Да, Даниэль. Но она все время посылает меня на встречи с людьми и разжигает мой аппетит. Два дня назад мне предложили роль в фильме «Магнаты». По крайней мере, я буду хоть три месяца занята работой.– Это всего лишь телевидение, моя дорогая. Даже, если это сериал, занимающий первое место в рейтинге. А Мими хочет, чтобы ты заявила о себе в кино.– Я знаю, но когда я хожу на пробы, мне кажется, что здесь в три раза больше красивых блондинок, чем в Лондоне. Не останусь ли я позади или совсем забытой, если Мими будет продолжать говорить «нет»?– Ты сейчас сама же ответила на свой вопрос. В этом городе миллион красоток, но Мими считает, что у тебя настоящий талант, поэтому и старается держать тебя отдельно, придать тебе исключительность.– Извини, Даниэль, я не собиралась жаловаться на Мими, она всегда очень хорошо ко мне относилась. Если честно, я не уверена, что создана для Голливуда. Кажется, меня здесь знают столько людей, но никого нет, кроме тебя и Фрэнки, кому я могу позвонить и поболтать. Понимаю, я в этом городе многое получила, но до сих пор не знаю, нравится ли он мне.– Не одна ты себя так чувствуешь. Я тоже чертовски ненавижу этот город, но, к сожалению, я слишком стар, чтобы менять свою жизнь, и, к тому же, я действительно больше ни на что не годен, кроме как на то, чтобы сниматься.– А если вернуться в театр?– Театр – моя первая любовь, но если быть честным, дорогая, я привык чувствовать себя в безопасности, если не удался первый дубль, можно сделать второй. Сейчас я бы окаменел на сцене. И каждый разорвал бы меня в клочья, поэтому я играю там, где безопасно.Джина вздохнула.– Понимаю. Но все равно, хотя мне и понравился мой опыт в съемках «Рози», я предпочитаю гул живой публики. Не уверена, что хочу сниматься в кино до конца моей жизни.– Джина, взгляни на кучу голливудских актеров, которые раньше играли на Бродвее. В наши дни ты можешь сочетать свою работу. Если ты станешь известной в кино, тебе будут предлагать лучшие роли в театре. Очень многие люди здесь, включая меня, уверены, что в один прекрасный день ты взойдешь на вершину.Джина покраснела.– Спасибо тебе, Даниэль. Конечно, ты прав. Просто в последние годы у меня было слишком много проблем, но с детства я мечтала быть актрисой и играть великие роли. Моя мать была вне себя, когда узнала, что я собираюсь в школу драмы.– Почему?– Если честно, я не знаю, Даниэль. Много лет я пыталась разобраться в этом. Мне кажется, она возненавидела меня с того самого момента, когда я родилась. Думаю, это как-то связано с моим отцом.– Ты знаешь, кто он?– Нет. Мать никогда не говорила о нем. Но, должно быть, он причинил, ей много боли и страданий. Я всегда клялась, что не закончу жизнь так сурово и одиноко, как Джойс, моя мать.– Твоя мать никогда не была замужем?– Нет.– Мне кажется, что для конца пятидесятых это необычная ситуация.– Да, но я не знаю, почему. Она никогда не рассказывала мне о своем прошлом.– Тебе никогда не хотелось узнать, кто твой отец?– Когда была младше – хотелось. Я мечтала, что когда вырасту, то найду его, и он будет похож на папулю Ворбакса из «Сиротки Энни». Потом я выросла и поняла, что если бы он захотел видеть меня, то обязательно бы нашел, и я решила забыть о нем точно так же, как он забыл обо мне. Больше мне нечего сказать. Я даже не знаю его фамилии.– У твоей матери тоже фамилия Шоу?– Нет, это мое сценическое имя. У матери фамилия Шорт. Кстати, это Фрэнки изменила Шорт на Шоу еще на первом курсе школы. Она сказала, что так звучит гораздо артистичнее.– Ты сказала, что имя твоей матери Джойс, не так ли?– Да, а что?– Нет, ничего… Просто давно у меня был знакомый по фамилии Шорт. Послушай, Джина, мне нужно уходить… У меня… У меня интервью для «Лос-Анджелес Таймс». Я совсем забыл об этом. Извини, что бросаю тебя. Увидимся, – Даниэль поспешно вышел из ресторана, оставив за столиком ошеломленную Джину.Он допил пятый стакан виски. Невыносимые воспоминания поглотили его. Он знал, что винить некого. Он должен страдать от этой боли, так же, как страдал бы любой человек, который убил другого человека и страдает от угрызений совести. Он двадцать с лишним лет скрывался от наказания. Воспоминания одолевали его, и он не мог остановить их. Они все больше уводили его в прошлое. Глава 55 Даниэль Дюваль томился от скуки. От однообразной задачи наливать бесконечный кофе в маленькую экспресс-кофеварку голова болела, словно от оглушительной музыки.Шел сентябрь 1955 года, бар «Рай и ад» в лондонском Сохо, как всегда, был заполнен. Даниэль работал там официантом и к тому моменту, когда он туда прибыл, буквально валился с ног. Большинство обслуживающего персонала были такие же, как он, безработные актеры и актрисы.Обычно он работал наверху, в «Раю». Приятная музыка и белые облака на потолке. Внизу, в «Аду», было темно, играла громкая музыка и черные стены были разрисованы красными языками пламени. Сегодня один из официантов позвонил и сказал, что болен. Скорее всего, этот ублюдок отправился на пробы, предположил Даниэль. Так что, в этот день его поставили работать в «Аду».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52