— Нравится? — мягко спросила Шейн, подходя к ней. — Это папа купил тебе подарок. Смелее! Бери ее!
Сарита схватила куклу и больше с ней не расставалась. Пока малышка играла, Шейн и донья Изабелла осмотрели ванную комнату. Она не вызвала никаких нареканий. Но в глазах строгой доньи читался какой-то неутоленный интерес.
Вернувшись обратно, Шейн подошла к платяному шкафу и открыла его. В задней стенке шкафа обнаружилась маленькая дверца.
— Это на случай, если она испугается грозы или еще чего-нибудь, — объяснила она удивленной донье. — Согласитесь, гораздо интереснее попасть в спальню родителей через потайную дверь, чем обычным способом; кроме того, так гораздо быстрее. А ну-ка, малышка, — позвала девочку Шейн, — покажи бабушке, как это нужно делать. Мы скоро присоединимся к тебе.
Сарита, прижимая куклу к груди, подбежала к шкафу и мгновенно оказалась в другой комнате, прикрыв за собой дверь.
— А мы с вами пойдем туда другим путем, улыбнулась Шейн.
Она привела донью Изабеллу в небольшую, залитую солнцем комнатку напротив спальни Сариты. Здесь стены были выкрашены в нежно-голубой цвет; пол был выложен светлым паркетом (тем, кто пользуется тростью, неудобно ходить по ковру); в комнате, кроме кровати и платяного шкафа, стоял маленький журнальный столик с телефоном, старинный торшер и огромное кожаное кресло (прекрасное место, чтобы читать Сарите сказки!); напротив на треножнике стоял маленький телевизор.
Шейн бросила на донью Изабеллу чуть испуганный взгляд, боясь, что та не оценит ее старания, и заговорила:
— У вас будет собственный телефон и телевизор, по которому вы сможете смотреть «Шоу Опры» или любимый телесериал. Надеюсь, стряпня Моджо придется вам по вкусу. Если вы, конечно, решите… Маленькой девочке нужна бабушка…
— Вы хотите сказать, что приготовили эту комнату специально для меня?
— Я, конечно, понимаю, у вас есть родственники в Мехико… Но я знаю, как тяжело маленькой девочке расставаться с любимым человеком. Сарита будет очень рада, если вы останетесь… Но если вам надо уехать по делам… Эта комната всегда будет ждать вашего приезда.
— Вы сделали это для меня? — Голос доньи Изабеллы дрогнул. — Вы действительно хотите, чтобы я осталась?
— Да. Пожалуйста, примите мое предложение.
Я знаю, как важна для человека семья. Вы заботились о Сарите, когда погибла ее мать, и она очень любит вас.
— Макинтайр не разрешит мне остаться, — сухо заметила донья.
— А я скажу ему, что вы переезжаете к нам на две недели, чтобы Сарита быстрее привыкла к новой обстановке. За это время он привыкнет к вам и смирится с тем, что вы остаетесь с нами.
— Сомневаюсь.
— Напрасно, Изабелла! Чэз только притворяется бессердечным, на самом деле у него доброе сердце. Ну, что вы решили?
— Я согласна, — ответила донья Изабелла, явно сдерживая слезы радости.
— Я поговорю обо всем с Чэзом.
— Хотела бы я быть мухой, чтобы незаметно подслушать ваш разговор, — улыбнулась сквозь слезы пожилая женщина.
— Боюсь, это меня пришлепнут как муху, хмыкнула Шейн.
Донья ласково провела рукой по ее щеке и мягко спросила:
— Вы действительно этого хотите, детка?
— Конечно, — без малейших колебаний ответила Шейн, прекрасно понимая безграничную любовь доньи Изабеллы к правнучке. — Я с самого начала планировала, что вы будете жить у нас. Пожалуйста, останьтесь.
— Я останусь. А теперь проводите меня к Сарите. Кстати, вы можете сказать синьору Макинтайру, что я разрешаю ему заботиться о дочери. И еще скажите ему, что я остаюсь с вами, чтобы убедиться, что Сарита привыкла к новому дому.
— То есть навсегда?
— Навсегда, — кивнула она.
В коридоре они встретили Джимбо. Он заделывал дырки в полу миниатюрными мозаичными плитками, которые Шейн привезла с собой из Коста-Рики.
— Это ваши изделия? — поинтересовалась донья Изабелла у Шейн.
— Угадали.
— Увлечение или работа?
— Я занимаюсь этим в свободное время.
— Знаете, — донья Изабелла неожиданно сменила тему разговора, — меня не покидает ощущение, что вы давно знакомы с Макинтайром… что вы встречались с ним до того, как он познакомился с Мадлен.
— Мы были женаты, — призналась Шейн, — но мой брат посчитал, что я слишком молода, и аннулировал наш брак.
— Что ж, это многое объясняет.
— Неужели вы передумали жить с нами?
— Нет, дорогая. Я приняла правильное решение. Позволь дать тебе маленький совет. Ничего, что я обращаюсь на «ты»? Откройся мужу, расскажи ему, что тебя тревожит.
— Я не могу!
— Грустно видеть двух любящих людей, которые боятся рассказать друг другу о своих чувствах.
— Чэз не любит меня!
— Став старой, как я, ты поймешь, как глупо звучат твои слова. Сделай это, дорогая, или…
— Или?
— ..или ты будешь до конца дней своих рыдать по ночам в подушку, вспоминая о прошлом, которого, увы, не вернуть. — С этими словами донья Изабелла позвала Сариту когда девочка выбежала из спальни Чэза и Шейн, она взяла ее за руку и повела к выходу.
— Что значит: «она ушла»? Где Сарита? — Чэз был вне себя от злости. — Я не успел даже попрощаться с ней!
— Не волнуйся, все хорошо, она вернется.
— Что эта ведьма тебе сказала? Она позволила нам воспитывать Сариту?
— И не только, — уклончиво ответила Шейн.
— Что это значит? Дай угадаю… У нее есть еще какое-то условие?
— Донья Изабелла обещала мне, что оно будет последним.
— Мне было бы гораздо спокойнее, если б я услышал это сам, — заметил Чэз, — но делать нечего… Чего она хочет?
Шейн не ответила, а подошла к окну в гостиной и задумчиво произнесла:
— Вот куда можно будет поставить рождественскую елку…
— Мы уже обсуждали этот вопрос, помнишь?
— Я думала, ты изменил свое решение, — в ее голосе слышалось отчаяние.
— Нет.
— Но Сарита…
— Забудь ты про елку, расскажи мне наконец, чего хочет от нас донья!
Шейн обернулась. В глазах ее стояли слезы:
— Она еще совсем маленькая, Чэз, и не поймет, почему ты ненавидишь Рождество. Сарита не сможет понять, почему у нее в доме нет елки, праздничных огней и подарков, как у других ребят.
Чэз подошел и обнял ее за плечи, чувствуя, что за этими словами скрывается нечто большее, чем кажется на первый взгляд.
— Давай не будем говорить сейчас о Сарите, — мягко попросил он.
— Прости, — Шейн вытерла слезы. — У меня тоже есть плохие воспоминания о Рождестве… Я сделаю все, чтобы твоя дочь никогда не узнала этого горького чувства.
Чэз попытался ее успокоить:
— Брось, дорогая, стоит ли плакать из-за какого-то дерева.
— Я просто хочу, чтобы Сарита была счастлива.
— Ты плачешь не только поэтому. Давай же, расскажи мне все.
— Я плохо себя чувствую… Мне надо полежать…
— Дорогая…
— Пожалуйста, Чэз, дай мне отдохнуть.
— Но ты так и не сказала, чего хочет от нас донья Изабелла.
— Думаю, сейчас я не в состоянии ответить… — прошептала Шейн и быстро выбежала из гостиной.
Чэз хотел было ее догнать, но благоразумие взяло верх. «Надо считаться с ее желаниями, подумал он, посмотрев на часы. — Час дня. Пусть немного отдохнет, потом мы с ней обо всем поговорим: и о нашем прошлом, и о Сарите, и о нашем браке, и о будущем…»
Глава 9
Моей давно потерянной невесте
Еще один год прошел, и снова наступила зима. Или она была всегда?
В моей душе она поселилась навечно. Я смотрю на белоснежную равнину и вспоминаю тебя: ты была такой же чистой и непорочной, когда мы впервые поцеловались. Сколько лет прошло, а воспоминания не меркнут!
Ничего не понимаю: наша любовь давно умерла, а я все еще вижу тебя в каждой встречной женщине. Ты так же прекрасна, как была в тот вечер. В моем сердце, в моих мыслях только ты. Я вспоминаю твой голос, улыбку, чарующий аромат духов. Я храню тебя в своем сердце, здесь ты в безопасности, и я могу мечтать о тебе, когда захочу. Шейн… Жена из прошлого… Единственная женщина, которую я любил и люблю до сих пор.
Чэз нашел жену в спальне. Она крепко спала. Чэз присел на край кровати и (уже в который раз!) мысленно спросил себя: «Почему у Шейн так быстро испортилось настроение?» Неожиданно ему в голову пришла удивительная мысль:
«Может, она узнала, что не беременна, и боится, что я прогоню ее?»
Стук в дверь вернул его к реальности. На пороге стоял Моджо с подносом.
— Хозяйка не спустилась к обеду, — сказал он. — Может, вы заставите ее поесть немного?
Проводив его, Чэз невольно подумал, что Шейн умеет завоевывать людские сердца. Поставив поднос на тумбочку у кровати, он посмотрел на спящую жену: она выглядела хрупкой и беззащитной. Почувствовав на глазах слезы, Чэз поспешил чем-то заняться. «Ей неудобно спать в одежде, — подумал он. — Надо переодеть ее в пижаму». Чэз выдвинул верхний ящик трюмо — пусто. Второй, третий, четвертый — пусто! «Что за черт!» — выругался он, не зная, что и думать. Сначала Чэз решил, что Шейн собирается уехать, и обвинил во всем донью Изабеллу, которая, очевидно, обидела ее плохим отношением, вынудив уложить чемоданы. Чэз подошел к шкафу и открыл его: там висело одно-единственное платье, а внизу стояли сумка и два чемодана. Неожиданно он все понял: она не распаковывала вещи со дня их приезда! «Шейн была готова уехать в любой момент! — размышлял Чэз. — И как я этого не замечал? Она была готова покориться своей судьбе, как и я когда-то! Нет, я ее не отпущу!» Он не знал, когда в нем произошла эта перемена, но всей душою желал, чтобы она осталась с ним навсегда. Чэз старался убедить себя, что не любит ее, а просто наслаждается теплом и уютом рядом с ней, напрасно. Он понял, что просто обязан сделать что-нибудь, чтобы она не ушла. Решение пришло мгновенно. Чэз достал из шкафа ее вещи и стал быстро раскладывать их по местам… Неожиданно он заметил на дне чемодана маску, взял ее в руки, вспоминая их последнюю встречу на Балу Золушки. Колокольчики мелодично зазвенели, приветствуя его. Потом его взгляд снова упал на пустые чемоданы. Чэз быстро открыл окно и выкинул их на улицу. Шум разбудил Шейн.
— Чэз, что ты сделал с моими чемоданами? сонным голосом спросила она, садясь на кровати.
— Я навожу порядок, — Чэз протянул ей поднос с едой. — Проголодалась?
— Не понимаю, какой порядок?
— Ты умная женщина. Догадайся.
— Да-а… В ближайшем будущем я точно никуда не уеду.
— Правильный ответ. Умница!
— Даже несмотря на то, что проблема решена и донья Изабелла наконец разрешила тебе воспитывать Сариту?
Чэз протянул Шейн сандвич, прежде чем ответить:
— Этому дому нужны умелые женские руки. Кроме того, мне нужны твои советы, чтобы правильно воспитывать дочь. Соседи у нас хорошие…
— Ты что же, хочешь навечно привязать меня к этому дому? — чуть нахмурившись, спросила она.
«Да, она собиралась уйти от меня!» — подумал Чэз, а вслух поинтересовался:
— А мне придется это сделать?
— Мы никогда не обсуждали наболевшие вопросы, — заметила Шейн, откусывая кусочек сандвича. — Думаю, время пришло.
Чэз не хотел слышать, что она не беременна, и поэтому попытался отшутиться:
— Мне что-то не хочется. Давай отложим до следующего раза…
Но Шейн не слушала его, она решила окончательно расставить точки над «i».
— Ты искал меня, Чэз?
«И почему она вдруг вспомнила об этом?» тоскливо подумал Чэз, чувствуя, что совершенно не готов к подобному разговору.
— Искал, но Рейф постоянно мешал мне.
— И сколько времени ты искал меня?
— Шейн…
— День?
— Дорогая, давай не будем…
— Месяц? Год? Может, больше?
— Черт побери, Шейн, ты ничего не понимаешь! — рассердился Чэз. Он находил все больше доказательств тому, что она хотела уйти от него.
— Так просвети меня!
— Прекрати, слышишь?
Шейн посмотрела на Чэза с укором и тихо спросила:
— Ты сдался, да?
Тот стал мерить шагами комнату, чувствуя, что уже не может рассуждать логически. Случайно взглянув в зеркало трюмо, он ужаснулся:
«Бледный, растрепанный, с горящими глазами настоящий дикарь! Надо же!» Чэз сделал несколько глубоких вдохов, стараясь взять себя в руки, но напрасно: казалось, вся комната пропиталась негативными флюидами.
— Я искал тебя, Шейн! Где ты была? Почему ты не вернулась ко мне?
— Я пыталась.
Спокойный ответ Шейн вернул Чэзу самообладание, и он был рад этому.
— И что же тебя остановило?
— Я… попала в аварию.
— В аварию? В ту самую аварию, о которой ты рассказывала Моджо?
— Да.
Чэз растерянно присел на край кровати:
— Это из-за меня… это из-за меня ты получила шрамы…
— Нет, что ты! — Шейн обняла его за плечи. — В том, что случилось, никто не виноват. Был дождь, под колесо попал камешек…
— Рейф пытался тебя остановить, не так ли?
— Он не преследовал меня, если ты это имеешь в виду. Рейф знал, куда я еду, и хотел перехватить меня по пути в аэропорт. Мне повезло, Чэз, — если бы он не поехал по горной дороге…
— Не продолжай, пожалуйста!
— Да ты весь дрожишь! — Шейн заглянула ему в глаза, в ее взгляде читались забота и тревога.
«Нет, я больше не могу!» — подумал Чэз и хрипло произнес:
— Скоро и ты задрожишь, детка…
Он опрокинул ее на кровать. Шейн не сопротивлялась. Она смотрела на него спокойно и нежно, как жена смотрит на мужа. Чэз торопливо скинул одежду, помог раздеться Шейн. В наступающих сумерках он довольно быстро разыскал на ее теле тоненькие серебряные полоски — зажившие шрамы, и стал их осторожно целовать. По ним, как по карте, он мог прочитать, как сильно страдала она все эти годы. Насладившись дивным ароматом ее кожи, Чэз нежно взял ее за запястья, и она инстинктивно сцепила ладони у него на шее, словно приглашая его прижаться к ней еще ближе. От первого прикосновения его губ Шейн вздрогнула и закрыла глаза, чувствуя, как с каждым движением его языка внутри нее разгорается пламя. Почувствовав, что время пришло, Чэз медленно вошел в нее, лаская пальцами ее грудь и живот…
— Как давно они у тебя? — спросил Чэз, когда они немного отдышались.
— Давно.
— Как давно? Пять лет?
— Да!
— Шесть?
— Да!
— А может, восемь? Ты спешила на Бал Годовщины к Монтегю, да? Ты надеялась встретить меня там, чтобы начать все сначала?
— Да, Чэз! — Шейн была готова расплакаться от счастья. — Я так этого хотела… на самом деле хотела…
Чэз не дал ей договорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15