Она девушка неглупая и может помочь тебе дельным советом. Разумеется, если ты на ней женишься…
Гуго свирепо посмотрел сначала на брата, а потом на Илону.
– Если вы рассчитываете на брак с ним, – усмехнулся он, – то ошибаетесь. Адлеры не женятся на потаскушках.
Илона едва успела перехватить кулак Петера.
– Не стоит… Не надо пачкаться. Однако тот не сразу опустил руку.
– Ты права, он не заслуживает даже пинка.
Последней реплики Гуго, впрочем, не услышал, поскольку находился на лестнице.
Через пару минут они облегченно вздохнули, услышав, как под окном возмущенно взревел двигатель его машины.
– Уехал, – задумчиво сказал Петер. – Надеюсь, ты не поверила ему… насчет помолвки?
Он посмотрел ей в глаза с обескураживающей прямотой.
– Нет, – солгала она.
– Что еще он наговорил тебе? Держу пари, ничего хорошего.
– Гуго… он сказал, что эти серьги с настоящими бриллиантами, – произнесла она осторожно.
– Ну и…
– Он высказал предположение, что это плата за оказанные услуги.
– Ты тоже так считаешь?
– Конечно, нет. Будь так, ты не сказал бы, что это стразы. Это бриллианты, Петер?
– Да, – он сокрушенно вздохнул. – Это настоящие бриллианты.
– Сколько они стоят?
– Илона, ты…
– Я хочу знать правду, Петер!
– Тридцать пять тысяч долларов.
– Всего лишь? – Она тут же стала расстегивать замок на серьгах. – У меня не хватит духу надеть их снова.
– Пустяки, привыкнешь. И если уж начистоту, то я должен сказать тебе еще кое-что.
– Что… еще?
– Не далее как вчера Франц предостерегал меня, просил не говорить тебе, что… Но я больше не могу, понимаешь, не могу притворяться! Я люблю тебя, Илона, и хочу, чтобы мы всегда были вместе.
Она не поверила собственным ушам.
– Так ты… любишь меня? – проронила она, и руки ее упали. – Ты… – Какой-то тугой комок встал в ее горле, не давая договорить…
– Конечно же. Но подожди, не говори сразу «нет». Поверь, я не собираюсь переделывать тебя на свой лад. Зачем, черт возьми, ведь я люблю тебя такой, какая ты есть! Ты знаешь, я твердо стою на ногах. Уверен, нам будет хорошо вдвоем, и ты всегда сможешь на меня положиться. Ведь я… я просто жить без тебя не могу.
– Боже, – прошептала она.
Слезы счастья по-прежнему душили ее. Он нахмурился.
– Наверно, ты хочешь подумать…
– Нет.
– Нет?!
Увидев, как исказилось его лицо, Илона поспешила выкрикнуть:
– Да! Да! Да! Я тоже люблю тебя, Петер. Его глаза вспыхнули каким-то безумным огнем.
– Ты тоже любишь меня?
– Люблю. С первой же встречи. Но, к сожалению, поняла это не сразу.
Он стоял, точно молнией пораженный.
– Но я даже не сомневался, что ты… ты просто играешь со мной!
– Я? С тобой?
Она так возмутилась, что готова была ударить его. Но вместо этого… поцеловала!
И тут же, давая выход бурной, прямо-таки захватывающей радости, повалила ошеломленного любовника на пол. Все, что произошло дальше, не заняло более трех минут; причем единственным препятствием к этой импровизированной помолвке стали колготки Илоны.
Когда они смогли оторваться друг от друга, Петер нежно посмотрел на ее пылающее восторгом лицо.
– Как хорошо быть любимым, – сказал он и, вздохнув, растянулся на коврике.
– Петер, – начала она негромко, почти шепотом.
– Ммм?
– Поскольку мы договорились говорить правду… Мне просто необходимо тебе признаться.
Он взглянул на нее настороженно.
– В чем?
Илона едва сдерживала волнение. Неизвестно ведь, как Петер воспримет ее сообщение. Поэтому она решила начать издалека.
– Помнишь, я говорила, что у меня были мужчины до тебя.
– Конечно. Но ведь и я не был девственником, когда встретил тебя.
– И все-таки ты первый, кому я отдала свое сердце. И первый, с кем я получила настоящее сексуальное удовлетворение. Остальные были просто…
– Добычей?
– Да. Козлами отпущения, которые расплачивались за то, что такие же, как они, сделали с моей мамой. Не скрою, мне нравилось, услышав клятвы в вечной любви, равнодушно бросать им: «Прощай!». Конечно, гордиться тут особенно нечем. Но это были самовлюбленные типы, совершенно не способные на серьезное чувство.
Задумчивое выражение на лице Петера сменилось торжествующим.
– Ты действительно не получала удовольствия в постели ни с одним из них?
– Никогда.
– Приятно слышать, не скрою.
Но тут же его самодовольная улыбка исчезла, и он снова нахмурился.
– И это все, в чем ты хотела мне признаться?
– Нет. – У Илоны от страха засосало под ложечкой. – Помнишь, перед приездом сюда я говорила тебе, что собираюсь прибегнуть к таблеткам?
Прищурившись, он приподнялся на локте.
– Помню, но при чем тут это?
– Дело в том, что рецепт я взяла, но так им и не воспользовалась.
В его глазах появилось замешательство.
– Но почему?
– Я… я хотела иметь ребенка, – выпалила она. – Но я вовсе не пыталась поймать тебя на крючок, Петер! Даже не думала, что ты когда-нибудь об этом узнаешь. Ведь ты собирался пробыть здесь всего полгода. И мне вдруг ужасно захотелось оставить себе кусочек Петера Адлера. Я мечтала о ребенке от тебя… Пожалуйста, не сердись на меня, дорогой… Мне кажется, что я, возможно, забеременела.
– О, Илона! – Его глаза вспыхнули таким светом, что слезы невольно потекли по ее щекам. – Такого великолепного, такого ошеломляющего известия мне еще не доводилось получать. Но… ты уверена?
– Абсолютно уверена, – задыхаясь от счастья, произнесла она. Никогда прежде у нее не бывало задержки в три недели. К тому же груди ее набухли, и соски слегка покалывало. – Так ты не против?
– Против? Я в восторге! Но нам, наверное, надо быть осторожнее. Если мы будем продолжать вести себя, как сегодня, это вряд ли принесет пользу ребенку. Давай, я помогу тебе подняться. Тебе нужно сесть, а еще лучше лечь. Отдохни, а я пока накрою на стол.
– Подожди, Петер, – прошептала она, прижимая его к себе. – Пока никакой опасности нет – ведь ребенок еще совсем крошечный. И у нас еще будет время друг для друга.
– Ты уверена?
– А ты уверен, что любишь меня, что это не просто секс?
Он нежно погладил ее по щеке.
– Отныне я всегда буду с тобой. Даже тогда, когда ты окажешься там, в клинике.
– Правда? И ты не рухнешь в обморок прямо в родильном зале?
– Никогда! – самоуверенно заявил он. – Главное, чтобы ты была спокойна…
Опираясь на его руку, чтобы подняться на ноги, Илона незаметно вздохнула. Ради его сына, – а она почему-то не сомневалась, что это будет мальчик, – она готова выдержать любые физические муки. Что же касается Петера… У нее не было уверенности, что ему стоило присутствовать при родах – ведь зрелище чужих страданий невыносимо для чувствительного сердца.
Эпилог
– Умоляю тебя, Илона, постарайся сосредоточиться. Дыши глубже, как велела сестра. – Петер, стоя у распростертого на столе тела жены, чуть не плакал. – Не ругайся, а дыши, дыши…
Илона скосила в сторону мужа помутневшие от боли глаза.
– Тебе легко говорить, – с трудом пробормотала она. – Попробовал бы сам. А у меня уже нет никаких сил. Нет, лучше уж умереть…
Она так вцепилась в его руку, что Петера охватила паника. Врачи уверяют, что все идет нормально, что для кесарева сечения нет показаний, но… А что, если они ошиблись? Вот и боли нарастают. И это несмотря на то, что бедняжке уже дважды делали укол.
Илона снова застонала, и он в ужасе склонился над ней.
– Позвать акушерку? Или врача… Отвечай, что ты молчишь!
Илона заметалась по столу.
– Нет. Да. О, Боже, да! У меня потуги, Петер… Я чувствую ребенка! Он выходит… выходит! – отчаянно вскрикнула она.
Ответом ей был крик, почти вопль Петера. Он изо всех сил нажал на кнопку звонка.
Никого! И в коридоре тихо, точно в могиле. Провалились они сквозь землю, что ли?
Илона снова вскрикнула – низким, страшным голосом – и он, понимая, что надо что-то немедленно предпринять, быстрым движением сорвал с ее живота простыню.
Зрелище, представшее его взгляду, заставило Петера пошатнуться, но уже через секунду он снова открыл глаза.
– Все в порядке, Илона. – Стоило ему произнести эти магические слова, как страх исчез, уступив место холодной решимости. – Только не опускай ноги и перестань тужиться. Спокойнее, все идет нормально.
Окажись сейчас в палате кто-нибудь из посторонних или просто незнакомый человек, у него не возникло бы и тени сомнения в том, что этот крепкий, рослый мужчина занимается делом, которое знакомо ему, как собственные пять пальцев.
– Умница. – Капельки пота застилали глаза, щекотали щеки, но ему некогда было смахнуть их. – Вот уже головка показалась. А теперь и плечико…
Еще один истошный крик… и роженица откинулась на подушку, широко и беззвучно открывая рот.
Петер отшатнулся – маленький комочек человеческой плоти, красный, сморщенный, скользкий, барахтался на простыне.
В эту самую минуту в палату влетели врач с акушеркой.
– Ну… Как дела?
Одного взгляда на новорожденного оказалось достаточно, чтобы убедиться, что все самое страшное уже позади.
– Стремительные роды. И мать, кажется, в хорошем состоянии. Поздравляем с сыном, господин Адлер! Извините, но в соседней палате дело обстоит гораздо хуже. Нам надо туда вернуться… А он у вас молодец, госпожа Адлер, настоящий мужчина!
Давно Петер не испытывал такого удовольствия от чужой похвалы. Но стоило двери закрыться за врачом и акушеркой с младенцем на руках, как голова у него закружилась, и он опустился на стул, стоящий возле стола.
– Ты слышала, дорогая? У нас прекрасный мальчик.
Слезы брызнули у нее из глаз.
– Это чудесно, – едва выдавила она сквозь рыдания. – А ты… Ты был просто великолепен.
Петер приосанился.
– Я делал только то, что нужно, дорогая.
– Нет, нет, ты сделал гораздо больше. За какого прекрасного человека я вышла замуж!
– Перестань, Илона, а то я совсем задеру нос… А вот и маленький Адлер. Хочет, должно быть, поближе познакомиться с мамочкой. Могу я его подержать?
Акушерка – высокая полная дама – важно кивнула головой.
– Конечно, господин Адлер. Только не разворачивайте.
Он взял сына на руки и почувствовал, что ради этого момента стоило жить. Какой прелестный, необыкновенный малыш!
– Посмотри, дорогая, какое чудо ты произвела на этот свет! Можешь подержать его. Если, конечно, не очень устала.
– Я чувствую себя нормально. – Илона взяла младенца и положила рядом с собой. – Петер, он такой хорошенький. Посмотри, у него такая же ямочка, как у тебя.
– Ямочка?
На крохотном подбородке малыша действительно красовалась микроскопическая ямочка. Значит, это будет второй Адлер с ямочкой на подбородке. Ни у отца, ни у Гуго ничего похожего не было. Странно все-таки. Он сам подивился этой мысли. Акушерка, между тем, не уходила.
– Вы покормите мальчика? – спросила она Илону. – Вы ведь собираетесь кормить его грудью?
– Ну конечно! – воскликнула Илона. – Одна моя подруга утверждает, что это намного проще, чем кормить из бутылочки.
– И гораздо полезнее для малыша, – назидательно молвила акушерка.
Она помогла Илоне сесть, подложив ей под спину несколько подушек.
Петер был буквально очарован тем, как жадно его голодный наследник припал к материнской груди.
– Ваша супруга все делает правильно, – с улыбкой сказала акушерка. – Знаете, у некоторых молодых мам бывают проблемы с грудным вскармливанием. Но у вас, я вижу, все будет хорошо. Господин Адлер, кто-нибудь еще хочет взглянуть на малыша, прежде чем я уложу его в кроватку?
Петер взглядом попросил у Илоны разрешения продемонстрировать их первенца родным и знакомым. Кивнув головой, она бессильно закрыла глаза…
Посетители, желающие взглянуть на Адлера-младшего, уже собрались в приемной клиники. Любопытствующих оказалось так много, что они заняли целый ряд кресел у стены.
Здесь была мать Илоны со своим последним любовником, который явно собирался стать ее первым мужем. Рядом с ней сидели мать Петера, специально приехавшая из Гамбурга, Франц и Амелия, ожидающая второго ребенка. Артур и Изольда, как всегда, мило ворковали в уголке.
Когда Петер вышел, глаза всех присутствующих обратились к нему. Счастливый отец, однако, помалкивал, явно испытывая их терпение.
Но вот его непроницаемое лицо расплылось в широкой улыбке.
– Мальчик! Слышите, мальчик!
Все вскочили. Амелия чмокнула его в щеку, а эмоциональная мама Илоны даже захлопала в ладоши. Мужчины стиснули обе руки Петера. Последней, утирая слезы, подошла его мать.
– Желающие поглядеть на Адлера-младшего, – объявил Петер, – могут пройти в детскую. Акушерка покажет вам маленького Иоганна.
Все стремительно бросились в коридор, чтобы через стекло полюбоваться новорожденным. Петер остался наедине с матерью.
– Мы решили назвать его Иоганном, мама, – сообщил он.
– Хорошее имя, – тихо сказала пожилая дама. – Красивое и звучное. Тебе повезло с ребенком, Петер.
– Знаешь, у него ямочка на подбородке, как у дяди Иоганна, – Петер посмотрел ей прямо в лицо.
Ее серые глаза округлились.
Он взял мать за обе руки и обнял.
– Не волнуйся, мама. Все хорошо. Знаешь, в детстве, когда дядя Иоганн приходил в наш дом, я всегда был ему рад. Скажи, он был добрым и честным человеком?
Она кивнула, комкая в дрожащих пальцах носовой платок.
– Мы познакомились на вечеринке. Твой отец в тот вечер отправился к своей любовнице, и я вынуждена была пойти одна. Какой-то молодой мужчина подошел ко мне и заговорил. Он был такой красивый, милый и очень… одинокий. Я тоже чувствовала себя никому не нужной, брошенной собственным мужем. Мы выпили, а потом пошли прогуляться. Так начался наш роман… Конечно, потом меня замучило раскаяние. А страх перед твоим отцом отравил мне всю жизнь.
– Но это не мой отец, – напомнил Петер.
– Я не сразу это поняла, – вздохнула мать. – Только когда увидела ямочку на твоем подбородке, все стало ясно.
– Бабушка ведь тоже знала. Это она придумала историю о дядюшке Курте.
– Да. На самом деле у Курта не было никакой ямочки. Понимаешь, она терпеть не могла Адлеров, насквозь их видела. И поэтому завещала все деньги тебе. Она тебя очень любила. – На этот раз вздохнул Петер. – Ты сердишься на меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15