— Это совпадение! Он покачал головой.
— Изольда, ты должна признать, что это может быть правдой.
— Ни за что!
— Ты не можешь так говорить. Все очень логично. Понятно и то, почему Шарлотта врала мне все эти годы. И то, почему она открылась сейчас. С одной стороны, она любящая мать, с другой — она очень эгоистична.
— Верно! По этой же причине она врет и сейчас!
Изольда стала напротив Кристиана, который, прижимаясь спиной к перилам лестницы, старался уклониться от ее прикосновения. Она обхватила его обеими руками и прижалась мокрой щекой к его груди. Горячие слезы окропили его рубашку.
— Этого не может быть, — всхлипывая, проговорила она.
Бессильно опустив руки, Кристиан смотрел на ее вздрагивающее тело. Его существо разрывалось на части, он боролся с собой и желал, чтобы она перестала плакать.
Но она продолжала лить слезы, вытирая их ладошками и пытаясь взять себя в руки. Кристиан закрыл глаза, чувствуя, как в его горле застрял комок, делая его дыхание почти невозможным. Он понимал, что там, где дело касалось Изольды, он был невероятно слабым. Ему хотелось сказать что-то, чтобы облегчить ее страдания, но слова не приходили.
Она продолжала плакать, цепляясь за его рубашку, чтобы не упасть.
Сообразив, что должен поддержать ее, он обвил руками ее талию и прижал к себе.
— Изольда, — пробормотал он, касаясь губами ее волос и лаская на языке ее имя, — не плачь, милая, прошу тебя.
Его нежность, казалось, встряхнула ее, и она еще сильнее прижалась к нему.
Он провел руками вверх по ее спине, подобрал волосы и, обхватив ее затылок, наклонился к лицу и поцеловал в мокрые щеки.
— Пожалуйста, Кристиан, — умоляла она, — не дай этому произойти. Поверь мне, когда я говорю, что Шарлотта врет. Какая мать сможет утаивать такую информацию в течение тридцати двух лет?
— А что хорошего это знание могло принести мне?
— Кристиан, она умеет разглядеть перспективы!
— Может быть, — неуверенно сказал он. Ему хотелось поверить, что она права. Но он не мог. Пока не мог.
— А может, и нет, — добавил он так же неуверенно. — Но независимо от того, чем все это закончится, мы с тобой оказались в очень странной ситуации. Особенно, если в это вмешается пресса.
— К черту прессу! Я устала оттого, что моей жизнью управляет общественное мнение! — горячо воскликнула она.
— Нет, Изольда, посмотри на это с общественной точки зрения. Мы — влюбленные? Или брат и сестра? Или, хуже того, и то, и другое? Новости о наших отношениях и об этом скандале с рождением способны причинить нескончаемые неприятности всем, кто причастен к этому.
Изольда уткнулась лицом в его рубашку.
— Не-е-е-т, — вырвалось из глубины ее души. Ему хотелось умереть.
— О, Изольда, — проговорил он, качая ее в своих руках, как будто она была маленьким, испуганным ребенком, — что бы там ни было, ты слишком дорога мне, чтобы причинять тебе такую боль.
— Но ведь ты делаешь это! — воскликнула она и, отпрянув назад, испытующе посмотрела на него. — Кристиан, просто невозможно, чтобы ты был моим братом! Неужели ты не видишь? Ты мне послан Богом! Мы созданы друг для друга. Мы принадлежим друг другу не как брат и сестра, а как муж и жена!
Несмотря на внутренние мучения, Кристиан заставил себя набраться мужества.
— Изольда, в данный момент я даже не знаю, кто я.
— Зато я знаю.
— Скажи мне тогда.
— Ты моя вторая половина.
Он услышал собственные слова, которые сказал ей вчера. Повинуясь порыву, Изольда приникла поцелуем к его губам, и на мгновение Кристиан потерял разум. На него обрушилась лавина запретных чувств. Она все более настойчиво прижималась губами к его губам, и, обжигая своим дыханием, покусывала, пытаясь раздвинуть их и побудить его к поцелую.
Выдержать это было невозможно.
Испугавшись, что он не устоит и поцелует свою сестру, он грубо оттолкнул ее от себя и спустился на несколько ступенек вниз. Его сердце бешено колотилось, дыхание было тяжелым и сбивчивым.
Хватаясь за балюстраду, Изольда опустилась на колени.
— Нам нельзя этого делать. Нельзя, — сказал он и, не осмеливаясь оглянуться, ушел, оставив ее в слезах на верхней ступеньке лестницы.
7
Изольда проплакала двадцать четыре часа. Как раз столько, чтобы ее личико, обычно походившее цветом на свежий персик, стало буквально серым, а ее миндалевидные глаза превратились в припухшие виноградины. В голове ее звучал похоронный марш, а в висках пульсировала кровь. Она знала, что нужно срочно принять аспирин, одну или две таблетки, или даже — тут она тяжко вздохнула — целую дюжину, и отправилась в ванную, рыться в аптечке.
За окном какая-то певчая птичка присела на карниз и завела свою бравурную, веселую песню.
— Ох, заткнись! — крикнула ей злобно Изольда и, забыв об аптечке, понеслась обратно в спальню, рухнула на постель и снова разревелась.
Жизнь была закончена.
Нет никакого смысла ее продолжать. У нее отняли ее единственную любовь, все краски мира перемешались и поблекли, оставив ее перед скучной и мрачной черно-белой гравюрой. Даже не черно-белой. Сплошной черной. Или сплошной белой. Нет, серой.
Она презрительно свистнула, пытаясь хоть вымученным смехом как-то привести себя в норму. Разнюнилась! И тут же в голове зазвучал омерзительный голос Шарлотты. «Он сын Фридриха!», назойливо твердил этот голос. И Изольда начала паниковать.
Когда Кристиан ушел, она проскользнула в свои покои, заперлась на замок и больше не выходила. Отказывалась есть и пить. Отказывалась говорить с кем бы то ни было.
Зачем?
Ведь все приняли за правду эту бесстыдную ложь. А может быть, притворились. Ради великой любви к Мервилю они просто вынуждены сделать вид, что верят Шарлотте. Что она и Кристиан — брат с сестрой! Да любой городской сумасшедший может видеть, что между ними ни малейшего семейного сходства…
Ну хорошо, у короля Фридриха, тоже были эти гипнотизирующие голубые глаза и маленькая ямочка на подбородке. И что?
А, да, еще такого же, почти такого же цвета волосы: темные с серебристым отливом. Ну и… Изольда любит их обоих. И у папы, и у Кристиана одинаково приводящий ее в восторг тембр голоса, но ведь это не делает короля Фридриха его отцом! Или делает? Нет!
— Нет, нет, и нет, — заявила Изольда в голос и, не замечая, что она делает, начала яростно тереть воспаленные глаза. Кристиан ей не брат!
Они предназначены друг другу. Как влюбленные. Как муж и жена. Как отец и мать. Судьбу нельзя обмануть. Судьба не может быть столь жестокой!
Изольда с грацией растерянного фламинго набросила покрывало на постель и уселась перед трюмо. Из зеркала на нее поглядела физиономия, которую впору было фотографировать и расклеивать по всем дорогам с подписью: «Полиция ищет ведьму и заклинательницу лягушек. При встрече не смотреть в глаза!» Черные круги под глазами, на треть — расплывшаяся тушь, на две трети — та чудовищная печаль, что владела ею последние сутки, воспаленные веки и слезные дорожки на щеках, как казалось, совершенно несмываемые. Как разрезы, подумала она мрачно, как раны, которые оставила на ней эта мерзкая ложь!
Изольда застыла неподвижно, как будто в смертном оцепенении, а потом медленно сползла с угла кровати на ковер. Силы ее оставили. Ей показалось, что даже взобраться обратно она больше никогда не сможет.
В дверь постучали.
— Уходите!
— Изольда, малышка, впусти нас. Пожалуйста. Мы хотим тебе помочь!
Она услышала, как Мария и Элоиза стали шепотом переговариваться в коридоре.
— Уходите!
Ни за что на свете она не впустит сюда двойной поток сестринской жалости.
— Мы принесли тебе кофе и марципаны.
Изольда чуть выпрямилась и прижалась спиной к кровати. Может быть, пришло ей на ум, немного сочувствия ей все же не повредит. Шатающейся походкой она добрела до двери и открыла ее.
Сестры на секунду обомлели, увидев перед собой призрака с красными глазами, обрамленными черными полукружьями, а потом очнулись, и когда Изольда вяло махнула им рукой, приглашая заходить, проскользнули в покои.
— Она похожа на Иону, только что выбравшегося из чрева кита, — заявила Мария.
— Может, позвать врача? — предположила Элоиза.
— Прекратите говорить обо мне так, словно меня здесь нет, — возмутилась Изольда.
Элоиза подбежала к окну и откинула тяжелые ночные шторы, впуская в комнату поток свежего воздуха. Мария ввезла из коридора поднос на колесиках, налила Изольде в чашку дымящегося кофе, а затем, схватив гребень, подсела к ней, и принялась спешно расчесывать ее сбившиеся в колтуны волосы.
— Ой!
— Что, кофе слишком горячий?
— Да ты меня чуть не оскальпировала!
— Прошу прошения.
— Ну и… — Элоиза развернулась к ним от окна и посмотрела на Изольду. — Как я понимаю, твое сердце разбито.
Изольда бросила на нее мрачный взгляд.
— Если вы пришли похихикать…
Печально улыбаясь, Элоиза подошла к ней.
— Нет, помочь…
— Действительно? — Изольда посмотрела на нее в упор.
Элоиза чуть призадумалась, а потом очень серьёзно кивнула головой.
— Что мы можем для тебя сделать, сестренка? Изольда решительно отхлебнула из чашки, а потом, выпятив подбородок, заявила:
— Мне нужен очень хороший совет. Как мне привлечь внимание одного мужчины.
— Этот мужчина — Кристиан? — уточнила Элоиза.
— Ага.
— Наш новоявленный братец? — Элоиза уставилась на нее.
— Да.
— Ты хочешь завоевать мужчину, который, возможно, возможно… — Элоиза подбирала нужное слово, как будто пыталась выплюнуть скользкую косточку от оливки. — Возможно, наш брат? Изольда, малышка, это немножко… странно.
— Потрясает! — согласилась Мария.
— Он нам не брат!
— Наверняка ты знать не можешь, — напомнила Элоиза.
— Могу!
— Как, на основании чего?
— Я это чувствую! Назови это инстинктом, шестым чувством, чем хочешь. Женской интуицией! — Свободной рукой Изольда подтянула к себе поднос и только сейчас почувствовала, как она устала. — Вы бы видели глаза его матери, когда она рассказывала о том, что взяла его на воспитание. Глаза матери не могут лгать. Кристиан — ее родной сын.
— Тогда почему она решила от него отказаться?
— Привет! Но ведь тогда он принц-наследник! Кронпринц, дофин! — Изольда бурно зажестикулировала, едва не расплескав содержимое чашки. — Ох… Думаю, ей пригрезилась некая особая должность: почетная приемная королева-мать. Я думаю, она и корону особую себе уже сочинила.
— Но, Изольда, а разве Кристиан не мог догадаться, что она врет?
— Я думаю, он догадался.
— И?
— Ну подумай хорошенько, Мария! Она ведь посеяла сомнение во всех… Если есть хоть малейшая возможность, что он мой брат, он понимает, что наши отношения могут погубить нас обоих. Он отстраняется от меня, даже подозревая, что Шарлотта врет, просто, чтобы защитить меня.
Элоиза и Мария со всей серьезностью оценили все дело под таким углом зрения, и Элоиза признала:
— Да, я время от времени видела Шарлотту в клубе с ее кумушками. Она может.
Мария сказала:
— И у Кристиана такие же, как у нее, глаза. Немножко другого оттенка, что были у папы.
— Значит, и ты заметила семейное сходство между Шарлоттой и Кристианом!
— И все-таки надо подождать, пока все выяснится.
— А я не понимаю, зачем Шарлотте было ждать? Почему она не сказала Кристиану раньше, что он сын короля Фридриха? Если это было бы правдой… — задумчиво произнесла Элоиза, глядя за окно.
— Представилась возможность. А до сих пор такая возможность не появлялась. — Изольда качнула головой.
Она поняла, что появляется и другая возможность. Перед ней забрезжил какой-то свет. И хорошо, что Элоиза, такая всегда практичная, с ней почти согласилась.
— Но что, если ты ошибаешься?
— Я не ошибаюсь! Почему вы мне не верите? Кристиан нам такой же родственник, как какой-нибудь…— Она кивнула в сторону Элоизы. — Вальтер!
— Точно, — сухо отозвалась Элоиза.
— Извини, дорогая, я не это имела в виду.
— Я знаю.
— В любом случае, у Шарлотты ничего хорошего нет на уме. И не спрашивайте меня, откуда я знаю, я просто знаю.
Изольда задумалась на секунду и прибавила:
— Но я постараюсь найти доказательства. Элоиза и Мария обменялись недоумевающими взглядами.
— Ей нужна власть, — продолжала Изольда.
— И престиж, — согласилась Мария.
— И положение, — тоже согласилась Элоиза.
— Мы не должны позволить ей все перетряхнуть! Я этого так не оставлю. И мне нужна ваша помощь. Она пытается разрушить мою жизнь. И жизнь Кристиана.
— Ты и вправду сильно влюбилась. — Элоиза протянула руку и погладила Изольду по плечу.
— Да.
— Тогда ты не должна сдаваться.
— Я и не сдамся, — прошептала Изольда и пристально посмотрела на Элоизу.
— Я тебе помогу, — заявила Элоиза со вздохом.
— Я тоже, — подтвердила Мария.
— Прекрасно.
Впервые за последние сутки Изольда улыбнулась.
— Давайте советы. Я буду записывать. Элоиза, у тебя есть муж. Ты — первая.
Лицо Элоизы исказила недовольная гримаса. Изольда обменялась понимающими взглядами с Марией. Даже известие о том, что его жена беременна, не вызвало у Вальтера желания стать к ней ближе.
Они обе пронаблюдали, как Элоиза морщит нос и барабанит пальцем по подбородку.
— Уф… Я бы попыталась стать как можно желанней для него.
Изольда начала писать в блокноте.
— Желанней. Записала. А как? Элоиза снова наморщила нос.
— Для начала — прими ванну.
— Очень смешно. А дальше?
— Сделать макияж будет еще смешней. По крайней мере, это развлечет тебя. Почему бы не выбраться куда-нибудь? В Париж? Новая прическа, самые модные одежды, это сработает. Это нам всем не помешает.
— Хм… Пожалуй. Макияж. Записала. Если я пойду завтра по салонам, вы со мной?
Элоиза пожала плечами.
— Я бы с удовольствием. Вальтера завтра не будет, и мне здесь делать совершенно нечего.
И снова Изольда обменялась с Марией многозначительными взглядами. Мария сказала:
— Я поеду. Мне нужно кое-что прикупить. Я планирую одно дело. Можете на меня рассчитывать.
— О! А куда ты потом?
Когда Мария не ответила сразу, Изольда повторила:
— Мария, куда ты собираешься?
Мария с деланной небрежностью пожала плечами:
— В Кроненбург.
— В Кроненбург?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17