Потом он снова нажал розовую кнопку, чай перестал капать, и доска вернулась на своё место.
А Пётр тем временем смотрел на блюда. В них было печенье: в первом — в форме единицы, во втором — двойки, в третьем — тройки и так далее до десятого, в котором были ноли.
— Вы здесь иностранец, Перт, — сказал Тау (Пётр уже потерял надежду, что тот когда-нибудь запомнит его имя правильно). — Я должен вам объяснить, о какой арифметической загадке пойдёт речь. Сумма всех печений, которые вы съедите, не должна превышать десяти. Вы хорошо меня поняли?
— Понял, — ответил Пётр и засмеялся. Он ждал, какое печенье возьмут Тау и May.
Тау долго колебался, а потом взял девятку.
— По крайней мере, не собьюсь, — пробормотал он, окунув бороду в чай.
May взяла себе тройку. Пётр снова засмеялся. Он был голоден и поэтому взял единицу. Съевши девять единиц, он принялся за ноли. А когда насытился, съел десятую единичку.
Тау доел девятку, секунду подумал, потом взял мел, написал на одной из досок:
10-9=?
и застыл, приложив палец ко лбу.
— Получится один! — не сдержался Пётр.
— В самом деле! — удивлённо посмотрел на Петра Тау. — Вы удивительный математик, Перт. — И он схватил печенье — единичку.
May съела вторую тройку, потом третью тройку. Но, когда она хотела взять четвёртую тройку, раздался тревожный звон, доска на стене закачалась, из-за неё протянулась пластмассовая рука и ударила May по пальцам.
Тау предостерегающе поднял палец:
— Ты снова неправильно посчитала, May. Ты проиграла. Я выиграл!
Пётр хотел сказать, что он уже давно выполнил заданное условие, но потом подумал: пусть себе радуются. И промолчал. May сидела огорчённая, опустив голову.
— Возьми единичку, — незаметно подсказал ей Пётр. Она смерила его гордым взглядом и сказала:
— Обычно мы обращаемся друг к другу на «вы», — но единичку взяла, и пластмассовая рука скрылась за доску.
Арифметический пример
— А теперь займёмся нашим примером, — нахмурился Тау. — Я поделюсь с вами, молодой человек, его решением. В нём заключено много бессонных годов и ночей. К сожалению, решение неверное, об этом сказал мне пятьдесят лет назад Господин в чёрной шляпе.
— Он был здесь? — Пётр вспомнил о лифте.
— А что в этом удивительного? — Голос Тау был очень решительным. — Вы что-нибудь имеете против него?
— Нет, конечно...
— То-то же!
Тау подвёл Петра к одной из стен, нажал там синюю кнопку, и доска повернулась.
— Читайте! — предложил Тау. Пётр стал читать:
3+2=6
6+5=12
12+1=14
14+4=19
19+6=27
27+9=45
— Окончательный результат — сорок пять, — подтвердил Тау.
— Нет, не правильно, — улыбнулся Пётр.
— Я и сам знаю, что не правильно, — огорчился Тау, — но где же ошибка?
— Везде.
— Ого, мой молодой друг, вы слишком самонадеянны. Эти смелые слова вам придётся мне доказать.
— А я и докажу, — смело заявил мальчик. — Какое условие примера?
— Такое, — показал странный математик:
3+2+5+1+4+6+9=?
— Сотрите с этой доски, — самоуверенно потребовал Пётр. Даром что у него не пятёрка по арифметике.
— Стой, где моё решение? — испугался Тау. — Никогда! Пишите на соседней! — И он стал следить за тем, как Пётр решает пример.
«Буду решать постепенно, как и он, — подумал мальчик. — Чтобы случайно не ошибиться. Вот был бы позор!»
Он начал:
3+2=5
5+5=10
10+1=11
11+4=15
15+6=21
21+9=30
— Неужели? — с недоверием спросил Тау. Он нажал кнопку, на потолке отодвинулась другая доска, и оттуда медленно спустился серебряный телефон. Тау набрал номер; 888-888.
— Алло! — сказал он в трубку. — Говорит Тау. Попросите... А, это вы сами… Добрый год. Да, я хочу сообщить решение того сложного примера. Ответ… Можно говорить?.. Значит, в ответе получается… тридцать. Как? Правильно? Да, да. Что? Помогал ли мне кто-нибудь? Ну… — Он искоса посмотрел на Петра, потом пробормотал что-то совсем невразумительное. И сразу продолжил: — Так билеты у входа в цирк? Три, да. Спасибо, спасибо. Доброго вам года! — Он передохнул, как после тяжёлой работы. — Итак, — торжественно сказал он May и Петру, — итак, дети, мы идём в цирк!
Цирк
О поездке в цирк мы лучше умолчим (у Петра ещё до сих пор болит всё тело).
Но я вижу, вы удивляетесь. В зрительном зале такая масса кресел, а сидят в нём лишь три зрителя: Пётр, May и Тау. Знаете что? Я приподниму немного тент, а вы под ним пролезете и тоже сможете посмотреть представление.
Внимание, уже прозвучал гонг, цирковое представление начинается.
Программу открывает клоун, он улыбается во весь рот, острит, играет на скрипке, которую можно поместить в коробочке от кнопок. Но всё это он делает как-то неохотно, как будто ему скучно. Наконец он объявляет первый номер программы.
Слон и мышь вместе выбегают на арену. Увидев слона, мышь начинает воинственно топать и бросается на него. Слон поднимает хобот, испуганно трубит и удирает. Мышь преследует слона по кругу.
Программа продолжается: канатоходцы, воздушные гимнасты, прыгуны на подкидных досках, тюлень с восьмицветным мячом — всё как в цирке где-нибудь в Праге.
Потом вышел фокусник с кенгуру. Кенгуру стояла как столбик, на задних лапках. Фокусник подозвал Петра, чтобы тот заглянул в сумку кенгуру. Да, карман совершенно пуст — Пётр даже мог бы дать честное слово искорки. Но что это? Фокусник лезет в сумку к кенгуру и вытаскивает оттуда... кота. Кот с важным видом садится, машет лапой публике и начинает петь, вернее, мяукать длинную песню. Жаль только, что Пётр понял не все слова: он просто ещё не выучился по-кошачьи. Он даже и не предполагал, что кошачий язык сможет ему когда-нибудь понадобиться.
Фокусник снова полез в сумку кенгуру, и у него в руке оказался... кролик. Кролик поклонился публике, занял исходную позицию, перекувыркнулся, сделал свечку, ещё раз перекувыркнулся, сделал сальто, а потом стал прыгать в высоту и в длину. Надо ему поаплодировать.
Фокусник снова погрузил руку в сумку кенгуру... и залаял пёс — фокстерьер. А как интересно он одет! На нём шапочка с колокольчиками, маленькие сапожки и рукавички. Он поприветствовал публику коротким «тяв-тяв» (но я думаю, что даже вы не очень-то понимаете собачий язык), заиграл невидимый оркестр, и фокстерьер начал танцевать.
Снова вышел клоун. Он рассказал такую историю:
— В кондитерскую вошёл конь и сказал: «Дайте мне полкило леденцов». Продавщица взвесила ему конфеты, конь откланялся и ушёл. Человек, евший в кондитерской торт, удивился: «Вот интересно, правда?» — «Что вы имеете в виду?» — спросила продавщица, «да этого коня». — «Конечно, — ответила продавщица, — очень странно. До сих пор он всегда покупал апельсиновые корочки в шоколаде».
Все засмеялись, кроме Петра.
— Этот анекдот я уже слышал, — сказал он громко. При его словах музыка прекратилась и всё замерло.
Клоун подошёл к самой рампе и вызывающе посмотрел Петру в глаза:
— Вы, кажется, что-то сказали, молодой человек? Пётр растерялся:
— Абсолютно ничего.
— Нет, вы всё-таки что-то сказали! — нападал клоун.
— Я только сказал... — медленно произнёс мальчик, — что это довольно-таки старый анекдот.
— Анекдот? Старый? — Клоун захлопал в ладоши. — На время прервём представление. Покажем пану... пану…
— Его зовут Перт, — поторопился Тау.
— ...пану Перту документальный фильм о том, что я сейчас рассказывал. Случай, который я здесь кратко изложил, вовсе не анекдот, а тем более не старый. Этот случай произошёл всего полгода назад в Вон Там, и я считал своим долгом немедленно вас с ним познакомить.
При этих словах клоун всё время бросал на Петра вызывающие взгляды. Тем временем над манежем опустился экран, зашумел кинопроектор, погас свет. На экране вся история развивалась так, как её рассказывал клоун.
Когда свет зажёгся, шут сказал сердито:
— Теперь вам ясно, пан Перт, что вы меня оскорбили? И даже очень оскорбили! Пётр был сам не свой.
— Простите меня, пан шут, — сказал он тихо.
— Вы просите прощения, — закричал клоун, — и снова меня оскорбляете! Как это вам объяснить?
Мальчик не мог ничего понять, но May шёпотом объяснила ему его ошибку:
— Это пан Bay, а совсем не пан Шут.
— Теперь вам понятно, пан Перт, — продолжал клоун Bay, — что мы должны драться?
— До сих пор мне это было не совсем понятно, — сказал Пётр.
— Выберите себе оружие, — предложил Bay.
— Какое? — У Петра даже живот заболел от страха.
— Какое хотите. Вы, очевидно, знаете, какое оружие применяется на дуэлях. На всякий случай — если вы в этой области недостаточно осведомлены — я повторю вам. Мы можем драться на пистолетах, шпагах, пушках, пудингах, булавках, кулаками, словами или шапками.
Пока Пётр раздумывал, что ответить, к ним подошёл седовласый человек во фраке, поклонился и сказал сладким голосом:
— Не сердитесь, уважаемые, но мы должны продолжать программу. Я понимаю, что пан Bay очень вспыльчив. Я понимаю также, что пан Перт мог высказать определённые сомнения в связи со словами пана Bay. Я прекрасно понимаю, что вся эта история должна кончиться дуэлью, но я коленопреклонно вас молю: пожалуйста, только не здесь. Я не могу допустить, чтобы манеж моего цирка обагрился кровью. — Он повернулся к Петру и снова поклонился. — Дело в том, что я директор цирка Зау.
Клоун с минуту размышлял, потом сказал высокомерно:
— Ну ладно. Я вполне понимаю (это он собезьянничал у директора), что он не хочет, чтобы я убил Перта именно здесь. В таком случае я предлагаю... — он снова повысил голос, — я предлагаю, чтобы дуэль состоялась после циркового представления. Вы согласны, пан Перт?
— Разумеется, — поторопился Пётр.
— Тогда всё в порядке, — расплылся в улыбке директор. — Следующий номер, пожалуйста!
Пётр, конечно, остальных номеров почти не видел. Он всё время думал о предстоящей дуэли. Может быть, удрать? Но нет, это было бы нечестно. Какое оружие ему выбрать? Он решил посоветоваться об этом с May.
На арену выбежали обезьяна и дикобраз. Обезьяна развернула большой лист бумаги, вырвала из дикобраза четыре иглы, взяла по игле во все четыре лапы и начала писать всеми сразу. Её правая верхняя лапа написала:
Шишли-мишли! Шли мы, шли
Её левая верхняя лапа написала:
К Шепелявой улице пришли
Её правая нижняя лапа написала:
Побывали в светлом зале
Её левая нижняя лапа написала:
Обезьяны там скакали
Обезьяна с достоинством поклонилась, но никто не стал аплодировать.
На арену выбежал запыхавшийся директор Зау и начал поспешно извиняться за обезьянье выступление:
— Любезная публика, сделайте милость, не сердитесь, что сегодняшнее выступление обезьяны прошло не на обычном уровне. Дело в том, что наша вторая обезьяна Боо серьёзно заболела и лежит в больнице в Ещё Дальше. Поэтому мы не смогли вам сегодня написать всю историю о Шепелявой улице.
Только тогда May начала вяло аплодировать, а Тау присоединился к ней тремя хлопками. А если ещё кто-нибудь из вас похлопает, Зау будет очень доволен.
Освещаемая рефлекторами, на манеж выпорхнула танцовщица в белом одеянии и с большими крыльями мотылька за спиной. «Такие крылья у бабочки-капустницы», — сразу сообразил Пётр.
Она начала танцевать под аккомпанемент виолончели, флейты и арфы. Тонкая и гибкая, как ивовый прутик, она была очень красива. Её ясные глаза светились зелёным светом, по плечам струился поток чёрных, как вороново крыло, волос. И Пётр на мгновение перестал думать о дуэли, следя за её плавными движениями.
Однако через некоторое время ему стало казаться, что в её красоте есть что-то странное. Он не мог себе объяснить, что это, но она показалась ему злой. Выражение её глаз ежесекундно менялось, в них было презрение, злорадство, а может быть, и жестокость... Но потом её взгляд стал поласковее, и у Петра изменилось впечатление. Он решил, что это было какое-то наваждение. Или, может быть, она только притворялась ласковой?
— Кто она? — спросил он тихо у May.
— Её зовут Hay, — ответила девочка. — Она здесь только на гастролях. Но если вы поедете в Вон Там, вы несомненно с ней ещё встретитесь. — Тут May задумалась. — Я мало о ней знаю. Но меня удивляет... — Она умолкла, потому что Hay почти что приблизилась к их местам.
— Что вас удивляет? — с нетерпением спросил Пётр.
— Я слыхала, что она ненавидит пана Bay за то, что, мол, пан Bay как-то попытался... — Вдруг May отвела взгляд. — Но вам я об этом ничего не могу сказать. — И она быстро закончила: — Меня удивляет, что она выступает с паном Bay на одном манеже. Наверняка это не без причины.
Танцовщица порхала по манежу, едва касаясь пола золотыми туфельками. Когда она закончила танец, раздался гром аплодисментов, как будто аплодировали не меньше тысячи зрителей. И хотя танцовщица убежала, аплодисменты продолжались. Тогда Hay снова выбежала к тому месту, где сидел Пётр, и изящно поклонилась.
Пётр услышал, как при поклоне она тихонько проговорила:
— Ничего не бойтесь. Bay ужасный трус. Вы непременно выиграете. Я хочу, чтобы вы выиграли!
На середину манежа приковылял верблюд, сел на заранее приготовленное мягкое кресло, нацепил очки и сказал унылым голосом:
— Я прочту вам «Большую верблюжью сказку». — Потом он важно покивал головой и сказал ещё более уныло: — Я вижу, что вы с нетерпением ожидаете соревнования самокатов. Тогда я не прочту вам ничего. — И он поднялся, чтобы уйти.
Как пушечное ядро, к креслу подлетел Зау и начал уговаривать верблюда всё-таки прочитать сказку. В конце концов верблюд пожал своими горбами, устало опустился в кресло и сказал таким унылым голосом, какого Петру в жизни не приходилось слышать:
— Хорошо. Слушайте «Малую верблюжью сказку». — Он раскрыл толстую книгу и начал листать страницы. При этом он вполголоса читал названия: — «Средняя верблюжья сказка»... Это не она. «Самая длинная верблюжья сказка»… Если бы я стал её читать, вам пришлось бы сидеть здесь много лет. Страсть какая длинная верблюжья сказка… Она такая длинная (он подбирал выражение)… такая длинная… страсть какая. «Верблюжья карликовая сказка»… Эту я не люблю. «Самая короткая верблюжья сказка»… На неё вообще не стоит тратить времени. — И вдруг он заволновался; — Я никак не могу найти «Малую верблюжью сказку». Я прочту вам «Очень короткую верблюжью сказку», и всё!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16