.. Ну вот и чудненько. Заявочку как у потерпевшего мы тогда у вас примем. Диктофончик за пазуху суньте, пожалуйста. Да не волнуйтесь. Мы тут рядом, мы за этой будочкой спрячемся. Главное, разговорчик-то запишите так, чтобы видно было, что вас прямо на кладбище везти вот-вот будут. От должков отказывайтесь, мол, и не было ничего такого, поклеп все это, кон-курентские происки, что, поди, на вас лишнего навесили, а так вы все давно уже отдали. Вот они и рассердятся. Ругаться будут, может, чуть по щекам нахлестают. Вы уж потерпите. А потом уж соглашайтесь. Вот мы вам уже и купюры пометили. Эти купюры и отдавайте, и в сторонку отпрыгивайте, а то, не дай Бог, мы вас заденем.
Вот так примерно наши славные борцы задолжавших барыг путают. Да и понять их можно. Выгода двойная. Галочка в отчете для начальства — не зря, мол, штаны протираем, да и в карманы этих штанов лишняя копеечка капает. О себе любимых тоже побеспокоиться надо.
По статистике у рубоповских работников больше всего джипов на душу населения — уж больно они эту марку уважают.
Об одном только не рассказывают наши славные рубоповские бойцы своим псевдопотерпевшим, что часть из этих так называемых терпил сгинут без вести немного попозже или у них случайно квартирка сгорит. Ну что делать? Издержки везде есть. Не любят наши бандитствующие граждане подлянок, и их тоже понять можно.
Так что Равиль не спешил мордой грязь топтать. Юрик о глебовском папе, бывшем омоновце упомянуть не забыл. Такое обстоятельство Равиля сдерживало.
Решил он с боссом своим, Ящером, чего и как потрещать, тема, мол, нормальная. Может, Ящер и сам впишется, на его «мерсюке» и поедем козлу Глебу кишки выворачивать, сам-то безлошадный.
— Звякни Макарычу, — Ящеру не хотелось заниматься мелочевкой, в соседней комнате его ждала новая пассия, фотомодель Флора, — он в этих делах рубит, скажи от меня, вот номер трубки.
— Леша, ты скоро? — В дверях появилась длинноногая Флора; у Равиля аж дыхание сперло.
— Щас, лапонька, — засуетился Ящер. — Короче, звони Макарычу, он мусоров с пол-оборота разводит. Тебе понравится…
Макарыч Равилю не понравился. Мелковат, не стриженый, седой, в костюмчике без галстука, на братка не похож. На клерка какого-то смахивает. Да и староват, лет сорок пять небось. Но «вольво» у него классная, белоснежная, с турбиной. Кожаные сиденья, кондиционер — Равиль комфорт любил.
Макарыч своего нового дольщика слушал внимательно, при этом оценивал рассказчика: «Волосы, наверное, вместе с мозгами бреет, а так вроде ничего, крепкий. Скорее каратист, не боксер, нос на бок не свернут. Судя по имени — татарин. Почему тогда с Ящером, а не с „казанскими"? Надо у Лехи поинтересоваться. Говорит с напором, подмять под себя хочет. Ну что ж, создадим ему такую иллюзию. Эту груду мышц в нужное направление нетрудно повернуть. Тема неинтересная, но пять тонн баксов — деньги не лишние. Поработаем. Папа-мусор — не препятствие. Один грузит, другой деньги получает — риска почти нет. Странно, что он про заказчика ни слова. Видать, с заказчиком у него свои интимно-коммерческие отношения. Разберемся со временем, надо соглашаться. Срочно. Пока зелень у этого чертяги, как его там — Глеба, не расплылась. А этого бойца и в своих делах использовать можно. Для страховки. Двух-трех он легко свалит». — Поехали!..
6
Крапаль уже устал, когда дверь нужной квартиры отворилась. На лестницу вывалилось два мохнатых зверя и с рыком бросилось к мусоропроводу, таща за собой на поводках толстую бабенку.
«Засветился, — подумал горе-киллер, делая вид, что блюет. — Пора сваливать».
Собаки деловито обнюхали незнакомца и рванули вниз к желанным столбикам. Толстушка за ними.
«Мамочка, — угадал Крапаль. — Банкет отменяется…»

* * *
— Кретин, — шипел Череп. — Тебе бы только водку жрать да под забором валяться. Придурок.
— Да ты бы видел этих монстров, — вяло оправдывался несостоявшийся убийца. — Га дом буду, завтра замочу. Налей соточку, а…
7
Глеб глянул в глазок. На площадке стоял невысокий, аккуратный седоватый мужичок с красной розой в руке.
— Кого надо? — спросил Глеб и на всякий случай осмотрел все в пределах видимости.
— Сорри. Могу я видеть Лера, плиз? — с акцентом произнес незнакомец.
Глеб почувствовал, что закипает:
— Эта сука с иностранцами трется. Ну я вам сейчас покажу! — и загремел замками.
Это была ошибка. Макарычу оставалось только секунду придержать дверь, как, по-слоновьи топая, с верхнего этажа в квартиру ввалился Равиль.
От смачной оплеухи незадачливый должничок пролетел весь коридор и приземлился (прилунился, приводнился) на кухне.
Макарыч, покручивая розой, элегантно прикрыл за собой дверь, по ходу выдернул штепсель из телефонной розетки, улыбнулся выглянувшим на шум жильцам коммуналки и показал им какие-то красные «корочки»:
— Спокойно, граждане, милиция!
Все двери тихо затворились. Глеб приоткрыл глаза и сразу все понял: «С деньгами придется расстаться, возможно, даже через увечья».
— Я все отдам! — заверещал он, глядя на торчавшие уши Равиля. — Но у меня нет таких денег, меня самого посредники кинули.
— А какие деньги у тебя есть? — Скулы татарина устрашающе заиграли. — Если будет мало, то мы с тебя натурой возьмем. Ты еще не пидор?
Глеб лихорадочно мыслил: «Три тыщи зеленых лежат в комнате за батареей, тыща баксов в куртке для Черепа приготовлены, и две с половиной тыщи рублями — Леркина зарплата — в вазочке на столике. Рубли сразу увидят, с ними уже можно проститься. Так что же отдать — тысячу или три? А может, выкручусь как?»
Не выкрутился.
— Чего губами чмокаешь? Соснуть хочешь? Или раскошелишься наконец, — продолжил Равиль и навесил еще оплеуху. — Вставай, веди в закрома, не задерживай серьезных людей.
«Надо было сразу все Юрику отдать! — уныло подумал несчастный. — Если жлоб еще разок вмажет, башка точно треснет. Отдам-ка я то, что за батареей».
— Ну вот, давно бы так. Сколько здесь? А где еще две? Жена, говоришь, в долг дала? Когда возврат? Хорошо, отдашь через неделю. Но учти, задержка на день — десять процентов. Пока! — Равиль выдернул из вазочки рубли. — Это за беспокойство.
Макарыч не вмешивался, напор дольщика он оценил. Воткнув розочку в освободившуюся вазочку, последовал на выход.
Через час вернувшаяся с работы Лера застала невменяемого Глеба с пустой бутылкой водки и красными ушами размерами с блин…

* * *
— Легко взяли! — Равиль, развалившись на кожаном сиденье «вольво», тусовал купюры. — Старикаша, а что у тебя за «корочки»? Покажи. Здесь написано, что помощник адвоката. Туфта, что ли? А почему Макарыч, если ты Андрей Дмитриевич Костров?
Макарычу не понравилось, как Равиль банкует:
— Ты бабки правильно дели, двадцать про центов с делюги Ящеру на общак, а остальное пополам. Надеюсь, ты заказчику отстегивать не собираешься? А Макарыч я потому, что «Макаров» с обоймой всегда при мне. Усек?
Равиль промолчал, хотя делить собирался по-другому. Юрику, конечно, он бы ничего не отдал, сам бы схавал. Но это крыса! А за крысятничество его в «казанском» коллективе чуть было не порвали. Хорошо, хоть к Ящеру прибился. У него грядка солидная, а одного на первой же стреле расколят. Пацаны с бродягами-одиночками не считаются. Равиль вздохнул и разложил баксы на три стопочки:
— А что с заказчиком делать?
— Его через неделю за остатком пошлем, сто к одному — там мусора будут. Ну а если повезет, то двушка его, пускай овца радуется. Кстати, кто он?
Равиль опять промолчал. Макарыч не настаивал. «Вольво» мягко остановилась у парадной Ящера…

* * *
Всю последующую неделю Равиль пытался найти Чернявенького, наконец мама Юрика, уставшая от телефонных звонков, коротко выдавила:
— В тюрьме он!
Татарин даже расстроился. На податях от Юры можно было ставить крест.
Ехать за оставшейся двушкой он не решился, позвонил в квартиру Глеба с таксофона. Другом представился.
Трубочку взяла Лера. Женушка должничка оказалась доверчивой и разговорчивой:
— Да я сама не знаю, где он, его уже неделю нет. Вчера звонил, сказал, что дома ему бывать нельзя. Что какие-то бандиты из него девочку хотят сделать. Мне самой интересно, а как мне быть, если бандиты придут? Может, куда уехать, но он все деньги забрал, говорит — Юрке отдал, — щебетала Лерочка. Судя по всему, ей было ужасно скучно, ей, может быть, в ресторан захотелось с неизвестным мужчиной из телефона.
Рассказ брошенной в одиночестве Лерочки Равиля не растрогал. Он этой женщины и не видел ни разу, а то бы, может, и согласился кофе с ней попить. Или чего покрепче. У него деньги-то пока были. Как раз те, которые с Макарычем у мужа этой дуры и забрали.
А деньгами этими Равиль распорядился по-своему. Можно сказать, очень нерасчетливо распорядился. После разговора с Лерочкой от огорчения в одно место поехал, ну некоторые в городе место это хорошо знают. Там всякое оружие продается. Пистолеты, автоматы, а гранаты и «лимонки» — ну просто десятками, как яйца. Туда можно приехать и сказать:
— Будьте добры мне два десятка гранат и пару браунингов. Не забудьте на сдачу патрончиков.
Вот туда Равиль и поехал, как раз браунинг купить собрался. Он в прошлый раз его присмотрел, но тогда денег не было.
Впрочем, можно за татарина не волноваться, он совсем даже стреляться от огорчения не собирался, а наоборот, просто он железяки эти любил, он, может, себя при них крутым мужчиной чувствовал. Говорят, такое бывает.
Ну вот, настроение у Равиля поправилось, но неожиданно крыша у него поехала. На радостях, от удачной покупки. Ему бы домой отправиться, с игрушкой позабавиться, ну может, смазать где ее требовалось. А потом куда-нибудь за рукомойник ее или в другое какое место до лучших времен запрятать. В следующий раз можно тоже огорчиться, если опять денег срубить не получится. И тогда залезть за бачок, достать любимую игрушку и порадоваться.
Но Равиля домой не тянуло, а тянуло его в другую сторону. Он в мотель «Ольгино» на такси заехал. Для начала снял проститутку в ресторане, а потом домик на побережье. После изрядно выпитого решил свою спутницу в стрельбе по мишеням потренировать. В качестве мишеней были выбраны чайки.
Неизвестно, сколько представительниц морской фауны пострадало, но поднятое по тревоге ОВД поселка Ольгино сработало оперативно. Уже через двадцать минут после начала тренировки Равиль и его избранница оказались в наручниках, а чуть позже — в КПЗ. Не повезло.
Впрочем, поваляться на нарах незадачливому охотнику пришлось недолго. Многочисленные родственники выручили. Сбросились и по блату подмазали кого надо. По протоколам получилось так, что волыну эту Равиль нашел на пляже. По следовательским карманам растеклось ни много ни мало шесть тысяч американских долларов. Дело благополучно закрыли. Так что на свободу с чистой совестью.
8
Через четыре месяца отсидки в камере предварительного содержания в жизни Юрика мало что изменилось к лучшему. Разве что от очка удалось поближе к браткам переместиться да цирика прикормить для послабления и движений. Связь через него наладить с мамочкой.
Во всем остальном положение было отчаянное. От жены Наташки, послушной Репкиной дочки, ни одной малявочки не заехало. Адвокат, Виктор Иванович, в прошлом прокурорский работник, рвачом оказался. Семьсот баксов, что мама, Катерина Васильевна, наскребла, его не устроили, еще триста вымогал. При этом ничего хорошего не обещал, утешал только да врал, что судья хороший его знакомый и даст меньше меньшего:
— Пришлите еще триста, и я с ним, может быть, как-нибудь на днях поговорю.
И на дачу уехал. Сволочь. А где их взять, эти триста. Мамочка уже вся в долгах, ей собак кормить не на что. Все денежки на передачки уходят. Работа у нее малооплачиваемая. Сторожиха она в универмаге по ночам. Вместе со своими овчарками дежурит. Зарплата тысяча пятьсот рублей и псам по восемьсот — не разгуляешься. Тут чтобы разок записочку передать — рублей двести цирику надо, и то, гад, нос воротит. К Репкиным не сунешься: честь папочкиного мундира — для них святое, с уголовником они знаться не пожелают, нет, эти скорее удушатся.
Вот так и сидел Чернявенький в прямом и переносном смыслах, думал думы свои горькие. И вдруг — бах! Осенило!
«Равиль! — сверкнула надежда. — Но как этого архаровца припутать? Небось Глеба уже до нитки обобрал, а обо мне и думать забыл, но попробовать можно».
Через полчаса Юрик уже скребся в кормушку.
— Че надо? — закричал через дверь цирик, он только решил покемарить. — Чего вам, зекам, не спится?
— Открой! Записку срочно передать, две сотки тебе отдадут, я там написал… — зашептал Чернявчик в щелочку.

* * *
Катерина Васильевна нашла Равиля в тот же день. Татарин сначала не понял о чем речь. О Юрике он уже подзабыл. Своих проблем хватало, родственники долги требовали, а с родными лучше не ссориться.
«Равиль! — писал Юра. — Месяца через полтора суд. Есть возможность получить условно, но для этого адвокату Шахову необходимо заслать еще триста баксов. Помоги! Если вырвусь, то с меня по два косаря в месяц плюс сорок процентов от каждой сделки. Шахов уже семьсот взял, но без этих трехсот он дальше работать отказывается. Дача его находится в Сосново… Твой должник на всю жизнь! Юра».
Катерина с мольбой и надеждой смотрела на Равиля. От сынка своего она уже достаточно натерпелась, но что делать, родная крови-ночка. Бедняжка мучается.
Татарин тупо соображал. Постоянных доходов у него не имелось, а тут такое предложение! Скоро тридцать пять, грабить уже надоело. С последнего скачка всего-то компьютер да телек вынесли, чуть не засыпались на реализации да на троих делили. Лажа.
— Иди домой, мамочка! Завтра позвоню. Чего-нибудь придумаем.
Равиль решил посоветоваться с Ящером, баксов все равно не было.
«Может, с адвоката семьсот возвратки содрать, раз работать не хочет? Ох уж эти адвокаты оборзели!» — справедливо подумал он.
У Ящера роман с Флорой был в самом разгаре, так что советы давать ему было некогда:
— Звони Макарычу. Он адвокатов с полоборота разводит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27