Необходимо, чтобы тот, у кого берут интервью, говорил и держался естественно, раскованно, а не как марионетка на ниточках.
А вот когда помянутый субъект помнит тебя еще малолетней девчонкой, сохранять дистанцию несколько затруднительно.
— Еще мне хотелось бы взять интервью у миссис Кулидж. А что, у нее до сих пор бывают «видения»?
— Всякий раз в полнолуние.
Культура народа навахо была насквозь пропитана мистицизмом и верой в качина. Так что индейский вождь ни за что не стал потешаться над преклонных лет женщиной, которую полгорода называло «спятившей» и «не в себе». Двадцать лет назад эксцентричная затворница до полусмерти перепугала девятилетнюю Джиллиан, впервые столкнувшись с нею лицом к лицу во время одной из своих одиноких прогулок среди скал. До чего же заинтриговала маленькую любопытную непоседу высокая, худощавая, одетая в черное женщина, как две капли воды похожая на колдунью из детской сказки! Если кто и сможет воссоздать в фильме ощущение нездешней, загадочной атмосферы и причастности к потустороннему миру, то только седовласая вдова, твердо решила про себя документалистка. Любой ценой необходимо заставить миссис Кулидж рассказать перед кинокамерой историю-другую о Плакальщице каньона Санто-Беньо!
— На утро я договорилась с Китом Доусоном и Абелем Граймсом, — ну, местные фермеры, да ты их наверняка знаешь, — между делом сообщила Джиллиан старику. — А миссис Кулидж ждет нас после ланча. К ужину я вернусь в мотель, как раз успею заснять толпу завсегдатаев, — вечером в «Трех ковбоях» народу полным-полно, — а потом «возьму в оборот» Юфимию с Пегги.
— Тяжелый предстоит денек, — с улыбкой откомментировал Джереми.
— Еще какой!
Джиллиан, которой не терпелось приступить к работе, по-быстрому допила кофе и устроила «побудку» съемочной группе. По дороге к стоящему особняком ранчо Кита Доусона она сосредоточенно вносила последние пометки в план интервью. Как и Джереми, Кит был родом из клана навахо, так что со всей авторитетностью мог поведать про технологии земледелия и ирригации, заимствованные его соплеменниками у древнего народа зуни. Такой рассказ очень гармонично вплелся бы в ключевую тему фильма, — ведь документалистка мечтала показать кинозрителю, как древние обычаи вплетаются в современную культуру, а реальность сливается с мифом.
При иных обстоятельствах Джиллиан в лепешку расшиблась бы, а выпросила бы интервью у Юджина Донована. Его семейство испокон веков жило в окрестностях Санто-Беньо. В жилах Донованов смешалась кровь гордых испанских грандов — и не менее гордых индейцев навахо. Седовласый, с орлиным носом, старик держался до того надменно и величественно, что у Джиллиан просто руки чесались навести на него кинокамеру. Неординарный типаж, что и говорить!
А теперь при одной только мысли о том, чтобы включить в фильм Юджина Донована, молодую женщину мороз подирал по коже.
Неужто Юджин и впрямь так сильно ее ненавидит? И так сильно боится? Неужто он своими руками обрушил на дорогу ту глыбу песчаника, чтобы намеренно повредить ей?
Эти вопросы терзали и мучили Джиллиан на протяжении всего пути. А Джереми между тем уверенно вел пикап по извилистым, пропыленным проселочным дорогам, умудряясь как-то ни разу не пропустить нужного поворота. И вот, наконец, вдали показалось ранчо Кита Доусона. Глинобитный домик, притулившийся под гранитным выступом скалы, выглядел именно так, как и следовало ожидать, — как непритязательный кров трудяги-фермера. Интервью проведем снаружи, тотчас же решила Джиллиан. Естественное освещение плюс роскошные виды, — ну, просто грех упускать такую возможность!
Документалистка давно взяла за правило, по возможности, проводить интервью «на дому», — чтобы не вырывать человека из знакомого окружения. Ей хотелось, чтобы рассказчик чувствовал себя спокойно и раскованно: ведь в студии или в искусственной обстановке люди обычно смущаются, теряются, путаются в словах. При таком подходе, разумеется. приходилось таскать от места к месту осветительные приборы, но результаты в большинстве случаев себя оправдывали.
В большинстве случаев.
А вот сегодняшний день, похоже, оказался исключением. Невзирая на все усилия Джиллиан успокоить и ободрить неразговорчивого Кита Доусона, тот так и не сумел расслабиться. Он мертвой хваткой вцепился в чашку с кофе, то и дело оборачивался к Джиллиан, вместо того, чтобы глядеть в кинокамеру, отмалчивался, дожидаясь ее вопросов, да и на те отвечал односложно. А результатом стольких трудов праведных явилось вымученное, натянутое интервью — и несколько сотен футов впустую потраченной пленки.
Вот с Абелем Граймсом документалистке посчастливилось куда больше. Дочерна загорелый под ярким калифорнийским солнцем, Абель щурил умные черные глаза, жевал табачную жвачку, да обстоятельно и пространно разглагольствовал про ирригационные каналы, по которым драгоценная водичка текла себе от верховьев реки к плоскогорью над развалинами деревни более тысячи лет назад.
— Эти каналы протянулись миль на двадцать, а то и все тридцать, — размышлял фермер вслух. Джиллиан нарадоваться не могла на доверительные, подкупающие интонации хрипловатого прокуренного голоса. — Здешние ребята ими пользовались, — ну, до того, как речку плотиной перегородили.
Надо будет и плотину поснимать тоже, подумала Джиллиан по пути к следующему «месту назначения». Может быть, удастся связать это грандиозное сооружение, с одной стороны, с затоплением древней деревни зуни, а с другой стороны — с благоденствием нынешних фермеров, — потомков Древнего Народа. Любопытный получится визуальный ряд, — смена поколений, смена традиций, прошлое перетекает в будущее…
Может быть, в архивах бюро ирригации удастся отыскать рабочие видеозаписи постройки плотины… Наверняка ей, как документалистке, там окажут всяческое содействие.
Или же…
Или же поступить иначе? Попросить Катберта устроить ей индивидуальную «экскурсию» по плотине? Что за блестящая возможность понаблюдать за Катбертом в процессе работы… Это поможет ей лучше понять сей великий проект, — проект, которым инженер Катберт Далтон одержим в той же мере, как Джиллиан — своим фильмом. Да, сегодня же вечером она переговорит с Катбертом насчет съемок плотины, — подумала молодая женщина, чувствуя, как сердце ее замирает от предвкушения.
Насчет съемок плотины… Ну, и о многом другом тоже.
Потребовалось нечеловеческое усилие воли, чтобы выбросить из головы это «многое другое» и приготовиться к вечернему интервью. По счастью, Кэролайн Кулидж, — удалившаяся на покой школьная учительница, — вовсе не нуждалась в подсказках, чтобы завести разговор о легендарной Плакальщице. Старушка-визионер закрыла глаза, мысленно перенесясь из комнаты, заставленной всяческими безделушками и фотографиями, не считая прожекторов, кинокамер и оборудования звукозаписи, в некий мистический мир, созданный ее же воображением.
— Я часто ее слышу, — размеренным речитативом заговорила она. — Всякий раз, когда ветер дует с севера, плачет она об утраченном возлюбленном. Одни говорят, будто то была девушка из племени шайенов, похищенная откуда-то с востока. Однако и слова, и напев плача — это все от навахо.
Кэролайн Кулидж возвысила голос.
— Ай-и-и-и-и-и! У-у-у-ай-и-и-и!
Да, именно так звучал стон ветра, слитый с рыданиями отчаявшейся, исстрадавшейся женщины. Джиллиан оставалось только жарко молиться про себя, чтобы Кларенс не позабыл включить магнитофон. Какая запись, нет, какая запись!
— Я слыхала ее спустя неделю после того, как муж мой умер от язвы желудка, — горестно проговорила Кэролайн, словно событие давнего прошлого произошло не далее как вчера. — Она оплакивала его вместе со мною, она рыдала над моей утратой.
— Великолепно! — бормотал Кларенс себе под нос, колдуя с рычажками и шкалами. — Ох, здорово!
Не просто здорово, а очень и очень здорово! — ликовала про себя Джиллиан. Потрясающе, одно слово! Этот звук эхом повторил гул ветра, записанный накануне в каньоне, — аж мороз по коже, до чего точно! В ходе монтирования фильма в этом месте она даст «обратный кадр»: от ярко освещенной гостиной миссис Кулидж к темной пещере. Сопоставит женщину современности и женщину древности. И недавнее горе станет откликом страданию разбитого сердца далекого прошлого.
Джиллиан все еще по-детски радовалась великолепным кадрам и не менее роскошной аудиозаписи, когда съемочная группа принялась споро оборудовать холл мотеля для интервью с сестрами О'Брайен. Почтенные дамы, преисполнившись значимости момента, явились разодетые по-воскресному. Украсившись бисерными ожерельями ручной работы индейцев навахо и столь же прихотливыми сережками, сестрицы составляли изумительный контраст. Пегги — пухленькая, темноглазая, готовая в любую минуту весело расхохотаться, да так заразительно, что и собеседник не сдержал бы смеха. И Юфимия — худощавая, прямая, словно палка, и нервная, — словно на иголках.
Пока Кларенс настраивал микрофоны, а Труди прилаживала прожекторы, Джиллиан завела с сестрами ничего не значащий, беззаботный разговор. Они потолковали о погоде, о дожде, — надо же, не сезон дождям-то, а вот поди ж ты, льет как из ведра! — о проблемах и заботах мотеля, о старинном рецепте ромштекса под маринадом, — фирменное блюдо Пегги, отведать его даже из соседних городов приезжают! Для таких предваряющих интервью бесед Джиллиан никогда не жалела аудиопленки. Зачастую оказывалось, что запись вышла неплохая и вполне сгодится для «голоса за кадром», ежели само интервью получалось неудачным.
Убедившись, что сестры успокоились, расслабились, почувствовали себя «как дома», Джиллиан тайком подала знак Труди: дескать, начинай! А Юфимия с Пегги, увлеченные беседой, даже не заметили, что их снимают на видеокамеру. Постепенно и незаметно документалистка вышла из общего разговора и укрылась за «стеклянной ширмой», отгораживающей ее от рассказчиков. Сидя с краешку, словно за невидимой стеной, молодая женщина молча слушала, а сестрицы О'Брайен соловьями разливались, выдавая историю за историей, — причудливую смесь из местных сплетен, собственных побасенок и весьма сомнительных исторических фактов. Торжественно кивая, барабаня пальцами по столу, Юфимия и Пегги рассказывали о своих предках. О городке Санто-Беньо, в котором родились и выросли. О Плакальщице каньона Санто-Беньо.
Улучив удобный момент, Джиллиан на мгновение вновь перевоплотилась в ведущего.
— А вы, случайно, не помните, когда вы впервые услышали эту легенду?
Юфимия сосредоточенно нахмурилась.
— Сдается мне, я про Плакальщицу знаю, сколько себя помню, — эта история у всех на слуху.
— Сколько себя помните? То есть с самого детства?
— Ох, подумать надо…
Тут в разговор бесцеремонно вмешалась Пегги.
— Вы меня спросите, меня! Я даже день отлично помню, когда услышала про Плакальщицу в первый раз! Тридцать шесть лет назад дело было!
— Да полно, быть того не может! — оборвала ее сестра. — Память-то у тебя, точно решето, дырявая! Кто вечно забывает собаку на улицу выпустить?
— Так то сейчас. А то — тогда.
И, оправдавшись при помощи этого несколько невнятного, зато решительного заявления, младшая сестрица О'Брайен вдохновенно принялась рассказывать:
— Про Плакальщицу мне рассказал Юджин, — заехал сюда однажды вечером пропустить кружечку пива, а с тех пор, как от него жена сбежала, не прошло, дай Боже памяти, и шести месяцев. Помню, глянула — а глаза-то у него красные, от недосыпания, видать, — шутка ли, сам и хозяйство веди, сам и сынка расти, а для мужчины это не шутка! Ну, потолковали мы, — про цены на скот, да про урожай бобов, да про ветер, что в каньоне дует, да с таким гулом! Ну, а я и скажи, что уж больно похоже на женский плач. У Юджина сей же миг лицо вытянулось, — недоволен, значит, остался, — да как прикрикнет на меня, злобно так: «Полно чушь молоть!» Ну, а пивка хлебнул, так сразу подобрел, снова подозвал меня, да и рассказал легенду про эту пленницу из племени зуни; а сам он, значит, эту историю от деда слышал.
Джиллиан взволнованно подалась вперед. Сердце ее неистово заколотилось в груди. Неужто и впрямь первоисточник легенды — это семейные хроники семейства Донованов? Ох, кажется, все на свете отдала бы за интервью с Юджином!
— И, уж можете мне поверить, больше я к развалинам ни ногой, — после того, как Юджин рассказал мне, как бедняжка бросилась с высокой каменной башни прямо на дно ущелья! Бр-р-р! — Пегги даже передернулась. — А потом построили плотину, каньон затопили, а история Плакальщицы стала местной легендой.
Даже Юфимия вынуждена была поневоле согласиться с сестрой.
— Знаешь, а ведь ты, похоже, права.
— Я сама знаю, что права. Я всегда права.
— Ха! — Старшая мисс О'Брайен решительно сокрушила «невидимую преграду», воззвав напрямую к Джиллиан. — Вы спросите, кто был прав насчет того подержанного «Бьюика»? Мы все решали, купить его или нет, а Пегги как заартачится: вот вынь да положь ей машину! И что же: года не прошло, как эта колымага упокоилась на кладбище старых автомобилей!
— Вот выучилась бы водить толком, так и «Бьюик» бы прослужил на десять лет дольше! — отпарировала любящая сестрица.
Джиллиан разумно воздержалась от комментариев и спустя минуту-другую закончила интервью. Сестры так ничего и не заметили. Съемочная группа по-быстрому запаковала оборудование и разошлась по номерам, а почтенные дамы все еще продолжали бурно выяснять, кто именно «убил» злосчастный «Бьюик».
Чувствуя приятную усталость после успешного рабочего дня, Джиллиан вышла из холла вслед за Труди подышать свежим воздухом. Джереми Багряное Облако удобно расположился под навесом кафе: придвинув стул к самой стене, старик любовался темнеющим небом.
— Спасибо, что поехал сегодня с нами, — поблагодарила его Джиллиан, признательно улыбаясь. — Без тебя я бы ни за что не отыскала ранчо Доусона.
— Непременно отыскала бы, Соколенок. — Индеец пружинисто поднялся на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33