– Издания почти все подписные, а нигде ни одной квитанции. И чистота кругом… Он же холостяк? – обратился следователь за подтверждением к капитану. – Если судить по документам…
– Официально – да, – подтвердил Денис Николаевич. – Но вообще-то в таком возрасте мужчине без женщины трудновато. Пятьдесят два года – это еще не старость. Значит, кто-то опекал его, – улыбнулся капитан.
– Ходил к нему кто-нибудь из женщин? – обратился Друян к понятым – мужчине и женщине – соседям, проживающим на этой же площадке.
– Да иногда приезжали с ним, – сказал мужчина.
– Машины частные или такси? – спросил Друян.
– Всяко было…
Друян, слушая понятого, перелистывал телефонный справочник, лежавший на столе. Некоторые номера в нем были отмечены точками или «галочками». «Надо забрать с собой, – подумал он, – и внимательно просмотреть. Не мешает узнать круг его знакомств и служебных интересов…» И тут же вспомнил о бумажке с группой цифр, найденной в кармашке пиджака Валерия Борисовича.
Этот номер Друян обнаружил после долгих поисков уже дома, терпеливо просматривая справочник лист за листом. А обнаружив – надолго задумался: зачем директору такого магазина понадобился телефон морга? Из задумчивости его вывел резкий телефонный звонок.
– Ты еще не лег? – осведомился Кириков, – И не хотел беспокоить, да пришлось: Барков убит.
– Какой Барков?
– Тот алкаш, который про «скорую» рассказывал. Барков его фамилия, Владимир Владимирович… Его патруль при обходе во дворе обнаружил. Бутылкой убили. Первое впечатление: пьяная драка. Машину я за тобой выслал.
Таким они себе и представляли это заведение: длинное, одноэтажное здание, утопающее в зелени, тишина, нарушаемая только птицами, и воздух. Такой чистый, что хоть горстями пей! После бессонной ночи, проведенной в захламленном городском дворе, было особенно приятно умыться этой прохладной лесной чистотой и послушать веселую птичью разноголосицу. Для птиц не существует запретных зон кроме тех, из которых они, повинуясь инстинкту, улетают сами.
И даже забор, уходящий в обе стороны от ажурных железных ворот, оказался не глухим и высоким, а воздушно-легким, сваренным из тонких проволочных колец и изящных завитушек, закрепленных в редкие кирпичные столбики. Внутри огороженной территории виднелись многочисленные асфальтированные дорожки, веером расходящиеся от главного подъезда и теряющиеся вдали, за рыжими стволами сосен.
– Ну что, Денис, пошли? – стряхнул с себя расслабленность Друян. – А то если еще постоим, на стихи потянет.
– Пошли, – согласился капитан и первым зашагал от машины к ажурным воротам. Шедший сзади Друян решил немного продлить неожиданный праздник и, свернув с дорожки, пошел по пружинящей под ногами травяной подстилке леса,
– Сегодня неприемный день, – вырос в проеме узкой калитки плечистый санитар в белом халате. Взгляд у него был не просто спокойный, а с оттенком безразличия.
– Ну нас-то, наверное, примут, сказал Кириков, доставая из кармана светлого пиджака удостоверение.
– Сейчас позвоню главврачу, – бесстрастно сказал санитар, ознакомившись с удостоверением.
– Звони, – согласился капитан. – А мы пока покурим.
Курил Денис Николаевич один: Друян так и не смог привыкнуть к этому занятию, хотя не раз слышал от товарищей по работе, что сигарета помогает расслабиться и отвлечься от ненужных мыслей.
– Кто не знает, может подумать, что здесь дом отдыха, – шутливо сказал Сергей Викторович своему товарищу, когда они шли от ворот к подъезду. – Только музыки не слышно. И тут же погасил на лице улыбку: из окон, забранных изнутри частой решеткой, выглядывали такие лица, что Друян почувствовал себя неуютно.
Главврач встретил их в вестибюле. Высокий, с сухим, неулыбчивым лицом, затянутый в официальность белого халата. Но без медицинской шапочки на загорелой, обширной лысине. Поздоровался главврач холодно, назвав только свою фамилию – Патов, – хотя и Друян и Кириков полностью представились ему, и молча повел их по светлому, длинному коридору к своему кабинету. «Заведение такое, что не до радушия, – мельком подумал Друян, шагая рядом с врачом по солнечным квадратам, разбросанным на зеленом линолеуме. – И у этой лицо такое, будто она от всего мира отрешилась, – отметил он, поздоровавшись с шедшей им навстречу женщиной в белом халате и накрахмаленном колпаке. – Ну и работа… Даже имени нам своего не назвал. Хорошо хоть заранее узнали».
– Зачем вы с ней поздоровались? – спросил главврач Друяна, отпирая дверь своего кабинета и пропуская гостей вперед. Причем спросил об этом с каким-то странным смешком.
Сергей Викторович посмотрел на него с недоумением: как же он мог не поздороваться, встретив в чужом доме женщину? К тому же, очевидно, врача…
– Это сумасшедшая, – пояснил главврач, садясь на свое место за письменным столом. – С двадцатилетним стажем…
– А почему же она… – смутился Друян, садясь возле маленького столика, стоявшего торцом к письменному. Капитан устроился на диване.
– Одета как медперсонал? – помог главврач найти точную формулировку,
– Да.
– Ну, тут особый случай, – потер он пальцами седеющую оторочку волос вокруг лысины. – Эта женщина задушила своих детей… Двух близнецов. Полагая, что сможет вернуть после этого бросившего ее любовника. Отсюда и пунктик: представление о чистоте как очищение от вины. Моется в душе по нескольку раз в день, И каждый раз после этой процедуры требует чистый халат, Даем… У нас в основу лечения положен принцип: максимальное удовлетворение разумных желаний. Чтобы не вызывать отрицательных эмоций. Хотя… дичь, конечно: в этом доме – и разумные желания? – безнадежно махнул рукой главврач. – Извините, заговорил вас, – скупо улыбнулся он. – Работа такая: каждому свежему человеку рад. Иногда сам на себя с опаской в зеркало смотришь. Так-то…
– Виктор Георгиевич, – обратился к нему Друян. – Помогите нам прояснить один вопрос…
– Затруднения с подследственным? Надо провести экспертизу? – предупредительно улыбнулся главврач.
– Да нет… Нужно выяснить: не поступал ли к вам несколько дней назад молодой человек. Фамилии его мы, к сожалению, не знаем, – виновато сказал Друян.
– А откуда он должен был поступить?
– Из дома семьдесят один, улица Степная, Есть сведения, что его забирали ваши сотрудники. У вас есть машина «скорой помощи»?
– Ну а как же! И не одна… Но вообще-то мы очень редко берем больного сами. К нам они поступают после предварительного заключения районного психиатра или невропатолога. Это обычный путь… Но… бывают и исключения. Мы выезжаем по сигналам родных или милиции к тем больным, которые уже лечились у нас и состоят на учете. Медлить в таких случаях нельзя! А с этим больным, которым вы интересуетесь… Я помню этот случай: его при мне привезли. Как вы назвали улицу?
– Степная, семьдесят один, – напомнил Друян.
– Есть тут такой адрес, – после недолгого шуршания страницами журнала заявил Виктор Георгиевич. – Вызов сделан работником милиции. Больной Александр Павлович Любченко. Шестьдесят третьего года рождения, прописан в общежитии № 7, улица Прибрежная. Диагноз: приступ буйного помешательства.
– Данные о себе он вам сам сообщил? – пряча улыбку, поинтересовался капитан.
– У него с собой был паспорт, – серьезно ответил врач. – Работник милиции сдал нам его.
– А кем конкретно был сделан вызов? – спросил капитан,
– Старшим лейтенантом Живгиным… Так тут записано. Да он и сопровождал сюда больного.
– А у него документы вы смотрели? – не унимался Кириков.
– Зачем? – удивился главврач. – Он же в форме был. У вас же я их не проверяю… Да и вызов не ложным оказался. Но больного вы, к сожалению, увидеть не сможете.
– В плохом состоянии? – спросил Друян,
– Хуже некуда… Вот запись в журнале: убит в палате.
– Как – убит? – скрипнул диванными пружинами капитан. – Кем?
– Сейчас я вам покажу – кем, – сухо ответил главврач и щелкнул тумблером на пульте, вмонтированном в крышку стола.
На экране телевизора, стоявшего в углу кабинета, появилось изображение просторной палаты, Больные, находившиеся в ней, сидели или стояли с отрешенным видом, прижавшись спинами к стене. А двое, прохаживавшихся по середине помещения, часто оглядывались назад и при сближении обходили друг друга стороной.
– Вот, одним из них… Здесь в основном находятся бывшие афганцы и… несколько ваших коллег, – посмотрел Патов на капитана,
– Мои коллеги?
– Да… Бывшие сотрудники милиции и внутренних войск. Диагноз: посттравматический стрессовый синдром. Страшного ничего нет; болезнь легко излечимая, но… приятного мало. А чему вы так удивляетесь? Привыкли видеть своих товарищей по работе всегда здоровыми? А между тем люди вашей профессии в этом отношении относятся к группе повышенного риска. И объясняется все очень просто: постоянная боязнь нападения сзади, трудность с опознанием действительного противника. Например, в толпе… Вот нервишки и сдают. А для афганцев к тому же развенчание целей войны и озлобление на то, что ты подвергался опасности, в то время как твои сверстники жили полнокровной жизнью. Кроме того, все эти люди имели постоянный и свободный доступ к оружию, А обладание оружием, кроме чувства превосходства над окружающими, вызывает иногда непреодолимое желание применить его. Против воображаемого врага, разумеется… С медицинской точки зрения здесь все ясно, – выключил телевизор главврач, – Теперь вам понятно, кто убил?
– А зачем же вы его поместили в такую палату? – задал нелепый вопрос Друян.
– А вы полагаете, что у меня есть другие, более безопасные? – сузил серые глаза Патов. – Могу провести по всем помещениям, убедитесь сами, как обстоят дела, – предложил главврач.
– Нет, я не в этом смысле, – поспешил исправить свой промах Друян, – Як тому, что не заметил в палате санитара…
– …следящего за порядком? – насмешливо закончил его мысль Виктор Георгиевич, – А откуда же у меня такие штаты? Раньше, когда больница была ведомственной, у меня было меньше больных и больше обслуживающего персонала, – с сожалением сказал главврач. – А теперь – хозяин Минздрав… На его ассигнованиях далеко не уедешь. Да и не согласится никто постоянно в одном помещении с больными сидеть. Чем же он тогда от здорового отличаться будет? Спасибо хоть за то, что от прежних времен вот эта аппаратура осталась, – кивнул Виктор Георгиевич в сторону пульта. – При нужде можно спокойно посмотреть и послушать, чем они занимаются.
– А к какому ведомству вы раньше относились? – спросил Кириков.
– Да это не так важно… – ушел от ответа Патов, – Это была спецбольница. Тогда к ней было иное внимание! И снабжение… О штатах и говорить нечего. А теперь у меня даже охранников нет. Хоть сам возле забора становись…
– И кто же в этой больнице раньше… лечился? – задал вопрос Сергей Викторович. Он хотел сказать «сидел», но в последний момент воздержался.
– Те же, кто и сейчас: бывшие военнослужащие, иногда – гражданские лица, направленные сюда правоохранительными органами для обследования.
– И каждый раз выяснялось, что направляемый на обследование болен? – спросил Кириков.
– Как правило! – Нисколько не смущаясь, ответил главврач. – Но произвола никакого не было, – поспешил он заверить своих гостей. – Вам как работникам спецорганов, – употребил он устаревший термин, – должно быть известно, что больные этой категории стремятся в первую очередь заверить окружающих в том, что они абсолютно здоровы.
Друян с капитаном согласно кивнули.
– Но и здоровый тоже заявляет об этом, – продолжил Виктор Георгиевич. – Поэтому, пока подоспеют результаты различных анализов, мы предлагаем пациенту посмотреть вот этот занимательный альбом с картинками.
Патов вытащил из ящика стола большой альбом и наугад раскрыл его.
– Не хотите взглянуть? – предложил он своим гостям. – Это таблицы Рошарха. Служат для определения умственных способностей человека. Вернее: индикатором наличия здравого смысла.
Капитан Кириков и Друян встали со своих мест и подошли к письменному столу. На раскрытой странице альбома они увидели цветной симметричный рисунок неопределенной формы. Одна половина рисунка зеркально похожа на другую. Подписи, поясняющей, что здесь изображено, не было.
– Как, по-вашему, что здесь изображено? – спросил врач, лукаво улыбаясь,
– Два медведя борются, – предположил Друян.
– А вы? – спросил Патов капитана.
– Черт его знает! – бухнул Кириков.
– По крайней мере откровенно, – заметил врач. – Больные обычно видят в этой картинке человека в засаде или подслушивающее устройство. Или что-нибудь в этом роде… Ну, остальные картинки в этом же духе, – пролистал он несколько страниц. – Их тут большеста. И приблизительно правильный ответ к каждой из них знает только врач.
– Как – приблизительно? – удивился Друян. – Это ж можно любого человека подвести под нужный диагноз!
– Не беспокойтесь! – предостерегающе поднял перед собой ладонь врач. – Я сказал «приблизительно», потому что к ним в конце альбома даны толкования, какие, примерно, ответы считать правильными. А точного определения ни одна из картинок не имеет. И такими таблицами пользуются психиатры во всем мире. Кроме того, диагноз устанавливает не один врач, а консилиум. Это теперь модным стало писать и говорить, что сюда сажали невинных. Кто неугоден – сюда! Чистой воды вымысел!
– А что, не было таких случаев? – ехидно спросил капитан.
– У меня – нет! – твердо заявил Патов. – Помню, один долго доказывал с пеной у рта, что он здоров. Ладно, говорю, раз здоров, отправляйся домой. Только сначала вон ту бочку водой наполни. Санитар тебе ведро даст.
– Ну и что? – спросил капитан, видя, что главврач не намерен продолжать рассказ.
– Ничего… – равнодушно пожал плечами Патов. – Таскает до сих пор. У бочки вместо дна сетка стоит. А заглянуть туда он не догадывается. Каждое утро упражняется… Привык уже. И домой не тянет.
Виктор Георгиевич побарабанил тонкими, нервными пальцами по крышке стола, затем, неожиданно встав с места, сухо сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16