Уставший голос его таил отчаяние.
Он сел на скалу пониже ее. Ноги, обтянутые джинсами, поцарапанные и в синяках, раскинуты вольно, рука потирает ушибленное плечо. Вздох сочувствия сорвался с ее губ, когда она взглянула на него.
– Он где-то здесь… – сказал он почти про себя. – Его следы ведут сюда, но не возвращаются.
– А что, если он прошел каньон насквозь? – Осень сняла шляпу и встряхнула тяжелую массу волос. Она почувствовала легкий ветерок, словно дыхание с небес, когда он охладил влажные пряди около висков. Она пропустила пальцы сквозь спутанные волосы.
– Он вернется.
– Тебе не кажется, что он уже сделал свое дело и больше не придет?
– Он вернется, – убежденно повторил Джесс. – Кто бы здесь ни был, он действует не один. Он приведет себе подмогу.
Опять она взглянула в каньон. Ничто там не двигалось. Только ветки кустов покачивались от вечернего ветерка.
– Ты думаешь, они придут за реликвиями?
– Возможно. Или, может быть, они захотят не терять нас из виду.
Эта идея ей не понравилась. Было ясно, что он уже разгадал ситуацию – не то, что она. Он стоял, крутя в руках шляпу возбужденный и раздраженный.
Осень в последний раз взглянула на каньон. Ее глаз уловил тень движения в отдалении. Она затаила дыхание, когда увидела, как орел расправил свои огромные крылья и поднялся с горного уступа.
В его острых когтях бился кролик, отчаянно пытавшийся вырваться.
Ее сердцебиение участилось: может быть, это был добрый знак, и они тоже настигнут свою добычу?
Орел резко крикнул.
Осень стояла, прикрыв глаза рукой от блеска, заходящего солнца.
– Осень.
Она опустила руку и посмотрела на Джесса. Голос его звучал натянуто, и когда она увидела выражение его лица, то поняла, почему. Его взгляд оценивающе скользил по ее телу. Осень стояла не в силах пошевельнуться, борясь с ответными волнами, достигавшими каждой части ее тела, которого касался его взгляд. Ветерок приподнял ее волосы, и они окутали ее.
Джесс с трудом глотнул и оторвал от нее взгляд. Она снова задышала спокойней.
– Мы сделаем крюк и расположимся лагерем у входа в теснину. Он не сможет миновать нас. Если он вернется за тюком, мы узнаем об этом.
– Неплохо придумано, – согласилась она.
– Тогда хватит размышлений, – проговорил Джесс. – Давай сходим за багажом и пойдем устраивать лагерь. Я устал и хочу есть, – сказал он, спускаясь вниз.
Дружеские огоньки, пляшущие в его глазах, улучшили ее настроение. С неожиданным приливом энергии она спрыгнула вниз на мягкий песок.
– Не двигайся!
Резкая команда разорвала воздух. Она замерла. Каждый мускул был настороже. Осторожно она подняла глаза и посмотрела на Джесса. Он стоял, готовый к схватке. Нож в его поднятой руке блестел в последних лучах солнца. Ее сердце глухо стучало.
– Не двигайся! – повторил он с убийственным спокойствием.
11
Ужасный треск прозвучал позади нее. Она с трудом удержалась, чтобы остаться на месте. Осень сосредоточила взгляд на блестящем лезвии так, чтобы знать, когда он бросит нож. Может быть, если она будет проворна, то сумеет отпрыгнуть.
Его рука поднялась выше, и настал решающий момент. Она оставалась неподвижна. Нож просвистел мимо нее – мимо ее ноги – и воткнулся в песок. Мгновенно она прыгнула и, повернувшись, увидела извивающуюся змею, которую нож пригвоздил к земле.
На смену ужасу пришло облегчение. На какое-то мгновение она подумала, что ее сейчас вырвет. Руки Джесса обхватили ее плечи, и она оперлась на него.
– Это гремучая змея. – По его голосу было похоже, что он потрясен не меньше ее.
Она едва могла говорить, но в какой-то мере звук собственного голоса успокаивал ее натянутые нервы.
– Ты попал в цель – и, слава Богу. – Наконец змея затихла, и Осень отвернулась.
Он сжал ее крепче.
– Ты в порядке?
Откинув голову назад, она всматривалась в его лицо.
– У меня на мгновение мелькнула мысль, что ты целился в меня.
– Я знаю. Что заставило тебя довериться мне?
– Сама пытаюсь это понять.
Но она знала – что. Она чувствовала, как он относился к ней последние несколько часов. Мелочи в его поведении показывали, что он заботится о ней. Несмотря на все опасения, она доверилась ему, чтобы он защитил ее. Она протянула руку и коснулась его щеки.
Он глубоко вздохнул. Она крепче прильнула к его груди.
– Я рад, что ты поверила мне.
Но она хотела большего, чем просто доверия. Чувствуя его рядом, она вспомнила о том времени, когда они любили друг друга. Она покоилась в его объятиях, полная желания вернуть прошлое, когда чувствовала себя такой желанной.
Должно быть, он понял ее. Медленно он склонил голову и поцеловал ее. Его губы прильнули к ее рту и, чуть посопротивлявшись, она ответила ему.
Близкая встреча со смертью обострила ее чувства.
Она ухватила его за плечи и прижалась к нему, чтобы дать почувствовать ему жизнь, бурлящую в ее теле. Она понимала, что та же сила таится и в нем.
Она хотела его. А он хотел ее. В страстном порыве она могла бы сорвать с себя одежду, сорвать с него тоже – и получить то, чего оба так страстно желали с той самой ночи в пещере.
Но нет. Не здесь. Не сейчас. Не тогда, когда их выслеживают.
Она застонала, высвобождаясь из его объятий. Время остановилось, когда они стояли, глядя друг на друга. Они испытывали желание, раскаяние, чувство вины и снова – желание…
– Темнеет, – сказал он, нарушив молчание. – Нам надо устроить лагерь. – Его пальцы сжали ее плечи, и ей на какое-то мгновение показалось, что он снова поцелует ее. Но он выпустил ее и отступил назад. Пройдя мимо, он наклонился, чтобы поднять нож. Она протянула было руку, чтобы коснуться его, но вместо этого сжала кулаки и вернула руку обратно.
Она услышала резкий звук и поняла, что он говорит на языке апачей – возможно, прося прощение у змеи за то, что взял у нее ее жизнь. Она ожидала, что он произнесет еще несколько заклинаний, и очень удивилась, когда он спросил:
– Ты очень разборчива в еде?
Он выпрямился и вытер лезвие ножа о свои брюки.
– Не тогда, когда голодна.
– Мы приготовим из змеи завтрак.
После того, что ей доводилось есть на Филиппинах, мясо змеи – не то, что может привести ее в замешательство.
Вскоре вечерний вечерок донес до нее разлившийся в воздухе аромат жареного мяса. Чувство голода охватило ее, когда вкусный запах смешался с дымом. Чтобы все время не думать о еде, она стала собирать хворост, занесенный в каньон предыдущими наводнениями. Она складывала его в кучу на песке около костра.
Она выпрямилась и огляделась. Хорошее место для лагеря. Стена каньона оставалась позади них, две стороны были огорожены. Стрелявшему придется выйти на открытое место, чтобы выбраться на тропу.
– Ты уверен, что нам следует разводить огонь? – спросила она его. Он тоже оглядывал лагерь, пока она раскладывала их спальные мешки.
– Неважно. Они и так знают, где мы. – Он перевернул кусок мяса. – Мы должны устроиться поудобнее.
Он рассуждал так, словно хотел, чтобы его обнаружили как можно скорее. Может, он замышлял какую-то ловушку?
– Кто бы это ни был, он или хочет удостовериться, что мы не рядом с реликвиями, или не хочет терять нас из виду. Мы упростим ему задачу.
– А тебе не кажется, что они могут начать стрелять в нас, когда мы останемся безоружными? – В сомнении она вскинула брови.
– Они могли бы убить нас сегодня утром.
Она всматривалась в выражение его лица.
Размышляя, он насупился, но казался расслабленным. Прежде чем снова заняться спальными принадлежностями, она посмотрела вокруг.
– Я беспокоюсь, что ночью он может проскользнуть и вернуться обратно без нас.
– Не волнуйся. Я собираюсь устроить в горловине ловушку. Мы услышим, если он будет проходить мимо.
– Где ты научился всему этому? – спросила она. Ей очень хотелось знать, правда ли он собирается приготовить ловушки или говорит, чтобы успокоить ее.
– В армии, – ответил он, наливая ей и себе по порции супа, приготовленного из полуфабриката.
Его слова были ответом на оба вопроса, и это успокоило ее.
Он обошел вокруг костра и сел рядом с ней на обломок песчаника.
– Поешь. Это немного утолит голод, пока не будет готово мясо.
Ее пальцы коснулись его пальцев, когда она протянула руку за миской. Она постаралась не заметить прикосновения, но не смогла и стала рассматривать Джесса. Пряди его каштановых волос выбились из-под шляпы, концы их цеплялись за воротник клетчатой рубашки, которая плотно облегала его мускулистую спину, когда он наклонился вперед. Взволнованная увиденным, она спросила:
– А метать нож ты тоже научился в армии?
– Нет. – Он покачал головой. – Я научился этому еще мальчишкой. – Теплый свет появился в его глазах, когда он погрузился в воспоминания.
Осень хотела знать о его прошлом.
– Конечно же, не в школе? – поддела она.
– Ни в коем случае. Учительница бы не потерпела мое присутствие, если бы узнала, что я играю в ножички.
– Надеюсь, никого не ранило? – Она помнила эту опасную игру. В нее играли ее братья.
– Мы были везучими – и ловкими.
– И скромными, сразу видно. – Она сидела, наслаждаясь каждым глотком супа. – Как же вы научились играть?
Он уселся поудобнее и начал говорить.
– Это все Энрике Вальдес. Помнишь, я говорил, что мы росли вместе?
Осень кивнула.
– Мы часто ездили в горы верхом. Неважно, какое место мы выбирали для прогулки. Метание ножей было только одной из наших забав и, возможно, самой безобидной.
– Могу я узнать, что за игры это были?
Джесс хохотнул.
– Достаточно сказать, что каждый из нас стремился обойти другого, подзадоривая приятелей: чем опаснее, тем лучше.
Она наблюдала, как Джесс переворачивает белое мясо, и старалась представить его ребенком. Нетрудно было увидеть крепкого парня, вместе со своим другом изучающего природу родного края во всем ее богатстве. Ей было любопытно, продолжали ли эти двое подталкивать друг друга, чтобы испытывать свою волю в рискованных предприятиях? Ее братья до сих пор все еще продолжали так забавляться. И Джесс, возможно, тоже. Мясо шипело и привлекало ее внимание к костру.
– Ты когда-нибудь раньше ела змею? Она по вкусу напоминает цыпленка.
– Ела, – заверила она его. – И еще массу других вещей, о которых, впрочем, предпочитала бы не вспоминать.
– Понимаю, что ты имеешь в виду. – Он подал ей порцию мяса. – Я и сам бывал во многих странах. Самое лучшее в подобном случае – это просто наслаждаться пищей, а не копаться, из чего приготовлено блюдо.
Она взялась за тарелку и принялась есть, держа ее на весу.
– Ты путешествовал самостоятельно или вместе с семьей?
– По-разному. Мой отец предпочитал оставаться на ранчо, но мать любила путешествовать. Раз в год он брал нас всех в путешествие.
Он положил себе порцию и устроился наискосок от Осени. Тишина и спокойствие позволили Джессу окунуться в прошлое. Он любил ездить по свету, но подозревал, что пошел на этот счет в отца – когда у него был выбор, он оставался дома.
В самом деле, были случаи, когда он оставался. Не на ранчо, а в резервации с Дайей. Он откусил очередной кусок мяса, наслаждаясь одновременно чувством утоляемого голода и воспоминаниями о прошлом. Сколько раз летом он бывал в доме своей бабушки, пока его родители путешествовали. Она давала ему понять, что подчиняется его молодому любопытству. Он помнил все, как будто это было вчера, хотя многие годы не позволял себе думать об этом.
Дайя была высокой женщиной, с царственной походкой, как и у Осени. Когда он сопровождал ее в город, на них всегда оглядывались. Они составляли удивительную пару, привлекающую внимание. Особенно когда их смех разносился по улицам Винслоу. Она могла своим живым воображением расшевелить самого меланхоличного человека. Да, был у нее этот дар. Оглядываясь назад, он не мог понять, как ей это удавалось. Она обладала способностью заставить исчезнуть уныние и предрассудки, которые ее окружали. Только когда Джесс вырос и стал достаточно взрослым, чтобы ездить в город одному, он понял, как сильно эта женщина защищала его от ненависти и злобы.
Голос Осени прервал его мысли.
– Куда ты отправлялся?
– Ты имеешь в виду – путешествовать?
Она пожала плечами.
– Как сказать… Я имела в виду – где ты путешествовал в своих мыслях. В какое-то мгновение у тебя на лице мелькнула улыбка, а потом ты вдруг нахмурился.
Он вскинул голову, размышляя над ее словами. Она перестала жевать и испытующе посмотрела на него.
– Что, проводишь разведку? – Оттенок сарказма прозвучал в его голосе.
– Кто как не ты учил меня не брать все на веру, а копать вглубь.
Он рассказал ей о своих двоюродных братьях и о том, как вместе с ними научился охотиться со взрослыми. Конечно, когда он был ребенком, то оставался рядом со своими дядями и тетями и познавал жизнь племени, слушая сказания и наблюдая за их работой. Так они и приучали детей – всегда наблюдать, рассматривать каждую часть задуманного – как подготовить и начать, как продолжить и завершить его. А когда насмотрелся достаточно, чтобы знать, как, и когда знаешь, с чего начнешь сам, мысленно много раз проделав это, тогда пытаешься сделать все без посторонней помощи.
Такая тренировка часто помогала ему в нынешней работе. Мир белых мог бы позволить себе роскошь изучить и принять некоторые из уроков терпения и уважения из того опыта, который накопили за многие столетия индейские племена.
По мере того как его захватывали воспоминания, он обнаружил, что рассказывает о Дайе. Ему никогда до сих пор не приходило в голову, что Дайя была тем единственным человеком, о котором он никогда ни с кем не говорил.
Он взглянул на Осень и заметил ее улыбку. Дайя улыбалась так же и этим вовлекала его в разговор. Эти две женщины составили бы отличную пару. Он тряхнул головой и усмехнулся. Он видел, что его смех удивил Осень. Он приподнял бровь. Интересно, что бы его бабушка сказала о ней?
– Ты бы наверняка ей понравилась, – произнес он вслух.
– Почему ты так думаешь? – Она отбросила волосы назад и доела последний кусочек мяса.
– Ей нравились мужественные женщины, – ответил он.
– Я не боюсь выведывать, – заверила она его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41