Я лечила ее, но она не поддавалась.
— А потом было прободение. Меган кивнула.
— Да.
— Мама сказала, что она может открыться за несколько часов. — Он помедлил. — Твой дружок пересказал ей все горестные подробности.
— Вот как? — Меган уже собралась объяснить, что Саймон — вовсе не ее «дружок», но передумала. Они действительно жили в одном доме, потому что так было удобно обоим. Но ничего другого между ними не было. Впрочем, это их дело.
— Ага. — Реми влился в поток машин, покидающих аэропорт. Крепкие молодые руки легко управляли машиной. — Наверное, работа вымотала тебе нервы. Нужно научиться расслабляться.
Меган сжала губы и отвернулась к окну, чтобы не смотреть на его мускулистую фигуру. Боже мой, размышляла она, кто бы мог подумать, что сын Аниты станет таким красавчиком? Если ему надоест островная жизнь, она, Меган, в любую минуту устроит его работать фотомоделью.
Хотя нет, признала она, краем глаза отмечая, что шоссе из аэропорта в Порт-Серрат теперь разделено на две полосы. Конечно, Реми красавчик, но он не обладает вкрадчивой красотой фотомоделей, с которыми она работает. В его внешности проступает характер, заметна жесткость. Возможно, он и фотогеничен, но вряд ли захочет встать перед камерой.
Фактически он очень похож на своего деда, подумала Меган, плотнее сжимая губы. Райан Робартс поражал грубой мужественностью, которая столь очевидна в его внуке. Конечно, Реми должен походить и на своего отца, но эта тема не обсуждалась в ее присутствии. Меган лишь знала, что Анита родила, едва окончив школу.
— И что ты думаешь обо всех этих красотах? — спросил он, бросая взгляд в ее сторону, и Меган заставила себя отвлечься от волнующих воспоминаний. Она приехала сюда не затем, чтобы размышлять о его происхождении, пусть даже отец Меган не раз использовал факт сомнительного происхождения Реми как аргумент в спорах.
— Райское место, — искренне проговорила она. Размытые пятна белого песка и сочной зелени, которые она видела с воздуха, сейчас превратились в колоритный и такой памятный ландшафт. Разделительная полоса была усажена кустарником, покрытым пламенеющими красными цветами, а слева от шоссе сверкали на солнце воды залива Орхидей. — Я всегда любила приезжать сюда.
— Ну а почему так долго не приезжала? — равнодушно спросил Реми. Затем, словно поняв, что затронул сложный вопрос, продолжил: — Мама мечтает снова увидеть тебя. Последние дни она ни о чем другом и не говорит.
— Неужели? — Меган прикусила нижнюю губу. — Я… я тоже мечтаю увидеть ее. — Меган облизнула губы. — А как… как поживает дедушка? — Фу, наконец-то вопрос прозвучал. — Наверное, он собирается на заслуженный отдых, если уже не отдыхает?
— Ну, дед все еще молодцом, — неопределенно проговорил Реми.
Повисло молчание. Меган рассматривала разворачивавшуюся перед ними ленту шоссе, фактически не замечая ее. Было жарко, несмотря на кондиционированный комфорт салона. Меган нервничала. Зачем, зачем она согласилась приехать сюда? Ведь у нее было чувство, что она пожалеет об этом.
Меган тайком взглянула на своего попутчика, занятого дорогой. Его профиль был строг, несмотря на густые темные ресницы и влажные волосы, слегка вьющиеся на затылке.
Он красив, подумала она, сознавая, что давным-давно на нее так не действовал мужчина. Нет, нельзя сказать, что ее влечет к нему, уверяла себя Меган. Разве что чисто по-родственному. В конце концов, он — ее «племянник». И он заставляет ее чувствовать себя старухой.
— Что-то не так?
Молодой человек к тому же проницателен.
— Нет, ничего, — проговорила она, заставляя голос звучать бодро. — Просто… странно снова оказаться здесь. Какое счастье, что остров почти не изменился.
— В отличие от меня, хочешь сказать? — предположил он, и Меган кивнула.
— Ну да, — она пожала плечами. — Все мы меняемся. Достаточно взглянуть на тебя, чтобы понять, как сильно.
— Что за родительский тон, Меган? — Я не…
— Значит, мне показалось. — Светло-карие глаза Реми потемнели, и по спине Меган пробежала дрожь. — Я понимаю, тебе трудно смириться с тем, что теперь мы встречаемся на равных. Пока мы были детьми, ты всегда ощущала превосходство из-за двух-трех лет разницы в возрасте.
Меган задохнулась.
— Между нами была — и есть — разница не в два-три года, — она облизнула губы. — Тебе было пять или шесть, когда я последний раз видела тебя. А мне было почти пятнадцать!
— Мне было девять, — объявил Реми. — Мне сейчас двадцать пять, Меган, так что не смотри на меня как на сопляка.
Меган проглотила ком в горле.
— Я не хотела обидеть тебя…
— Ты и не обидела. — Губы Реми скривились. — Просто прекрати надувать щеки из-за своего возраста. — Он притормозил у перекрестка, затем повернул к Эль-Серрату, а не к столице острова. — И тем не менее — хотя ты уже практически одряхлела — неужели у тебя не возникало желания выйти замуж?
Меган почувствовала, как нервный смех забулькал у нее в горле, но это по крайней мере лучше, чем пикироваться с ним.
— В последнее время — нет, — призналась она. — Я слишком занята. Быть самой себе хозяйкой — тяжело, хотя и большое удовольствие.
— Ага, я знаю.
Его ответ был слишком лаконичен, и она с любопытством взглянула на него.
— Знаешь?
— Конечно. — Его бедро напряглось, когда он переключил передачу. — Я тоже работаю на себя. Не столь высокий пост, но он приносит доход.
Меган взглянула на молодого человека.
— Ты, наверное, управляешь отелем?
— Черт возьми, нет, — он покачал головой. — Я — адвокат. У меня небольшая практика в Порт-Серрате.
— Адвокат? — Меган не могла скрыть изумления в голосе.
— Ага, адвокат, — повторил он. — И уже заматерел. Я защищаю в суде этих гадких преступников.
Меган почувствовала, что краска выступает у нее на шее.
— Нет повода для сарказма.
— Тогда перестань вести себя как моя незамужняя тетка.
— Ну… я и есть твоя незамужняя тетка, — с грустной улыбкой проговорила Меган. — Ладно. Приношу свои извинения. Мне, наверное, предстоит многое узнать… о вас всех. Итак, как поживает твоя матушка? Она по-прежнему работает в отеле?
Реми вздохнул так, словно ее слова совсем не успокоили его. Потом заговорил:
— Ага. Сейчас она практически ведет все дело.
— Так и не вышла замуж? — спросила Меган. Она намеревалась не заводить личных тем, но не удержалась, и Реми бросил на нее мрачный взгляд.
— Чтобы сделать меня законнорожденным, хочешь сказать? — усмехнулся он. — Нет. Отца заменил мне дед.
— Я вовсе не это имела в виду, — заняла оборону Меган. — Она еще… сравнительно молодая женщина. Она могла бы… влюбиться.
— Возможно, она продолжает любить моего отца, — с горькой иронией проговорил Реми, — как бы невероятно это ни казалось. И потом… — его губы сжались в тонкую линию, — я бы не подумал, что любовь так много значит для тебя.
У Меган отвисла челюсть.
— Прошу про…
— Насколько мне известно, ты променяла женщину, которая любила тебя, на мужчину, — продолжил он с жаром. — Твоя мать любила тебя, Меган. Или ты, для удобства, забыла об этом? Как ты можешь говорить о любви, если сама разбила ее сердце?
ГЛАВА ВТОРАЯ
Господи, зачем он сказал это?
Руки Реми вцепились в руль. Реми не смел взглянуть в ее лицо. В конце концов, все случившееся не его дело. Он не имеет права осуждать ее. она была слишком юной, чтобы понимать, что происходит.
Меган, казалось, потеряла дар речи, он видел, что вся краска ушла с ее щек. А ведь он и забыл, насколько серьезно она больна.
— Послушай, прости меня, — торопливо начал он, жалея, что они съехали с широкого шоссе, где можно было остановиться и как следует принести извинения. Но теперь машина катилась по узенькой дороге в Эль-Серрат. Он не мог остановиться здесь, на одном из этих серпантинов. Не хватало только попасть в автокатастрофу.
— Мой… мой отец любил меня, — проговорила Меган, словно не услышав его. — Он любил меня и не сделал ничего плохого. Как думаешь, что он испытал, когда обнаружил, что моя мать изменяет ему с твоим дедом? Господи! А он еще водил дружбу с этим человеком! Что бы ты чувствовал, если бы такое случилось с тобой?
Губы Реми сжались.
— Я уже сказал…
— Ты сожалеешь? И я сожалею. Но этого недостаточно. И если твоя мать думает так же, как и ты, прошу тебя: поворачивай и вези меня в аэропорт.
— Нет, она так не думает, — поклялся Реми. — О черт, она убьет меня, если узнает, что я наговорил. Хорошо, у тебя свои воспоминания о том, что случилось, и я признаю это. Но я жил рядом с твоей матерью почти шесть лет. Поверь, она была в отчаянии, когда ты отказалась навестить ее. Ты — ее единственный ребенок. Меган холодно посмотрела в его сторону.
— Неужели? — многозначительно спросила она, и Реми пришлось сконцентрироваться, чтобы вспомнить, о чем он говорил.
— Ты намекаешь на тот выкидыш, — наконец догадался Реми. — Она была в отчаянии, когда потеряла малыша. Да еще письмо твоего отца, где он ясно дал ей понять, что она этого и заслуживает.
Меган задохнулась.
— Он не писал так!
— Не писал, — немного уступил Реми. — Его слова были: «Неисповедимы пути Господни». Но ни тени сожаления о том, что случилось. Он не написал, что понимает ее чувства, или что-то в этом роде.
— Он был обижен…
— Она тоже.
— Я не знаю, зачем ей понадобилось сообщать папе о случившемся. Словно это… словно это касалось его.
— Возможно, она надеялась на слова утешения, — тихо проговорил Реми. — В конце концов, твой отец — служитель Господа.
— Но он был и просто человеком, — сдавленно возразила Меган. — Она что — рассчитывала на его поздравления, если бы ребенок остался жив?
Реми подавил гневное возражение, рвавшееся из него. Легко судить о людях со стороны.
— Я слышал, ты работаешь в области моды, — выдавил он наконец, пытаясь переменить тему. — Мама что-то говорила о каталогах. Ты занимаешься торговлей по почте или что-то в этом роде?
— Тебе действительно интересно?
— Послушай, — заговорил Реми, чувствуя необходимость восстановить дружеские отношения, прежде чем они доберутся до отеля. — Забудь, что я наговорил. Что я знаю? Как ты сказала, я был еще младенцем. Дети видят все черным или белым. Думаю, и с тобой было так же.
Меган снова взглянула на него из-под опущенных ресниц. У нее красивые глаза, отметил Реми. То фиалковые, то цвета индиго… в окружении пушистых ресниц. И блестят, словно от слез. Совершенно неожиданно он ощутил желание провести пальцем по этим векам, чтобы почувствовать кожей соленую влагу. Лицо ее было гладким, словно тонкий фарфор, и таким бледным, что он видел пульсирующую жилку на виске. Коснуться кончиком языка этой жилки, ощутить губами ее ритмичную дрожь. Попробовать на вкус ее кожу… Усилием воли он прогнал эту мысль. Меган прилетела на Сан-Фелипе не ради него. Он переключил внимание на дорогу. Господи, неужели он сошел с ума? Какого черта он думает о таких вещах? Эта женщина не поймает его на крючок.
— Ты не хотел, чтобы я приезжала сюда, не так ли, Реми?
Ее вопрос прозвучал словно гром среди ясного неба. Слава Богу, ей неведомы его чувства!
— Это не так, — наконец проговорил он, ощущая, как вспотели ладони на руле.
— Так почему же ты со мной так нелюбезен? — спросила она, и он почувствовал на себе ее настороженный взгляд.
— Прости, — проговорил он виновато. — Я просто не думал… Твой отец был мстительный тип.
Меган поселили в пентхаусе, что по островным меркам означало апартаменты на шестом этаже отеля. Правила не разрешали строить на побережье выше шести этажей, и этих новых, шестиэтажных, отелей, как заметила она, появилось множество.
Меган с некоторым беспокойством подумала, что Робартсы, разместив ее в таких роскошных апартаментах, пожертвовали ради нее немалой выгодой. В конце концов, было самое прибыльное время года, когда остров наводняют толпы туристов из Северной Америки и Северной Европы, бегущих от холодов у себя дома.
Анита приветствовала ее более чем дружелюбно. Сводная сестра вела себя так, словно прошло шестнадцать недель — а не шестнадцать лет — с момента их последней встречи.
Анита ждала на веранде отеля, когда автомобиль затормозил перед входом. Меган едва успела полюбоваться живой изгородью из алых гибискусов, отделявшей здание от дороги, когда сестра распахнула дверцу машины, вытянула Меган и заключила ее в свои объятия. Потом были слезы, которые Меган не могла скрыть от Реми. Она еще слишком слаба, защищала себя Меган, и любой эмоциональный стресс сразу выводит ее из равновесия. Сморгнув слезы, она молчаливо возблагодарила за свежесть бриз, дувший с океана. За пределами небольшого клочка земли вокруг отеля, где искусственное орошение создавало для постояльцев цветущий оазис с зелеными лужайками и пальмами, повсюду простирался молочно-белый песок. Оглядываясь, она не могла не заметить, что Реми распахнул дверцу машины со своей стороны, обошел вокруг и начал выгружать ее сумки из багажника.
— О, Меган, — восклицала Анита, ласково и нежно обнимая ее, — как много воды утекло! И как грустно, что тебе пришлось оказаться у края могилы, прежде чем ты приняла наше приглашение.
Наше приглашение?
Кого Анита имеет в виду? Конечно же, не Реми. И Меган лишь качала головой, безмерно тронутая гостеприимством сводной сестры.
Анита почти не изменилась. Она была пухленькой девочкой и не похудела. Те же ямочки на щеках. Как и раньше, она была одета в просторную футболку и мешковатые шорты — ее любимый наряд. Вьющиеся черные волосы были стянуты в конский хвост.
И однако, несмотря на радостное приветствие, Меган не могла не заметить, что Анита не столь беззаботна, как хотела казаться. Эти темные круги у глаз, задумчивость…
Избегая взгляда Реми, Меган позволила Аните проводить себя в отель. Увидев произошедшие перемены, она испытала некоторое облегчение и успокоила себя мыслью, что сейчас — самое трудное время для них для всех. Как бы ни пытались они согреть гостью гостеприимством, невозможно стереть из памяти прошлое.
Центральное место в обновленном холле теперь занимал фонтан, а кресла и зал регистрации переместились на второй этаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18