— Аманда понизила голос:
— Раш наломал дров. Он сказал Верене, что роль уже ее — без проб, интервью и так далее. Видимо, он попросту принудил Кит отдать ей роль.
— Что?! — Арчер был поражен.
— Верена пошла благодарить Кит, а та выгнала ее взашей. Меня так и подмывает сказать этой женщине, чего она сама стоит…
Арчер потер подбородок.
— Что это нашло на Раша? Надо было как-нибудь полегче…
— Он все отрицает и твердит, что Кит неверно его поняла.
— У нее слишком много дел, — Арчер нахмурился, — но я уверен, что она бы не…
Ему не дал договорить маленький человечек с лицом желудочного хроника, которого Аманда Александер встретила заученной радушной улыбкой. То был издатель, опубликовавший «Последний шанс» Германа Миллера.
— Где Кит? Только ради нее я сюда и пришел.
По его виду можно было подумать, что он минуту назад разорился. Его горестное настроение почему-то оскорбило Миссис Александер, и та холодно ответила:
— Уверена, она вот-вот появится. А пока, Гарри, советую вам отдать должное буфету — наверняка вы найдете там блюда по своему вкусу.
Почувствовав на себе пристальный взгляд Аманды, Либерти не очень-то убедительно притворилась, будто слушает оркестр.
— Извини, дорогая, — Арчер вмешался, как всегда, вовремя, — надеюсь, ты не станешь возражать против присутствия этой молодой дамы, с которой у тебя завтра состоится обстоятельная беседа.
— Мисс Адамс! — Аманда тотчас превратилась в воплощение любезности. — Как поживаете? Я столько о вас слышала!
Аманда Александер, судя по всему, была полностью поглощена своей внешностью и, кроме этого, мало чем еще интересовалась. Либерти решила, что она и ее муж имеют отдельные спальни и что Раш, любуясь женой, гордится ею, но не более того.
— Как я рада, что вы нашли возможным побыть сегодня с нами, мисс Адамс! Я уже предвкушаю наш завтрашний разговор. Знаете, «Метрополитен» — мой любимый журнал, а Китсия — самая восхитительная женщина из всех встреченных мной когда-либо. А теперь прошу меня извинить. Пора звонить подружкам Верены — наверное, она задержалась у них.
— Кажется, наша очаровательная хозяйка взволнована? заметила Либерти.
— Я тоже. — Рейсом проводил Аманду взглядом. — Бедная девочка! А ведь у нас были самые лучшие намерения. Но ничего, у нее сильный характер, она выдержит. — Он улыбнулся. — Недаром существует поговорка, что дети добиваются успеха вопреки своим родителям! Верена — прекрасный тому пример.
— Вы как будто ею гордитесь?
— Горжусь. Я бы не предлагал ее на эту роль, если бы не был уверен, что она буквально рождена для нее.
— Может, потанцуем, Арчер?
Он взял у нее бокал с шампанским и поставил его на стол.
— Больше всего меня подкупает ваша прямота.
— Внимание, сейчас я поведу.
— Только попробуйте! Я докажу, какой я деспот.
— Ну так вперед! — Либерти ловко оттащила его подальше от музыкантов, чтобы продолжить беседу. — Миссис Александер, — очень красивая женщина и выглядит так молодо…
— Потому что так оно и есть. Она произвела Верену на свет, когда ей еще не было двадцати. Вы считаете Мэнди красавицей? Тогда вам надо было застать в живых ее мать.
— Мать Аманды?
— Я видел ее всего один раз, будучи подростком, но впечатление она на меня произвела просто потрясающее. Тогда я умолял Китсию, чтобы она передала ей мою любовную записку, — Китсия и Синтия были лучшими подругами. Китсия привезла ее с собой на Звар на Новый год для моральной поддержки.
— Так она передала вашу записку?
— Нет. У нее были другие планы.
— Могу себе представить!
Либерти боялась, что горячая рука выдаст ее, подскажет, что она не только представляет, но и знает о случившемся той ночью. Ей хотелось, чтобы он обо всем рассказал сам.
— Кстати, о том Новом годе, Арчер… — начала она, но договорить не смогла.
Такого короткого платьица Либерти еще не видела — из-под довольно узкой полосы золотой парчи, поддерживаемой двумя тоненькими бретельками, словно вырастали длинные сильные ноги в колготках и туфельках без каблуков, под цвет золота. Картину дополняли толстая золотая коса, переброшенная через одно плечо, розовые щеки, не нуждающиеся в гриме, здоровье, пышущее изо всех пор, — не девушка, а любовно взлелеянный цветок.
Внезапно возникнув перед ними, красавица потащила Арчера за собой на террасу, кинулась ему в объятия и залилась слезами.
— Зачем он так со мной поступил, дядя Арчер? Теперь она меня ненавидит, просто не выносит… — Увидев догнавшую их Либерти, Верена отстранилась от Арчера и вытерла глаза платком, который вытащила из его нагрудного кармана.
— Чудесный вечер, не правда ли?
— Познакомься, это Либерти Адамс. Она репортер, — добавил Рейсом поспешно, как предостережение.
— Правда? — Девушка сунула платок обратно в его карман.
— Это она готовит статью про тетю Китсию.
— Жаль, что вы не репортер-исследователь, я подарила бы вам сенсацию.
В этот момент в дверях появился Раш, и Верена запоздало прикрыла рот обеими ладонями.
— Кажется, кто-то произнес мое любимое словечко? — Раш широко улыбнулся Либерти, но Арчер тут же взял его под руку.
— У тебя найдется минутка?
— Ох! — громко простонала Верена. — Намек поняла. А вы? — Она схватила Либерти за локоть. — Дядя Арчер желает уединиться с моим отцом.
— Не торопись, Верена, — сказал Раш с улыбкой. — Рад вас видеть, мисс Адамс, и заранее предвкушаю удовольствие от завтрашнего интервью.
«Я тоже, — подумала Либерти. — Наконец-то выяснится, не ты ли подстроил смерть мисс Новак!»
— Пойдемте, Либерти. — Верена снова потянула ее за руку.
Уходя с террасы, она закрыла обе створки высокой стеклянной двери, потом высмотрела официанта с шампанским, нагнала его и вернулась с двумя бокалами. Сунув один Либерти, Верена залпом осушила свой и застонала от наслаждения.
— Как вам нравится мое платье? — Она утерла рот тыльной стороной ладони. — В самый раз для шампанского. Жаль, компания подкачала.
— Если бы в мои семнадцать лет все эти люди были приглашены чествовать меня, я бы, наверное, чувствовала себя на седьмом небе от гордости! — ответила Либерти, оглядываясь. — Кого тут только нет: продюсеры, бродвейские идолы, светские знаменитости…
— Я вас умоляю! Знаменитости пришли к Мэнди, а не ко мне.
— Кажется, это Макс Ругофф? Ну, тот, что беседует с Джо Паппом?
Верена небрежно намотала на руку свою золотую косу.
— Тема беседы, безусловно, деньги. Хотите жвачку?
Либерти покачала головой. Верена достала из крохотной золотой сумочки пластинку, развернула обертку и прочла:
— «Скоро вы будете сидеть на самом верху». Хороша шуточка!
— А в чем, собственно, дело? — поинтересовалась Либерти.
— Ни в чем. Я в полном порядке. Фантастически счастлива!
Мой отец — кретин, но я все равно балдею. Вечно он так: у него способность превратить любой подарок в дерьмо на палочке.
Поймите меня правильно, мисс Адамс: я мечтаю об этой роли, но просто не хочу получать ее таким способом. Будь у меня хоть половинка шанса, я бы ее заслужила.
— То есть произвели бы впечатление на пробе?
Верена перебросила косу через плечо.
— Ладно, проехали. Узнаете завтра — вы же придете допрашивать Мэнди? — Она снова затеребила косу пальцами, перебросив ее на грудь. Либерти кивнула. — Ну вот, предлагаю вам потом беседу со мной.
Хотя Верена возвышалась над Либерти, как гора, а длинная желтая коса казалась альпинистской веревкой, тем не менее в этом огромном ребенке было что-то невыносимо трогательное.
— Может быть, начнем прямо сейчас?
— Здесь — никак! — Верена посмотрела на Либерти, как на непроходимую тупицу. — Между прочим, в деле замешаны высокопоставленные лица…
— Что?!
— Скажем, сенатор Эбен Пирс, — прибавила девушка шепотом, — забыла, от какого он штата… — Она сморщилась, пытаясь вспомнить. — Когда он был у нас, я такое подслушала…
Честно! До завтра.
Она скрылась в толпе. Либерти последовала было за ней, но вокруг виновницы торжества уже защелкали фотоаппараты, и Верена ослепительно заулыбалась, как звезда, рожденная для славы.
Заметив одиноко стоящего Арчера, Либерти подошла к нему.
— Все в порядке? — спросила она.
— Лучше не бывает.
— Едва ли мы дождемся сегодня Кит…
— По-видимому, да, — согласился он хмуро. Оркестрик заиграл старую медленную мелодию «День за днем», и Арчер, не спросив разрешения, обнял Либерти. Когда ее лицо разгладилось, он зашептал ей на ухо:
— Впервые я услышал эту вещь в исполнении Синатры тридцать лет назад.
Она заглянула ему в глаза и увидела в них печаль. Лучшего времени для ее вопроса нельзя было придумать.
— Какой была ваша жена?
— Красивой, — ответил он еле слышно.
— Знаю, догадалась. — Либерти старалась не разрушить возникшую атмосферу доверия. — Что с ней случилось?
Они перестали танцевать, и Арчер бросил на нее странный взгляд:
— Не понимаю, о чем вы?
— Очень даже понимаете! — Она стиснула ему руку. — Во вторник после завтрака с вами я попыталась что-нибудь разузнать о миссис Арчер Рейсом, но, если верить газетам, таковой никогда не существовало. Держу пари, в списках мэрии она тоже отсутствует. Насколько я понимаю, произошло что-то серьезное, иначе откуда этот заговор молчания?
Или вы попросту ее выдумали.
Рейсом вдруг отпустил ее:
— Выйдем.
Либерти засеменила за ним на террасу, прихватив два бокала с шампанским Неужели он собрался вспомнить усопшую жену?
В саду стояли белые кресла и скамейки с розовыми подушечками, на ветвях деревьев висели разноцветные гирлянды. В этой обстановке Арчер словно предстал перед ней в каком-то новом свете — более живым, что ли. Они сели на скамейку и долго молчали. Наконец Ренсом заговорил:
— Я повстречал Кэсси на приеме у Хэма Беркли в Ист-Хэмптоне, который мне уже никогда не забыть. Взлетали вверх подсвеченные пурпуром струи фонтана, до самого берега тянулись фонари, и все это устроила Этель, жена Хэма. Они с Хэмом приютили Кэсси — я так и не узнал, как она оказалась у них. Единственное, что я знал, — она была из Бостона и там не поладила со своей приемной матерью.
— А что случилось с ее родной матерью?
— Забыл Вы не верите? Я действительно забыл, хотя раньше, возможно, знал. Кэсси обожала секреты: свято берегла свои, зато любила узнавать чужие… — Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Все мужчины на приеме проявляли к ней интерес, но после того как Хэм нас друг другу представил, она танцевала только со мной одним — сказала, что доверяет мне и боится, как бы другие не отдавили ей ноги. Она была босиком, подол ее платья был влажным. Через пятнадцать минут после нашего знакомства она заявила, что мы поженимся.
— Не любила тратить время зря?
— Нет, просто была удивительно прямодушной. Два месяца мы встречались ежедневно. Для нас было невыносимо оказаться врозь. Наконец после короткой помолвки мы поженились.
— То-то праздник для газетчиков! «Загадочная бостонская красавица венчается с молодым озорником».
— Они не давали нам покоя, но мы не особенно и скрывались. Кэсси любила танцевать, любила людные места. Она у всех вызывала восторг. Официанты «Клуба 21» выстраивались в очередь, чтобы ее обслужить.
— Похоже на музыкальную комедию или на сказку…
— Возможно, это и была сказка. — Он прервал рассказ и задумался.
— Людей без изъяна не бывает… — осторожно произнесла Либерти.
— В том-то и дело. — Рейсом обернулся к ней, и Либерти заметила, что он как-то сразу помолодел. — Знаете про традицию арабского ковроткачества? Не ломайте голову, я объясню.
Дабы не прогневить Аллаха зрелищем абсолютного совершенства, каждый ткач обязательно допускает в своем узоре небольшую погрешность. — Он молитвенно сложил ладони и пробормотал. — Да не прогневается всемогущий Аллах!
— А что было не так у Кассандры?
— Какая-нибудь ерунда — то пятнышко на лице или на платье, то перекрученный подол. Волосы она носила распушенными, как вы, хотя в те времена это не было принято. Она никогда не пересекала порог салона красоты, но когда мы с ней шли по улице… Обычно женщины смотрят на свое отражение в витринах, но у Кэсси не было такой привычки. Эта ее беспечность в сочетании с природной грацией делала всех женщин в сравнении с ней жеманными кокетками. Даже Китсия удивлялась ей.
Внезапно Ренсом нахмурился.
— Когда Китсия познакомилась с вашей женой? — спросила Либерти.
— Кэсси в то время была беременна. — Он надолго замолчал. Либерти посмотрела на него, но уже не настаивала на продолжении — сидевший в ней репортер тоже испытывал смущение. Однако Ренсом поборол свои сомнения. — Странно… Иногда я представляю себе Кэсси с огромным животом, и у меня появляется чувство, будто я по-прежнему жду рождения нашего ребенка.
— Что-то произошло? — Либерти почувствовала несвойственную ей робость.
— Она его потеряла.
— Простите?
Он встал и стал возиться с портсигаром.
— Я не правильно выразился. — Рейсом закурил. Дым попал ему в глаза, и он, щурясь, отвернулся. — Это долгая история, Либерти. Жаль, что мы с вами недостаточно знакомы.
У Либерти перехватило дыхание.
— Мы достаточно знакомы, Арчер.
— Вы такая… — Он обернулся и, сделав затяжку, передал сигарету ей, а потом продолжил:
— Спустя несколько месяцев после нашей женитьбы эта женщина, приемная мать Кэсси, прислала мне письмо с требованием денег: мол, я ей должен что-то вроде отступного, раз забрал Кэсси. Естественно, я отказался платить, вернее, за меня отказались мои адвокаты. Тогда она начала бродить вокруг нашего дома. У нас был особняк в Греймерси-парк. Сам я никогда ее не встречал: она приходила, когда я был на работе. Китсия тоже не могла быть сторожем: у нее хватало своих дел, и она часто уезжала к себе в мастерскую на Четырнадцатой улице.
— В каком смысле «сторожем»?
— Когда Кэсси забеременела, она стала еще более… — он поискал подходящее слово, — возбудимой. Я пригласил Китсию, чтобы она позаботилась о ней, о нас.
— Не знала, что вы и Китсия были так близки…
Он проводил взглядом автомобиль, осветивший фарами кружевной забор, потом взглянул на Либерти:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54