И настоящее голубое небо… И настоящие белые облака… Солнца отсюда не видно – но, конечно, оно тоже где-то там, она уже чувствует, как ее согревают его невидимые пока лучи… Она стояла завороженная, не шевелилась и плакала, хотя ни единой слезинки не выкатилось из глаз. Наконец решилась подойти ближе. Комнатка была небольшой, всего метра три: две голых черных стены и проем впереди, открывавший вид на небеса. Инна встала на самый край, с опаской глянула вниз. Земли не было, или же она находилась где-то очень-очень далеко – только искрящаяся голубизна и горы снежных облаков. Это же надо такое придумать: спускаться в самую что ни на есть твердь земли – и оказаться на небесах! Инна улыбнулась: ее догадка оказалась верной. Если бы она поменьше слушала всяких ненормальных типов – возможно, добралась бы сюда гораздо раньше. Но как это все-таки прекрасно!
Здесь должен быть парашют, подумала Инна. Конечно же, должен быть парашют. Сейчас я его надену, прихвачу чемоданчик и спрыгну вниз.
Правда, я никогда в жизни не прыгала с парашютом – но за последнее время мне уже столько пришлось сделать такого, чего я не делала никогда в жизни, что это кажется такой мелочью… Она огляделась вокруг, но ничего не увидела. Совершенно пустые стены, и даже ни намека, что здесь может быть какой-то парашют. Так где же он, черт возьми? Ага, решила Инна, наверное, он с той стороны. Конечно же – она ясно представила, как сумка с парашютом тихонько себе висела в уголке возле двери, а она ее даже и не заметила. Затем она уже дергала дверь… вот только та и не думала открываться. Ну давай же, проклятая! – закричала мысленно, давай, откройся, мне же нужен этот чертов парашют!
Некоторое время Инна продолжала сотрясать дверь. Вдруг замерла, повернулась, посмотрела на мир округлившимися глазами. И поняла с ужасающе безоговорочной, окончательной ясностью: нет там никакого парашюта. На там, ни здесь. Нет, и никогда не было. Да, пожалуй, и не могло быть в принципе.
Она захохотала. Сначала тихо, несмело; замерзшее горло медленно, но постепенно приходило в себя и восстанавливало свою способность порождать звуки. Смех становился громче и громче – скоро Инна уже заливалась во весь голос. Ха-ха-ха-ха-ха, замечательно! Я прошла весь этот путь, я чего только не испытала, чтобы найти этот проклятый дурацкий выход. Я, черт возьми, залезла в самую охрененную дерьмовую глубь, в эту ненавистную гадостную морозилку – и я нашла его, смотрите, я нашла его! И вот я стою в конце пути – пути к выходу и пути в никуда, стою перед вратами в небеса, перед облаками, о которых так мечтала – и у меня нет парашюта. Ха-ха-ха-ха-ха! У ноликов нет палочки – а у Инночки нет парашюта…
Она валялась на полу, перекатываясь с боку на бок; захлебывалась от хохота, едва успевая дышать. Уже мышцы живота ныли от боли, а она никак не могла остановиться. Теперь она смеялась почти беззвучно, чуть слышно – и все же не переставала. Остановилась лишь на миг, будто перевела дух – но почти тут же разразилась в новом приступе. Рухнула на пол, принялась скрести ногтями по корявой поверхности. Скоро сломала еще два ногтя, но даже не почувствовала боли. Ха-ха-ха-ха-ха!..
Наконец усталость взяла свое; смех стих сам собой, Инна уселась на пол. Подтянула к себе "дипломат", взгромоздила его на колени, дернула крышку… ну да, щас, разогналась! Коснулась пальцами замка – и на всякий случай попробовала повернуть. В следующий миг вздрогнула – потому что тот поддался. Снова хихикнула нервно и прокрутила механизм, отсчитав один оборот – никаких проблем. То же самое со вторым замком… Да, но еще остается код! Инна оскалилась так, будто собралась прямо сейчас кого-то прикончить; аккуратно выставила на панельке "0000". Потом резким движением рванула крышку – чемоданчик распахнулся, явив ей спешно уложенные собственными руками пачки. Она глядела на них две секунды, потом стремительно захлопнула, спутала цифры. Попробовала открыть еще раз: нет, не поддается! Подумала: все, конечно, должно быть просто. До безобразия просто. Колечки стояли неровно: одно расположилось точно между четверкой и пятеркой. Инна, уже догадываясь, установила на нем "5", подровняла все остальные, снова потянула крышку… есть! Ее опять душил смех. Как для дураков: любая комбинация, лишь бы цифры стояли точно посредине. И не надо никакого ключа… Да уж, проще не бывает!
Она вытащила туго перетянутую пачку, взяла в ладонь… Нет, деньги во всяком случае настоящие, в этом нет сомнения. Вы во всем виноваты, только вы, все зло в мире из-за денег! Инна сорвала резинку, швырнула в небесный простор. Затем туда же отправились и сами банкноты. Они тут же разлетелись, перестав быть единым целым; некоторые бумажки быстро исчезли внизу, другие, казалось, зависли на месте. Она недолго смотрела на эту феерическую картину – схватила следующую пачку и повторила с ней ту же операцию. Замечательно! – крикнула про себя. Потом громко повторила вслух:
– Замечательно!!!
Одна за другой кучи денег отправлялись в полет. Наконец Инне надоело: пачек было слишком много, чтобы так церемониться с каждой. Она стала швырять их неразобранными: вот вам! вот вам еще! Потом надоело и это. Она подняла чемодан, встала сама, подошла к проему.
– Радуйтесь же, гады! Радуйтесь! – воскликнула вполголоса. Повернула "дипломат" – и высыпала наружу его содержимое. Несколько секунд глядела, как стодолларовые упаковки исчезают в облачной белизне. Потом разжала пальцы.
Что же ты наделала, Инночка? – ласково, словно в шутку пожурила сама себя. Это ведь были не твои деньги, разве ты не знаешь? Они ведь были предназначены для совсем другого человека. Так какое ты имела право так с ними поступить? Вот скажи мне: какое? Правильно, ответила сама себе: совершенно никакого. Но я, черт возьми, все-таки это сделала. Так кто же ты теперь после этого, девочка? Так ты же теперь получаешься самая что ни на есть распоследняя мерзопакостнейшая сволочь!
Ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха!
Она встала на самый край, протянула руку. Дотянулась до одной купюры, все никак не желающей опускаться вниз. Схватила ее, жадно подтащила к себе: вот он, мой выигрыш! Один доллар из десяти тысяч – разве так уж плохо? Что – кто-то тут сказал про плохо? Ни хрена не плохо – просто замечательно!
Инна сильно нагнулась над обрывом – и вот уже поняла, что сама падает. Не было ни страха, ни даже легкого испуга – скорее, полное умиротворение: есть ли смысл переживать о том, что случится неизбежно?
Несколько бумажек проплыли мимо и остались позади, наверху; она уже входила в облако. Здесь было прохладно, но после адского холода подземелья эта легкая прохлада казалась воистину райской. Мельчайшие капельки воды окутывали тело, вызывая ощущение удивительного, небывалого возбуждения; запах озона пьянил и кружил голову.
Я буду падать долго-долго, думала Инна. Сейчас я вылечу из облака, и тогда я увижу солнце. Оно ведь уже давно взошло, и, наверное, скоро будет в полной силе – и солнышко наконец согреет меня, окончательно расправится с холодом, избавит от усталости… Я буду здесь одна, совсем одна, наедине с солнцем, и оно, я знаю, будет светить специально для меня. Потому что я не видела его так давно – возможно, на самом деле прошло совсем немного, но для меня – целая жизнь. Только я, голубое небо, белые облака и яркое, ослепительно яркое солнце. Может быть, это и есть счастье? Я больше никому ничего не должна, я свободна, у меня нет никаких обязанностей. Никаких претензий к миру, никаких претензий к людям, никаких претензий к себе. И, наконец, меня абсолютно не интересует, мне совершенно все равно, мне глубоко плевать на то, что ждет меня всего через какую-то минуту…
Инна закрыла глаза – она наслаждалась падением в бездну.
12.11-5.12.2001

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17