https://wodolei.ru/catalog/vanny/s_gidromassazhem/
Когда завывала сирена, многие спускались вниз, в квартиру управдома Пайкиса, считая почему-то, что там безопаснее. Единственным человеком, который никогда не выходил из своей квартиры, был Владимир Иванович Немирович-Данченко.
И вот однажды Рина Васильевна увидела его у Пайкиса. Мэтр сидел в кресле, положив ногу на ногу и подперев голову кулаком правой руки. Сидел прямо, ни с кем не разговаривая. Гул зениток и взрывы продолжались бесконечно долго, и вдруг грохот раздался совсем рядом. Дом содрогнулся, и все повскакивали со своих мест, готовые ринуться куда-то. И в это время раздался негромкий голос Немировича-Данченко: "Спокойно! Для того и убежище, чтобы из него не убегали".
Все почему-то послушались и сели на свои места.
Бомба упала через дорогу, попав в типографию Академии архитектуры и уничтожив рукопись книги мужа Рины Зеленой, архитектора Котэ Топуридзе. Он как раз дежурил в ту ночь где-то наверху дома, и взрывная волна отнесла его на этаж ниже, бросив в объятия Асафа Мессерера. Дружинниками в доме были все оставшиеся мужчины, прославленные режиссеры, актеры и писатели. Они тушили зажигалки и убирали осколки снарядов, которые сыпались дождем от зенитки, установленной на крыше. Шлемы дружинникам не полагались, и Рина Васильевна просила мужа: "Ты надень хоть кастрюлю, а то тебе голову пробьет". На это супруг отвечал: "Я дворянин. Я не могу умирать с кастрюлей на голове!"
* * *
Рина Зеленая нередко говорила, что у нее есть вторая профессия - жена архитектора. Будучи человеком далеко не сентиментальным, она испытывала неописуемое счастье, находясь рядом с мужем. "Человек этот был моим другом, подругой, учителем, наставником, - писала она. - Все, что я знаю, я узнавала от него. Не было вопроса, на который он не мог бы ответить". Константина Тихоновича называли энциклопедистом, ему без конца звонили за необходимыми справками и разъяснениями.
Сегодня из всех работ Константина Топуридзе самой известной и знаменитой остается фонтан "Дружба народов" на ВВЦ (бывшая ВДНХ). Константин Тихонович занимал пост главного архитектора Ленинского района, и в его ведении были все здания на территории от Кремля до Внукова. Многие годы он был заместителем председателя Комитета по охране исторических памятников, и каждый день, начиная с семи часов утра, в его доме разрывался телефон - надо было срочно спасать какой-нибудь старинный дом. Был случай, когда Топуридзе дошел до самого Брежнева. У кого-то возникла идея засыпать Новодевичьи пруды и построить на их месте высотные дома для членов ЦК. Константин Тихонович поднял в кабинете генсека страшный шум. Он кричал, что это варварство - разрушать памятники старины, что это аморально, и потомки нам такого не простят. И ушел, хлопнув дверью. Леонид Ильич помолчал и глубокомысленно изрек: "Да, этот парень знает свое дело. К нему надо бы прислушаться".
Константин Топуридзе был наполовину грузином, наполовину французом. Европейская внешность и манеры чудесным образом сочетались с кавказским темпераментом. Характер у него был ужасным: доброта соседствовала со страшной вспыльчивостью, гнев и ярость - с беззащитностью. Кто-то из супругов должен был в корне сломать себя, и это пришлось сделать Рине Васильевне: "Если ему случалось обижать меня, я могла бы биться головой о стенку, он, даже слыша мой стук, не посмотрел бы в мою сторону. А через несколько часов мог подойти и сказать: "Ну, хорошо, я тебя прощаю".
Они расставались только на время командировок. Константин Тихонович писем не писал почти никогда - предпочитал посылать открытки, но от жены требовал, чтобы каждый день было письмо. "Читать я его, может быть, не буду, но чтобы оно лежало у меня на столе", - говорил он. И Рина Васильевна при всем отвращении к писанию писем бралась за ручку ежедневно, зная, что это ему нужно.
"Во всем свете нельзя было найти человека, который был бы более нужен и важен. Среди дня я могла подойти и принести ему стакан воды. Он пил, даже не удивляясь, почему я догадалась, что он хочет пить. Я знала, что я самый счастливый человек на свете", - вспоминала актриса.
Больше всего супруги любили гулять по Москве. Константин Тихонович знал каждый дом, имена его создателей и его историю. Рина Васильевна впитывала эту информацию, как губка и, спустя годы, с удовольствием пересказывала молодым друзьям и коллегам.
Они ходили, всегда держась за руки. Тогда это было не принято, тем более в пожилом возрасте. Но они об этом не думали. Они были счастливы вместе.
* * *
Семья Рины Зеленой - это не только муж. Это и два его сына от первой жены. Это и сестра Константина Тихоновича, Тамара Тихоновна, с дочерью Татой - их выслали из Ленинграда сразу после блокады, когда кто-то из крупных городских чиновников позарился на их квартиру, заметно опустевшую после чреды голодных смертей. Рина и Котэ нашли Тамару с Татой с помощью друга обеих семей - Алексея Толстого, нашли и оставили у себя.
Жили все в одной комнате в коммунальной квартире на улице Немировича-Данченко. В доме постоянно гостили какие-либо знакомые, друзья или дальние родственники, поэтому спали на чемоданах. Бывало так, что утром Рина Васильевна шла будить младшенького, нежно брала его за торчащую из-под одеяла пятку - а пятка оказывалась не его. Ночью, оказывается, вновь кто-то прибыл погостить.
Потом были двухкомнатная квартира на улице Горького и трехкомнатная в Харитоньевском переулке. Сыновья Константина Тихоновича уже жили отдельно, когда в семью вошел Юрий Хмелецкий - муж Таты, талантливый художник. Рина и Котэ приняли Юрия в свою семью вместе с его мамой. Жили легко, без скандалов, постоянно шутили и принимали гостей. Но времени на семейные посиделки не было никогда. Даже ужинали поодиночке. Рина Васильевна приезжала с концерта, переодевалась, пила чай и вновь куда-то уходила. Топуридзе - и подавно в бегах. Помимо творческих и административных дел он занимался еще и общественными, был депутатом районного совета. Вечерами же супруги старались попасть на премьеру, сходить в гости, посетить вечер в Дом архитектора или в Доме актера. И так - до самой старости. В их квартире телевизор появился только в середине шестидесятых, да и то - смотрели его мама Таты и мама Юрия.
Помимо родни Котэ Рина Васильевна опекала и своих родственников. И мать, и отец, и новая жена отца, и старшая сестра Муся, и младшая Зина, и племянники - она не забывала никого и всегда старалась помочь.
У самой Рины Васильевны не было детей. "Разве это нормально, как у людей? - сетовала актриса. - Бездетная, я всю жизнь читаю за детей стихи и рассказы, и никого лучше детей в мире не знаю. Из меня могла получиться прекрасная мать. Я разговариваю с детьми часами, как с взрослыми. И мне кажется, они меня признают".
Рина Васильевна не любила сюсюканья с детьми, удивлялась, когда общение с ними заключалось в том, чтобы нажать на нос и воскликнуть: "Дзинь!" Она хотела, чтобы взрослые лучше узнали душу ребенка. "Ребенок постигает сложный мир, который его окружает, часто как умеет. А потом мы удивляемся: почему он не такой, каким бы мы хотели его видеть. Нам кажется, что достаточно его одевать, кормить, читать нравоучения, а уважать - совсем не обязательно", - писала актриса.
Она была потрясающим детским психологом, и дети обожали ее. В своей профессии Зеленая делала фактически то же, что в литературе - Корней Чуковский. Она исследовала внутренний мир малышей и выносила свой "научный труд" на суд зрителей. Ее работе давали самую высокую оценку ученые, писатели, педагоги. "На основе Рининых рассказов надо писать диссертацию о детской психологии", - так однажды сказала жена академика Капицы, с которым Рина Васильевна дружила многие годы. А какие имена ее окружали: Ахматова, Зощенко, Горький, Алексей Толстой, Николай Осеев, Кукрыниксы, Шостакович, Ваганова, Качалов... Ее обожали Жерар Филип и Жан Вилар, с которыми актриса свободно общалась на французском языке. Ее рисовали знаменитые художники, а поэты посвящали остроумные четверостишия. И каждый подчеркивал, что Рина Зеленая - это не просто актриса, а целое явление в искусстве и в жизни.
Слава Зеленой была безгранична. Особенно в довоенное время, когда ее имя звучало, как предвкушение чего-то необычного, праздничного. Если в кухню на коммуналке вбегал ребенок и кричал: "Рина Зеленая!" - кухня пустела. Соседки разбегались по комнатам к своим репродукторам.
Ей приходили тысячи писем, с ней хотели дружить и те, кто воспринимал ее как обыкновенную девочку (телевидение появилось много позднее, и многие знали лишь ее голос), и те, кто знал, что это уважаемая, немолодая актриса.
Человек прозрачный, кристальной честности, она жила только искусством - своим и своих коллег - абсолютно вне интриг. Постоянно была раздираема всякими идеями. Ей всего было мало: мало сценария, мало впечатлений, мало поездок. Она никогда ни от чего не отказывалась, давала массу благотворительных концертов: в больницах, поликлиниках, школах, пионерских лагерях, выступала перед солдатами, академиками, спортсменами, учителями, встречалась с больными, слепыми, инвалидами, выручала знакомых и друзей знакомых - если нужно было присутствие всеми любимой звезды. А знали ее все возрасты и все социальные слои. Рина Васильевна иногда даже боялась выйти на улицу или спуститься в метро - неизменно на нее налетали прохожие, говорили слова восхищения и лезли целоваться. Актриса ценила любовь зрителей, но ужасно терялась в подобных ситуациях, и, выходя из дома, обязательно брала с собой газету - чтобы прятать в ней лицо.
В каждой статье о Рине Васильевне упоминалась ее поездка на Северный полюс. Но просто упомянуть этот факт недостаточно, надо прочувствовать, что это такое: многочасовые перелеты и переезды, температура ниже 40 градусов, обжигающие ледяные ветра, порой отсутствие элементарных удобств - все же 1955 год! За месяц командировки маленькая группка актеров преодолела маршрут: Москва - Череповец - Архангельск - Нарьян-Мар - Усть-Кара - Мыс Каменный - Игарка - Дудинка - остров Диксон - Хатанга - Тикси - Кресты Колымские - мыс Шмидта - бухта Провидения - Анадырь - бухта Угольная. Да еще с заездом на дрейфующую станцию "Северный полюс - 4". Рина Зеленая согласилась на эту поездку через две минуты после начала разговора.
* * *
Несмотря на постоянную занятость в концертах и гастролях, Зеленая каждый день ждала звонка с киностудий. Она не представляла своей жизни без кино и соглашалась на любой, самый пустячный эпизод. Большей частью их ей и предлагали. Но Рина Васильевна была великой характерной актрисой, эксцентрической, гротесковой, остросатирической, способной двумя-тремя штрихами создать удивительный по насыщенности образ, безжалостно обнажить тупость и ханжество или высмеять плохо замаскированную пошлость. Поэтому ее эпизоды порой затмевали образы главных героев и оставались в памяти прочнее и дольше, чем сам фильм.
Она любила маленькие роли, в работе над ними давала волю своей фантазии. Над большими текстами - наоборот, мучилась. Говорила, что написаны они суконным языком, и переделать их не представляется возможным. То ли дело - эпизод!
Впервые Рина Зеленая снялась в 1931 году в первой советской звуковой картине "Путевка в жизнь", где исполняла блатные куплеты в шайке бандита Жигана. Потом из-за брака на пленке остался лишь последний куплет, остальные пришлось вырезать. Следующее ее появление на экране стало более заметным, но случайным. Рина Зеленая и Агния Барто написали сценарий чуть ли не первого фильма для детей "Подкидыш". По ходу съемок выяснилось, что необходим еще один персонаж - домработница. Рина Васильевна буквально на съемочной площадке написала несколько сцен с участием несуразной тараторки Ариши и сыграла эту роль сама.
Потом Зеленая уговорила Григория Александрова отдать ей мужскую роль гримера в комедии "Весна", и актриса переписала ее на женскую. Она часто переписывала совершенно безликие, проходные роли, а то и просто импровизировала перед камерой, оживляя, вкладывая душу, характер в очередную секретаршу, поэтессу, тётку в автобусе, гувернантку, певичку, просто старушку, и роли эти становились маленькими шедеврами, персонажи оказывались крайне интересными, а реплики мгновенно разлетались в народе. Достаточно вспомнить одну только Аришу с ее историей о том, как старушка зашла воды попросить, а потом хватились - "пианины нет"!
А сколько было таких фразочек, сочиненных актрисой буквально перед кинокамерой!
"Морозова, вам почему-то телеграмма из Москвы!" ("Светлый путь") "Такие губы сейчас не носят!" ("Весна") "У меня под кроватью лежит неразорвавшаяся бомба. Нет-нет, она мне совсем не мешает. Я только хотела узнать, можно ли ее мыть мылом?" ("Встреча на Эльбе") "Иванова, почему вы разговариваете? Вы же не член художественного совета!" ("Девушка без адреса") "С места не сойду, пока не умру! А умру я не скоро!" ("Иностранка")
Колоссальное удовольствие Рина Зеленая испытывала от работы в мультипликации, где чаще ей приходилось озвучивать юных героев - ее конек на эстраде. Нередко анимационный образ напрямую зависит от того, каким будет его голос, какие краски, какую душу вдохнет в уже нарисованного персонажа актер. Рина Васильевна никогда не ограничивалась готовым текстом. "Как все шаблонно!" - возмущалась она и аккуратно переписывала роль со своими пометками и исправлениями в школьную тетрадку. Не потому ли до сих пор так популярны Вовка из Тридевятого царства, Лягушонок, который ищет папу, Щенок, пытавшийся понять, кто же сказал "мяу", и цирковое чудо Лошарик?
* * *
Рина Зеленая очень изменилась в 60-е годы. Она перенесла несколько тяжелых операций, о которых никто не знал, кроме близких. И как-то сразу постарела, стала меньше ростом. С годами многие забыли, какой она была в молодости, какой великолепной фигурой обладала, как увлекалась спортом теннисом, фигурным катанием, греблей, как обыгрывала в бильярд самого Маяковского. Из-за этого у Рины Васильевны даже возник комплекс.
1 2 3
И вот однажды Рина Васильевна увидела его у Пайкиса. Мэтр сидел в кресле, положив ногу на ногу и подперев голову кулаком правой руки. Сидел прямо, ни с кем не разговаривая. Гул зениток и взрывы продолжались бесконечно долго, и вдруг грохот раздался совсем рядом. Дом содрогнулся, и все повскакивали со своих мест, готовые ринуться куда-то. И в это время раздался негромкий голос Немировича-Данченко: "Спокойно! Для того и убежище, чтобы из него не убегали".
Все почему-то послушались и сели на свои места.
Бомба упала через дорогу, попав в типографию Академии архитектуры и уничтожив рукопись книги мужа Рины Зеленой, архитектора Котэ Топуридзе. Он как раз дежурил в ту ночь где-то наверху дома, и взрывная волна отнесла его на этаж ниже, бросив в объятия Асафа Мессерера. Дружинниками в доме были все оставшиеся мужчины, прославленные режиссеры, актеры и писатели. Они тушили зажигалки и убирали осколки снарядов, которые сыпались дождем от зенитки, установленной на крыше. Шлемы дружинникам не полагались, и Рина Васильевна просила мужа: "Ты надень хоть кастрюлю, а то тебе голову пробьет". На это супруг отвечал: "Я дворянин. Я не могу умирать с кастрюлей на голове!"
* * *
Рина Зеленая нередко говорила, что у нее есть вторая профессия - жена архитектора. Будучи человеком далеко не сентиментальным, она испытывала неописуемое счастье, находясь рядом с мужем. "Человек этот был моим другом, подругой, учителем, наставником, - писала она. - Все, что я знаю, я узнавала от него. Не было вопроса, на который он не мог бы ответить". Константина Тихоновича называли энциклопедистом, ему без конца звонили за необходимыми справками и разъяснениями.
Сегодня из всех работ Константина Топуридзе самой известной и знаменитой остается фонтан "Дружба народов" на ВВЦ (бывшая ВДНХ). Константин Тихонович занимал пост главного архитектора Ленинского района, и в его ведении были все здания на территории от Кремля до Внукова. Многие годы он был заместителем председателя Комитета по охране исторических памятников, и каждый день, начиная с семи часов утра, в его доме разрывался телефон - надо было срочно спасать какой-нибудь старинный дом. Был случай, когда Топуридзе дошел до самого Брежнева. У кого-то возникла идея засыпать Новодевичьи пруды и построить на их месте высотные дома для членов ЦК. Константин Тихонович поднял в кабинете генсека страшный шум. Он кричал, что это варварство - разрушать памятники старины, что это аморально, и потомки нам такого не простят. И ушел, хлопнув дверью. Леонид Ильич помолчал и глубокомысленно изрек: "Да, этот парень знает свое дело. К нему надо бы прислушаться".
Константин Топуридзе был наполовину грузином, наполовину французом. Европейская внешность и манеры чудесным образом сочетались с кавказским темпераментом. Характер у него был ужасным: доброта соседствовала со страшной вспыльчивостью, гнев и ярость - с беззащитностью. Кто-то из супругов должен был в корне сломать себя, и это пришлось сделать Рине Васильевне: "Если ему случалось обижать меня, я могла бы биться головой о стенку, он, даже слыша мой стук, не посмотрел бы в мою сторону. А через несколько часов мог подойти и сказать: "Ну, хорошо, я тебя прощаю".
Они расставались только на время командировок. Константин Тихонович писем не писал почти никогда - предпочитал посылать открытки, но от жены требовал, чтобы каждый день было письмо. "Читать я его, может быть, не буду, но чтобы оно лежало у меня на столе", - говорил он. И Рина Васильевна при всем отвращении к писанию писем бралась за ручку ежедневно, зная, что это ему нужно.
"Во всем свете нельзя было найти человека, который был бы более нужен и важен. Среди дня я могла подойти и принести ему стакан воды. Он пил, даже не удивляясь, почему я догадалась, что он хочет пить. Я знала, что я самый счастливый человек на свете", - вспоминала актриса.
Больше всего супруги любили гулять по Москве. Константин Тихонович знал каждый дом, имена его создателей и его историю. Рина Васильевна впитывала эту информацию, как губка и, спустя годы, с удовольствием пересказывала молодым друзьям и коллегам.
Они ходили, всегда держась за руки. Тогда это было не принято, тем более в пожилом возрасте. Но они об этом не думали. Они были счастливы вместе.
* * *
Семья Рины Зеленой - это не только муж. Это и два его сына от первой жены. Это и сестра Константина Тихоновича, Тамара Тихоновна, с дочерью Татой - их выслали из Ленинграда сразу после блокады, когда кто-то из крупных городских чиновников позарился на их квартиру, заметно опустевшую после чреды голодных смертей. Рина и Котэ нашли Тамару с Татой с помощью друга обеих семей - Алексея Толстого, нашли и оставили у себя.
Жили все в одной комнате в коммунальной квартире на улице Немировича-Данченко. В доме постоянно гостили какие-либо знакомые, друзья или дальние родственники, поэтому спали на чемоданах. Бывало так, что утром Рина Васильевна шла будить младшенького, нежно брала его за торчащую из-под одеяла пятку - а пятка оказывалась не его. Ночью, оказывается, вновь кто-то прибыл погостить.
Потом были двухкомнатная квартира на улице Горького и трехкомнатная в Харитоньевском переулке. Сыновья Константина Тихоновича уже жили отдельно, когда в семью вошел Юрий Хмелецкий - муж Таты, талантливый художник. Рина и Котэ приняли Юрия в свою семью вместе с его мамой. Жили легко, без скандалов, постоянно шутили и принимали гостей. Но времени на семейные посиделки не было никогда. Даже ужинали поодиночке. Рина Васильевна приезжала с концерта, переодевалась, пила чай и вновь куда-то уходила. Топуридзе - и подавно в бегах. Помимо творческих и административных дел он занимался еще и общественными, был депутатом районного совета. Вечерами же супруги старались попасть на премьеру, сходить в гости, посетить вечер в Дом архитектора или в Доме актера. И так - до самой старости. В их квартире телевизор появился только в середине шестидесятых, да и то - смотрели его мама Таты и мама Юрия.
Помимо родни Котэ Рина Васильевна опекала и своих родственников. И мать, и отец, и новая жена отца, и старшая сестра Муся, и младшая Зина, и племянники - она не забывала никого и всегда старалась помочь.
У самой Рины Васильевны не было детей. "Разве это нормально, как у людей? - сетовала актриса. - Бездетная, я всю жизнь читаю за детей стихи и рассказы, и никого лучше детей в мире не знаю. Из меня могла получиться прекрасная мать. Я разговариваю с детьми часами, как с взрослыми. И мне кажется, они меня признают".
Рина Васильевна не любила сюсюканья с детьми, удивлялась, когда общение с ними заключалось в том, чтобы нажать на нос и воскликнуть: "Дзинь!" Она хотела, чтобы взрослые лучше узнали душу ребенка. "Ребенок постигает сложный мир, который его окружает, часто как умеет. А потом мы удивляемся: почему он не такой, каким бы мы хотели его видеть. Нам кажется, что достаточно его одевать, кормить, читать нравоучения, а уважать - совсем не обязательно", - писала актриса.
Она была потрясающим детским психологом, и дети обожали ее. В своей профессии Зеленая делала фактически то же, что в литературе - Корней Чуковский. Она исследовала внутренний мир малышей и выносила свой "научный труд" на суд зрителей. Ее работе давали самую высокую оценку ученые, писатели, педагоги. "На основе Рининых рассказов надо писать диссертацию о детской психологии", - так однажды сказала жена академика Капицы, с которым Рина Васильевна дружила многие годы. А какие имена ее окружали: Ахматова, Зощенко, Горький, Алексей Толстой, Николай Осеев, Кукрыниксы, Шостакович, Ваганова, Качалов... Ее обожали Жерар Филип и Жан Вилар, с которыми актриса свободно общалась на французском языке. Ее рисовали знаменитые художники, а поэты посвящали остроумные четверостишия. И каждый подчеркивал, что Рина Зеленая - это не просто актриса, а целое явление в искусстве и в жизни.
Слава Зеленой была безгранична. Особенно в довоенное время, когда ее имя звучало, как предвкушение чего-то необычного, праздничного. Если в кухню на коммуналке вбегал ребенок и кричал: "Рина Зеленая!" - кухня пустела. Соседки разбегались по комнатам к своим репродукторам.
Ей приходили тысячи писем, с ней хотели дружить и те, кто воспринимал ее как обыкновенную девочку (телевидение появилось много позднее, и многие знали лишь ее голос), и те, кто знал, что это уважаемая, немолодая актриса.
Человек прозрачный, кристальной честности, она жила только искусством - своим и своих коллег - абсолютно вне интриг. Постоянно была раздираема всякими идеями. Ей всего было мало: мало сценария, мало впечатлений, мало поездок. Она никогда ни от чего не отказывалась, давала массу благотворительных концертов: в больницах, поликлиниках, школах, пионерских лагерях, выступала перед солдатами, академиками, спортсменами, учителями, встречалась с больными, слепыми, инвалидами, выручала знакомых и друзей знакомых - если нужно было присутствие всеми любимой звезды. А знали ее все возрасты и все социальные слои. Рина Васильевна иногда даже боялась выйти на улицу или спуститься в метро - неизменно на нее налетали прохожие, говорили слова восхищения и лезли целоваться. Актриса ценила любовь зрителей, но ужасно терялась в подобных ситуациях, и, выходя из дома, обязательно брала с собой газету - чтобы прятать в ней лицо.
В каждой статье о Рине Васильевне упоминалась ее поездка на Северный полюс. Но просто упомянуть этот факт недостаточно, надо прочувствовать, что это такое: многочасовые перелеты и переезды, температура ниже 40 градусов, обжигающие ледяные ветра, порой отсутствие элементарных удобств - все же 1955 год! За месяц командировки маленькая группка актеров преодолела маршрут: Москва - Череповец - Архангельск - Нарьян-Мар - Усть-Кара - Мыс Каменный - Игарка - Дудинка - остров Диксон - Хатанга - Тикси - Кресты Колымские - мыс Шмидта - бухта Провидения - Анадырь - бухта Угольная. Да еще с заездом на дрейфующую станцию "Северный полюс - 4". Рина Зеленая согласилась на эту поездку через две минуты после начала разговора.
* * *
Несмотря на постоянную занятость в концертах и гастролях, Зеленая каждый день ждала звонка с киностудий. Она не представляла своей жизни без кино и соглашалась на любой, самый пустячный эпизод. Большей частью их ей и предлагали. Но Рина Васильевна была великой характерной актрисой, эксцентрической, гротесковой, остросатирической, способной двумя-тремя штрихами создать удивительный по насыщенности образ, безжалостно обнажить тупость и ханжество или высмеять плохо замаскированную пошлость. Поэтому ее эпизоды порой затмевали образы главных героев и оставались в памяти прочнее и дольше, чем сам фильм.
Она любила маленькие роли, в работе над ними давала волю своей фантазии. Над большими текстами - наоборот, мучилась. Говорила, что написаны они суконным языком, и переделать их не представляется возможным. То ли дело - эпизод!
Впервые Рина Зеленая снялась в 1931 году в первой советской звуковой картине "Путевка в жизнь", где исполняла блатные куплеты в шайке бандита Жигана. Потом из-за брака на пленке остался лишь последний куплет, остальные пришлось вырезать. Следующее ее появление на экране стало более заметным, но случайным. Рина Зеленая и Агния Барто написали сценарий чуть ли не первого фильма для детей "Подкидыш". По ходу съемок выяснилось, что необходим еще один персонаж - домработница. Рина Васильевна буквально на съемочной площадке написала несколько сцен с участием несуразной тараторки Ариши и сыграла эту роль сама.
Потом Зеленая уговорила Григория Александрова отдать ей мужскую роль гримера в комедии "Весна", и актриса переписала ее на женскую. Она часто переписывала совершенно безликие, проходные роли, а то и просто импровизировала перед камерой, оживляя, вкладывая душу, характер в очередную секретаршу, поэтессу, тётку в автобусе, гувернантку, певичку, просто старушку, и роли эти становились маленькими шедеврами, персонажи оказывались крайне интересными, а реплики мгновенно разлетались в народе. Достаточно вспомнить одну только Аришу с ее историей о том, как старушка зашла воды попросить, а потом хватились - "пианины нет"!
А сколько было таких фразочек, сочиненных актрисой буквально перед кинокамерой!
"Морозова, вам почему-то телеграмма из Москвы!" ("Светлый путь") "Такие губы сейчас не носят!" ("Весна") "У меня под кроватью лежит неразорвавшаяся бомба. Нет-нет, она мне совсем не мешает. Я только хотела узнать, можно ли ее мыть мылом?" ("Встреча на Эльбе") "Иванова, почему вы разговариваете? Вы же не член художественного совета!" ("Девушка без адреса") "С места не сойду, пока не умру! А умру я не скоро!" ("Иностранка")
Колоссальное удовольствие Рина Зеленая испытывала от работы в мультипликации, где чаще ей приходилось озвучивать юных героев - ее конек на эстраде. Нередко анимационный образ напрямую зависит от того, каким будет его голос, какие краски, какую душу вдохнет в уже нарисованного персонажа актер. Рина Васильевна никогда не ограничивалась готовым текстом. "Как все шаблонно!" - возмущалась она и аккуратно переписывала роль со своими пометками и исправлениями в школьную тетрадку. Не потому ли до сих пор так популярны Вовка из Тридевятого царства, Лягушонок, который ищет папу, Щенок, пытавшийся понять, кто же сказал "мяу", и цирковое чудо Лошарик?
* * *
Рина Зеленая очень изменилась в 60-е годы. Она перенесла несколько тяжелых операций, о которых никто не знал, кроме близких. И как-то сразу постарела, стала меньше ростом. С годами многие забыли, какой она была в молодости, какой великолепной фигурой обладала, как увлекалась спортом теннисом, фигурным катанием, греблей, как обыгрывала в бильярд самого Маяковского. Из-за этого у Рины Васильевны даже возник комплекс.
1 2 3