Э-э-эй! — Мэг сложила руки рупором и закричала куда-то в деревянный потолок. — Ты меня слышишь? У меня сегодня на ужин… Что у нас на ужин? — обратилась она к Сэндби.
— Ростбиф с йоркширским пудингом, кекс и клубника со сливками, — машинально ответил дворецкий.
— Ростбиф с йоркширским пудингом, кекс и клубника со сливками, — звонко повторила Мэг. — Не опаздывай, ростбиф надо есть горячим.
Сэндби выглядел воплощением отчаяния, и Мэг испугалась, что ее, как в детстве, оставят без сладкого.
— Не сердитесь, милый Сэндби, я пошутила. В конце концов, вы будете здесь во время ужина, а с вами я ничего не боюсь. Да, и покажите мне, пожалуйста, портрет Филиппа Феннела.
— Казненного? Или вашего дяди?
— Казненного.
Слегка оттаявший Сэндби проводил Мэг на длинную галерею. Красивый мужчина с продолговатым лицом ничем не напоминал Ричарда Стоуна. Мэг это обрадовало и успокоило.
После ужина Мэг включила телевизор и с удовольствием посмотрела «Мою прекрасную леди». Она видела этот мюзикл несколько раз, но сейчас он доставил ей особое удовольствие. Мэг очень живо представила себя на месте Элизы, роль Хиггинса в ее мечтах исполнял, конечно же, Ричард Стоун. Хоть бы поинтересовался, как я здесь! Я, можно сказать, подвергаюсь жестокой опасности (Мэг забыла, что сама вызвала эту опасность на себя), а ему хоть бы что! Воркует с Бланш под каким-нибудь фамильным портретом, — чтоб он на них свалился! — а та рассказывает ему о своей голубой крови, которую так хорошо передать детям.
Тут воображение Мэг совсем разыгралось, и она представила сцену, предшествующую появлению детей. Это было настолько невыносимо и неожиданно, тем более что ранее она не была подвержена эротическим фантазиям, что Мэг вскочила и, выключив телевизор, побежала по лестнице в спальню. Приняв душ, она из чувства протеста надела соблазнительную сиреневую рубашку, критически оглядела себя в зеркале и удовлетворенная легла спать. Переживания дня сделали свое дело, и Мэг мгновенно уснула.
Ночью она проснулась от странного поведения Пирата, который по обыкновению, уютно свернувшись, спал у нее в ногах. Кот выгнул спину дугой, встопорщил шерсть и низко, утробно ворчал. Прямо на дорожке лунного света, льющегося из окна, напротив туалетного столика кто-то стоял. Мэг замерла от страха. Ужас сковал ей руки и ноги, а спина мгновенно покрылась липким холодным потом. Розовая фигура качнулась, как бы в нерешительности, к кровати. Находясь в полном оцепенении, Мэг все же разглядела, как переливается в лунном свете шелк камзола и блестят длинные рыжеватые волосы. Это был он, мальчик с картины!
Мэг хотела закричать, но не смогла. Теперь мальчик сделал несколько шагов, отошел в тень и, как показалось Мэг, стал внимательно смотреть на нее. Затем он стал медленно пятиться. В этой замедленности было что-то гнетущее. Забили часы в соседней комнате. Каждый шаг незнакомца совпадал с боем часов, и на четвертом ударе он исчез за окном.
Прошло несколько минут. Дрожащей рукой Мэг нажала выключатель. В мягком ровном свете ночника комната выглядела на удивление спокойно и обыденно. Только вздыбленная шерсть Пирата и его распушенный, в руку толщиной хвост напоминали о мистическом визите. Мэг прижала Пирата к груди. Минут десять они сидели не шевелясь, но кот пришел в себя первым. Он вырвался, несколькими прыжками достиг конца кровати, свернулся клубком и, к удивлению и даже разочарованию хозяйки, через несколько секунд заснул. Мэг с завистью посмотрела на кота и позавидовала устойчивости его кошачьей психики. Сама она не смогла даже лечь и до утра просидела в кровати, сжавшись в комок и не погасив света. В десятом часу в комнату вошла Мэри Энн и с удивлением посмотрела на горящую лампочку.
— Я заснула, читая, — объяснила ей Мэг.
— Со мной такое бывает. Только возьму книгу в руки, сразу и засыпаю, — с пониманием отозвалась Мэри Энн.
Мэг не хотела никому рассказывать о ночном явлении. Слуги решат, что она сама накликала беду, а трезвомыслящие люди посоветуют обратиться к психиатру. Мэг приняла душ, вяло натянула на себя джинсы и футболку, стянула волосы резинкой и, передвигаясь как в замедленной съемке, спустилась вниз. Услышав звук тормозов подъехавшей машины, с криком «Генри!» она выбежала на крыльцо.
— Вынужден вас огорчить, это только я, — раздался низкий ленивый голос, и его обладатель уверенно зашагал навстречу. В отличие от Мэг Ричард выглядел свежим, хорошо выспавшимся и невероятно уверенным в себе. Глянув на расстроенное лицо девушки, он отбросил привычную насмешливость и озабоченно спросил: — Что случилось?
— Ничего, — коротко ответила Мэг.
— Я же вижу, что-то произошло.
— Да ничего серьезного, все в порядке, — попыталась бодриться Мэг, но неожиданно для себя уткнулась носом ему в грудь и отчаянно разрыдалась.
Мэг плакала навзрыд. Через минуту рубашка Ричарда стала мокрой от ее обильных слез. Ричард, прижав девушку к себе, нежно гладил по голове.
— Ну-ну, моя девочка, — ласково шептал он ей прямо в ухо. — Успокойся, думаю, мы сможем решить твои маленькие проблемы.
Он достал из кармана платок и осторожно вытер ее мокрое лицо, деликатно задержавшись в области носа. Мэг отстранилась и снова зашлась слезами. Сочувствие и простое человеческое тепло были так нужны ей сейчас, она не давала отчета своим действиям и, не противясь объятиям Ричарда, доверчиво прильнула к нему. Она чувствовала и мягкую шерсть его костюма, и свежесть рубашки, и терпкий запах его кожи. Мэг было приятно ощущать его большую, крепкую, надежную ладонь в своей. Ричард взял ее за плечи и слегка отстранился.
— Видел бы тебя сейчас Генри. Интересно, кто это сказал, что женщина хорошеет от слез? Это явно не про тебя!
Мэг жалко улыбнулась. Ричард слегка подтолкнул девушку вперед, и они вошли в дом.
— Не хотите кофе? — спросила Мэг, пытаясь войти в роль хозяйки.
— Это будет очень кстати, я рано уехал из дому и сейчас голоден как волк, — бодро ответил Ричард.
За кофе Ричард вел непрерывную беседу — скорее сам с собой. Мэг способна была только на краткие ответы или возгласы типа «О!» или «Ах!». Но постепенно к девушке вернулось самообладание. Она уже внимательно слушала собеседника, ночные страхи отступили, и все происшедшее при дневном свете не казалось таким зловещим.
— А ты знаешь это стихотворение Лавлейса «К Амаранте, чтобы она распустила волосы»? — неожиданно спросил Ричард. — Мне кажется, это о тебе.
— Нет, не знаю. Прочтите, пожалуйста, — попросила девушка.
Амаранта, Бога ради,
Полно мучить эти пряди!
Пусть они, как жадный взгляд,
По плечам твоим скользят…
Ричард неожиданно смолк, нагнулся к Мэг и распустил ее волосы, позволив огненным прядям водопадом рассыпаться по плечам.
— Мне все время хотелось это сделать, — ответил он на немой вопрос Мэг. — Так что же все-таки произошло? — спросил он неожиданно.
Мэг прямо посмотрела на Ричарда. Его лицо выражало такое беспокойство, такое внимание и такое сочувствие!..
— Вы, как всегда, будете надо мной смеяться, — выдохнула она.
— Я никогда не смеюсь над тобой, девочка.
— Розовый мальчик.
— Что Розовый мальчик? — Левая бровь Ричарда привычно изогнулась.
— Сегодня ночью ко мне приходил Розовый мальчик.
— Может, ты слишком плотно поужинала?
— Я же говорила, что вы мне не поверите.
— Расскажи подробнее, — сказал Ричард, посерьезнев.
Мэг не очень складно попыталась изложить историю ночного визита. Ричард слушал ее, не перебивая. По его лицу трудно было понять, верит он Мэг или нет.
— Ах, если бы Генри был здесь!
— И что тогда?
— Я бы попросила его остаться!
— Не сомневаюсь, он бы сделал это с большим удовольствием.
— Тут совсем не то, что вы думаете! — рассердилась Мэг. — Он серьезно предупреждал меня по поводу сиреневой комнаты и даже уговаривал переселиться в правое крыло.
— Вот как? — Ричард наморщил лоб. — А не обладает кто-нибудь из ваших слуг таким своеобразным чувством юмора?
— Нет, что вы, они все были до смерти запуганы. Только Том хорохорился — обещал надрать мальчику уши.
— Пожалуй, если ваша милость очень меня попросит, я проведу с вами ночь, напуганная дева.
— Правда? — с надеждой спросила Мэг и залилась краской.
— Ну что ты так смущаешься? Я не собираюсь посягать на твою добродетель. Разве что ты сама проявишь активность и соблазнишь меня. Да и то при условии, что ты не станешь собирать волосы в этот жуткий пучок.
Мэг уже открыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой, но вовремя вспомнила о грядущей ночи и только бросила:
— И не надейтесь! Я заплету косички, чтобы вас не смущать, и вообще, вы не герой моего романа! — От этой чудовищной лжи она опять покраснела.
— Конечно, тебе больше нравятся такие, как Генри. Обходительные молодые люди с мягкими манерами и вкрадчивыми улыбками.
— Пожалуй, — согласилась Мэг и, чтобы не углублять столь опасную тему, добавила: — Хотите еще кофе?
— Давай поговорим о мужчинах, которые тебе нравятся.
— Да не нравятся они мне! — выкрикнула девушка.
— Боже, тебе нравятся женщины? — продолжал насмешничать Ричард.
— Мне вообще никто не нравится.
— Жаль! — промолвил Ричард. — Надеялся, мое обаяние не оставит тебя равнодушной. Пойдем осмотрим эту твою сиреневую спальню.
В комнате царила полная идиллия. На кровати среди мягких подушек блаженно развалился Пират.
— Это единственный мужчина, которому дозволено разделить с тобой ложе, — не преминул съязвить Ричард.
— Прекратите! — досадливо отозвалась Мэг и чуть не наступила на Аттельстана, спавшего на коврике у камина.
— Про Пирата я все понял, а где в это время был Аттельстан?
Мэг задумалась.
— Обычно он спит здесь на коврике. А прошлой ночью… Да-а, он спал здесь.
— А что он делал, когда вы увидели Розового мальчика?
— Не знаю… Во всяком случае, я ничего не заметила.
— Очень странно.
— Может, он тоже оцепенел от ужаса?
— Скорее всего, ему не отчего было приходить в ужас.
— Вы думаете, это была галлюцинация?
— Нет, я думаю совсем о другом. Ладно, Мэг, постараюсь разобраться. Интересно, как это розовое создание могло проникнуть к тебе в комнату.
— Я не запираю двери.
— Теперь, думаю, будешь. — Ричард внимательно оглядел стены и приоткрыл дверь ванной комнаты. — Здесь он не мог спрятаться?
— Для этого надо хорошо знать дом.
— Ты куда-нибудь выходила после того, как приняла ванну?
— Да, в желтую гостиную.
— Зачем?
Мэг не стала говорить, что спускалась туда, чтобы еще раз посмотреть на виконтессу Лигонье. Для нее это было уже своеобразной манией, граничащей с мазохизмом. Каждый вечер она стояла перед портретом, который ассоциировался у нее с Бланш, и с привычной горечью убеждалась, как хороша та и как невзрачна она.
— Окно, говоришь, было закрыто?
— Да.
Ричард выглянул наружу.
— Ну-ка, Мэг, спустимся вниз!
Под самым окном на клумбе был ясно виден отпечаток ботинка.
— Пожалуй, великоват для мальчика, — заметил Ричард.
Мэг кивнула и указала рукой на куст белых роз. На шипах весело трепыхался по ветру розовый шелковый лоскуток.
— Теперь вы мне верите?
— Я с самого начала поверил в эту нелепую историю, — ответил Ричард, осторожно снимая лоскуток и внимательно его рассматривая.
— Надеюсь, ты никому об этом не говорила?
— Нет, конечно.
— Пусть пока об этом будем знать только мы двое. — Он аккуратно сложил лоскуток и засунул его в кожаный бумажник. — Я думаю, Мэг, на сегодня достаточно расследований. Предлагаю вместе пообедать в ресторане «Гордость Маклейна». Мне нужно кое-что еще сделать, но это не займет много времени. В восемь часов я заеду за тобой. Только, пожалуйста, не стягивай свои… каштановые, — он слегка хмыкнул, — волосы аптечной резинкой. Изысканные дамы так не делают.
Как только машина отъехала, Мэг бросилась наверх, чуть не сшибив с ног Мэри Энн.
— Я сегодня обедаю не дома. Что за ресторан — «Гордость Маклейна»? — спросила она на ходу.
— О, мисс Маргарет, там собирается самая изысканная публика! — Мэри Энн засеменила за хозяйкой и, сразу направившись к шкафу, начала деловито перебирать платья. Ее выбор остановился на темно-вишневом. — Вот это подойдет.
— Да, и думаю, волосы лучше оставить распущенными.
— Я все время вам об этом твержу.
Время до восьми тянулось мучительно долго, и Мэг пошла в библиотеку. Она решила поработать над книгой.
Вот уже несколько недель у нее на столе лежит рукопись. Мэг так и не написала ни одного слова, не отредактировала ни одного абзаца. Да, «Чириблы» оказались правы. В голове у нее не было никаких мыслей о романе и она никак не могла сосредоточиться. Любой звук — шелест листвы за окном, приглушенные голоса прислуги, звук шагов — все заставляло ее оборачиваться. Мысли Мэг были заняты исключительно предстоящим вечером. Она бесцельно смотрела в окно на проплывающие облака и, как всегда, мечтала о Ричарде Стоуне.
В семь часов взволнованная Мэри Энн сказала, что пора одеваться. Мэг полностью отдала себя в ее руки. Без пяти восемь она стояла в холле, нервно поправляя распущенные волосы. Мэг и представить не могла, как она хороша собой. Блестящие, отливающие медью кудри тяжелой волной лежали на плечах. Большие карие глаза были широко открыты, словно в ожидании чуда. Простое, а потому необыкновенно элегантное платье великолепно облегало ее стройную фигурку, подчеркивая тонкую талию, высокую маленькую грудь и стройные бедра. В ней чувствовалась мягкость, хрупкость и незащищенность, вызывающая у всех мужчин стремление немедленно опекать и защищать ее.
Ричард приехал за ней ровно в восемь. В темном смокинге он выглядел неотразимо. От него исходила властность и почти животная чувственность.
Сидя в кожаном салоне «ягуара» Ричарда с дымчатыми стеклами и кондиционером, Мэг невольно уподобляла машине его владельца: такой же роскошный хищник.
Машина остановилась на площади перед старинным двухэтажным зданием с маленькими круглыми окнами.
— «Гордость Маклейна». Какое странное название, — сказала Мэг, прочитав вывеску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21