Зарядившись от них энергией, Джордж продолжал:— Я так надеялся, что вы согласитесь, Элизабета. Мы оба смотрели записи интервью друг друга, еще до нашей встречи возник взаимный интерес. Что-то заставляло нас снова и снова возвращаться к записям. Понимаю, что не должен признаваться, но вчера, узнав от Хуана о вашем прибытии, я отменил деловые встречи в Нью-Йорке и прилетел сюда. Такой поступок в общем-то не в моих правилах.Трудно поверить, что Джордж Химинес, владелец разбросанных по всему миру компаний, способен отменить деловую встречу, но тем не менее я была польщена.— Элизабета, вы не хотите ехать со мной в Париж, потому что неудобно оставаться наедине с мужчиной, который еще женат?Миндалевидные глаза с мужской прямотой требовали примерно такого ответ: «Да, да, конечно, дело только в этом. Разве может существовать какая-то другая причина?»Я молчала.Джордж совсем погрустнел.— Знаете, в Испании развестись гораздо сложнее, чем у вас. Мы — католическая страна. Брак сохраняется формально ради видимости и детей. Мы с женой оба понимаем и считаемся с этим. Вам, американкам, наверное, трудно понять, у вас появляются какие-то подозрения.Я почему-то сочла необходимым пощадить самолюбие Джорджа, видимо, такое желание часто возникает у женщин, особенно при встрече с гордым мужчиной. И сказала:— Джордж, мне бы не хотелось влюбиться в женатого человека. В данном случае такая опасность вполне реальна.Джордж почувствовал себя лучше. Его самолюбие не пострадало. Виной всему была только мораль. Принесли салат из листьев эндивия. Церемония сдабривания его приправой и соусом сгладила момент.— Вы меня немного удивляете, Элизабета. При личной встрече кажетесь мягче, simpatica, чем во время телевизионных интервью, где говорите лишь о работе. Работа, работа, вечная работа.— Поэтому вы сначала заговорили о работе, Джордж?— Хотел, чтобы вы чувствовали себя комфортно.— У меня нет желания казаться сухой и жесткой, но вам-то хорошо известно, что во время интервью надо проявлять бдительность. Стоит затронуть что-то личное, как журналисты сразу же все исказят с помощью монтажа.— Вы никогда не отвечаете на один-единственный вопрос, — гнул свое Джордж. — Наверно, над ним ломает голову множество мужчин. Почему вы до сих пор не замужем? Уверен, возможностей было предостаточно.— Все зависит от того, что считать возможностями.— Боланье?Он произнес фамилию так, словно хотел оскорбить всех французов. Похоже, Ив и его заставил забыть о хороших манерах. Это нас объединяло.— Только не Боланье, — ответила я и, пробуждая ревность, отразившуюся в миндалевидных глазах Джорджа, добавила: — Хотя не стану отрицать, что Ив Боланье — один из лучших в мире любовников.Трое пажей в смокингах подкатили тележку с говяжьим филе, разнообразными инструментами и жаровнями. Мы величественно ждали, пока официанты в белых перчатках резали, поджигали, добавляли соус; потом оставили нас, дабы мы насладились вкусом, ароматом, красотой блюда и общением. На какое-то время мы отвлеклись друг от друга, отдавшись дегустации. Затем лениво, как два жирных насытившихся кота, отыскавших лучшее место в доме, откинулись на спинки своих малиновых тронов. Бокалы наполнили арманьяком.Вновь изучающе взглянув на меня, Джордж Химинес заговорил:— У меня есть давнишний близкий друг — тоже весьма преуспевающая женщина. Вы ее очень напоминаете.— Чем?— Умением держаться. Она — известная во всем мире танцовщица.— Какая танцовщица?Джордж тотчас заметил интерес, который пробудило во мне слово «танцовщица».— Мерседес — одна из знаменитейших танцовщиц в стиле фламенко, неистовая, талантливая, умная, восхитительная… Выросла в Севилье среди цыган, училась у великих мадридских преподавателей. Ее техника и артистизм получили признание всех испанских знатоков. Мне бы хотелось вас познакомить.— Пожалуй, было бы неплохо.— Мерседес и ее муж — весьма влиятельные, интересные во всех отношениях и гордые люди. Конечно, они женаты, но ее муж, Родольфо Себаллос, бисексуал. А Мерседес? Она — совершенное произведение искусства. Оба не признают условностей.— Но они женаты? Это условность.— Мерседес и Родольфо связаны духовно и всегда возвращаются друг к другу, чтобы вместе танцевать и ставить танцы в труппе. Женаты уже пятнадцать лет. И сохранили необычную любовь. Их ребенок, мальчик, умер от менингита. Сейчас ему исполнилось бы десять. Родольфо и Мерседес долгое время пребывали в печали. Родольфо говорил, что Мерседес уже не воспрянет духом, но потом все изменилось. Чтобы забыться, супруги открыли маленький ночной клуб в стиле фламенко, создали собственный балет. Ее искусство стало еще совершеннее. Я прекрасно знаю ее. Сегодня мы с вами пойдем к ним в «Лас Куэвас», чтобы вы увидели их мастерство. Клуб недалеко от Барселоны.— Жажду посмотреть, как они танцуют.— И Мерседес будет очень рада познакомиться, поговорить о вашей работе. Уверен, она признает в вас такую же талантливую и независимую женщину, как и она сама. Женщину, которой нет нужды посягать на ее жизненное пространство. В этом отношении она здорово смахивает на кошку.— В вашем описании есть нечто зловещее.— Нет, она очень добра. Вся Барселона уважает ее за щедрость не меньше, чем за талант. Наверняка Мерседес предложит вам свою помощь в работе, сможет избавить вас от множества проблем. Так уж она устроена.Я невольно подумала о том, с какой подозрительностью отнеслись бы к Джорджу мои нью-йоркские подруги. Этот город заставляет относиться с недоверием ко всему. На нашем последнем «девичнике» звучали всевозможные истории об обманутых. Красивые Одинокие Суперженщины принялись меня предостерегать: «Эти европейские мужчины обожают заниматься любовью с двумя женщинами одновременно. И всегда пытаются это организовать». Но если в воображении Джорджа женщины уже нежно целовали друг друга, варьируя позы, то на его лице это не отражалось. Он сидел с серьезным, интригующим видом.Пожалуй, не стоит бояться, что влюблюсь в него — во всяком случае, сильнее, чем сейчас. От него, конечно, исходили сильная сексуальность и романтический настрой, но не та истинная любовь, которой я искала. Наши отношения превратились бы в постоянное единоборство. Джордж потягивал арманьяк. Словно невзначай дотронулся до моих сережек, подаренных Ивом Боланье. Погладил меня по затылку, шее. Вспомнились спаривающиеся львы во время съемок в Африке. Закончив свое дело, лев всегда принимался покусывать шею подруги.Принесли счет; Джордж подал руку, и мы покинули ресторан. Мне следовало уйти, покуда не возникли осложнения.Джордж заметил перемену в моем настроении и поспешил преодолеть этот момент, галантно подведя к двери, за которой стоял величественный «роллс-ройс». Нас окутала нежная барселонская ночь.— Мне пора, — сказала я.— Я что-то не так сделал? — спросил он. — Еще рано. Мне показалось, вы действительно хотите посмотреть, как танцует Мерседес, разве нет?— Да. — Пришлось согласиться. — Очень хочется посмотреть, как они танцуют. Но, пожалуй, не сегодня.— О, «Лас Куэвас» — прекрасное место, балет фламенко просто великолепен. Во всей Испании нет больше таких танцоров. Они скоро отправятся в турне. А когда вы начнете работать, будет труднее выкроить время.«Пожалуй, он прав. Я смогу вернуться через два часа. Только не позже».Дверь лимузина открылась, мы сели, и фонтаны Плаза де Каталуна стали уменьшаться в размерах у нас за спиной.«Непостижимо», — раздался сквозь затихающее журчание воды голос Бетти.В темном замкнутом пространстве лимузина я ощутила мощную мужскую ауру Джорджа, пробивающуюся сквозь зрелую сдержанность манер. Любой женщине было бы трудно сопротивляться. Он обнял меня и подарил фантастические ощущения поцелуем.— Ты — моя награда, мой огонь, — прошептал Джордж Химинес, расстегивая «молнию» на платье. Этот мастер соблазнения победил — под неторопливыми пальцами искушенного любовника самые невинные места становились самыми чувствительными. Ясно, почему столько знаменитых женщин сходили по нему с ума.«Непостижимо», — голос Бетти прозвучал еще настойчивей, и тонкое шелковое платье показалось мне слишком тяжелым. Я откинулась на большую восточную подушку и выставила ногу в разрез. «Да!» — Бетти одобрила движение, признав его своим.Но спустя полчаса страстных поцелуев и взаимных ласк через шелк платья и тонкую шерсть брюк Джордж Химинес отодвинулся, успокоился; свет маленького автомобильного бара падал на невозмутимое красивое лицо. Правда заключалась в том, что Джордж Химинес не мог продемонстрировать свою эрекцию.Может быть, виноват алкоголь или все-таки настоящая импотенция — столь частый недуг многих могущественных мужчин, всегда появляющихся в обществе с самыми красивыми девушками, иногда даже с двумя, и это при наличии дома красавицы жены, кажущейся удовлетворенной, и зачатых несколько лет назад детей. Бетти часто бывала одной из таких девушек, наслаждавшихся ночной жизнью, ресторанами, комплиментами. Какие чувства испытывают мужчины, нарочито демонстрирующие свою сексуальность? Как принимают жестокую шутку природы, приближение старости? Они отчаянно стремятся продемонстрировать миру неодержанные победы. Таким образом внушая страх соперникам.Но Джордж вовсе не огорчился. А казался вполне довольным, получив удовольствие и удовлетворение от собственных фантазий. Победа осталась за ним. В конце концов, разве еще одна знаменитая женщина не хотела, чтобы он занялся с ней любовью?— Carina, — ласково произнес Джордж, — я покажу тебе истинный смысл любви во многих других ее проявлениях. Ты поймешь, что я — единственный мужчина, достойный твоей любви.Он еще горделивее, чем прежде, откинулся на бархатистую кожу сиденья.Мы ехали мимо ночных теней от деревьев, наблюдая за гигантскими звездами, застывшими на небе. От вина я расслабилась и уронила голову ему на грудь. Не знаю, сколько времени прошло, но Джордж вдруг принялся с нежностью гладить мои рассыпавшиеся по плечам волосы.— Элизабета, — он понизил голос, словно сама ночь могла подслушать, — ты не представляешь, как давно зародились во мне эти глубокие чувства. Я желаю только одного — твоей любви. Только с тобой я стану полноценным мужчиной. Пожалуйста, поедем в Париж.Автомобиль нырнул в кромешную тьму. Я сидела неподвижно, не зная, как утешить находившегося подле мужчину, не смея шевельнуться и спугнуть чувства, что он раскрывал.Под колесами серебристого «роллс-ройса» заскрипел гравий стоянки у «Лас Куэвас», послышались звуки гитар и кастаньет. Джордж отдал распоряжение водителю и поправил галстук. Налил виски, выпил его, снова наполнил бокал. К нему вернулась былая уверенность. В его облике даже появилась какая-то надменность.— Carina, — обратился он ко мне, — мне не терпится познакомить тебя с необыкновенной Мерседес, показать, как она танцует. Сама увидишь, как она прекрасна. Однажды мы занимались любовью с ней и аргентинской актрисой Марией дел Кардо. У обеих роскошные тела ангелов, изящество их безгранично, они способны на любые позы.— А как проявил себя ты?— Великолепно, — похвастался он.Я простила Джорджу его нескромность.Мы вошли в «Лас Куэвас» и тотчас увидели на сцене Мерседес; ее гибкий стан с головы до пят заливал неяркий свет, юбка со множеством складок волнующе ниспадала с бедер. Притихший зал слушал грустные напевы гитаристов.Мне показалось, что Мерседес заметила нас; она обратилась к аудитории на испанском:— Посвящаю этот номер, танго, моему другу, возлюбленному и мужу, артисту, известному во всем мире. Его искусство несет людям радость и вдохновение.Все зааплодировали; мы поискали в темноте свободные места.Мерседес пронеслась по сцене, выгнув спину. Юбка волочилась по полу; темные глаза лукаво посверкивали из-под шляпы, щелканье кастаньет заводило аудиторию, приглашая разделить полет танцовщицы. Гости захлопали в ладоши; когда дали свет, Мерседес овладела коллективными эмоциями, и аккомпанемент зазвучал еще неистовее. В вихре танца двигались тела, юбки, шали с кистями. Безупречный ритм кастаньет завораживал. И вдруг гости замерли: звонкий перестук каблучков заставил аудиторию затаить дыхание. Танцовщица и зал слились в единое целое.— Bravisima, bravisima!Аудитория обезумела, приветствуя Мерседес, носившуюся по сцене в сопровождении следовавших за ней на коленях танцоров в черных костюмах. Вдохновение Мерседес передавалось партнерам, разжигая их страсть; поднявшись, те захлопали шляпами по бедрам. Затем выстроились в ряд, руки в боки, она обошла каждого. Кастаньеты говорили о любви, а тело — о неистовом желании.Гитаристы забрали выше, Мерседес покинула партнеров, подошла к краю сцены; ее гибкие руки совершали собственный танец.В зале вновь вспыхнул свет. Мужчины в шляпах щелкали каблуками у края сцены, отвечая на вызов Мерседес; наконец танцовщица откинула голову назад и закончила танго на коленях, накрывшись шалью с кисеей.— Bravisima!Аудитория снова взорвалась аплодисментами. Я же просто обмирала от восхищения.После шоу Джордж провел меня за сцену. Мерседес оказалась очень маленькой и пухлой. На сцене она выглядела высокой, статной женщиной. Там ее голову венчал классический шиньон да еще сбивала с толку истинная осанка танцовщицы в стиле фламенко; сейчас бросились в глаза коротко постриженные волосы с блестящими черными завитками. Они оттеняли ее темные глаза и высокие скулы молодой, энергичной дивы. Всего лишь отрывок выступления выявил теплоту и игривость подлинной Мерседес.— Мерседес Себаллос, — представилась она, протягивая руку и заинтересованно расспрашивая меня о фильме и пребывании в Испании. — Желаю удачи в нашей Испании. — В ее грудном голосе периодически звучала очаровательная хрипотца. — Если понадобится помощь, пожалуйста, обращайтесь. Мы с Родольфо, возможно, будем вам полезны. Снимайте здесь, в «Лас Куэвас». Мы предоставим все необходимое. Станцуем для вашего фильма фламенко ради собственного удовольствия. Бесплатно!Вскоре мы покинули клуб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31