Или нет? Как бы она себя повела, если бы ее не устроила, допустим, оплата труда?Наверняка не стала бы истерик закатывать. И молчать не стала бы. Петрова прищурилась, посидела минутку и принялась писать. Грезы На третий день неожиданного отпуска я навела в квартире идеальный порядок. Это был тревожный признак – делать совсем нечего. Чуть было не позвонила Паше, но вовремя удержалась. Он нормальный парень, зачем его напрягать.Открыла старый блокнот (он обнаружился под грудой журналов по дизайну) и принялась обзванивать знакомых. Некоторые сменили номера, многие отделывались скороговоркой: «Что-то срочное? Тогда я потом перезвоню», но несколько бывших и потенциальных работодателей пообщались со мной довольно подробно. Каждый раз беседа строилась по одному и тому же сценарию.– Привет? – говорил работодатель. – Ты сейчас где?Я отвечала.– Это несерьезно, – говорил собеседник, – сколько тебе платят?Я честно называла сумму.– Даю на десять (пятнадцать, двадцать) процентов больше. И работой завалю так, что только делать успевай. Приходи сегодня вечером (завтра, в четверг) на собеседование. Хотя на кой черт нам собеседование? Что, я тебя не знаю? Когда сможешь выйти на работу?После четвертого такого разговора я пришла к двум выводам. Во-первых, я высококлассный и признанный специалист. Во-вторых, мой нынешний директор на мне экономит. Когда я только начинала работать, это меня устраивало. Теперь можно признаться честно – не ради денег я к Владимиру свет Петровичу нанималась, а ради его мужественного профиля. Но раз он оказался таким… гадом… придурком… таким не таким, то пусть хотя бы деньги платит.Как только цель была определена, я принялась бездельничать с удовольствием. Я валялась в постели до полудня, привела внешность в состояние, близкое к совершенству, читала легкие книги и ходила на бессмысленные фильмы. К воскресенью я выглядела и чувствовала себя великолепно. С изяществом отфутболила десяток ухажеров, – впрочем, двоим посимпатичнее после долгих уговоров свой номер телефона оставила.В понедельник утром я была готова приставить нож к горлу директора и не убирать его, пока не получу денег.Это оказалось даже проще, чем я предполагала. Неделя беспробудного сопровождения деловых партнеров превратила Владимира Петровича в существо усталое и серое лицом.– Здравствуйте, дорогой шеф! – начала я, лучезарно улыбаясь. – У меня к вам есть серьезный разговор.Шеф поморщился. То ли я так ослепительно выглядела, то ли слишком громко говорила.– Сегодня?– Сейчас.– М-м-м…Этот стон я расшифровала как «хорошо, я вас внимательно слушаю».– Владимир Петрович, дело в том, что вчера мне предложили очень выгодную работу. Предложение настолько заманчиво, что, несмотря на то что мне будет очень жаль вас огорчить, боюсь, что мне придется это сделать.Выражение глаз шефа после моей тирады не изменилось ни на йоту. Меня это насторожило.– Мне бы не хотелось бросать работу с вами на полпути. Вы для меня очень важный и нужный клиент. Но дело в том, что финансовая заинтересованность – это тоже для меня очень важно…Владимир Петрович не мигал. Я замолкла.Потом начала снова:– Понимаете, мне реально предложили сумму вдвое больше той, на которую мы с вами договаривались.Шеф слегка ожил.– Вдвое?– Да. (Вот ведь вру и не краснею!)– И что вы предлагаете?От такой постановки вопроса я слегка опешила, но быстро нашлась:– Я предлагаю вам вдвое увеличить мой гонорар.– На каком основании?– На том основании, что я этого достойна.Следующие секунд тридцать мы пристально смотрели друг другу в глаза. Видимо, оба пытались высмотреть слабину.Владимир Петрович сдался первым:– Ладно. Десять процентов за наглость.– Этого мало.– Безусловно. За такую наглость этого мало.– Отлично, тогда скажите, кому передать эскизы.– Мне.Я полезла в сумку за папкой. «Ну и ладно, ну и ну его, ну и найду себе другую работу…» – пронеслось у меня в мозгу.Владимир Петрович очень лениво начал рассматривать распечатки. Мне показалось, что прошло полдня, пока он не заговорил.– Ладно. За эту работу я добавлю еще десять процентов. Довольны?С одной стороны, я была довольна. Если быть честной, то это именно та сумма, на которую я и рассчитывала, но я решила еще повыкобениваться для приличия.– Нет, конечно. Ну да ладно. Только ради вас. Да и работа у вас интересная, жалко бросать…С этими словами я сгребла распечатки со стола и стала запихивать их обратно в сумку.– Я рада, что вам понравились эскизы. Я еще немного подправлю цвета и на следующей неделе…Владимир Петрович накрыл мою руку своей, и я почему-то замолчала.– Знаете, я, пожалуй, добавлю вам еще десять процентов.– За что? – спросила я шепотом.– За красивые глаза.Черт! Давненько меня не вгоняли в краску. Залопотав что-то совсем невнятное, я выдрала руку, схватила эскизы и вылетела из кабинета, красная как рак. Хорошо, что секретарши не было на месте, не хотела бы я, чтобы она меня узрела в таком виде. Жизнь – Вот бы мне так! – вздохнула Ирина и выключила компьютер.Всю дорогу до работы она завидовала Марине всеми оттенками черной зависти. И молодая, и красивая, и смелая, и нахальная. И зарплату в полтора раза увеличила в один момент, и похмельного мужика к жизни вернула – ишь как он ее за руку-то!«Кому-то все, – жертвенно подумала Ирина, – а кому-то ничего».И тут ее посетила неожиданная мысль. Настолько неожиданная, что Петрова едва не пропустила остановку. «А ведь она – это я!».«Она – это я»,– повторяла Ирина, вместе с очередью вытекая на поверхность. «Я же ее придумала, – думала Петрова, подходя к офису,– она ведь полностью от меня зависит. Что захочу, то она и сделает».Ирина усаживалась за стол в смутном состоянии рассудка. По всем рассуждениям получалось, что Марина – это частично она, бухгалтер Петрова. Ведь не могла же она придумать то, чего не было в ней самой. Значит, все, что делала Марина, в состоянии сделать и ее создательница.Некстати возникло воспоминание о неудачной попытке совращения мужчин. Ирина даже передернулась от отвращения и сосредоточилась на работе. Это удавалось плохо из-за мыслей о Марине, которая наверняка еще валялась в постели. Возможно, в компании с каким-нибудь мускулистым и нежным брюнетом. «Каким брюнетом? – разозлилась на себя Петрова. – Я ее из головы выдумала, нет ее, не существует! И вообще, вернусь домой и напишу ей страшный финал. Попадет под машину, тогда будет валяться в постели… с переломом обеих ног! А что это я делаю?»Ирина попыталась понять, что это за цифры она вводит и какие поля заполняет. От мозгового перенапряжения ее спас телефонный звонок. Звонили по внутреннему.– Петрова? – сказал директор. – Зайди ко мне, дело есть.Ира положила трубку и сдержанно чертыхнулась. Директор вспоминал о ней только при появлении проблем с программой учета. Или новый тип проводки нужно сделать, или изменить форму отчета, или еще какая-нибудь проблема, требующая предельной концентрации. Сейчас у Иры не то что предельной – нормальной концентрации не наблюдалось. Следовательно, возиться придется долго и нудно, да и шеф будет поминутно подгонять. «Почему он главбуху не поручает такие дела? – кипятилась Петрова. – Или кому-нибудь из этих… системных администраторов? Я всего лишь бухгалтер!»Вопросы были риторическими, как «Камо грядеши?». Главбух, суровая тетя Нина, была отличным администратором, но к компьютеру относилась… сложно. Так дикарь относится к жертвенному ритуалу. Все необходимые действия она могла проделывать быстро и точно, но любой сбой программы вызывал у нее животный ужас. Мальчики-администраторы, наоборот, наводили ужас на компьютеры. В их присутствии мониторы мигали, программы зависали, а клавиатуры переставали нажиматься. Сисадмины, надо признать, быстро укрощали вверенную им технику, но к бухгалтерским программам относились презрительно. «Что это за интерфейс! – раздраженно бросали они. – А язык? Это разве инкапсуляция?» При этих словах лицо главбуха становилось почтительно-боязливым, как у дикаря, который слушает камлание шамана.Словом, никто, кроме Петровой, для настройки программы не годился. Обычно она воспринимала это как карму – приходила, выполняла необходимые операции и снова выпадала из жизни директора, который ни разу не сказал банального «спасибо». Однако сегодня Ирина решила высказать все.Она открыла директорскую дверь без стука и неожиданно для себя заявила:– Здравствуйте! Мне реально предложили сумму вдвое больше той, на которую мы с вами договаривались.Шеф, который разговаривал с кем-то по телефону, поперхнулся и кашлял целую минуту.– Я… кх… – прохрипел он в трубку, – потом перезво… кх… ню…«Какую сумму? – паниковал кто-то далекий в голове Петровой. – С кем договаривались?» Однако сама Петрова чувствовала себя удивительно уверенно.Она дождалась, пока директор перестанет издавать сипение, и повторила сокращенный вариант своей блестящей речи:– Мне предложили более высокую зарплату. Подумала и уточнила:– В полтора раза больше.Директор выскочил в приемную и вернулся оттуда со стаканом воды в руке.– Кто предложил? – спросил он после нескольких глотков.– Бывший одноклассник, – нужные слова выскакивали неизвестно откуда, – у него представительство здесь, а головная контора в Ханты-Мансийске. Зовет меня главным бухгалтером.– В полтора раза? – шеф говорил почти нормально.– На испытательный срок, а потом…Петрова сделала выразительные глаза. Совесть, которая поначалу еще пыталась подавать ей какие-то знаки из глубины души, охнула и забилась поглубже.– Вы ведь Петрова? – уточнил шеф.Ирина кивнула. Директор полез в сейф и извлек оттуда ведомость на выдачу зарплаты. Поводил по ней пальцем, нашел нужную строчку и немного повеселел.– Ну полтора не полтора… А если я вам на десять процентов повышу зарплату, останетесь?– Нет. Как минимум на тридцать процентов.– На каком основании? – спросил директор и опрометчиво решил отхлебнуть еще немного.Это был грубый просчет с его стороны, потому что Ирина Николаевна гордо объявила:– На том основании, что я этого достойна.Воду из директорского горла пришлось выколачивать довольно долго, у Петровой даже ладонь заболела.– Вы как? – спросила Ирина, когда шеф ожил настолько, что стал отгонять ее от себя слабым жестом руки. – Вам не плохо? Может, водички?– Идите… – выкашлянул из себя директор, – и главбуха… мне… сюда…Для убедительности шеф показал на стол перед собой. Потом спохватился и стал тыкать в стул. Петрова серьезно кивнула и отправилась в бухгалтерию.– Нина Аркадьевна, – сказала она своей непосредственной начальнице, – вас директор вызывает.Главбух подхватилась и сунула под мышку первую попавшуюся картонную папку. Ира не удержалась и доверительно добавила:– Там что-то с программой нужно сделать.Тетя Нина стремительно побледнела и вышла походкой опытного слепого – на предметы не натыкалась, но только в самый последний момент.Совесть на дне души Петровой укоризненно покачала головой. Грезы В конце концов, могу я влюбиться? Ну и что, что опять в Володю, который сначала не оправдал надежды, которые внушил! Я решила, что могу. Камень с души упал, и она воспарила к высотам творчества.Правда, тут меня обломали: дальше тянуть с буклетами и прочей чепухой было нельзя. До презентации оставалась неделя, и снова любимый директор силой вырвал дизайн у меня из рук. Вырвал, насладился, восхитился и утвердил. Полчаса я побродила по офису, присмотрелась к стенам и поняла, к чему приложить свой недюжинный творческий потенциал. Мимо как раз пробегал Андрюша Витальевич. Я не глядя ухватила его за рукав и заявила:– Так продолжаться больше не может.Рукав попытался вырваться ценой утери своей части. Я перевела взгляд на жертву. Коммерческий пребывал в состоянии угара. Кажется, он тащил директору какую-то срочную бумагу. Глаза его были мутны и бессмысленны.– Ага, – сказал он, – сейчас. Пусти. Надо.– Интерьер офиса, – сказала очень четко, – не соответствует статусу. Я разработаю…– Завтра! Лучше после. Нет, после презентации. Пусти, а? Убьет ведь.– Причем обоих! – Владимир стоял в раскрытой двери своего кабинета, уперев руки в боки.Он тоже был в угаре, но глаза имел ясные и словно подсвеченные изнутри. Я отпустила Андрюшу, и тот одним прыжком оказался возле шефа. Вторым прыжком он забился за директорскую спину.– Надо интерьер переделать, – сказала я, – а то не соответствует…Уверенность в голосе улетучивалась пропорционально приливающей к лицу крови.– Хорошо, – кивнул директор, – через… десять дней чтобы были готовы эскизы. И поменьше красного, пожалуйста.Шеф скрылся в недрах кабинета в компании с коммерческим, а я помчалась в туалет – умываться холодной водой.Следующие два дня я болталась по городу. В офисе всем было не до меня, а сидеть на месте не было сил. Я металась по улицам, и мысли мои метались вместе со мной. Изложить их последовательность не представляется возможным, получилось бы что-то вроде: «Какая я дура! – Салатовый и лимонный. – Цветы на стенах. – Он улыбнулся или посмеялся? – С такими ногами могла бы и в юбке…» И так далее, но не последовательно, а параллельно, вернее, вперемешку… В общем, сложно думала.Результаты размышлений вышли такие.Первое. Он мужчина, пусть он и решает.Второе… Не помню. Что-то там про цвет стен. Я чувствовала, что придумала его, но описать не смогла бы. Ничего, сяду за комп – все само всплывет.Решения успокоили меня. Примерно на полчаса. Я почувствовала, что сейчас голову разорвет от переживаний, и приступила к общению с подругами. К некоторым даже поперлась на край города.Так прошло… какое-то время. В офис я пару раз заходила, и каждый раз сразу натыкалась на Володю. Он был все в том же лихорадочном возбуждении, но оно ему шло. Есть такие люди, которые расцветают только в экстремальной ситуации. Нашему директору хорошо бы командовать какой-нибудь армией. Я живо представила Владимира Петровича на холме, при шпаге и шляпе с шикарным пером, с подзорной трубой. Даже услышала, как он орет, перекрывая грохот пушек:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18