Каталог огромен, в восторге
кому нужны рекорды среди новостроек и бараков? А классическая «семёрочка» никогда не подведёт с наполнением, и к свалу менее предрасположена, да и на приземлении точнее попадает в разметку. И в случае отказа медленнее теряет высоту!!
Да-да, у Акиры отличный эллиптический купол из дешевенькой ткани F-111 (на шестьсот прыжков вполне хватает, а потом не жалко и заменить), у Акиры тонкие, выверенные по длине стропы управления из прочного микролайна (да, микролайн не гасит удар, но и не растягивается). Парашют Акиры, «CLASSIC PRODIGY А5» производства «Parachute de France», оборудован всякими полезными прибамбасами, как то: съемным слайдером, коллапсируемой вытяжной медузой на шнуре-"kill-line" и модернизированными свободными концами. Несомненно, слайдер необходим при раскрытии, а затем, согласитесь, от него следует избавиться: Акира просто проводит сетчатый mesh вниз и крепит на затылке с помощью липучки, пришитой к воротнику плаща.
Поворот — центробежная сила увеличивает нагрузку, свободные концы удержать не так уж и легко — если заранее не озаботиться «узелками», то есть металлическими кольцами, закреплённых с помощью вакуумной сварки и технических заклинаний-терминов.
Падение.
Асфальт близко.
Столкновения в дропзонах нечастое явление, но таки бывают-происходят: пассажиры-парашютисты регулярно сбивают на приземлении извозчиков, решивших сократить путь-дорожку, дабы быстрее доставить клиента в пункт назначения. А виноват — всегда! — летяга. Копы непременно вступятся за пешехода, даже если пешеход «ползает» по тротуару со скоростью ДВС-авто. Вот поэтому Акира внимательно смотрит вниз: лишние проблемы с законом ни к чему.
А внизу, похоже, dust devils, пылевые смерчи — крайне неприятная штука: а, казалось бы, всего небольшие разницы в температурах воздуха — и нате-пожалуйста! — широкие зоны сильных завихрений. Турбулентность. А в итоге — коллапсированию купола. Остаётся надеяться, что, как обычно, ничего не поправимого не произойдёт.
Есть! — асфальт мягко встречает амортизаторы подошв. На ходу Акира активирует опцию «укладка» — и купол мгновенно втягивается в модный в этом сезоне «Reactor», ранец на липучке с защищенным от потока верхним клапаном. Да-да, купол прячется в ранец! — а нечего расшвыриваться личными вещами в зоне приземления! — спешащие на работу скайдайверы запросто могут натоптать и наследить, и будут правы.
Пару шагов — и вот они, жёлтые ворота, расписанные драконами.
За воротами — брусчатка, ведущая к храмовой пагоде, и джунгли, гордо именуемые парком. Правда, прогуливаться по редким тропинкам, окружённым пальмами и густым подлеском, могут только послушники — прихожанам не рекомендуется отдалятся от чётко намеченного пути: в парке водятся священные тигры, а когти у амурских зверушек, не смотря на религиозную принадлежность, очень даже реальные и острые. Кстати, растения здесь зеленеют и цветут круглый год, здесь никогда не бывает снега и мороза — микроклимат поддерживается исключительно магией адептов-служителей.
На площадке перед пагодой — две мраморные статуи: Будда на лошади и Христос, поправляющий сползший на нос терновый венец.
Акира входит в храм, под ногами скользкая керамическая плитка. Впереди — просторный зал с колоннами, украшенными вьетнамскими орнаментами, хоры и алтарь в форме звёздного глобуса.
Тихо — шёпот? — играет спокойная музыка, звучит что-то очень классическое. На стенах образа Виктора Гюго, Сунь Ятсена и Льва Толстого.
Минут сорок — больше? — Акира неприлично жадно рассматривает старинную христианскую икону. Долго вглядывается. Чем-то феникса притягивает композиция — и объятый пламенем куст, и Богоматерь с Младенцем в руках, и вообще…
Своё, родное, такое японское — обнять и плакать.
— Наму Амида-буцу! — поклонился Акира старцу в разноцветном халате, символизирующем единство всех религий.
— Наму ме хо рэнге ке! — кивнул в ответ высокий седовласый мужчина, перебирая длинными сухими пальцами можжевеловые чётки.
Поздоровались, значит. А теперь по делу:
— Отец Но Чон Хён-сан, Вы не хуже меня знаете: подсвечники и прочие аксессуары, подразумевающие использование открытого огня…
— …надлежит крепить на негорючие подставки? Да, сын мой, я ознакомлен с «Общими требованиями пожарной безопасности в культовых сооружениях».
В храме никого нет — почти — рабочий день: народ Вавилона создаёт материальные блага, творит интеллектуальную собственность, защищает информацию и предоставляет разнообразнейшие услуги. Возле образов неспешно прогуливаются иммигранты-ицзу, переселенцы из Юго-Западного Китая, точнее из провинции Сычуань. Это те ребята, что вырвались из гор Ляньшань, где до сих пор успешно сохраняется рабство и дискриминация по кастовой принадлежности.
— Если Вы, отец Но Чон Хён-сан, ознакомлены, то должны быть в курсе: запас горючих жидкостей для заправки лампад и светильников должен: во-первых, храниться в металлической таре; во-вторых, не более суточной нормы в одном молельном помещении. Согласны? По глазам вижу, согласны. Отсюда возникают сразу несколько очевидных вопросов. Что это за пластиковые двадцатилитровые канистры у алтаря? И почему их аж… — сколько? — семнадцать штук, если меня не подводит зрение?
Раздражение, злость, усталость.
Дрянь, скопившаяся в душе Акиры-феникса за утро воскрешения, готова выплеснуться на скользкий пол храма истеричным визгом и желчной блевотиной; в идеале — выписанным штрафом на солидно крупную сумму. За несоблюдение.
Отец Но Чон Хён-сан, маг и гипнотизёр, как и все служители универсального Господа Каодай, ненавязчиво — без бледно-розовых нитей! — ловит зрачки Акиры, щупает ресницами воспалённый слезящийся взгляд. Почему-то у Акиры такое чувство, будто бы священник прекрасно понимает, что с фениксом сейчас происходит. Странно, да?
Понимает и не осуждает.
— Мне нужно проверить печное отопление. Вы в курсе, раз в год… — Акире хочется курить, он проголодался и с удовольствием умял бы сейчас несколько порций толма. И под плотный завтрак послушал бы певца-гусана, исполняющего песню странника-пандухта, тоскующего по родной земле. — Понимаете, отец Но Чон Хён-сан, печное отопление…
— Да-да-да, ежегодно перед началом… э-э… задолго до начала отопительного сезона… оформить акт, да? Я понимаю, молодой человек, пожалуйста. Это ваша работа. Конечно, я понимаю…
Акира отчётливо представляет, как под рясой пастора — на спине — вспухает-активируется и гасит раздражение татуировка «три купола веры без крестов», и… — слишком много милосердия, через край — прощения и сатори.
Ограничились штрафом — несерьёзным: так чтоб жизнь кагором не казалась. Напоследок Акира соорудил из бровей и складок лба «суровое лицо» и произнёс «последнее китайское предупреждение». Кстати, кагорчику он всё-таки хлебнул: поддался на уговоры отца-настоятеля, уверившего, что употребление монастырского вина — даже в рабочее время! — есть благо и богоугодное дело. Нежный, но ощутимый перегар феникс зажевал семенами сладкого аниса — давно проверенное средство: ни одна супементоловая жвачка так мощно и надёжно не перебивает запах алкоголя.
Пора и честь знать — в «офисе» наверняка заждались: Спитфайр — босс!! — тактично не звонит на трубу, но отчёт о проделанной работе подразумевался ещё часа три назад: возможность санкций на предъяву газовому хозяйству, нанесённый ущерб, время локализации и так далее, и тому подобное.
— До свидания, отец Но Чон Хён-сан.
— До скорой встречи, молодой человек.
Удовлетворённый визитом феникс покинул храм.
Когда Акира в последний раз умер, благодарная общественность развинтила бесхозную служебную машину на запчасти, ободрав покровы Жестяного Коня до скелета-кузова. Что смогли — унесли, остальное искалечили и помяли, лобовое стёкла — в крошево.
И чего?
В смысле, зачем эти жалостливые истории о неблагодарности, вандализме и мародёрстве? А затем, что теперь воскресшему фениксу приходится добираться на работу в комфортабельном общественном транспорте, в частности, в «мягком» салоне трамвая обыкновенного. Акира запрыгнул в вагон для курящих, воткнул несчастливый билетик в зубастую пасть биокомпостера — еле пальцы успел убрать — и, понятно, зажал губами сигаретку.
Задымил.
Биокомпостер страдальчески сморщил мордочку — Акира слышал, что в курящие вагоны приращивают только самых агрессивных и ненадёжных биомехов, из тех, что кусали пассажиров за пальцы или отказывались дырявить билеты.
За двадцать минут поездки Акира спалил семь стеклянных спичек с фарфоровыми головками и выкурил столько же сигарет — зачем? — а назло биомеху.
3. КАИ-КУМИ
Понедельник — отвратительный день недели, это аксиома, не требующая доказательств. И если вы из тех бодрячков, которые с умилением на роже выскакивают утром из тёплой уютной постели, дабы поспешить в обожаемую контору-фирму, то… — Юрико-маркетолог работает именно для вас!
Для вас она следит за фигурой, изнуряя себя упражнениями на тренажёрах и жёсткими рыбно-овощными диетами. Для вас она выглядит бесподобно, обворожительно и прекрасно. Для вас, господа!
И для вас дамы.
Не первый год Юрико продаёт свой безупречный внешний вид рекламным компаниям. Девушка сдаёт упругое молодое тело в наём, предлагая внутреннюю поверхность бедёр для очередной пиар-акции шоколадных батончиков, а интимность обворожительного пупка — для объявлений о поиске работы.
Совсем недавно Юрико выиграла в профсоюзную лотерею: в качестве приза девушке досталась проходная точка у метро «Каи-куми» — рядом с огромным продуктовым рынком, над которым возвышается небоскрёб-лоу пятизвёздочной гостиницы «Мэйдзи»; чуть дальше, пять минут неторопливым шагом — известный на весь Вавилон корейский ресторан «Чосон», где готовят великолепнейшую кимчи; за рестораном — синематограф «Люмьер Бразерс» и Дворец Спорта имени Майка Тайсона.
Народу, постоянно барражирующего от метро к гостинице и к рынку, или от «Чосона» к спорткомплексу и назад к метро, более чем достаточно, чтобы честно заработать евроденьги, не прибегая к разного рода криминальным уловкам, вроде рекламы сайтов детской порнографии. Согласитесь, значительно приятней платить налоги и чувствовать себя честной гражданкой Города Свободы, чем трансформировать тело до размеров десятилетней девочки. Перестройка внутренних органов плюс секунду на обнажение, да ещё полсекунды для прописки адреса сайта на возбуждённых от гормонального всплеска маленьких сосочках, да прибавим возврат в исходное состояние — пока нелицензионную хэнсин-трансформацию не засекли представители аппарата насилия и принуждения. То есть левачок, ясен чили, вещь приятная, но! — общение с копами-защитниками частенько портит удовольствие…
Всё-таки хорошая точка значительно облегчает жизнь, факт. Хорошая точка — это стабильные высокооплачиваемые заказы и никакого мошенничества.
К примеру, сегодня с половины восьмого до восьми спешащим в метро «белым воротничкам» и ронинам-вышибалам букмекерских контор Юрико демонстрировала достоинства кофе-концентрата «Блэк Платинум». Мол, господа-товарищи, сравните остальные-иные сорта растворимого низкокачественного суррогата с нашим несравненным напитком богов, истинной амброзией для настоящих ценителей, ароматным афродизиаком, гарантирующим продолжительное совместное счастье и постельное долголетие, а также — в общем, по ушам Юрико ездить умела…
Ещё в начале рабочего дня она установила переносной голопроектор, укрепив невзрачный чёрный параллелепипед-mecha на перевёртыше-урне в трёх шагах от фонарного столба "М", и настроила запуск объём-изображения на определённое движение правой руки. Стоило девушке поднести указательный пальчик к губам, как врубалась голограмма: огромная, величиной с пивную бочку, чашка, из которой неторопливо отхлёбывал чёрную нефтеподобную жидкость высокий, лубочно красивый гражданин в костюмчике от Кардена. Каким образом обычный с виду молодой человек европейской наружности смог бы в реале поднять бочку-чашку и произвести полноценный глоток, Юрико совершенно не интересовало: баннер придумала не она, её задачей было лишь изобразить на лице неподдельные восхищение кофейным выбором парня и результирующими страстью и вожделением.
Оплата зависела от качества воздействия (параметры и требования заранее оговаривались в контракте). Также сумма заработка изменялась в зависимости от количества народа в зоне покрытия баннера.
С восьми до девяти Юрико рекламировала какую-то новую школу у-шу, то ли «Снулый карп», то ли «Бодрый богомол». За пять минут она не спеша, зато обстоятельно и по правилам трансформировалась в миниатюрную китаянку с длинными распущенными волосами, одела серенькие брючки и рубашку, нацепила значок с изображением Великого Кормчего. Контроллер подтвердил соответствие роста, веса, разреза глаз требуемому заказчиком образу. Затем в мозг Юрико из того же контроллера загрузилась демопрограмма особого сложного удара: поскольку знаниями секретов школы «Снулого богомола» Юрико не обладала, да и не желала обладать, то пришлось временно вогнать под череп один вроде бы очень показательный приёмчик.
Первыми, кому на себе пришлось испытать пиар новой школы у-шу были фиджийцы — семеро парней и девушек, одетых в набедренные повязки, юбочки и пояса. В волосах девушек спрятались гребни из раковин. На шеях у парней — ожерелья из зубов кынсы. Молодёжь явно с утра пораньше зарядилась кавой и бетелем. Юрико шагнула навстречу, поклонилась, выставила перед грудью пластиковые палочки для еды и неуловимым движением перерубила их купюрой в пять евро. На рубашке у рекламного агента высветилось название школы, электронный и реальный адреса, два номера телефонов, номер факса.
Фиджийцы прошли мимо, не обратив на Юрико ни малейшего внимания.
Сволочи.
Контроллер попытку не засчитал.
В общем, за час, потраченный на «Богомола», Юрико сломала несколько сотен палочек, изодрала в клочья восемнадцать купюр достоинством в пять евро и заработала в семь раз меньше денег, чем за полчаса сотрудничества с «Блэк Платинум».
1 2 3 4 5 6 7
Да-да, у Акиры отличный эллиптический купол из дешевенькой ткани F-111 (на шестьсот прыжков вполне хватает, а потом не жалко и заменить), у Акиры тонкие, выверенные по длине стропы управления из прочного микролайна (да, микролайн не гасит удар, но и не растягивается). Парашют Акиры, «CLASSIC PRODIGY А5» производства «Parachute de France», оборудован всякими полезными прибамбасами, как то: съемным слайдером, коллапсируемой вытяжной медузой на шнуре-"kill-line" и модернизированными свободными концами. Несомненно, слайдер необходим при раскрытии, а затем, согласитесь, от него следует избавиться: Акира просто проводит сетчатый mesh вниз и крепит на затылке с помощью липучки, пришитой к воротнику плаща.
Поворот — центробежная сила увеличивает нагрузку, свободные концы удержать не так уж и легко — если заранее не озаботиться «узелками», то есть металлическими кольцами, закреплённых с помощью вакуумной сварки и технических заклинаний-терминов.
Падение.
Асфальт близко.
Столкновения в дропзонах нечастое явление, но таки бывают-происходят: пассажиры-парашютисты регулярно сбивают на приземлении извозчиков, решивших сократить путь-дорожку, дабы быстрее доставить клиента в пункт назначения. А виноват — всегда! — летяга. Копы непременно вступятся за пешехода, даже если пешеход «ползает» по тротуару со скоростью ДВС-авто. Вот поэтому Акира внимательно смотрит вниз: лишние проблемы с законом ни к чему.
А внизу, похоже, dust devils, пылевые смерчи — крайне неприятная штука: а, казалось бы, всего небольшие разницы в температурах воздуха — и нате-пожалуйста! — широкие зоны сильных завихрений. Турбулентность. А в итоге — коллапсированию купола. Остаётся надеяться, что, как обычно, ничего не поправимого не произойдёт.
Есть! — асфальт мягко встречает амортизаторы подошв. На ходу Акира активирует опцию «укладка» — и купол мгновенно втягивается в модный в этом сезоне «Reactor», ранец на липучке с защищенным от потока верхним клапаном. Да-да, купол прячется в ранец! — а нечего расшвыриваться личными вещами в зоне приземления! — спешащие на работу скайдайверы запросто могут натоптать и наследить, и будут правы.
Пару шагов — и вот они, жёлтые ворота, расписанные драконами.
За воротами — брусчатка, ведущая к храмовой пагоде, и джунгли, гордо именуемые парком. Правда, прогуливаться по редким тропинкам, окружённым пальмами и густым подлеском, могут только послушники — прихожанам не рекомендуется отдалятся от чётко намеченного пути: в парке водятся священные тигры, а когти у амурских зверушек, не смотря на религиозную принадлежность, очень даже реальные и острые. Кстати, растения здесь зеленеют и цветут круглый год, здесь никогда не бывает снега и мороза — микроклимат поддерживается исключительно магией адептов-служителей.
На площадке перед пагодой — две мраморные статуи: Будда на лошади и Христос, поправляющий сползший на нос терновый венец.
Акира входит в храм, под ногами скользкая керамическая плитка. Впереди — просторный зал с колоннами, украшенными вьетнамскими орнаментами, хоры и алтарь в форме звёздного глобуса.
Тихо — шёпот? — играет спокойная музыка, звучит что-то очень классическое. На стенах образа Виктора Гюго, Сунь Ятсена и Льва Толстого.
Минут сорок — больше? — Акира неприлично жадно рассматривает старинную христианскую икону. Долго вглядывается. Чем-то феникса притягивает композиция — и объятый пламенем куст, и Богоматерь с Младенцем в руках, и вообще…
Своё, родное, такое японское — обнять и плакать.
— Наму Амида-буцу! — поклонился Акира старцу в разноцветном халате, символизирующем единство всех религий.
— Наму ме хо рэнге ке! — кивнул в ответ высокий седовласый мужчина, перебирая длинными сухими пальцами можжевеловые чётки.
Поздоровались, значит. А теперь по делу:
— Отец Но Чон Хён-сан, Вы не хуже меня знаете: подсвечники и прочие аксессуары, подразумевающие использование открытого огня…
— …надлежит крепить на негорючие подставки? Да, сын мой, я ознакомлен с «Общими требованиями пожарной безопасности в культовых сооружениях».
В храме никого нет — почти — рабочий день: народ Вавилона создаёт материальные блага, творит интеллектуальную собственность, защищает информацию и предоставляет разнообразнейшие услуги. Возле образов неспешно прогуливаются иммигранты-ицзу, переселенцы из Юго-Западного Китая, точнее из провинции Сычуань. Это те ребята, что вырвались из гор Ляньшань, где до сих пор успешно сохраняется рабство и дискриминация по кастовой принадлежности.
— Если Вы, отец Но Чон Хён-сан, ознакомлены, то должны быть в курсе: запас горючих жидкостей для заправки лампад и светильников должен: во-первых, храниться в металлической таре; во-вторых, не более суточной нормы в одном молельном помещении. Согласны? По глазам вижу, согласны. Отсюда возникают сразу несколько очевидных вопросов. Что это за пластиковые двадцатилитровые канистры у алтаря? И почему их аж… — сколько? — семнадцать штук, если меня не подводит зрение?
Раздражение, злость, усталость.
Дрянь, скопившаяся в душе Акиры-феникса за утро воскрешения, готова выплеснуться на скользкий пол храма истеричным визгом и желчной блевотиной; в идеале — выписанным штрафом на солидно крупную сумму. За несоблюдение.
Отец Но Чон Хён-сан, маг и гипнотизёр, как и все служители универсального Господа Каодай, ненавязчиво — без бледно-розовых нитей! — ловит зрачки Акиры, щупает ресницами воспалённый слезящийся взгляд. Почему-то у Акиры такое чувство, будто бы священник прекрасно понимает, что с фениксом сейчас происходит. Странно, да?
Понимает и не осуждает.
— Мне нужно проверить печное отопление. Вы в курсе, раз в год… — Акире хочется курить, он проголодался и с удовольствием умял бы сейчас несколько порций толма. И под плотный завтрак послушал бы певца-гусана, исполняющего песню странника-пандухта, тоскующего по родной земле. — Понимаете, отец Но Чон Хён-сан, печное отопление…
— Да-да-да, ежегодно перед началом… э-э… задолго до начала отопительного сезона… оформить акт, да? Я понимаю, молодой человек, пожалуйста. Это ваша работа. Конечно, я понимаю…
Акира отчётливо представляет, как под рясой пастора — на спине — вспухает-активируется и гасит раздражение татуировка «три купола веры без крестов», и… — слишком много милосердия, через край — прощения и сатори.
Ограничились штрафом — несерьёзным: так чтоб жизнь кагором не казалась. Напоследок Акира соорудил из бровей и складок лба «суровое лицо» и произнёс «последнее китайское предупреждение». Кстати, кагорчику он всё-таки хлебнул: поддался на уговоры отца-настоятеля, уверившего, что употребление монастырского вина — даже в рабочее время! — есть благо и богоугодное дело. Нежный, но ощутимый перегар феникс зажевал семенами сладкого аниса — давно проверенное средство: ни одна супементоловая жвачка так мощно и надёжно не перебивает запах алкоголя.
Пора и честь знать — в «офисе» наверняка заждались: Спитфайр — босс!! — тактично не звонит на трубу, но отчёт о проделанной работе подразумевался ещё часа три назад: возможность санкций на предъяву газовому хозяйству, нанесённый ущерб, время локализации и так далее, и тому подобное.
— До свидания, отец Но Чон Хён-сан.
— До скорой встречи, молодой человек.
Удовлетворённый визитом феникс покинул храм.
Когда Акира в последний раз умер, благодарная общественность развинтила бесхозную служебную машину на запчасти, ободрав покровы Жестяного Коня до скелета-кузова. Что смогли — унесли, остальное искалечили и помяли, лобовое стёкла — в крошево.
И чего?
В смысле, зачем эти жалостливые истории о неблагодарности, вандализме и мародёрстве? А затем, что теперь воскресшему фениксу приходится добираться на работу в комфортабельном общественном транспорте, в частности, в «мягком» салоне трамвая обыкновенного. Акира запрыгнул в вагон для курящих, воткнул несчастливый билетик в зубастую пасть биокомпостера — еле пальцы успел убрать — и, понятно, зажал губами сигаретку.
Задымил.
Биокомпостер страдальчески сморщил мордочку — Акира слышал, что в курящие вагоны приращивают только самых агрессивных и ненадёжных биомехов, из тех, что кусали пассажиров за пальцы или отказывались дырявить билеты.
За двадцать минут поездки Акира спалил семь стеклянных спичек с фарфоровыми головками и выкурил столько же сигарет — зачем? — а назло биомеху.
3. КАИ-КУМИ
Понедельник — отвратительный день недели, это аксиома, не требующая доказательств. И если вы из тех бодрячков, которые с умилением на роже выскакивают утром из тёплой уютной постели, дабы поспешить в обожаемую контору-фирму, то… — Юрико-маркетолог работает именно для вас!
Для вас она следит за фигурой, изнуряя себя упражнениями на тренажёрах и жёсткими рыбно-овощными диетами. Для вас она выглядит бесподобно, обворожительно и прекрасно. Для вас, господа!
И для вас дамы.
Не первый год Юрико продаёт свой безупречный внешний вид рекламным компаниям. Девушка сдаёт упругое молодое тело в наём, предлагая внутреннюю поверхность бедёр для очередной пиар-акции шоколадных батончиков, а интимность обворожительного пупка — для объявлений о поиске работы.
Совсем недавно Юрико выиграла в профсоюзную лотерею: в качестве приза девушке досталась проходная точка у метро «Каи-куми» — рядом с огромным продуктовым рынком, над которым возвышается небоскрёб-лоу пятизвёздочной гостиницы «Мэйдзи»; чуть дальше, пять минут неторопливым шагом — известный на весь Вавилон корейский ресторан «Чосон», где готовят великолепнейшую кимчи; за рестораном — синематограф «Люмьер Бразерс» и Дворец Спорта имени Майка Тайсона.
Народу, постоянно барражирующего от метро к гостинице и к рынку, или от «Чосона» к спорткомплексу и назад к метро, более чем достаточно, чтобы честно заработать евроденьги, не прибегая к разного рода криминальным уловкам, вроде рекламы сайтов детской порнографии. Согласитесь, значительно приятней платить налоги и чувствовать себя честной гражданкой Города Свободы, чем трансформировать тело до размеров десятилетней девочки. Перестройка внутренних органов плюс секунду на обнажение, да ещё полсекунды для прописки адреса сайта на возбуждённых от гормонального всплеска маленьких сосочках, да прибавим возврат в исходное состояние — пока нелицензионную хэнсин-трансформацию не засекли представители аппарата насилия и принуждения. То есть левачок, ясен чили, вещь приятная, но! — общение с копами-защитниками частенько портит удовольствие…
Всё-таки хорошая точка значительно облегчает жизнь, факт. Хорошая точка — это стабильные высокооплачиваемые заказы и никакого мошенничества.
К примеру, сегодня с половины восьмого до восьми спешащим в метро «белым воротничкам» и ронинам-вышибалам букмекерских контор Юрико демонстрировала достоинства кофе-концентрата «Блэк Платинум». Мол, господа-товарищи, сравните остальные-иные сорта растворимого низкокачественного суррогата с нашим несравненным напитком богов, истинной амброзией для настоящих ценителей, ароматным афродизиаком, гарантирующим продолжительное совместное счастье и постельное долголетие, а также — в общем, по ушам Юрико ездить умела…
Ещё в начале рабочего дня она установила переносной голопроектор, укрепив невзрачный чёрный параллелепипед-mecha на перевёртыше-урне в трёх шагах от фонарного столба "М", и настроила запуск объём-изображения на определённое движение правой руки. Стоило девушке поднести указательный пальчик к губам, как врубалась голограмма: огромная, величиной с пивную бочку, чашка, из которой неторопливо отхлёбывал чёрную нефтеподобную жидкость высокий, лубочно красивый гражданин в костюмчике от Кардена. Каким образом обычный с виду молодой человек европейской наружности смог бы в реале поднять бочку-чашку и произвести полноценный глоток, Юрико совершенно не интересовало: баннер придумала не она, её задачей было лишь изобразить на лице неподдельные восхищение кофейным выбором парня и результирующими страстью и вожделением.
Оплата зависела от качества воздействия (параметры и требования заранее оговаривались в контракте). Также сумма заработка изменялась в зависимости от количества народа в зоне покрытия баннера.
С восьми до девяти Юрико рекламировала какую-то новую школу у-шу, то ли «Снулый карп», то ли «Бодрый богомол». За пять минут она не спеша, зато обстоятельно и по правилам трансформировалась в миниатюрную китаянку с длинными распущенными волосами, одела серенькие брючки и рубашку, нацепила значок с изображением Великого Кормчего. Контроллер подтвердил соответствие роста, веса, разреза глаз требуемому заказчиком образу. Затем в мозг Юрико из того же контроллера загрузилась демопрограмма особого сложного удара: поскольку знаниями секретов школы «Снулого богомола» Юрико не обладала, да и не желала обладать, то пришлось временно вогнать под череп один вроде бы очень показательный приёмчик.
Первыми, кому на себе пришлось испытать пиар новой школы у-шу были фиджийцы — семеро парней и девушек, одетых в набедренные повязки, юбочки и пояса. В волосах девушек спрятались гребни из раковин. На шеях у парней — ожерелья из зубов кынсы. Молодёжь явно с утра пораньше зарядилась кавой и бетелем. Юрико шагнула навстречу, поклонилась, выставила перед грудью пластиковые палочки для еды и неуловимым движением перерубила их купюрой в пять евро. На рубашке у рекламного агента высветилось название школы, электронный и реальный адреса, два номера телефонов, номер факса.
Фиджийцы прошли мимо, не обратив на Юрико ни малейшего внимания.
Сволочи.
Контроллер попытку не засчитал.
В общем, за час, потраченный на «Богомола», Юрико сломала несколько сотен палочек, изодрала в клочья восемнадцать купюр достоинством в пять евро и заработала в семь раз меньше денег, чем за полчаса сотрудничества с «Блэк Платинум».
1 2 3 4 5 6 7