сифон с донным клапаном для раковины 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Ничего не забыл? Не слишком-то ты без меня скучал, как я посмотрю! — Илона резким жестом обвела чистенькую кухню без единого следа паутины и копоти. — Нашел себе трудолюбивую красотку, а теперь молотишь всякую чушь!
Ох, как хотелось ей вцепиться в физиономию Нерадова ногтями, разодрать ее в кровь, выцарапать глаза!
— А, — отмахнулся Толян, — ну да, жила тут недолго одна курица безмозглая, но это так, от тоски, от одиночества… Детка, тебе незачем о ней думать! Я давно ее выгнал.
— Давно? — еще сильнее обозлилась Илона. — Давно?! Да как у тебя язык поворачивается?!.. Ты только и делаешь, что врешь! А пыль ты сам вытирал после того, как ее выгнал, да? У тебя в квартире слишком чисто, чертов поганец!
— У меня? — попытался сменить тему Толян. — Детка, почему «у меня»? Это твой дом!
— Не уверена, — буркнула Илона, остывая. — Я здесь таких порядков не наводила. — Ей захотелось еще пива, водки, чего угодно, ей захотелось снова напиться, как вчера… Она чувствовала себя такой несчастной, такой обиженной!
Толян понял ее настроение. Он торопливо открыл один из навесных шкафчиков (Илона тут же отметила для себя, что дверцы шкафчика чистые, не заляпанные, внутри все расставлено в идеальном порядке, и прибавила это к счету, который намеревалась непременно предъявить Толяну), достал из его аккуратной глубины бутылку водки. И все снова завертелось…
Но, поскольку бутылка в запасе у Нерадова оказалась всего одна, к вечеру Илона окончательно пришла в себя. И, выпив несколько чашек черного как смоль чая, принялась раздумывать о том, как жить дальше. Толян в разработке планов не участвовал. Он спал.
Глава 2
Опираясь на палку и то и дело охая от боли в спине, Карпов ковылял по бульвару от скамейки к скамейке, заглядывал в урны в надежде отыскать еще хотя бы три-четыре пустые бутылки в дополнение к уже найденным двум. Тогда хватило бы на полбуханки хлеба или на полкило серых макарон. Правда, и чай кончился, и сахар, и крупы никакой нет, да и масла тоже. Но о масле он и не мечтал, даже о растительном. Хоть бы что-нибудь купить. Уж очень есть хочется…
Ветер, как нарочно, дул вдоль Большой Конюшенной навстречу Карпову, пронизывая насквозь его старую, слишком легкую для такой погоды куртку. Но свитер на Карпове был довольно теплый, недавно соседка с верхнего этажа подарила, спасибо ей, добрая женщина. Ну, блин кудрявый, думал Алексей Алексеевич, злясь на весь свет, угораздило же Ляльку помереть… Как теперь жить? Пенсия — шестьсот с копейками, попробуй просуществовать на такие деньги! Конечно, пока Лялька была жива, ему горевать не приходилось. Удачливая была женщина, что ни говори. Всегда умела денег « раздобыть. А особенно летом, когда на каждом углу — открытые кафе, на каждой скамейке в парках — то парочки, то компании, и все что-нибудь пьют… Правда, нынче слишком много стало пластиковых бутылок, но и настоящих, стеклянных хватает, и металлические банки от всяких там джинов и прочего тоже можно сдать на приемном пункте, а Лялька своего никогда не упускала, уж у нее-то никто бы бутылку не перехватил, стоило ей только заметить добычу… Да, плохо без нее. Зимой она то картон и бумагу сдавала, то иной раз пристраивалась где-нибудь посуду мыть — в общем, кормила своего мужика. И поила, А теперь что? Вот уже и лето скоро, март на дворе, а что толку? Разве сам он сможет сражаться с бомжами за добычу? Он и ходит-то с трудом, какие уж тут схватки за пустые бутылки!
Карпов принялся вспоминать счастливую жизнь с Лялькой и едва не пропустил очередную бутылку. Она закатилась под скамью, в лужу, в которой плавали окурки и серые льдинки. Со стонами и кряхтеньем Карпов наклонился, опираясь одной рукой о скамейку, и палкой выкатил грязную бутылку на мокрый асфальт. Подняв находку и положив ее в рваную спортивную сумку, отправился дальше. Ну, еще чуток… Дома он бутылки вымоет и, передохнув, пойдет сдавать. Полдня пройдет, а там и вечер близко, можно будет спать лечь. Впрочем, спать Карпов мог в любое время суток. Во сне время быстрее проходит.
Да, некстати Лялька померла. Карпов-то рассчитывал, что она его переживет, похоронит… Ему ведь уже пятьдесят один, старый совсем, больной, а Ляльке было всего ничего, сорок пять недавно стукнуло, и вот на тебе! Не повезло. Просто не повезло ему, потерял кормилицу. И зачем она потащилась к этим проклятым пьяницам в соседний дом, там же у них не квартира, а самый настоящий бомжатник! Напилась, конечно, но не в этом дело, кто не напивается, когда есть на что… А вот что после случилось, никто толком не знает. То ли сама упала, то ли толкнул кто — и приложилась Лялька затылком к батарее, и на том дело и кончилось. Правда, не сразу. Еще три дня в Мариинской больнице полежала, в нейрохирургическом отделении. Но ее даже оперировать не стали, потому что она умудрилась воспаление легких подхватить. Вот и пришел конец. А он уже второй месяц мается в одиночестве, не зная, на кого опереться, кто бы его кормил хоть немножко.
Карпов сел на скамью, чтобы немного отдохнуть. Спина отчаянно болела, ноги отказывались двигаться. Конечно, если бы у него были деньги на лекарства, он бы, наверное, получше себя чувствовал… Да только где бы он эти самые деньги взял? Он и за квартиру-то третий год не платит. Грозят, конечно, выселить, из жилконторы уже два раза бумаги приносили — предупреждают, что будут в суд на него подавать… Ну и пусть выселяют! Он инвалид, отправят его в интернат, вот и хорошо. И крыша над головой будет, и кормить станут три раза в день. Уж как-нибудь протянет то, что ему осталось.
Посидев несколько минут, Карпов попытался встать, но не смог. Он огляделся по сторонам, надеясь, что кто-нибудь ему поможет. По бульвару по направлению к нему бежала длинноногая девчонка с пачкой газет в руках. «Ишь, какая красивая почтальонша, — подумал Карпов, — молодая, шустрая!»
— Девочка, помоги встать, — попросил он, когда почтальонша поравнялась с ним. Девушка с сочувствием посмотрела на него и, перехватив газеты поудобнее, протянула Карпову руку. — Вот спасибо! — просиял Карпов, утвердившись на ногах и крепко вцепившись в палку с изогнутой толстой ручкой. — Дай Бог тебе здоровья! Спасибо!
— Не за что, не за что, — весело откликнулась почтальонша и умчалась.
Карпов проводил ее взглядом и тяжело вздохнул. Да, когда-то и он так вот бегал. Ну зачем вспоминать то, чего уже нет? Он потащился домой. Далековато его занесло на этот раз, почти до Конюшенной площади дошел, тащись теперь вдоль Мойки до Гороховой с полной сумкой бутылок… Ох, как это плохо, что Лялька померла!
Придя домой, он на всякий случай еще раз заглянул во все уголки обшарпанного донельзя кухонного шкафа: а вдруг пакет крупы где-то завалялся, а он его и не заметил? Но нашел только полпачки соли да стайку тараканов, испуганно разбежавшихся, когда на них упал тусклый свет. Плюнув им вслед, Карпов выгрузил бутылки в раковину, чтобы вымыть. Такие грязные не возьмут, это точно. Ничего, удачно погулял; восемь штук в итоге. Эх, найти бы что-нибудь… такое! Он вспомнил, как Ляльке однажды фантастически повезло. Роясь в мусорном контейнере в поисках чего-нибудь полезного или съедобного, она обнаружила среди вонючих отбросов пачку купюр, перетянутых резинкой. Три тысячи рублей! Да, вот это был подарок судьбы. Карпов усмехнулся и покачал головой, вспомнив праздник жизни, длившийся целую неделю. Повеселились они на славу! Конечно, сразу же прибежали все Лялькины друзья-подруги, на дармовщинку-то всякому выпить охота, полная квартира народу набилась — и пошла гулянка! На четвертый день соседи со второго этажа, что над его квартирой, не выдержали, вызвали милицию среди ночи. Сволочи, одно слово. Зажравшиеся сволочи. Менты, правда, не особо зверствовали, просто выкинули на улицу всех без разбору, Карпов один остался — квартиры как-никак, у него даже паспорт имеется. Лялька-то свой давным-давно потеряла, да и все ее приятели тоже который год без документов… Ну, ясное дело, менты уехали — и все вернулись обратно. Только старались уже не слишком шуметь. А потом деньги кончились, гости разбрелись по своим чердакам и подвалам, а Карпов с Лялькой три дня отсыпались. Да, хорошие были деньки, веселые…
Перемыв бутылки, Карпов призадумался. Идти сдавать их прямо сейчас? Или сначала поспать немного? Спать, конечно, хочется, но… но лучше сначала поесть. Вздохнув, он сложил бутылки в другую сумку, такую же рваную, но довольно чистую, оделся и отправился в очередной поход.
Чтобы дойти до киоска, где принимали бутылки, ему понадобилось немало времени, так что в продуктовый магазин он притащился лишь к четырем часам дня. И, едва переступив порог, сразу увидел давешнюю девчонку-почтальоншу. Она что-то покупала и Карпова не заметила. Он решил, что живет девчонка где-то неподалеку, иначе зачем бы пришла в этот магазин? Карпов призадумался: а не попросить ли у нее рублей пять, а то и десять? Курева купил бы… Сколько можно бычки собирать и сушить на батарее? Но тут, глянув себе под ноги, Карпов вдруг увидел вожделенную десятку, явно оброненную кем-то из покупателей. От восторга Алексей Алексеевич чуть не взвизгнул и тут же попытался поднять деньги, да не смог присесть, потому что слишком перетрудил ноги. О том, чтобы наклониться, и речи не было — наклоняться Карпов не мог уже много лет. Болезнь Бехтерева, или в просторечии «болезнь бамбуковой палки». Не гнулся у него позвоночник.
Карпов прижал десятку палкой и уставился на нее, не зная, что делать. Но тут вдруг рядом с ним очутилась почтальонша, направлявшаяся к выходу. Она с жалостью посмотрела на несчастного инвалида и спросила:
— Вам не наклониться, да?
— Да вот никак… — пробормотал Карпов.
Девчонка легко согнулась, подхватила купюру (Карпов едва успел отодвинуть свою опору) и протянула ее Алексею Алексеевичу.
— Спасибо, — пробормотал тот. — Второй раз меня выручаете…
Девчонка улыбнулась и исчезла.
Карпов, довольный донельзя, купил пачку «Беломора» и пакет макарон и отправился домой. Теперь и отдохнуть можно.
Глава 3
Закончив работу, Илона под ледяным мартовским дождем отправилась домой, ее мысли все так же вертелись вокруг неприятной и опасной новости. Толян со вчерашнего дня отсутствовал, сказал, что едет в командировку и вернется дня через два-три, но может и задержаться еще на денек. В далеком теперь прошлом у Илоны не возникло бы дурных мыслей по этому поводу, она к этому привыкла, думала, что поездки Нерадова и в самом деле связаны с какими-то делами. Но теперь-то она если и не знала наверняка, то, во всяком случае, догадывалась, что представляли собой его «командировки». И если он снова уехал, значит, принялся за старое. Да нет же, хуже, чем за старое! Он ведь говорил, что тогда, в прошлом, выполнял поручения каких-то неведомых Илоне людей, но потом отказался «работать» с ними, а это значило, что теперь он начал действовать на собственный страх и риск. Но это значило также, что никто его не подстрахует, ничья машина не будет ожидать, чтобы умчать с места событий… Впрочем, грабителей ведь было двое. Где-то нашел Толян себе подельника, но насколько тот надежен? Что, если он продаст Нерадова ни за грош? Впрочем, наплевать, пускай бы Толяна посадили, пускай бы он помучился, как мучилась она, раз уж пошел искать приключений на собственную задницу, даже не сказав об этом жене. А она все равно больше не пойдет с ним «на дело», ни за что, ни за какие деньги. Она слишком напугана последним их «походом», совсем недавним, январским…
Вздрогнув от вновь охватившего ее страха, Илона стала вспоминать прошедшую зиму. Сначала они с Толяном много дней подряд только тем и занимались, что праздновали ее возвращение. Илона хотела тогда лишь одного: забыть два страшных года. Конечно, ей это не удалось. Во всяком случае, не сразу. Ей каждую ночь снились кошмары, она как вживе ощущала отвратительные запахи, преследовавшие ее все эти два года, она так и не смогла привыкнуть к ним… и уродливые лица баб, и жестокие глаза людей в форме… В ее кошмарах мужчины не отличались от женщин, все они были на одно лицо, обладали одинаковыми фигурами, похожими на параллелепипеды, у них были тонкие ноги и руки-плети, и этими плетьми они хлестали Илону… Она кричала, задыхаясь от ужаса, и просыпалась с головы до ног мокрой от пота. Там, в тех странных краях, она узнала, что у нее больные почки, что именно из-за этого у нее постоянно ноет спина, но ее все равно заставляли работать наравне с другими.
Толян успокаивал ее, гладил по голове, обнимал, наливал стопочку водки — и Илона снова засыпала. А потом настал день, когда Нерадов сказал, что денег больше нет и нужно что-то придумать. И конечно же придумалось ему все то же, что и раньше. Поздно вечером они вдвоем отправились «на прогулку».
Из четырех шуб, имевшихся у Илоны прежде, к моменту ее возвращения осталась всего одна, самая дешевая, лисья, — Толян небрежно сообщил, что три остальные он был вынужден продать из-за денежных проблем, но Илона подумала, что он, наверное, просто подарил их бабам, с которыми развлекался в ее отсутствие… Ей было очень жаль пропавших мехов, в особенности соболей, и это тоже она включила в счет вместе с исчезнувшими флаконами французских духов и драгоценностями. Илона решила, что Нерадову рано или поздно придется за все заплатить. Но пока об обновках мечтать не приходилось, и Илона всю зиму ходила в старой лисьей шубейке с потершимися обшлагами.
Было уже темным-темно, когда во дворе какого-то дома на Итальянской они остановили припозднившегося мужика. То есть остановила его, конечно, Илона. Она шагнула навстречу мужику и, как обычно, попросила прикурить. Пока недурно одетый мужик с «дипломатом» шарил по карманам, из темноты змеей выскользнул Толян, и Илона, поспешно скрывшись за углом дома, подумала, что все повторяется, что разница лишь в том, что тогда, в первый раз, был май, цвела сирень, царила белая ночь, а теперь вокруг тьма и холод, и откуда-то воняет помойкой, и Толян уже не кажется ей романтическим благородным разбойником… Но мужик, к горлу которого Нерадов приставил нож, точно так же послушно вытащил все из карманов и положил на грязный асфальт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41


А-П

П-Я