Зигель заявил, что пользуется дипломатическим иммунитетом. Полиция оставила его заявление без внимания и арестовала двоих — Цви Штейнберга и Михаила Дорфа. Они отказались давать показания. Но их выдали найденные у них вещи. У Штейнберга нашли два ключа. К каждому была прикреплена голубого цвета бирка с именем. Ключи были от квартир в Париже, где полиция нашла и другие ключи, тоже меченые.
В результате все конспиративные квартиры «Моссада» во французской столице были обнаружены. Помимо этого полиции стали известны факты, свидетельствовавшие о причастности некоторых агентов к убийствам палестинских лидеров в прошлом. Среди вещей, принадлежавших Дорфу, нашли телеграмму из резидентуры «Моссада» в Амстердаме, которая содержала подробную инструкцию к операции в Европе.
«Мерседес» обнаружили в Дании. Выяснилось, что из Осло в Копенгаген его переправили на пароме. Остальные члены «ударного отряда», воспользовавшись поддельными паспортами, сумели уехать из Норвегии.
Пятеро агентов «Моссада» предстали перед судом как соучастники в убийстве Ахмеда Бухики. 1-го февраля 1974 года Сильвия Рафаэль была приговорена к тюремному заключению на пять с половиной лет. Марианна Гладникова — к двум с половиной и Дан Арбель — к пяти. Цви Штейнберг, который, казалось, играл в операции более заметную роль, получил один год тюрьмы за шпионаж. Михаил Дорф был оправдан.
А Саляме действительно был в Лиллехаммере. По невероятному стечению обстоятельств «ударный отряд», прибывший туда во время, ошибся в выборе мишени.
* * *
После событий в Лиллехаммере Саляме стал менее осторожен. Он поверил в собственную неуязвимость. Спасал его врожденный инстинкт самосохранения. Его враги были не в состоянии предугадать, где и когда он появится.
Вскоре наступил момент, когда Саляме счел себя неуязвимым настолько, что вышел из укрытия и решил сыграть роль посредника между ООП и США. Он занимался организацией выезда из Бейрута американцев и европейцев, застрявших в ливанской столице в начале гражданской войны.
Во время этой войны, начавшейся в Ливане 15-го апреля 1975 года, Саляме жил в Бейруте.
Когда-то он назвал себя «призраком, которого преследует Израиль». И вдруг этот «призрак» материализовался, стал личностью вполне конкретной, человеком, действия которого можно предвидеть.
Ему было уже под сорок, и бродячая жизнь, судя по всему, становилась ему в тягость. К тому же, возможно, у него возникла надежда, что израильтяне после стольких неудач отступятся, и он сможет вести нормальную жизнь.
Но «Моссад» не забыл о нем…
…28-го июня 1978 года Али Хасан Саляме женился на красивой ливанке Джорджине Ризк, которая в 1971 году завоевала в Майами-Бич на конкурсе красоты титул «Мисс Вселенная». Через семь месяцев выяснится, что этим браком он подписал себе смертный приговор…
Джорджина — брюнетка с зелеными глазами и длинными ресницами — училась в Бейруте в женском католическом колледже, была примерной ученицей. Она любила кино, занималась спортом, увлекалась танцами и рок-музыкой. Когда ей исполнилось 15 лет она бросила колледж, освоила профессию манекенщицы и стала работать в представительстве австрийской туристической фирмы. Некоторое время провела в Кувейте, Германии, Ливии и Бельгии.
В 1969 году в возрасте 16 лет Джорджина стала «Мисс Ливан». Два года спустя приняла участие в конкурсе красоты в Майами-Бич и одержала победу. Вернувшись в Ливан, она начала сниматься в кино, петь на радио и телевидении. Открыла собственный магазин модной одежды.
Саляме купил для нее квартиру в Бейруте на улице Верден и стал все чаще бывать там. С первой женой и двумя сыновьями он сохранил тесные контакты. Его жизнь стала более упорядоченной, что дало возможность «Моссаду» покончить с ним.
После женитьбе на Джорджине Саляме стал часто говорить о смерти.
— Рано или поздно я умру. Я буду убит. Впрочем, смерть в любой форме — это профессия палестинцев.
Говоря о смерти, он подчеркивал, что его дети продолжат борьбу, как он в свое время продолжил дело отца.
В «Моссаде» знали, что Саляме редко покидает Бейрут, что он всегда в окружении многочисленных телохранителей. Один из ветеранов разведки вспомнил, что Саляме увлекается каратэ и предложил организовать засаду в спортивном клубе, или, наконец, в бассейне, сауне. Но выяснить, в каком бассейне Саляме плавает, в какой бане парится агентам «Моссада» не удалось.
…В конце 1978 года Эрика Мэри Чамберс — женщина средних лет, у которой был британский паспорт, сняла квартиру на восьмом этаже в доме на углу улиц Верден и Мадам Кюри. Как раз напротив дома Джорджины Ризк. Она перезнакомилась со всеми соседями и просила называть ее Пенелопой. Большую часть времени она проводила у окна, занимаясь живописью. Ее городские пейзажи были безыскусны, но точны.
17-го января 1979 года некий Питер Скрайвер, человек с паспортом № 260896, выданным в Лондоне 15-го января 1975 года, прибыл в бейрутский международный аэропорт. Он сообщил о себе как о техническом консультанте и соответствовал во всех отношениях идеальной модели британского бизнесмена. Скрайвер поселился в отеле «Медитеранэ» и взял напрокат «фольксваген».
Еще через день в Бейруте появился канадец с паспортом № ДС 104277, выданном на имя Рональда Кольберга. Он отправился в отель «Рояль Гарден» и взял напрокат машину марки «Симка-Крайслер» серого цвета.
22-го января 1979 года в столице Сирии Дамаске должна была открыться ежегодная конференция Палестинского национального совета. Арафат просил Саляме приехать на открытие. В тот же день был день рождения младшей сестры Джихад, и Саляме обещал заехать поздравить ее, перед тем как отправиться в Сирию.
Джорджина была на пятом месяце беременности. За утренним кофе Саляме сказал ей:
— Я хочу девочку.
— А я — мальчика. Хочу, чтобы он был похож на тебя. Хочу второго Али.
— А я хочу, чтобы девочка была такая же красивая, как ты…
Поцеловав жену, Саляме покинул квартиру и в сопровождении четырех телохранителей направился к машине. Водитель Джамиль открыл дверь «шевроле» и Саляме устроился на заднем сиденье между двумя телохранителями. Двое других сели в «Лэнд-Ровер», стоявший сзади. Обе машины поехали в сторону дома, где жили мать и сестра Саляме, чтобы оттуда отправиться в Дамаск.
Эрика Чамберс, она же Пенелопа, закрыла свое окно и, стоя за портьерой, внимательно смотрела на дорогу и на «фольксваген» припаркованный внизу. Вскоре она увидела «шевроле», который медленно въехал на улицу Верден. Машин почти не было. До «фольксвагена» осталось десять метров… Восемь… Шесть… Четыре… Два… Глядя на улицу, Пенелопа нажала на кнопку дистанционного управления. Мгновение спустя раздался оглушительный взрыв, в небо взметнулся столб огня.
Мать Али в своей квартире услышала взрыв. Повернувшись к дочери, она сказала:
— Позвони брату.
Джихад набрала телефон Али. Никто не снял трубку. Мать Саляме тотчас бросилась на улицу. Десять минут спустя она уже была перед домом своего сына. Бойцы ФАТХ стояли у подъезда. Они плакали. Мать Саляме поняла все…
В суматохе никто не заметил, как Эрика Чамберс вышла из своего подъезда, села в машину «датсун» и уехала в неизвестном направлении. Пятнадцать минут спустя она уже была на шоссе, ведущим в Джунию.
А в это время в американском госпитале хирурги боролись за жизнь Саляме. Спасти его не удалось. Он умер на операционном столе, не приходя в сознание. Почти в том же возрасте (около 38 лет), что и его отец.
Когда Арафат произносил речь на открытии конференции, ему передали телеграмму. Сначала он не поверил и потребовал подтверждения. Когда ему вручили вторую телеграмму, он заплакал. Стоя на трибуне.
Ночью того же дня в районе порта Джуния от берега отплыла резиновая лодка. В ней находились Колберг и Чамберс. На следующее утро полиция обнаружила на берегу две брошенные машины — «датсун» и «Симка-крайслер».
На следующий день шеф «Моссада» отправил премьер-министру достаточно выразительную телеграмму:
«Мы отомстили за Мюнхен!»
В похоронах Али Хасана Саляме участвовало около 50 тысяч палестинцев. Первая жена и два сына шли за его гробом. Джорджине не разрешили подойти к телу мужа.
Нет никакого сомнения, что именно Эрика Мэри Чамберс (Пенелопа), которая ни у кого не вызывала никаких подозрений, подложила под бампер «Шевроле», принадлежавшего Саляме, крохотный радиопередатчик, способный давать коротковолновые сигналы. Для этого ей понадобилось не более двух-трех секунд. Может быть, она это сделала в тот момент, когда наклонилась, чтобы завязать шнурок на своем ботинке?
Скрайвер, судя по всему, начинил «фольксваген» взрывчаткой, оставил ключи Кольбергу, который припарковал машину в непосредственной близости от дома Саляме.
* * *
…Утром 15-го мая 1979 года, в день, когда Израиль отмечал 31 годовщину своего провозглашения, Джорджина родила сына. У него были черные, как у отца, волосы и зеленые, как у матери, глаза. Весил он 4 килограмма.
В своей госпитальной палате, окруженная бойцами ФАТХа, она сказала:
— Сегодня я вновь королева… Али вернулся…
Помолчав, она добавила:
— Али был сыном Арафата. Оба они были сыновьями революции. Сыновья Али — Хасан, Усама и наш — они тоже сыновья революции. Они продолжат дело отца. И сделают меня счастливой.
Она решила назвать сына Али — Али Хасан Саляме.
Старшие поклялись отомстить за отца…
ОПЕРАЦИЯ «ВАВИЛОН»
Впервые о налете израильской авиации на иракский ядерный центр я услышал 7-го июня 1981 года по каирскому радио. Тогда я работал собственным корреспондентом газеты «Труд» в Египте.
Три года спустя я вновь услышал об этой операции. Произошло это уже в Ливане, где я находился в качестве собственного корреспондента «Литературной Газеты». А рассказали мне о ней два ливанских журналиста, имевшие тесные контакты с израильтянами. Больше того, некоторое время спустя мои коллеги, выполняя обещание, передали мне толстое досье, содержавшее подробную информацию о ходе подготовки и проведении операции «Вавилон».
Бегин (7 июня 1981 года)
Премьер-министр Израиля Менахем Бегин находился в своей иерусалимской квартире по улице Бальфура. Он ждал звонка начальника генерального штаба. Разговор по телефону был кратким.
— Операция «Вавилон» началась, — доложил Рафаэль Эйтан. — Ребята в дороге.
Я верю в них, Рафуль, — ответил Бегин.
О результатах сообщу, — закончил начальник генштаба. Стрелки часов показывали 16 часов и три минуты.
«Куница» (лето-осень 1975)
Настоящее имя этого коренастого подвижного мужчины лет пятидесяти, в массивных очках с затемненными стеклами, неизвестно до сих пор. Зато известно, что он — высокопоставленный чиновник израильской спецслужбы «Моссад», носивший кличку — «Куница». Еще известно его кредо — всегда ищи простое решение.
Именно он сыграл решающую роль в операции «Вавилон». Это он — задолго до подписания в Багдаде 18-го ноября 1975 года соглашения между Францией и Ираком о сотрудничестве в использовании «ядерной энергетики в мирных целях» — был первым, кто затеял шум вокруг ядерного реактора. В секретном докладе, направленном в единственном экземпляре летом 1975 года премьер-министру Ицхаку Рабину и министру обороны Шимону Пересу, «Куница» писал: «Саддам Хусейн не остановится ни перед чем, чтобы осуществить свою мечту: сделать Ирак первой арабской страной, обладающей атомной бомбой, которой он затем будет угрожать Израилю».
Доклад взволновал Рабина и Переса. Они согласились доверить автору продолжать это дело и, более того, дали указание другим секретным службам оказать ему содействие.
«Куница» сразу же создал небольшую группу специалистов, в которую вошли преданные ему агенты.
Обосновавшись с лета 1975 года в Париже, они активно собирали информацию для своего патрона о предстоящем визите во Францию Саддама Хусейна. Во время визита, начавшегося 5-го сентября 1975 года, иракский гость посетил французский ядерный центр. Накануне отъезда Хусейна премьер— министр Жак Ширак заявил:
— Ирак намерен начать программу ядерных исследований. Франция готова присоединиться к этим усилиям.
20-го октября того же года журнал «Нувель Обсерватер» опубликовал статью, в которой говорилось о будущем заказе Ираком ядерного реактора во Франции. Вскоре агенты «Куницы» доложили, что реактор, который хотят иметь иракцы, помимо мирных целей, может быть использован и для создания атомной бомбы.
Нееман (ноябрь 1975)
Тех небольших знаний в области ядерных исследований, которые имел в то время «Куница», было для него вполне достаточно. Тем не менее, прежде чем приступить к делу, он решил, как следует освоить ядерную тематику, чтобы лучше понимать поступавшую к нему информацию.
В 1975 году профессор ядерной физики Ювал Нееман занимал должность научного консультанта министра обороны Шимона Переса. «Куница» и Нееман были давние приятели и понимали друг друга с полуслова.
— Я подозреваю, — усмехнулся Нееман, увидев «Куницу» в дверях своего кабинета, — что ты пришел ко мне по багдадскому вопросу.
«Куница» открыл портфель и вытащил папку.
— Прочти и объясни, о чем идет речь.
Нееман раскрыл папку и начал читать страницу за страницей. Наконец, произнес:
— Досье великолепно. Но мне не хватает еще нескольких «ингредиентов», чтобы безошибочно сказать: способен ли Багдад с помощью Парижа создать свою атомную бомбу?
— Какого характера нужна информация?
— Мне нужно знать, какой материал, и в каком количестве поставит Франция Ираку. — Затем, пристально посмотрев в глаза «Кунице», добавил: — Обрати внимание на итальянцев…
Нира (осень 1979)
За свою долгую работу в «Моссаде» «Кунице» не раз приходилось посещать бары — от шикарных в Париже до шумных и грязных в портах Фамагусты. На сей раз он уже третий вечер подряд сидел в знаменитом баре «Хемингуэй», расположенном в центре итальянской столицы, и ждал сигнала от Ниры.
Будучи еще студенткой медицинского факультета в Париже в 60-х годах, она работала на него, выполняя задания деликатного свойства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52