Проверенный магазин
Земские служилые люди, ждавшие упразднения опричнины, охотно верили любым благоприятным слухам.
Между тем Грозный занят был своими завоевательными планами. С наступлением осени он собрал все военные силы земщины и опричнины для покорения Ливонии. Поход только начался, как вдруг царь отменил его, спешно покинул армию и на перекладных помчался в Москву. Причиной внезапного отъезда было известие о заговоре в земщине.
Сведения о заговоре противоречивы и запутанны. Многие мемуаристы знали о нем понаслышке, и только двое " Г. Штаден и А. Шлихтинг " были очевидцами происшедших событий.
Штаден несколько лет служил переводчиком в одном из земских приказов, лично знал главу заговора конюшего Челяднина и пользовался его расположением. Осведомленность его относительно настроений земщины не вызывает сомнений. По словам Штадена, у земских лопнуло терпение, они решили избрать на трон князя Владимира Андреевича, а царя с его опричниками истребить; они скрепили свой союз особой записью, но князь Владимир сам открыл царю заговор и все, что замышляли и готовили земские.
Шлихтинг, подобно Штадену, также служил переводчиком, но не в приказе, а в доме у личного медика царя. Вместе со своим господином он посещал опричный дворец и как переводчик участвовал в беседах доктора с Афанасием Вяземским, непосредственно руководившим расследованием «заговора». Шлихтинг располагал самой обширной информацией, но, дважды касаясь вопроса о земском заговоре, он дал две противоположные и взаимоисключающие версии происшествия. В своей записке, озаглавленной «Новости», Шлихтинг изобразил Челяднина злонамеренным заговорщиком, а в более подробном «Сказании» назвал его жертвой тирана, неповинной даже в дурных помыслах.
Историки заимствовали из писаний Шлихтинга либо одну, либо другую версию в зависимости от своей оценки опричнины. Какой же из них следует отдать предпочтение" Ответить на этот вопрос можно лишь после исследования обстоятельств, побудивших Шлихтинга взяться за перо. Свои «Новости» беглец продиктовал сразу после перехода русско-литовской границы. Он кратко изложил наиболее важные из известных ему сведений фактического порядка. Все это придает источнику особую ценность. «Сказания» были написаны автором позже по прямому заданию польского правительства. Оценив осведомленность Шлихтинга насчет московских дел, королевские чиновники решили использовать его знания в дипломатических акциях против России. Когда папа римский направил к царю посла с целью склонить его к войне с турками, король задержал папского посла в Варшаве и, чтобы отбить у него охоту к поездке в Москву, велел вручить ему «Сказания» Шлихтинга. Памфлет был переслан затем в Рим и произвел там сильное впечатление. Папа велел немедленно прервать дипломатические отношения с московским тираном. Оплаченное королевским золотом сочинение Шлихтинга попало в цель. В соответствии с полученным заданием Шлихтинг всячески чернил царя, не останавливаясь перед прямой клеветой. В «Сказаниях» он сознательно фальсифицировал известные ему факты о заговоре' Челяднина. Однако, не желая жертвовать истиной вовсе, Шлихтинг незаметно попытался опровергнуть собственную ложь. При описании новгородского погрома он мимоходом бросает многозначительную фразу: «И если бы польский король не вернулся в Радошковичи и не прекратил войны, то с жизнью и властью тирана все было бы покончено». Это замечание не имело никакого отношения к новгородскому походу, зато оно непосредственно касалось заговора Челяднина: ведь именно во время прерванного похода царя в Ливонию король выступил в Радошковичи в ожидании того, что заговорщики выдадут ему царя, когда армии сойдутся. Слова Шлихтинга неопровержимо доказывают, что и в «Сказаниях» он не отступил от первоначальной версии о заговоре в земщине.
Историков давно занимал вопрос: мнимые или подлинные заговоры лежали у истоков опричного террора" Два современника, два непосредственных очевидца событий единодушно, как теперь выяснено, свидетельствовали в пользу подлинности заговора. Но можно ли доверять их словам" Не следует ли прежде выяснить, какими источниками информации пользовались эти очевидцы" Ответить на поставленный вопрос не так уж и трудно. И Шлихтинг, и Штаден служили в опричнине и черпали сведения в опричных кругах, где взгляд на события соответствовал сугубо официальной точке зрения. Противоположную версию передавали неофициальные летописи земского происхождения. Их авторы в отличие от опричников утверждали, что заговора как такового в земщине не было, что все сводилось лишь к неосторожным разговорам: недовольные земские люди «уклонялись» в сторону князя Владимира Андреевича, лихие люди выдали их речи царю, и недовольные «по грехом словесы своими погибоша».
Выяснить, где кончались крамольные речи и начинался подлинный заговор, никогда не удастся " историк в состоянии воссоздать ход событий лишь предположительно. Недовольство земщины носило вполне реальный характер. Исчерпав легальные возможности борьбы с опричниной и убедившись в том, что царь не намерен отменить опричный режим, земцы втайне стали обсуждать вопрос о будущем трона. Рано или поздно противники царя должны были посвятить в свои планы единственного претендента, обладавшего законными правами на трон, князя Владимира Андреевича. Последний, оказавшись в двусмысленном положении, попытался спасти себя доносом. Во время похода в Ливонию он передал царю разговоры, которые вели в его присутствии недовольные бояре. Царь увидел в его словах непосредственную угрозу для себя, начало боярской крамолы, которой он боялся и давно ждал.
Не располагая уликами против «заговорщиков», царь прибегнул к провокации. По его приказу удельный князь Владимир посетил ничего не подозревавшего Челяднина и по-дружески попросил его составить список лиц, на поддержку которых он сможет рассчитывать. В списки Челяднина записалось 30 человек, старавшихся снискать расположение претендента на трон.
Коварно «изобличив» недовольных, царь приступил к разгрому «заговора». Опричники начали с того, что взыскали с конюшего огромную денежную контрибуцию, а самого его сослали в Коломну. Многие его сообщники были тотчас же казнены. Начался трехлетний период кровавого опричного террора. Под тяжестью террора умолкли московские летописи. Грозный затребовал к себе в слободу текущие летописные записи и черновики и, по-видимому, больше не вернул их Посольскому приказу. Опричнина положила конец культурной традиции, имевшей многовековую историю. Следы русского летописания затерялись в опричной Александровской слободе.
В истории России настала мрачная пора, от которой сохранилось совсем мало летописных известий. В Москве перестали вести официальную летопись. Записки иностранцев того времени можно сравнить лишь с кривыми зеркалами. Архивы с опричной документацией безвозвратно погибли. Все попытки найти новые документы и факты оказались безуспешными, и тогда пришлось сосредоточить все усилия на критической обработке источников с помощью новейших источниковедческих методов, В конце жизни Иван IV объявил о прощении всех казненных им бояр и прочих лиц и пожертвовал на помин их душ огромные суммы. Перечни казненных были разосланы в десятки монастырей в качестве поминальных списков, или синодиков. Со времен Н. М. Карамзина историки охотно обращались к синодикам, но их использование затруднялось тем, что подлинники их не сохранились. Судить о синодиках можно было лишь по поздним, до неузнаваемости искаженным монастырским копиям. С. Б. Веселовский первым высказал предположение, что дьяки составляли приказной" список казненных на основе подлинных документов опричнины. Отказавшись от задачи реконструкции приказного списка, С. Б. Веселовский ограничился тем, что составил алфавитный список казненных. Его окончательный вывод сводился к тому, что синодик заключает в себе нехронологический и весьма неполный список опальных.
Применение новейших методов текстологии позволило реконструировать оригинал синодика на основе множества поздних испорченных монастырских списков. Трудности реконструкции заключались в том, что поздние списки очень мало походили друг на друга. В разных монастырях были утеряны разные страницы синодика, а уцелевшие страницы были перемешаны самым причудливым образом. К тому же монахи произвольно сокращали текст при переписках.
Ключ к реконструкции синодика дало несложное текстуальное наблюдение: опальные с необычным именем записаны в разных списках в окружении одних и тех же лиц. Возникло предположение, что эти тождественные куски текста являются осколками оригинала, уцелевшими при утрате и перестановке страниц. Понадобилось немало времени, чтобы выявить сходные отрывки текста в двадцати известных ранее и вновь выявленных списках синодика. Самым важным был вопрос: в каком порядке располагались выявленные «осколки» в протографе" Решить его помог синодик нижегородского Печерского монастыря. Это единственный список, составленный еще при жизни Грозного. Но исследователи не придавали ему никакого значения по той простой причине, что в нем записаны одни имена (без фамилий), причем добрая половина из них " Иваны. Печерский синодик полностью подтвердил результаты предшествующей текстологической работы: выявленные по другим спискам тождественные отрывки строго соответствовали печерскому тексту. Таким образом, печерский список позволил завершить реконструкцию протографа синодика. По разным спискам удалось расшифровать фамилии всех опальных, кроме трех лиц, а также восстановить множество сведений о месте и обстоятельствах гибели многих из них.
Проверка всех этих данных обнаружила поразительный факт: синодик заключал в себе полный хронологический перечень всех казненных за три года террора в 1567 « 1570 гг. Как объяснить этот факт» Список казненных был составлен явно не по памяти: дьякам пришлось идти в архив, чтобы выполнить приказ Ивана IV. Тогда опричный архив еще находился в полном порядке. Стержнем опричной политики в 1567 " 1570 гг. был грандиозный политический процесс об измене в пользу удельного князя Владимира Андреевича Старицкого. Дьяки старательно законспектировали документацию этого процесса, сохранив во многих случаях язык и цифры опричных судебных отчетов. Реконструкция оригинала синодика позволила решить сложную и важную источниковедческую задачу " воскресить опричный архив, безвозвратно погибший после смерти Грозного. Тем самым была создана основа для оценки самого темного периода в истории опричнины.
События, связанные с эпохой террора, развивались следующим образом. После возвращения из неудавшегося ливонского похода царь казнил нескольких видных дворян " родственников Владимира Андреевича, скомпрометированных его доносом.
Начавшиеся казни вызвали резкий протест со стороны высшего духовенства. Митрополит Филипп посетил царя и долго беседовал с ним наедине. Убедившись в тщетности увещеваний, он улучил момент, когда Грозный со своей свитой явился на богослужение в кремлевский Успенский собор, и при большом стечении народа произнес проповедь о необходимости упразднить опричнину. Кремлевский инцидент кратко и точно передан новгородским летописцем: 22 марта 1568 г. «учал митрополит Филипп с государем на Москве враждовати о опришнины». Благочиние церковной службы было нарушено. Не получив благословения, царь Иван в ярости стукнул посохом оземь и пригрозил митрополиту, а заодно и всей «земле» суровыми карами. «Я был слишком мягок к вам, но теперь вы у меня взвоете!» " будто бы произнес он. На другой день о столкновении царя с митрополитом говорила вся столица.
Протест Филиппа стал симптомом окончательного падения престижа царя в земщине. Приспешники Грозного настоятельно убеждали его прибегнуть к насилию, поскольку в обстановке острого внутреннего.кризиса всякое проявление слабости могло иметь для властей катастрофические последствия.
Филипп нарушил клятву «не вступаться в опричнину» и должен был понести наказание. Опричники схватили, его бояр и, водя по улицам Москвы, забили насмерть железными палицами. Очевидно, раздор с митрополитом побудил царя отдать давно подготовленный приказ о расправе с «заговорщиками».
В соответствии с официальной версией, конюший Челяднин готовился произвести переворот с помощью своих многочисленных слуг и подданных, будто бы посвященных в план заговора. Немудрено, что опричники подвергли вооруженную свиту конюшего и его челядь беспощадному истреблению. Царские телохранители совершили несколько карательных походов во владения Челяднина. Ближние вотчины конюшего разгромил Малюта Скуратов. Заслуги палача были оценены должным образом, и с этого момента началось его быстрое возвышение в опричнине. После разгрома ближних вотчин настала очередь дальних владений. Челяднин был одним из самых богатых людей своего времени. Ему принадлежали обширные владения в Бежецком Верху неподалеку от Твери. Туда царь явился собственной персоной со всей опричной силой. При разгроме боярского двора «кромешники» посекли боярских слуг саблями, а прочую челядь и домочадцев согнали в сарай и взорвали на воздух порохом. Об этих казнях повествует следующая документальная запись синодика: «В Бежецком Верху отделано Ивановых людей 65 человек да 12 человек скончавшихся ручным усечением».
Погром не прекращался в течение нескольких месяцев " с марта по июль. Летом опричники подвели своеобразный итог своей деятельности со времени раскрытия «заговора». «Отделано 369 человек и всего отделано июля по 6-е число» " читаем в синодике. Примерно 300 человек из указанных в «отчете» были боярскими слугами и холопами.
Непрекращавшееся кровопролитие обострило конфликт между царем и церковью. Следуя примеру митрополита Афанасия, Филипп в знак протеста против действий царя покинул свою резиденцию в Кремле и демонстративно переселился в один из столичных монастырей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Между тем Грозный занят был своими завоевательными планами. С наступлением осени он собрал все военные силы земщины и опричнины для покорения Ливонии. Поход только начался, как вдруг царь отменил его, спешно покинул армию и на перекладных помчался в Москву. Причиной внезапного отъезда было известие о заговоре в земщине.
Сведения о заговоре противоречивы и запутанны. Многие мемуаристы знали о нем понаслышке, и только двое " Г. Штаден и А. Шлихтинг " были очевидцами происшедших событий.
Штаден несколько лет служил переводчиком в одном из земских приказов, лично знал главу заговора конюшего Челяднина и пользовался его расположением. Осведомленность его относительно настроений земщины не вызывает сомнений. По словам Штадена, у земских лопнуло терпение, они решили избрать на трон князя Владимира Андреевича, а царя с его опричниками истребить; они скрепили свой союз особой записью, но князь Владимир сам открыл царю заговор и все, что замышляли и готовили земские.
Шлихтинг, подобно Штадену, также служил переводчиком, но не в приказе, а в доме у личного медика царя. Вместе со своим господином он посещал опричный дворец и как переводчик участвовал в беседах доктора с Афанасием Вяземским, непосредственно руководившим расследованием «заговора». Шлихтинг располагал самой обширной информацией, но, дважды касаясь вопроса о земском заговоре, он дал две противоположные и взаимоисключающие версии происшествия. В своей записке, озаглавленной «Новости», Шлихтинг изобразил Челяднина злонамеренным заговорщиком, а в более подробном «Сказании» назвал его жертвой тирана, неповинной даже в дурных помыслах.
Историки заимствовали из писаний Шлихтинга либо одну, либо другую версию в зависимости от своей оценки опричнины. Какой же из них следует отдать предпочтение" Ответить на этот вопрос можно лишь после исследования обстоятельств, побудивших Шлихтинга взяться за перо. Свои «Новости» беглец продиктовал сразу после перехода русско-литовской границы. Он кратко изложил наиболее важные из известных ему сведений фактического порядка. Все это придает источнику особую ценность. «Сказания» были написаны автором позже по прямому заданию польского правительства. Оценив осведомленность Шлихтинга насчет московских дел, королевские чиновники решили использовать его знания в дипломатических акциях против России. Когда папа римский направил к царю посла с целью склонить его к войне с турками, король задержал папского посла в Варшаве и, чтобы отбить у него охоту к поездке в Москву, велел вручить ему «Сказания» Шлихтинга. Памфлет был переслан затем в Рим и произвел там сильное впечатление. Папа велел немедленно прервать дипломатические отношения с московским тираном. Оплаченное королевским золотом сочинение Шлихтинга попало в цель. В соответствии с полученным заданием Шлихтинг всячески чернил царя, не останавливаясь перед прямой клеветой. В «Сказаниях» он сознательно фальсифицировал известные ему факты о заговоре' Челяднина. Однако, не желая жертвовать истиной вовсе, Шлихтинг незаметно попытался опровергнуть собственную ложь. При описании новгородского погрома он мимоходом бросает многозначительную фразу: «И если бы польский король не вернулся в Радошковичи и не прекратил войны, то с жизнью и властью тирана все было бы покончено». Это замечание не имело никакого отношения к новгородскому походу, зато оно непосредственно касалось заговора Челяднина: ведь именно во время прерванного похода царя в Ливонию король выступил в Радошковичи в ожидании того, что заговорщики выдадут ему царя, когда армии сойдутся. Слова Шлихтинга неопровержимо доказывают, что и в «Сказаниях» он не отступил от первоначальной версии о заговоре в земщине.
Историков давно занимал вопрос: мнимые или подлинные заговоры лежали у истоков опричного террора" Два современника, два непосредственных очевидца событий единодушно, как теперь выяснено, свидетельствовали в пользу подлинности заговора. Но можно ли доверять их словам" Не следует ли прежде выяснить, какими источниками информации пользовались эти очевидцы" Ответить на поставленный вопрос не так уж и трудно. И Шлихтинг, и Штаден служили в опричнине и черпали сведения в опричных кругах, где взгляд на события соответствовал сугубо официальной точке зрения. Противоположную версию передавали неофициальные летописи земского происхождения. Их авторы в отличие от опричников утверждали, что заговора как такового в земщине не было, что все сводилось лишь к неосторожным разговорам: недовольные земские люди «уклонялись» в сторону князя Владимира Андреевича, лихие люди выдали их речи царю, и недовольные «по грехом словесы своими погибоша».
Выяснить, где кончались крамольные речи и начинался подлинный заговор, никогда не удастся " историк в состоянии воссоздать ход событий лишь предположительно. Недовольство земщины носило вполне реальный характер. Исчерпав легальные возможности борьбы с опричниной и убедившись в том, что царь не намерен отменить опричный режим, земцы втайне стали обсуждать вопрос о будущем трона. Рано или поздно противники царя должны были посвятить в свои планы единственного претендента, обладавшего законными правами на трон, князя Владимира Андреевича. Последний, оказавшись в двусмысленном положении, попытался спасти себя доносом. Во время похода в Ливонию он передал царю разговоры, которые вели в его присутствии недовольные бояре. Царь увидел в его словах непосредственную угрозу для себя, начало боярской крамолы, которой он боялся и давно ждал.
Не располагая уликами против «заговорщиков», царь прибегнул к провокации. По его приказу удельный князь Владимир посетил ничего не подозревавшего Челяднина и по-дружески попросил его составить список лиц, на поддержку которых он сможет рассчитывать. В списки Челяднина записалось 30 человек, старавшихся снискать расположение претендента на трон.
Коварно «изобличив» недовольных, царь приступил к разгрому «заговора». Опричники начали с того, что взыскали с конюшего огромную денежную контрибуцию, а самого его сослали в Коломну. Многие его сообщники были тотчас же казнены. Начался трехлетний период кровавого опричного террора. Под тяжестью террора умолкли московские летописи. Грозный затребовал к себе в слободу текущие летописные записи и черновики и, по-видимому, больше не вернул их Посольскому приказу. Опричнина положила конец культурной традиции, имевшей многовековую историю. Следы русского летописания затерялись в опричной Александровской слободе.
В истории России настала мрачная пора, от которой сохранилось совсем мало летописных известий. В Москве перестали вести официальную летопись. Записки иностранцев того времени можно сравнить лишь с кривыми зеркалами. Архивы с опричной документацией безвозвратно погибли. Все попытки найти новые документы и факты оказались безуспешными, и тогда пришлось сосредоточить все усилия на критической обработке источников с помощью новейших источниковедческих методов, В конце жизни Иван IV объявил о прощении всех казненных им бояр и прочих лиц и пожертвовал на помин их душ огромные суммы. Перечни казненных были разосланы в десятки монастырей в качестве поминальных списков, или синодиков. Со времен Н. М. Карамзина историки охотно обращались к синодикам, но их использование затруднялось тем, что подлинники их не сохранились. Судить о синодиках можно было лишь по поздним, до неузнаваемости искаженным монастырским копиям. С. Б. Веселовский первым высказал предположение, что дьяки составляли приказной" список казненных на основе подлинных документов опричнины. Отказавшись от задачи реконструкции приказного списка, С. Б. Веселовский ограничился тем, что составил алфавитный список казненных. Его окончательный вывод сводился к тому, что синодик заключает в себе нехронологический и весьма неполный список опальных.
Применение новейших методов текстологии позволило реконструировать оригинал синодика на основе множества поздних испорченных монастырских списков. Трудности реконструкции заключались в том, что поздние списки очень мало походили друг на друга. В разных монастырях были утеряны разные страницы синодика, а уцелевшие страницы были перемешаны самым причудливым образом. К тому же монахи произвольно сокращали текст при переписках.
Ключ к реконструкции синодика дало несложное текстуальное наблюдение: опальные с необычным именем записаны в разных списках в окружении одних и тех же лиц. Возникло предположение, что эти тождественные куски текста являются осколками оригинала, уцелевшими при утрате и перестановке страниц. Понадобилось немало времени, чтобы выявить сходные отрывки текста в двадцати известных ранее и вновь выявленных списках синодика. Самым важным был вопрос: в каком порядке располагались выявленные «осколки» в протографе" Решить его помог синодик нижегородского Печерского монастыря. Это единственный список, составленный еще при жизни Грозного. Но исследователи не придавали ему никакого значения по той простой причине, что в нем записаны одни имена (без фамилий), причем добрая половина из них " Иваны. Печерский синодик полностью подтвердил результаты предшествующей текстологической работы: выявленные по другим спискам тождественные отрывки строго соответствовали печерскому тексту. Таким образом, печерский список позволил завершить реконструкцию протографа синодика. По разным спискам удалось расшифровать фамилии всех опальных, кроме трех лиц, а также восстановить множество сведений о месте и обстоятельствах гибели многих из них.
Проверка всех этих данных обнаружила поразительный факт: синодик заключал в себе полный хронологический перечень всех казненных за три года террора в 1567 « 1570 гг. Как объяснить этот факт» Список казненных был составлен явно не по памяти: дьякам пришлось идти в архив, чтобы выполнить приказ Ивана IV. Тогда опричный архив еще находился в полном порядке. Стержнем опричной политики в 1567 " 1570 гг. был грандиозный политический процесс об измене в пользу удельного князя Владимира Андреевича Старицкого. Дьяки старательно законспектировали документацию этого процесса, сохранив во многих случаях язык и цифры опричных судебных отчетов. Реконструкция оригинала синодика позволила решить сложную и важную источниковедческую задачу " воскресить опричный архив, безвозвратно погибший после смерти Грозного. Тем самым была создана основа для оценки самого темного периода в истории опричнины.
События, связанные с эпохой террора, развивались следующим образом. После возвращения из неудавшегося ливонского похода царь казнил нескольких видных дворян " родственников Владимира Андреевича, скомпрометированных его доносом.
Начавшиеся казни вызвали резкий протест со стороны высшего духовенства. Митрополит Филипп посетил царя и долго беседовал с ним наедине. Убедившись в тщетности увещеваний, он улучил момент, когда Грозный со своей свитой явился на богослужение в кремлевский Успенский собор, и при большом стечении народа произнес проповедь о необходимости упразднить опричнину. Кремлевский инцидент кратко и точно передан новгородским летописцем: 22 марта 1568 г. «учал митрополит Филипп с государем на Москве враждовати о опришнины». Благочиние церковной службы было нарушено. Не получив благословения, царь Иван в ярости стукнул посохом оземь и пригрозил митрополиту, а заодно и всей «земле» суровыми карами. «Я был слишком мягок к вам, но теперь вы у меня взвоете!» " будто бы произнес он. На другой день о столкновении царя с митрополитом говорила вся столица.
Протест Филиппа стал симптомом окончательного падения престижа царя в земщине. Приспешники Грозного настоятельно убеждали его прибегнуть к насилию, поскольку в обстановке острого внутреннего.кризиса всякое проявление слабости могло иметь для властей катастрофические последствия.
Филипп нарушил клятву «не вступаться в опричнину» и должен был понести наказание. Опричники схватили, его бояр и, водя по улицам Москвы, забили насмерть железными палицами. Очевидно, раздор с митрополитом побудил царя отдать давно подготовленный приказ о расправе с «заговорщиками».
В соответствии с официальной версией, конюший Челяднин готовился произвести переворот с помощью своих многочисленных слуг и подданных, будто бы посвященных в план заговора. Немудрено, что опричники подвергли вооруженную свиту конюшего и его челядь беспощадному истреблению. Царские телохранители совершили несколько карательных походов во владения Челяднина. Ближние вотчины конюшего разгромил Малюта Скуратов. Заслуги палача были оценены должным образом, и с этого момента началось его быстрое возвышение в опричнине. После разгрома ближних вотчин настала очередь дальних владений. Челяднин был одним из самых богатых людей своего времени. Ему принадлежали обширные владения в Бежецком Верху неподалеку от Твери. Туда царь явился собственной персоной со всей опричной силой. При разгроме боярского двора «кромешники» посекли боярских слуг саблями, а прочую челядь и домочадцев согнали в сарай и взорвали на воздух порохом. Об этих казнях повествует следующая документальная запись синодика: «В Бежецком Верху отделано Ивановых людей 65 человек да 12 человек скончавшихся ручным усечением».
Погром не прекращался в течение нескольких месяцев " с марта по июль. Летом опричники подвели своеобразный итог своей деятельности со времени раскрытия «заговора». «Отделано 369 человек и всего отделано июля по 6-е число» " читаем в синодике. Примерно 300 человек из указанных в «отчете» были боярскими слугами и холопами.
Непрекращавшееся кровопролитие обострило конфликт между царем и церковью. Следуя примеру митрополита Афанасия, Филипп в знак протеста против действий царя покинул свою резиденцию в Кремле и демонстративно переселился в один из столичных монастырей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41