— Там говорится буквально следующее: «Ни один из сотрудников полицейских сил, за исключением полицейских хирургов...» и так далее... «достигший возраста 63 лет, не может продолжать службу в полиции и должен быть уволен в отставку с зачислением на пенсию». — Он выложил все это одним духом и затем добавил: — Видите, я выучил это наизусть.
— Шестьдесят три... — Скептическое выражение появилось на ее лице.
— Исполнилось в последний день моего рождения.
— Никогда бы не поверила, — покачала она головой.
Послышался пронзительный плач. Няня кинулась к коляске, и он последовал за ней. Он не мог не заметить, как округлы ее бедра, молоды плечи, красивы ноги.
— Оказалось, что ребенок просто заплакал во сне. Скоро он проснется и будет просить есть, — нежно проговорила няня, поправляя полог. — Вы гостите здесь вместе с женой?
— Я — вдовец почти столько лет, сколько вам от роду, мисс Шервуд.
— Вы — душка! В январе мне исполнится пятьдесят. Вот уже двадцать пять лет, как я имею диплом медсестры.
— О, вы, должно быть, очень опытная медсестра! А разве ребенок болен?
— Боже мой, нет! Это здоровущий маленький поросенок!..
Именно таким он и был. У него были пухлые ручки и ножки, крепкая грудка и розовые щечки. Он спал, закрыв ручками голову, в смешной позе самозащиты и беспомощности; его шелковистые бровки были сдвинуты, словно он хмурился. Ричард Квин подумал: он выглядит, как... как... Но не смог найти нужного слова. Для выражения некоторых чувств не существует слов. Он был удивлен, что эти чувства все еще владеют им.
— Миссис Хамфри... Она так беспокоится за ребенка, что не хочет доверить его обыкновенной няне, — продолжала Джесси Шервуд. — А я почти все эти годы была педиатрической сестрой в родильном отделении. Обычно я не соглашаюсь на такую работу, как эта — совершенно здоровый ребенок! Я могла бы ухаживать за кем-нибудь, кто действительно нуждается в моей помощи. Но в последние годы я переутомилась и решила отдохнуть. А мистер Хамфри так щедр...
Она внезапно замолчала. Почему она говорит все это совершенно постороннему, незнакомому человеку?
— И вы никогда не были замужем? — как бы между прочим спросил Квин.
Выражение ее лица изменилось.
— Была помолвлена. Во время войны.
Глаза ее сузились, но на этот раз не от улыбки.
— Он был врач, — сказала она. — Его убили в Нормандии.
Старик кивнул. Он стоял рядом с ней над коляской, глядя сквозь полог на спящего ребенка.
«О чем ты думаешь? — сказал он себе. — Энергичная, привлекательная женщина... А ты? Высушенный старый глупец».
Он принялся застегивать куртку.
— Не могу выразить, как мне было приятно побеседовать с вами, мисс Шервуд.
— Уже уходите?
— Да, мне пора, Бекки... — я хочу сказать: миссис Перл — будет нервничать, если я опоздаю к ленчу. Она пытается нарастить немного мяса на моих костях.
— Не понимаю, зачем? — удивилась Джесси Шервуд. — Мне кажется, вы прекрасно сложены...
— Для человека моего возраста? — Он улыбнулся. — Надеюсь, мы еще встретимся.
— Да, — сказала она, понизив голос. — Я не знаю здесь ни одной живой души. По четвергам я просто с ума схожу. Это мой выходной...
— Я понимаю вас, — просто сказал он. Улыбка застыла у него на лице. — Что ж, до свидания, мисс Шервуд. Еще раз спасибо.
— До свидания, — ответила Джесси.
... Он даже не помахал ей на прощание рукой, когда катер отошел от пристани.Четвертое июля пришлось на понедельник и стало одним из самых шумных празднований Дня независимости, которые когда-либо знала медсестра Шервуд. Несмотря на запрет, фейерверки вспыхивали, свистели, шипели и пронзительно завывали в небе над островом Нэр весь день и вечер напролет, отчего маленький Майкл все время капризничал. Его настроение передалось всем обитателям дома. Миссис Хамфри заламывала руки и не находила себе места; миссис Шарбедо, повариха, пережарила телятину и яростно переругивалась с миссис Ленихэн, экономкой. Миссис Ленихэн придиралась к Розе Хили, горничной верхнего этажа, и унижала Марию Томкинс, горничную нижнего этажа. Даже старый садовник Столлингс, невозмутимейший из людей, грозился расквасить нос шоферу Генри Каллэму, если тот будет осаживать машину на газон.
И Элтон Хамфри был раздражен. Единственная дорога на острове была запружена весь день, словно это была главная улица Таугуса: окружающие воды бурлили до самого вечера от сотен празднично разукрашенных лодок с материка и Каллэма пришлось направить на вахту на пляж, принадлежавший семейству Хамфри, — изгонять всех желавших расположиться там пикником.
Но хуже всего было то, что Рональд Фрост устроил ему сцену.Фрост был племянником Хамфри, единственным сыном его покойной сестры. Он жил на маленький доход, который приносило ему небольшое поместье матери, большую часть времени гостил у своих многочисленных друзей, занимавших положение в свете, вертясь вокруг какой-нибудь случайной девицы или обучая чью-нибудь кузину игре в теннис.
На остров он явился одновременно с родственниками Сары Хамфри, приехавшими из Эндовера, Молдена и Кембриджа на уикэнд; но если Стайлзы, люди почтенного возраста, были достаточно воспитанны, чтобы уехать в воскресенье вечером, Рональд Фрост задержался и на День независимости. Что именно побудило его к этому, Джесси Шервуд не понимала, — разве только дядюшкин бар с напитками.
Рон был младшим изданием дяди — высокий, худощавый, с узкими плечами, безжизненными каштанового цвета волосами и слегка выпученными глазами. Однако у него была неприятная улыбка — полуелейная-полупрезрительная: к тому же он отвратительно обращался с прислугой.
Перепеленывая ребенка, Джесси Шервуд слышала из детской комнаты отголоски ссоры: кабинет мистера Хамфри был расположен через холл. Очевидно, Рон Фрост погряз в долгах и рассчитывал, что дядюшка вытащит его.
— Боюсь, Рональд, что на этот раз ты должен будешь искать помощи в другом месте, — услышала Джесси холодный, слегка гнусавый голос хозяина.
— Что?! — молодой Фрост был изумлен. — Ты это серьезно?!
— Никогда в жизни не был более серьезен.
— Но, дядюшка Элтон, я попал в чертовское положение!
— Если ты умеешь попадать в такие положения, то пора бы тебе научиться и выпутываться из них.
— Я просто не верю! — Фрост был ошеломлен. — Ты же никогда не отказывал мне прежде. Что с тобой, дядя? Только не говори, что у тебя денежные затруднения!
— У меня не бывает денежных затруднений, Рональд. (Джесси Шервуд точно увидела ледяную улыбку миллионера.) Теперь я понимаю истинную причину твоего приезда, поэтому...
— Минутку, — перебил Рон Фрост. — Я хочу внести ясность. Это временное раздражение из-за того, что день был таким беспокойным, или ты разлюбил меня навсегда?
— В переводе на английский, — уточнил мистер Хамфри, — ты, очевидно, хочешь знать: каприз ли это или линия поведения? Линия поведения, Рональд! Я нашел лучшее употребление своим деньгам, чем оплачивать твои карточные долги и увеличивать счета твоих приятельниц.
— Это отродье... — пробормотал Фрост.
— Прошу прощения?
— Этот ублюдок, которого ты где-то подобрал!..
— Ты пьян!
— Не настолько, чтобы не суметь сосчитать, сколько будет дважды два! Это все пустая болтовня — твои слова о фамильной чести, обещания, которые ты дал моей матери!..
— Ты тоже многое обещал, — отрезал дядя. — И главное — прекратить паразитическую жизнь. Между прочим, тебе придется извиниться за свои выражения в адрес моего сына!
— Твоего сына! — вскричал Фрост. — Этот ублюдок — твой сын?!
— Вон отсюда!
— Правда глаза колет? Ты заставил меня думать, что я буду твоим наследником, а теперь этот маленький паршивец...
— Прости меня господь, — отчетливо произнес Элтон Хамфри. — Но если ты, Рональд, немедленно не уберешься отсюда, я спущу тебя с лестницы...
Наступило молчание.Затем Джесси Шервуд услышала нервный смешок Фроста:
— Сожалею, дядя. Боюсь, что я немного перепил. Я, конечно, приношу свои извинения.
Снова наступило молчание.
— Ладно, — сказал Хамфри. — А теперь покинь мой дом.
— Да, да, — отозвался Рон Фрост.
Она услышала его удаляющиеся шаги, но он тут же вернулся и остановился перед дверью в кабинет.
— Пожалуйста, поблагодари тетю Сару от моего имени, дядюшка. В этих условиях...
— Понимаю. — Голос Хамфри звучал глухо.
— Ну, что ж... пока, дядюшка Элтон.
— Счастливого пути, Рональд.
— Надеюсь вскоре повидать тебя и тетю. Ответа не последовало.
Фрост неуверенными шагами спустился по лестнице, и вскоре Джесси услышала, как его «ягуар» зашуршал шинами по шоссе.
День прошел ужасно, и, когда наступил вечер, она с облегчением легла в постель, прочла молитву и пыталась заснуть.
В два часа ночи она еще не спала.Остров Нэр уже давно погрузился во мрак и был объят тишиной. Шорох прибоя, убаюкивающий Джесси каждый вечер, был единственным звуком, который доносился до ее слуха, если не считать шума запоздалых машин, покидавших остров; но сегодня ритм прибоя, казалось, подгоняет ее пульс. В доме все спали; окна двух комнат, расположенных над гаражом, в которых жили Столлингс и Каллэм, были давным-давно темны. В ее спальне не было душно: прохладный ветерок задувал с моря, и ей даже пришлось подняться, чтобы взять стеганое одеяло.
Почему же она не может заснуть?Дело, конечно, не в ребенке. Он высосал до дна свою бутылочку молока и заснул, словно ангелочек. Когда она зашла к нему, перед тем как лечь в постель, его маленькое личико было безмятежно, он спокойно дышал. И не приближающееся время кормления мешало ей заснуть — вот уже десять дней, как маленький Майкл был отлучен от своей ночной порции и с тех пор спал всю ночь напролет.
«По-видимому, это результат дневных треволнений, — решила Джесси. — Фейерверки, суматоха, нервничающая миссис Хамфри, ссора между дядей и племянником... А может быть (она почувствовала, как кровь прилила к ее щекам), может быть, это имеет отношение к тому человеку, Ричарду Квину?»
Джесси должна была признать, что вела себя на пляже, как легкомысленная девчонка. Думать о мужчине шестидесяти трех лет от роду! Дать ему по- нять, что у нее выходной в четверг... А в выходной день она даже отправилась на общественный пляж в Таугус и весь день просидела на песке под взятым напрокат зонтиком, надеясь, вопреки всему, и в то же самое время чувствуя себя до чрезвычайности глупо. Что если бы он вдруг появился? Ее фигура в купальном костюме была неплоха для ее возраста, но вряд ли могла соревноваться с этими загорелыми дочерна и почти обнаженными молодыми бабенками, порхавшими по пляжу. Итак, она злилась на себя за тот день — и все же была разочарована. Он был так мил, так моложав и так удручен своим возрастом и отставкой... Конечно, он не пришел. Он
должен хорошо знать женщин, раз он всю жизнь был полицейским офицером.И все же она была огорчена. Они нашли бы много общих тем для разговоров. Всякие интересные случаи, с которыми ей пришлось сталкиваться, когда она работала у в особ. И он, наверное, знает
множество захватывающих историй... Честное слово, она вовсе не так уж плохо выглядела в купальном костюме. Она самокритично разглядывала себя в зеркале в ванной комнате, перед тем как решиться отправиться на пляж в тот день. Во всяком случае, у нее было мясо на костях. И кожа у нее совсем без морщин, просто удивительно для женщины в сорок девять лет. Сколько лет Марлен Дитрих?..
Джесси Шервуд повернулась и зарылась лицом в подушку.И вдруг в воцарившейся после этого тишине она услышала звук, от которого все посторонние мысли мигом улетучились у нее из головы. Это был звук открываемого в детской окна.
Она прислушалась.Детская находилась в угловой комнате с двумя окнами, одно из которых выходило на дорогу и в сад, а второе — на море. Обычно, когда ребенок спал, она распахивала оба окна настежь; но сегодня дул бриз, и она закрыла окно, выходящее на море. Раму другого окна она опустила почти до самого низа, оставив его приоткрытым всего на три-четыре дюйма. Ей казалось, что открывается именно это окно.
Вот опять! И опять!Это были короткие, тихие, скребущие звуки, словно раму окна поднимали на полдюйма зараз, осторожные толчки с паузами между ними, чтобы прислушаться.
«Родители никогда не могут быть излишне осторожны в отношении своих детей, особенно если они богаты...»Это сказал о н.«Дело о похищении, которое я расследовал несколько лет назад...»Похититель детей!Джесси Шервуд мгновенно соскочила с постели, схватила халат, накинула его поверх ночной рубашки и бросилась в комнату маленького Майкла.
При слабом свете ночника она увидела темный силуэт мужчины. Одну ногу он перенес через подоконник, другая, очевидно, стояла на верхней ступеньке приставной лестницы. Его голова была наполовину скрыта приподнятой рамой окна.
Мисс Шервуд издала истошный крик. Человек в окне исчез.Поднялась суматоха. Мистер Хамфри вбежал в детскую, застегивая на ходу наскоро надетую пижаму; миссис Хамфри появилась следом и с криком вырвала ребенка из рук няни; миссис Ленихэн, миссис Шарбедо и обе служанки толклись на лестнице, ведущей с третьего этажа, натянув на себя что попало и спрашивая друг друга, что случилось; зажегся свет и в комнатах мужчин над гаражом. Ребенок громко заплакал, миссис Хамфри завопила еще пронзительнее, мистер Хамфри кричал, требуя объяснений, — и Джесси Шервуд хотела, чтобы ее услышали в этом бедламе!.. Когда наконец она рассказала о том, что видела, и Элтон Хамфри высунул голову из окна, дорога была пуста; старый Столлингс и Генри Каллэм, босые и в пижамах, стояли под окном и глядели вверх, растерянно спрашивая, что произошло.
Длинная лестница была прислонена к стене у окна.
— Обыщите участок! — крикнул Элтон Хамфри двум седым людям внизу. — Я позвоню в сторожку.
Он повернулся, кипя от раздражения.
— Не понимаю, за что мы платим этим охранникам. То ли этот сумасшедший Питерсон спал, то ли пьян. Сара, прекрати немедленно, прошу тебя! Передай Майкла мисс Шервуд. Ты напугала его до смерти!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26