https://wodolei.ru/catalog/mebel/60cm/
Хотя Шкаф и желал всей душой, чтобы призраки прошлого перестали мучить Кизию, он понимал, что чем скорее она раскроется перед ним, тем меньше будет защищена от последствий своей связи с Тайреллом Бэбкоком.
Если бы отказ от собственных сексуальных желаний был единственным лекарством против ее страха, Шкаф пошел бы на это. Он был готов остановиться в любой момент.
Но, слава Богу, этого не случилось. Он передал инициативу любимой женщине, и она воспользовалась этим. Результат превзошел все ожидания.
Кизия шевельнулась, ее ресницы дрогнули. Она уткнулась лицом в его грудь, лизнув языком кнопочку его правого соска. Шкаф перевел дыхание, напрягшись всем телом. Она что-то неразборчиво пробормотала. Шкаф испытал глубинную вспышку удовлетворения, поняв, что этим «чем-то» было его имя.
— Малыш, — выдохнул он, чувствуя, как оживает его мужская гордость.
Его давнишняя любовь… и недавняя любовница… сонно заворочалась. Одеяло соскользнуло, открыв взгляду ее маленькие груди. Кожа цвета молочного шоколада соблазнительно блестела в лунном свете. От прохладного воздуха соски сморщились, превратившись в крохотные бутончики.
И тогда Кизия подняла ресницы. Она глядела на него радостно и удивленно. Чувственный рот изогнулся в улыбке.
— Шкаф, — сказала она, произнося его прозвище с нескрываемым удовольствием.
Искушение прикоснуться к ней было слишком сильным. Шкаф начал ласкать свою спутницу губами и ладонями. Она снова промурлыкала его имя.
Внезапно она потянулась к нему, явно выражая свое желание.
— Ты все еще мой, Ральф Рэндалл? — гортанным голосом спросила Кизия.
— Твой навсегда, — поклялся он, и доказал ей это.
Кизия проснулась в одиночестве на огромной кровати, застеленной темными простынями, в просторной, залитой солнечным светом комнате. Ей понадобилась целая секунда, чтобы вспомнить, где она и почему.
— Ой, — выдохнула она. Ее тело откликнулось на внезапный прилив воспоминаний. Пульс ускорился. Соски затвердели. Нежная плоть между ног затрепетала и увлажнилась. — Ой… Шкаф.
Она никогда раньше не чувствовала себя так, как в это мгновение. Никогда не испытывала того, что пережила в объятиях Шкафа прошлой ночью. Честно говоря, даже не думала, что способна на такое.
Кизия лишилась девственности со своим мужем. Однако вовсе не в медовый месяц. Нет, она преподнесла этот подарок Тайреллу Бэбкоку на заднем сидении его потрепанного «шевроле» примерно за год до свадьбы.
Тайрелл оставался ее единственным любовником до встречи с Ральфом Букером Рэндаллом. Иногда бывший муж похвалялся тем, что сделал из нее женщину. Сейчас она понимала, что в этом он лгал, как лгал во многом другом. Что бы ни сделал из нее бывший муж — если он хоть что-то мог из нее «сделать» — это не имело ничего общего с сексуальностью.
Ведь если рассуждать здраво, Тайреллу не нужна была женщина. Ему нужна была жертва.
Боже мой, неужели она…
Кизия вздрогнула, не додумав мысль до конца, и села на кровати. Подоткнув под себя одеяло, она взглянула на часы, стоящие на тумбочке. И чуть не упала от удивления, увидев, сколько сейчас времени.
Без двадцати одиннадцать? Не может быть! Она не просыпалась позже семи с тех пор… надо же, и не вспомнить. По крайней мере, с год. Может, и больше. Внутренние часы не позволяли ей валяться в постели, попусту растрачивая время.
Эта мысль всколыхнула в ней новую волну возбуждения. Отголоски бурно проведенной ночи вновь напомнили о себе.
Кто сказал, что при валянии в постели время уходит попусту? — подумала Кизия, осторожно потрогав сосок. Если валяться с кем-то, это может быть очень…
Гм.
Она прикоснулась к другой своей груди. Очертила пальцем шелковистый кружок. Вздрогнула от удовольствия.
Да.
Может быть. Очень.
Внезапный приступ зевоты застал Кизию врасплох. Она подняла руку, прикрыв рот ладонью. И вспомнила, как делала то же самое… по другой причине… в тот вечер, когда Шкаф целовался с ней на пороге ее квартиры.
В тот вечер собственные губы показались ей незнакомыми. А сейчас кажутся…
Незнакомыми. Все тело кажется незнакомым! Но в этом нет ничего страшного. Удивительное ощущение.
Это часть правды о самой себе, — подсказал ей внутренний голос. Так было всегда. Просто не хватало смелости поверить…
Дверь спальни слегка приоткрылась. Шкаф заглянул в комнату. Его лицо расплылось в улыбке, когда он убедился, что Кизия проснулась.
— Шкаф! — воскликнула Кизия срывающимся голосом. Она потянула на себя одеяло, чтобы прикрыть грудь, не сразу заметив, что ее левая нога оказалась обнаженной до самого бедра.
— Привет, Спящая Красавица, — поздоровался ее любовник, сильнее открывая дверь. Он был босиком и без рубашки, в одних только спортивных шортах. Его фигура заполнила собой весь дверной проем. — Я уже начал думать, что ты весь день собираешься проваляться в кровати.
Кизия вспыхнула.
— Ой, н-нет, — задыхаясь, возразила она, все еще пытаясь поправить одеяло. В глубине души она понимала, что уже поздно разыгрывать из себя скромницу. Но это ее не остановило. — Я никогда так не делаю.
Шкаф изогнул бровь, окинув ее взглядом с головы до ног.
— Очень жаль, — заметил он. — Я всегда считал, что валяться в кровати весь день — большое удовольствие…
Кизия сглотнула.
— …если делать это с подходящим человеком.
Она сглотнула снова, надеясь, что не изменилась в лице. Ее щеки, казалось, просто огнем горят.
— М-может быть, — выдавила она через пару секунд. — С подходящим… человеком.
Шкаф по-кошачьи потянулся. Его шорты поползли вниз, открыв большую часть живота, твердого, как гладильная доска. Он поправил штаны без малейших признаков смущения, затем повел плечами, словно они у него затекли. Его мускулы перекатывались под кожей при каждом движении.
Он устроил настоящее представление. Кизия не знала, отвести взгляд или зааплодировать. Еще более заманчивым было желание попросить его раздеться совсем.
— Ты всегда такая милая по утрам, киска? — спросил он наконец, присаживаясь на край кровати.
Кизия проглотила комок в горле, пытаясь взять себя в руки. Она взрослая женщина, а не легкомысленная школьница. У нее в голове мозги, а не каша. Она способна справиться с этой ситуацией. Способна справиться со Шкафом Рэндаллом. Способна справиться с собой.
Кизия вскинула подбородок, вспомнив, что не следует так отчаянно цепляться за одеяло.
— Когда как.
Шкафа, видимо, удивил ее ответ. Затем он криво улыбнулся.
— Ага, — согласился он. — Наверное, так и есть.
Наступила тишина.
— Гм, — хмыкнула Кизия.
Шкаф помешал ей продолжить, наклонившись вперед и прикоснувшись губами к ее рту.
— Позволь, я принесу тебе завтрак, — пробормотал он. — А ты тем временем прикрой те части своего тела, которые мне видеть не положено.
Кизия сумела вернуть утраченное самообладание к возвращению друга, внезапно ставшего любовником. Она как раз размышляла о том, не надеть ли футболку Шкафа, когда в коридоре послышались его шаги. Кизия нырнула в постель, подсунула под спину пару подушек и натянула одеяло до самых подмышек.
— Войдите, — крикнула она.
Именно в эту секунду Шкаф распахнул дверь. Он вошел в комнату, неся в руках заставленный едой поднос. Кизия попыталась убедить себя, что у нее потекли слюнки от вкусных запахов… а вовсе не при виде Шкафа. Врожденная честность заставила ее признать, что виноваты оба фактора.
— В первый раз в жизни меня приглашают войти в собственную спальню, — спокойно заметил он, ленивой походкой приблизившись к кровати.
— Просто я почувствовала себя как дома, — ответила Кизия, а затем закусила губу, осознав полный смысл своих слов. Ее сердце странно екнуло в груди. Господи. Она не хотела…
— Рад это слышать, — сказал Шкаф, по-видимому, восприняв ее признание как ничего не значащую любезность. Он опустил поднос на колени Кизии и сел на краешек кровати. Упругий матрас заметно продавился под его тяжестью.
Кизия слегка отодвинулась, удерживая поднос одной рукой и одновременно пытаясь поправить сползающее одеяло. Она старалась не встречаться взглядом со Шкафом, зная, что ее смущение бросается в глаза. С одной стороны, ей бы хотелось обладать достаточным сексуальным опытом, чтобы в подобной ситуации оставаться спокойной и невозмутимой, но с другой стороны, ей претила сама мысль о близости с любым другим мужчиной кроме Ральфа Рэндалла.
— Киска?
Она заставила себя взглянуть на него. Его лицо было непроницаемым.
— Что?
Шкаф протянул руку и одернул край одеяла.
— Ты снова раскрылась, — пояснил он.
Кизия невольно засмеялась.
— Я не хотел подсматривать, — добавил он, склонив голову. Уголок его рта пополз вверх в намеке на улыбку. — Если только ты не прячешь там что-то такое, чего я не видел прошлой ночью.
У нее перехватило дыхание при воспоминании о нежности, с которой он любил ее прошлой ночью. Что-то, чего он не видел? Да он делал с ней все, разве что в микроскоп не разглядывал! И если на ее теле остался хоть один участок, которого он не касался бы руками или губами, она понятия не имеет, где это!
— Нет, наверное, — согласилась она еле слышно.
Снова воцарилось молчание. Опустив взгляд, Кизия взяла салфетку с подноса и начала ее разворачивать.
— Может, мне уйти, — тихо сказал Шкаф.
Кизия резко подняла голову. Я все испортила, — мелькнула у нее мысль. Не важно, что она знала… была уверена!… что прошлой ночью доставила ему настоящее удовольствие. Это было вчера. А сегодня она ведет себя как полная дура.
— Почему? — спросила она.
— Потому что я явно действую тебе на нервы, малыш. Тебе нужно некоторое время побыть одной. Я понимаю. Но я так долго ждал, пока ты проснешься…
— Нет! — возразила Кизия, когда Шкаф попытался встать. — Нет, пожалуйста. Не уходи, Шкаф. Я не… нервничаю.
— Нет?
Она поморщилась.
— Ладно, — призналась она, поняв, что ее ответ не вызвал у него доверия. — Может и нервничаю. Но не из-за тебя. А из-за себя самой!
Шкаф поерзал на краешке кровати. Он набрал полную грудь воздуха и решительно выдохнул. В конце концов он тихо спросил:
— Ты не могла бы объясниться, Кизия Лоррейн?
Да, конечно. И может, если она сумеет объяснить все ему, это поможет ей самой разобраться.
— Киска? — он приподнял ее подбородок кончиком указательного пальца.
— У меня… плохо… получается, Шкаф, — сказала Кизия.
— Что?
Она взмахнула рукой, не желая вдаваться в подробности.
— Ну, это!
— То есть, просыпаться рядом с мужчиной после того, как занималась с ним любовью ночь напролет?
— Да.
— Вижу. — Шкаф кивнул. — И что именно, по-твоему, плохо у тебя получается, пробуждение или любовь?
От нежности в его голосе она чуть было не раскисла. Но солгать ему не осмелилась.
— Кроме Тайрелла…
Он заставил ее умолкнуть, приложив палец к ее губам. Его темные глаза гневно вспыхнули.
— Я не хочу даже слышать о нем, Кизия, — резко сказал он. — Не сейчас. Не в это утро.
Она слегка подалась назад, испуганная его внезапным гневом, но все же полная решимости довести свое признание до конца.
— Что ж, я тоже не хочу говорить о нем, — продолжила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Не сейчас. Никогда больше. Но мне нужно, чтобы ты знал… понимал… что кроме него ты единственный мужчина, с которым я была близка. Поэтому, если я не знаю, что делать или как себя вести…
— Ох, малыш, — воскликнул Шкаф, качая головой. — Ох… малыш.
Кизия уставилась на него во все глаза. И затаила дыхание.
— Ты знал, правда? — прошептала она.
— Что знал? Что я у тебя первый после… — Он не мог произнести это имя.
Она кивнула.
— Нет. Не совсем. Но какой-то частью души… надеялся. И это означает, что часть моей души оказалась чертовски эгоистичной.
— Эгоистичной?
— Ты рассказывала, что происходило между тобой и… — снова он пропустил имя, — …вне кровати. Ну, я не думаю, что в постели было намного лучше. Поэтому надеяться на то, что это был весь твой опыт… эгоистично.
У нее перехватило горло. Она торопливо заморгала, борясь с подступающими слезами.
— Ох, Шкаф…
— Не надо плакать из-за меня, киска, — хрипло сказал он, схватив салфетку и поднеся к ее глазам. — Пожалуйста. Потому что если уж говорить о том, кто что не умеет, так это я не умею справляться с женскими слезами!
Возможно, в его признании и была часть правды. Но с каким видом он это произнес! Настроение Кизии совершенно изменилось, и она тихонечко рассмеялась сквозь слезы.
— Эй, — сказала она через секунду, отобрав у Шкафа салфетку. Когда их пальцы соприкоснулись, по ее телу пробежали мурашки. — Дай, я сама лицо вытру.
— Незачем вытирать, — ответил Шкаф. Его легкомысленный тон странным образом не вязался с выражением глаз. — Просто промокни здесь и здесь.
На этот раз Кизия засмеялась в полный голос.
— Теперь лучше? — спросила она.
Шкаф улыбнулся, морщинки в уголках его рта стали глубже.
— Гораздо лучше.
Кизия положила салфетку на колени и начала изучать содержимое подноса. Предложенный ей завтрак включал в себя чашку свежих ягод, несколько тостов, обильно смазанных маслом, и кружку черного кофе, уже начавшего остывать.
— Выглядит очень заманчиво, — честно призналась она. Затем, решив сохранять шутливый тон, продолжила, — Хотя один недостаток надо бы исправить.
Шкаф нахмурился.
— Скажи, какой?
Кизия взмахнула ресницами.
— Где же чувство опасности? — спросила она, напомнив о его странной теории, которую они обсуждали накануне. — Если ты, конечно, не украл эти ягоды с поля, охраняемого толпой вооруженных ку?клукс?клановцев и их фанатичных…
— Ой, перестань, — хмыкнул Шкаф.
— А если не перестану?
— Тогда не получишь кусок шоколадного торта.
У Кизии заурчало в животе.
— Где шоколадный торт? — спросила она, мысленно облизываясь. Шоколад был ее слабостью.
Шкаф хмыкнул снова.
— Если ты не соврала насчет той прелестной коробочки, которую принесла с собой прошлым вечером, у нас определенно будет шоколадный торт.
Прелестная коробочка…
Господи, совсем из головы вылетело.
— Точно, — пробормотала она. — Обещанные… сладости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Если бы отказ от собственных сексуальных желаний был единственным лекарством против ее страха, Шкаф пошел бы на это. Он был готов остановиться в любой момент.
Но, слава Богу, этого не случилось. Он передал инициативу любимой женщине, и она воспользовалась этим. Результат превзошел все ожидания.
Кизия шевельнулась, ее ресницы дрогнули. Она уткнулась лицом в его грудь, лизнув языком кнопочку его правого соска. Шкаф перевел дыхание, напрягшись всем телом. Она что-то неразборчиво пробормотала. Шкаф испытал глубинную вспышку удовлетворения, поняв, что этим «чем-то» было его имя.
— Малыш, — выдохнул он, чувствуя, как оживает его мужская гордость.
Его давнишняя любовь… и недавняя любовница… сонно заворочалась. Одеяло соскользнуло, открыв взгляду ее маленькие груди. Кожа цвета молочного шоколада соблазнительно блестела в лунном свете. От прохладного воздуха соски сморщились, превратившись в крохотные бутончики.
И тогда Кизия подняла ресницы. Она глядела на него радостно и удивленно. Чувственный рот изогнулся в улыбке.
— Шкаф, — сказала она, произнося его прозвище с нескрываемым удовольствием.
Искушение прикоснуться к ней было слишком сильным. Шкаф начал ласкать свою спутницу губами и ладонями. Она снова промурлыкала его имя.
Внезапно она потянулась к нему, явно выражая свое желание.
— Ты все еще мой, Ральф Рэндалл? — гортанным голосом спросила Кизия.
— Твой навсегда, — поклялся он, и доказал ей это.
Кизия проснулась в одиночестве на огромной кровати, застеленной темными простынями, в просторной, залитой солнечным светом комнате. Ей понадобилась целая секунда, чтобы вспомнить, где она и почему.
— Ой, — выдохнула она. Ее тело откликнулось на внезапный прилив воспоминаний. Пульс ускорился. Соски затвердели. Нежная плоть между ног затрепетала и увлажнилась. — Ой… Шкаф.
Она никогда раньше не чувствовала себя так, как в это мгновение. Никогда не испытывала того, что пережила в объятиях Шкафа прошлой ночью. Честно говоря, даже не думала, что способна на такое.
Кизия лишилась девственности со своим мужем. Однако вовсе не в медовый месяц. Нет, она преподнесла этот подарок Тайреллу Бэбкоку на заднем сидении его потрепанного «шевроле» примерно за год до свадьбы.
Тайрелл оставался ее единственным любовником до встречи с Ральфом Букером Рэндаллом. Иногда бывший муж похвалялся тем, что сделал из нее женщину. Сейчас она понимала, что в этом он лгал, как лгал во многом другом. Что бы ни сделал из нее бывший муж — если он хоть что-то мог из нее «сделать» — это не имело ничего общего с сексуальностью.
Ведь если рассуждать здраво, Тайреллу не нужна была женщина. Ему нужна была жертва.
Боже мой, неужели она…
Кизия вздрогнула, не додумав мысль до конца, и села на кровати. Подоткнув под себя одеяло, она взглянула на часы, стоящие на тумбочке. И чуть не упала от удивления, увидев, сколько сейчас времени.
Без двадцати одиннадцать? Не может быть! Она не просыпалась позже семи с тех пор… надо же, и не вспомнить. По крайней мере, с год. Может, и больше. Внутренние часы не позволяли ей валяться в постели, попусту растрачивая время.
Эта мысль всколыхнула в ней новую волну возбуждения. Отголоски бурно проведенной ночи вновь напомнили о себе.
Кто сказал, что при валянии в постели время уходит попусту? — подумала Кизия, осторожно потрогав сосок. Если валяться с кем-то, это может быть очень…
Гм.
Она прикоснулась к другой своей груди. Очертила пальцем шелковистый кружок. Вздрогнула от удовольствия.
Да.
Может быть. Очень.
Внезапный приступ зевоты застал Кизию врасплох. Она подняла руку, прикрыв рот ладонью. И вспомнила, как делала то же самое… по другой причине… в тот вечер, когда Шкаф целовался с ней на пороге ее квартиры.
В тот вечер собственные губы показались ей незнакомыми. А сейчас кажутся…
Незнакомыми. Все тело кажется незнакомым! Но в этом нет ничего страшного. Удивительное ощущение.
Это часть правды о самой себе, — подсказал ей внутренний голос. Так было всегда. Просто не хватало смелости поверить…
Дверь спальни слегка приоткрылась. Шкаф заглянул в комнату. Его лицо расплылось в улыбке, когда он убедился, что Кизия проснулась.
— Шкаф! — воскликнула Кизия срывающимся голосом. Она потянула на себя одеяло, чтобы прикрыть грудь, не сразу заметив, что ее левая нога оказалась обнаженной до самого бедра.
— Привет, Спящая Красавица, — поздоровался ее любовник, сильнее открывая дверь. Он был босиком и без рубашки, в одних только спортивных шортах. Его фигура заполнила собой весь дверной проем. — Я уже начал думать, что ты весь день собираешься проваляться в кровати.
Кизия вспыхнула.
— Ой, н-нет, — задыхаясь, возразила она, все еще пытаясь поправить одеяло. В глубине души она понимала, что уже поздно разыгрывать из себя скромницу. Но это ее не остановило. — Я никогда так не делаю.
Шкаф изогнул бровь, окинув ее взглядом с головы до ног.
— Очень жаль, — заметил он. — Я всегда считал, что валяться в кровати весь день — большое удовольствие…
Кизия сглотнула.
— …если делать это с подходящим человеком.
Она сглотнула снова, надеясь, что не изменилась в лице. Ее щеки, казалось, просто огнем горят.
— М-может быть, — выдавила она через пару секунд. — С подходящим… человеком.
Шкаф по-кошачьи потянулся. Его шорты поползли вниз, открыв большую часть живота, твердого, как гладильная доска. Он поправил штаны без малейших признаков смущения, затем повел плечами, словно они у него затекли. Его мускулы перекатывались под кожей при каждом движении.
Он устроил настоящее представление. Кизия не знала, отвести взгляд или зааплодировать. Еще более заманчивым было желание попросить его раздеться совсем.
— Ты всегда такая милая по утрам, киска? — спросил он наконец, присаживаясь на край кровати.
Кизия проглотила комок в горле, пытаясь взять себя в руки. Она взрослая женщина, а не легкомысленная школьница. У нее в голове мозги, а не каша. Она способна справиться с этой ситуацией. Способна справиться со Шкафом Рэндаллом. Способна справиться с собой.
Кизия вскинула подбородок, вспомнив, что не следует так отчаянно цепляться за одеяло.
— Когда как.
Шкафа, видимо, удивил ее ответ. Затем он криво улыбнулся.
— Ага, — согласился он. — Наверное, так и есть.
Наступила тишина.
— Гм, — хмыкнула Кизия.
Шкаф помешал ей продолжить, наклонившись вперед и прикоснувшись губами к ее рту.
— Позволь, я принесу тебе завтрак, — пробормотал он. — А ты тем временем прикрой те части своего тела, которые мне видеть не положено.
Кизия сумела вернуть утраченное самообладание к возвращению друга, внезапно ставшего любовником. Она как раз размышляла о том, не надеть ли футболку Шкафа, когда в коридоре послышались его шаги. Кизия нырнула в постель, подсунула под спину пару подушек и натянула одеяло до самых подмышек.
— Войдите, — крикнула она.
Именно в эту секунду Шкаф распахнул дверь. Он вошел в комнату, неся в руках заставленный едой поднос. Кизия попыталась убедить себя, что у нее потекли слюнки от вкусных запахов… а вовсе не при виде Шкафа. Врожденная честность заставила ее признать, что виноваты оба фактора.
— В первый раз в жизни меня приглашают войти в собственную спальню, — спокойно заметил он, ленивой походкой приблизившись к кровати.
— Просто я почувствовала себя как дома, — ответила Кизия, а затем закусила губу, осознав полный смысл своих слов. Ее сердце странно екнуло в груди. Господи. Она не хотела…
— Рад это слышать, — сказал Шкаф, по-видимому, восприняв ее признание как ничего не значащую любезность. Он опустил поднос на колени Кизии и сел на краешек кровати. Упругий матрас заметно продавился под его тяжестью.
Кизия слегка отодвинулась, удерживая поднос одной рукой и одновременно пытаясь поправить сползающее одеяло. Она старалась не встречаться взглядом со Шкафом, зная, что ее смущение бросается в глаза. С одной стороны, ей бы хотелось обладать достаточным сексуальным опытом, чтобы в подобной ситуации оставаться спокойной и невозмутимой, но с другой стороны, ей претила сама мысль о близости с любым другим мужчиной кроме Ральфа Рэндалла.
— Киска?
Она заставила себя взглянуть на него. Его лицо было непроницаемым.
— Что?
Шкаф протянул руку и одернул край одеяла.
— Ты снова раскрылась, — пояснил он.
Кизия невольно засмеялась.
— Я не хотел подсматривать, — добавил он, склонив голову. Уголок его рта пополз вверх в намеке на улыбку. — Если только ты не прячешь там что-то такое, чего я не видел прошлой ночью.
У нее перехватило дыхание при воспоминании о нежности, с которой он любил ее прошлой ночью. Что-то, чего он не видел? Да он делал с ней все, разве что в микроскоп не разглядывал! И если на ее теле остался хоть один участок, которого он не касался бы руками или губами, она понятия не имеет, где это!
— Нет, наверное, — согласилась она еле слышно.
Снова воцарилось молчание. Опустив взгляд, Кизия взяла салфетку с подноса и начала ее разворачивать.
— Может, мне уйти, — тихо сказал Шкаф.
Кизия резко подняла голову. Я все испортила, — мелькнула у нее мысль. Не важно, что она знала… была уверена!… что прошлой ночью доставила ему настоящее удовольствие. Это было вчера. А сегодня она ведет себя как полная дура.
— Почему? — спросила она.
— Потому что я явно действую тебе на нервы, малыш. Тебе нужно некоторое время побыть одной. Я понимаю. Но я так долго ждал, пока ты проснешься…
— Нет! — возразила Кизия, когда Шкаф попытался встать. — Нет, пожалуйста. Не уходи, Шкаф. Я не… нервничаю.
— Нет?
Она поморщилась.
— Ладно, — призналась она, поняв, что ее ответ не вызвал у него доверия. — Может и нервничаю. Но не из-за тебя. А из-за себя самой!
Шкаф поерзал на краешке кровати. Он набрал полную грудь воздуха и решительно выдохнул. В конце концов он тихо спросил:
— Ты не могла бы объясниться, Кизия Лоррейн?
Да, конечно. И может, если она сумеет объяснить все ему, это поможет ей самой разобраться.
— Киска? — он приподнял ее подбородок кончиком указательного пальца.
— У меня… плохо… получается, Шкаф, — сказала Кизия.
— Что?
Она взмахнула рукой, не желая вдаваться в подробности.
— Ну, это!
— То есть, просыпаться рядом с мужчиной после того, как занималась с ним любовью ночь напролет?
— Да.
— Вижу. — Шкаф кивнул. — И что именно, по-твоему, плохо у тебя получается, пробуждение или любовь?
От нежности в его голосе она чуть было не раскисла. Но солгать ему не осмелилась.
— Кроме Тайрелла…
Он заставил ее умолкнуть, приложив палец к ее губам. Его темные глаза гневно вспыхнули.
— Я не хочу даже слышать о нем, Кизия, — резко сказал он. — Не сейчас. Не в это утро.
Она слегка подалась назад, испуганная его внезапным гневом, но все же полная решимости довести свое признание до конца.
— Что ж, я тоже не хочу говорить о нем, — продолжила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Не сейчас. Никогда больше. Но мне нужно, чтобы ты знал… понимал… что кроме него ты единственный мужчина, с которым я была близка. Поэтому, если я не знаю, что делать или как себя вести…
— Ох, малыш, — воскликнул Шкаф, качая головой. — Ох… малыш.
Кизия уставилась на него во все глаза. И затаила дыхание.
— Ты знал, правда? — прошептала она.
— Что знал? Что я у тебя первый после… — Он не мог произнести это имя.
Она кивнула.
— Нет. Не совсем. Но какой-то частью души… надеялся. И это означает, что часть моей души оказалась чертовски эгоистичной.
— Эгоистичной?
— Ты рассказывала, что происходило между тобой и… — снова он пропустил имя, — …вне кровати. Ну, я не думаю, что в постели было намного лучше. Поэтому надеяться на то, что это был весь твой опыт… эгоистично.
У нее перехватило горло. Она торопливо заморгала, борясь с подступающими слезами.
— Ох, Шкаф…
— Не надо плакать из-за меня, киска, — хрипло сказал он, схватив салфетку и поднеся к ее глазам. — Пожалуйста. Потому что если уж говорить о том, кто что не умеет, так это я не умею справляться с женскими слезами!
Возможно, в его признании и была часть правды. Но с каким видом он это произнес! Настроение Кизии совершенно изменилось, и она тихонечко рассмеялась сквозь слезы.
— Эй, — сказала она через секунду, отобрав у Шкафа салфетку. Когда их пальцы соприкоснулись, по ее телу пробежали мурашки. — Дай, я сама лицо вытру.
— Незачем вытирать, — ответил Шкаф. Его легкомысленный тон странным образом не вязался с выражением глаз. — Просто промокни здесь и здесь.
На этот раз Кизия засмеялась в полный голос.
— Теперь лучше? — спросила она.
Шкаф улыбнулся, морщинки в уголках его рта стали глубже.
— Гораздо лучше.
Кизия положила салфетку на колени и начала изучать содержимое подноса. Предложенный ей завтрак включал в себя чашку свежих ягод, несколько тостов, обильно смазанных маслом, и кружку черного кофе, уже начавшего остывать.
— Выглядит очень заманчиво, — честно призналась она. Затем, решив сохранять шутливый тон, продолжила, — Хотя один недостаток надо бы исправить.
Шкаф нахмурился.
— Скажи, какой?
Кизия взмахнула ресницами.
— Где же чувство опасности? — спросила она, напомнив о его странной теории, которую они обсуждали накануне. — Если ты, конечно, не украл эти ягоды с поля, охраняемого толпой вооруженных ку?клукс?клановцев и их фанатичных…
— Ой, перестань, — хмыкнул Шкаф.
— А если не перестану?
— Тогда не получишь кусок шоколадного торта.
У Кизии заурчало в животе.
— Где шоколадный торт? — спросила она, мысленно облизываясь. Шоколад был ее слабостью.
Шкаф хмыкнул снова.
— Если ты не соврала насчет той прелестной коробочки, которую принесла с собой прошлым вечером, у нас определенно будет шоколадный торт.
Прелестная коробочка…
Господи, совсем из головы вылетело.
— Точно, — пробормотала она. — Обещанные… сладости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18