— Расслабление наступает значительно раньше, чем пропадает способность держаться на ногах, — осторожно заметил Бредли.
— А я вовсе не напряжена, просто контролирую свое поведение, — возразила Милли.
— Тогда почему вас так легко смутить? — Пораженная, она опустила глаза. Откуда он это знает? — Я постоянно загоняю вас в тупик, ведь верно? Я чем-то пугаю вас. Впрочем, возможно, у вас действительно есть основания бояться меня. — Неожиданно он подался вперед и, взяв за подбородок, поднял ее лицо так, что их глаза встретились. — Хотите, я скажу вам, что вижу, глядя на вас? — В его тихом голосе зазвучало что-то опасное. — Ох уж эти глаза!
— Что? — переспросила Милли. У нее не было уверенности в том, что она правильно расслышала его последние слова.
— Вы очень красивая женщина, Милдред Роббинс. — Она смутилась, а он добавил чуть сердито:
— Но не хотите замечать этого. Что ж, это ваше дело, однако не думайте, что все остальные так же слепы, как вы.
Милли вздрогнула, и странная, гипнотическая атмосфера тут же растаяла.
— Вы сумасшедший, — сказала она, отталкивая его руку. — Зачем-то выдумали, что увлечены мною…
Его лицо стало таким же холодным и высокомерным, как во время вечеринки у Джуди.
— А что в этом странного? Не в моих ли объятиях вы проснулись вчера утром?
Милли похолодела. Она едва могла дышать.
— Это была случайность. Я очутилась там не потому, что вы хотели меня. К тому же вы были рассержены, когда проснулись, — я прекрасно помню выражение вашего лица!
— Да, я действительно был рассержен. Но от этого я не перестал желать вас.
Милли недоуменно уставилась на него. Ее мысли метались, как птицы в клетке. Даже Шон никогда не говорил, что хочет ее, и никогда не смотрел на нее такими пожирающими глазами. Она неожиданно осознала, что они одни в доме, и ее дыхание участилось. Молчание затянулось. Рональд нетерпеливым жестом провел рукой по волосам. Милли поймала себя на мысли, что ей тоже хочется прикоснуться к ним, и поспешно спрятала руки за спину.
— Черт, — пробормотал он, явно поддаваясь неожиданной вспышке гнева. — Думаю, мне надо следить за своими словами. Я вовсе не намеревался сообщать вам об этом.
Милли встала и, обогнув стол, остановилась перед ним.
— Вы это серьезно?!
— Да! Хотите, чтобы я доказал, насколько серьезно это было сказано?
От его слов Милли даже чуть пошатнулась.
Шон твердил, что она холодна как лед, и она верила в справедливость его слов, но сейчас ей пришло в голову, что, возможно, они оба ошибались.
— Да, хочу, — ответила она.
На какое-то мгновение Рональд замер, а потом, приглушенно вскрикнув, притянул ее к себе.
От прикосновения его рук Милли почувствовала необыкновенную легкость во всем теле.
— Черт побери! Мне следовало знать, что этим кончится…
Какое-то странное чувство охватило Милли. Ее сердце колотилось так, что, казалось, от этих толчков она вот-вот разлетится на мелкие кусочки.
Я больше никогда не стану прежней, подумала она.
Глава 5
Его рот оторвался от ее губ и с медлительной нежностью двинулся к основанию шеи. Милли запрокинула голову. Все вокруг закружилось и поплыло. Ее пальцы впились в его плечи, ощущая шелковистую кожу и игравшие под ней мышцы. Он что-то нежно прошептал, не дождавшись ответа, потом тихо рассмеялся и легко поднял ее на руки. Она прильнула к его груди и сомкнула веки.
— Открой глаза и смотри на меня. Милли осторожно приоткрыла один глаз. Все колыхалось вокруг, и, хотя его руки были тверды, как скала, у нее вдруг возникло ощущение, что они в воде и вот-вот утонут.
— Я увлеку тебя за собой, — едва слышно произнесла она.
— Попробуй. — Его голос звучал на удивление смиренно. — Куда тебя отнести?
— В мою комнату.
— Хорошо. Координаты, пожалуйста.
— Прямо на север. Потом наверх по винтовой лестнице. Четвертая дверь.
— Твои способности штурмана явно улучшаются под действием алкоголя, — заметил Рональд, входя в комнату ногой закрывая за собой дверь. Он огляделся по сторонам и тихо присвистнул:
— А где же прялка?
Не поняв его слов, Милли озадаченно посмотрела вокруг.
Большая старинная кровать, щедро отделанная резьбой. Каменные стены завешены коврами и гобеленами, в основном подобранными самой Милли. У створчатого окна стоит пюпитр для нот. Покрывала на кровати откинуты, открывая взору свежее белье…
Эта наполненная ароматом лаванды комната, казалось, была давно готова к приему хозяйки.
Рональд осторожно опустил Милли на кровать. Я никогда никого не приводила сюда, подумала она. Судя по выражению его лица; он понял это. За все то долгое, жаркое, такое далекое теперь лето Шон ни разу не был здесь. Этот же незнакомец не только вошел сюда по ее приглашению, но и мгновенно вписался в окружающую обстановку. Впрочем, какой же он незнакомец?.. Это известный всему миру покоритель женских сердец!
— Должно быть, я сошла с ума, — пробормотала Милли, пока Рональд развязывал шнурки на ее спортивных туфлях.
— Что ж, тогда у нас есть хоть что-то общее. — Он продолжал раздевать ее с ловкостью, которая явно свидетельствовала о большом опыте.
— Это совращение по-голливудски?.. Не слишком-то романтично, — нетвердым голосом заметила Милли.
Он слегка коснулся губами ее щеки.
— Если бы это было действительно по-голливудски, то вот там сейчас стоял бы звукооператор с микрофоном на палке, здесь — оператор с основной камерой, а второй снимал бы нас сверху. Вокруг толпились бы гримеры, реквизиторы, режиссер и сценарист, — сухо проинформировал ее он. — Так что ты права, в этом нет ни капли романтики. Романтика — здесь.
— Ты просто смеешься надо мной, — преодолевая головокружение, произнесла Милли.
— Скорее, мне пора посмеяться над самим собой. — Его голос, казалось, доносился откуда-то издалека. — Ты могущественная волшебница. Золушка, и меня не покидает предчувствие, что наша встреча окажется пагубной.
Она не поняла, о чем он говорит, но на нее вдруг накатила волна безотчетного страха.
— Не оставляй меня одну, — жалобно попросила она.
Он колебался не больше секунды.
— Хорошо, я не уйду.
Она почувствовала, как прогнулась под ним кровать, когда он присел радом с ней, и крепко схватила его за руку.
— Обещаешь?
— Должно быть, я тоже сошел с ума. Обещаю. А теперь постарайся уснуть.
Милли удовлетворенно вздохнула и слегка разжала пальцы.
— Ты же всегда держишь слово. Ты сам говорил мне об этом, — пробормотала она уже сквозь сон.
— Какой ужас, — произнесла Милли утром, рывком садясь в кровати и прижимая ладони к горящим от стыда щекам.
На ней был шелковый халат, который Рональд, должно быть, отыскал в платяном шкафу.
Никаких других признаков того, что он провел с ней ночь, она не обнаружила.
Милли поднялась. Ее шатало, во рту пересохло. Она вспомнила волнующее чувство головокружения, которое испытала накануне вечером.
Сейчас думать о нем было неприятно.
В доме не было слышно ни звука, но доносящийся из кухни запах кофе свидетельствовал о том, что кто-то уже встал и скоро будет готов завтрак. Запахнув халат, Милли начала осторожно спускаться вниз по крутой винтовой каменной лестнице в надежде обнаружить на кухне домоправительницу. Пита Мерседес или кого-то из ее родственниц.
Ее ждало разочарование: там был только Рональд Бредли, с преувеличенным вниманием следивший за вскипавшим кофейником. Да, он явно покопался в платяном шкафу, подумала Милли, потому что на нем теперь была клетчатая рубашка, скорее всего принадлежавшая Питу. Во всяком случае, у ее владельца не было таких широких, как у Рональда, плеч.
Он поднял оценивающий взгляд на вошедшую Милли и вежливо сказал:
— Доброе утро.
— А оно действительно доброе? — потупилась Милли.
Он слегка приподнял бровь.
— Станет добрым, когда ты выпьешь кофе и примешь душ.
Она опустилась на стул.
— Я чувствую себя так, будто умираю.
— Это похмелье, — без тени сочувствия заметил он, но потом, смягчившись, добавил:
— Все нормально. Жить будешь. Нужно просто восстановить водный баланс организма, и тогда тебе сразу станет легче. Выпей воды. — И он через стол протянул ей бутылку минеральной воды.
Милли откупорила бутылку, выпила стакан воды и, к своему немалому удивлению, убедилась, что он прав. Головокружение и легкая тошнота вскоре исчезли.
— Спасибо тебе, — искренне поблагодарила она.
— Яичница с ветчиной и чашка черного кофе — вот что тебе сейчас нужно, — заявил Рональд.
Он явно успел побриться и принять душ, и теперь выглядел свежим, бодрым и полным сил.
— Единственное, что мне нужно, — с горечью произнесла она, — так это забыть обо всем, что происходило в последние три дня. Или, по крайней мере, в последние двенадцать часов.
Сняв с плиты кофейник, он налил кофе в две керамические кружки. Милли мрачно отхлебнула обжигающего напитка.
— А ведь я вчера пытался остановить тебя, сказал Рональд. — Ты явно переусердствовала с вином, причем после двух беспокойных ночей и почти на голодный желудок;
— Откуда ты знаешь, что это были две беспокойные ночи?
— Потому что провел их с тобой, — напомнил он с вызывающей улыбкой. — Если бы это был кто-то другой, я бы просто не открыл вторую бутылку. Но ты заявила, что привыкла пить много вина, так что…
— Я вела себя как настоящая дура! — простонала Милли.
— Не стоит так переживать. — Он слегка пожал плечами. — Ты просто устала. А ответственность за то, что произошло, лежит на мне. — При этих словах Милли испуганно потупила взор, и он поспешно добавил:
— Надо признать, мы оба легко отделались.
Милли поняла, что он имеет в виду вовсе не вино. С трудом подбирая слова, она виновато произнесла:
— Я знаю, что плохо вела себя вчера вечером. Рональд возмущенно посмотрел на нее — Да за кого ты меня принимаешь? Я хотел тебя. А ты, охмелев, поняла, что тоже желаешь близости со мной. — Она вспыхнула, а он лукаво поинтересовался. — Кстати, с чего это вдруг тебя проняло? Ты ведь ясно дала понять, что не принадлежишь к числу моих поклонниц. Неужели тебе захотелось все-таки заполучить мой скальп? Скальп кинозвезды?
Милли непроизвольно вздрогнула.
— Не знаю. Я никогда не делала ничего подобного. Я имею в виду, что никогда… — Она смущенно смолкла, вдруг сообразив, что Рональд Бредли явно не в том настроении, чтобы выслушивать ее откровения. — Я не очень-то часто меняю любовников, — запинаясь, закончила она.
— Значит, ты решила провести на мне эксперимент?
— Нет! — ужаснулась Милли. — У меня и мыслей подобных не было.
— Думаю, вчера их у тебя вообще не было.
— Я очень сожалею о случившемся, — опустив глаза, пробормотала она.
— И правильно делаешь. Вчера тебе просто повезло, — сказал он тихо, — но если ты еще хоть раз предоставишь мне такую возможность, я ею непременно воспользуюсь. Поэтому впредь советую тебе следить за собой, Золушка.
Милли вдруг вспомнила, как прикасалась к его теплой шелковистой коже и потеряла ощущение реальности. Когда она пришла в себя, Бредли говорил о багаже:
— Я не знаю, куда все это отнести.
Она нервно допила свой остывший кофе.
— Большую часть — в музыкальную комнату. Это наверху, между башнями. Я сейчас оденусь и покажу тебе дорогу.
Поспешно вернувшись в свою комнату, Милли надела самые потрепанные джинсы и самую выцветшую рубашку — пусть не думает, что она пытается понравиться ему! Когда они понесли книги и ноты наверх, в музыкальную комнату, она старалась держаться на расстоянии от Рональда. Он промолчал, но по его чуть насмешливому взгляду Милли поняла, что ее ухищрения не остались незамеченными.
Музыкальная комната была просторным залом с до блеска натертым деревянным полом и темно-красными портьерами, обрамлявшими огромные, от пола до потолка, окна.
— Такое впечатление, что находишься внутри мыльного пузыря. Со всех сторон свет, — осмотревшись, сказал Бредли. — И голос звучит здесь как-то странно.
— Это сделано специально, — пояснила Милли, радуясь нейтральной теме для разговора. — Для акустики. При разговоре голоса звучат здесь странно, но вот пение…
Бредли вдруг приятным баритоном спел несколько строчек из какого-то негритянского блюза. Его голос наполнил всю комнату.
— Ты права. — Казалось, он был совершенно очарован. — Но как достигается такой потрясающий эффект?
— Думаю, здесь играет роль и то, чем отделано помещение, и его размеры.
— А чем занимается здесь твой отчим? Поет?
— Нет. Зал предназначен в основном для концертов — вокальных или, например, струнных квартетов.
Рональд несколько раз подпрыгнул.
— Идеальное место для танцев. А вечеринкой твой отчим устраивает?
— А тебе нравятся вечеринки? — спросила она.
— Да. Знаешь, организация вечеринок может быть профессией. — Он присел на стоявший у пианино стул. — Я был беден, Милли. У меня не было ни фамильных замков, ни родителей, о которых пишут в справочниках. Я очень хотел работать в кино и ради этого был готов на все — поэтому одно время устраивал вечеринки для нужных людей. Это интересное занятие, и я его вовсе не стыжусь.
Милли молчала. Он говорил отрешенно, словно забыв о ее существовании:
— Я выполнял опасные трюки, работал шофером, осветителем… одним словом, брался за все. — Он резко засмеялся. — И мои труды окупились сполна. Многие делают то же самое, но ничего не добиваются — мне же судьба предоставила шанс пробиться наверх. Сейчас мое положение таково, что я сам определяю свою жизнь.
Его слова звучали жестко и уверенно. Но Милли показалось, что за этой холодной определенностью слышались еще какие-то незнакомые ей нотки.
— Но?.. — осторожно спросила она. Бредли нетерпеливо взглянул на нее.
— Ты хочешь знать обо мне абсолютно все? Тебе это может не понравиться, Золушка.
Он поднялся, подошел к окну и, раздвинув занавески, посмотрел на открывшийся пейзаж.
— Известность странная вещь, — медленно произнес он. — Сначала ее воспринимаешь как шутку, которая тебе очень нравится. Ведь в том, что о тебе говорят и пишут, нет ничего общего с тем, что ты на самом деле собой представляешь. Это хорошо известно не только тебе, но и твоим друзьям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19