..
- Наверное, пора возвращаться в город, - произнес Рагма. - Скоро
начнется вечеринка у Мерими.
- Точно, - ответил я. - Слушай, скажи мне вот еще что: я сейчас думал
об инверсиях, происходящих на молекулярном уровне, но не затрагивающих
атомы и субатомы...
- Ты хочешь знать, почему машина Ренниуса не может обеспечивать вас
аккуратными порциями антиматерии?
- Ну да.
Рагма пожал плечами:
- Это осуществимо, но в результате теряется много самых разных машин,
кроме всего прочего. Да и вообще, ваш экземпляр - довольно старая версия.
Мы хотим его сохранить. Это вторая машина подобного рода, построенная во
Вселенной.
- А что случилось с первой?
Рагма усмехнулся:
- В ней не было программы выделения частиц.
- А как она работает?
Он покачал головой:
- Есть вещи, которые человеку не полагается знать.
- Сейчас самое подходящее время для подобного заявления.
- Если честно, я сам не понимаю.
- Ясно.
- Пойдем приложимся к выпивке Мерими и к его сигаретам, - повторил
Рагма. - Мне ужасно хочется поговорить еще немного с твоим дядей. Знаешь,
он ведь предложил мне работу.
- Ну да? Какую?
- У него есть несколько интересных идей по поводу галактической
торговли. Он говорит, что хочет организовать скромный бизнес по
импорту-экспорту. Видишь ли, я как раз собирался уйти в отставку, а твоему
дяде нужен специалист с моими знаниями. Мы сможем создать что-нибудь
просто замечательное.
- Это мой любимый дядя, - заявил я, - и я многим ему обязан. Но кроме
того, я являюсь и твоим должником тоже, поэтому считаю необходимым
поставить тебя в известность, что у моего дяди, мягко говоря, не совсем
безупречная репутация.
Рагма пожал плечами:
- В Галактике достаточно места. Существуют законы и возможности для
самых разнообразных занятий. Именно на этот предмет я и должен буду
консультировать твоего дядю.
Я медленно кивнул.
Апокалипсические обрывки семейного фольклора совсем недавно заняли
свои законные места, когда завесу тайны сначала чуть приоткрыл Мерими, а
потом и сам дядя Альберт, который с удовольствием предавался воспоминаниям
во время нашего с ним торжественного семейного обеда, организованного
вчера вечером.
- Кстати, доктор Мерими тоже примет участие в нашем предприятии, -
сообщил мне Рагма.
Я продолжал кивать.
- Как бы там ни было, - пообещал я Рагме, - не сомневаюсь, что это
приключение будет волнующим и поучительным.
Мы подошли к машине, забрались в нее и отправились в город.
У меня за спиной в песке неожиданно раскрылось множество дверей, и я
стал думать о женщинах, тиграх, башмаках, кораблях, сургуче и всякой
подобной ерунде, стоящей у порога.
Скоро, скоро, скоро...
- Вариации на Тему Третьей Горгульи от Конца Звезды и Мечты о
Времени...
Я наконец разыскал его в маленьком городке, примостившемся в тени
Альп; он сидел на крыше местной церквушки, внимательно и задумчиво
разглядывали гигантские часы на городской ратуше, что стояла на
противоположной стороне улицы.
- Добрый вечер, профессор Добсон.
- А? Фред? Господи Боже мой! Осторожно, вон тот камень качается...
Вот так. Отлично. Не ожидал увидеть тебя сегодня вечером. Впрочем, я очень
рад, что ты пробегал мимо. Я собирался послать тебе утром открытку, в
которой хотел рассказать об этом чудном городке. Дело ведь не только в
возможности забраться наверх. Посмотри, какая здесь перспектива! Посмотри
внимательно на большие часы, ну как?
- Хорошо, - сказал я, устраиваясь рядом с ним и упираясь ногой в
какую-то каменную виньетку. - У меня для вас есть кое-что, - добавил я и
передал профессору сверток.
- Ой, спасибо. Какая приятная неожиданность. Сюрприз... О, да он
булькает, Фред.
- Ага.
Профессор развернул бумагу.
- Вот это да! Что-то я не могу понять надпись на этикетке, так что я,
пожалуй, лучше попробую содержимое.
Я не сводил глаз с больших часов на башне.
Через некоторое время:
- Фред! - воскликнул профессор. - Я в жизни не пробовал ничего
подобного! Что это такое?
- Стереоизомер обычного бурбона, - объяснил я. - На днях мне
разрешили пропустить несколько бутылок через машину Ренниуса - специальный
комитет ООН, занимающийся инопланетными артефактами, последнее время ведет
себя со мной крайне доброжелательно. Так что в некотором смысле вы сейчас
попробовали очень редкий напиток.
- Понятно... А по какому случаю?
- Звезды прошли свой огненный путь и оказались в нужных местах, они
расположились с изысканной изобретательностью, и я смог расшифровать их
древнее предзнаменование.
Профессор кивнул.
- Красиво сказано, - похвалил он меня. - Только не понятно, что это
значит.
- Ну, если начать сначала - я получил диплом.
- Весьма огорчительно. Я уже почти поверил, что с тобой этого никогда
не случится.
- Я тоже. Но они меня перехитрили. Теперь я работаю на
государственный департамент или на ООН; все зависит от того, с какой
стороны посмотреть.
- А чем ты занимаешься?
- Вот как раз об этом я сейчас и раздумываю. Понимаете, мне
предоставили право выбора.
Профессор сделал еще один глоток и передал бутылку мне.
- Нет ничего хуже необходимости выбирать, - заявил он. - На, выпей.
Я кивнул и сделал глоток.
- Именно поэтому я и хотел поговорить с вами - прежде чем принять
окончательное решение.
- Такая серьезная ответственность, - проговорил профессор, забирая у
меня бутылку. - А почему со мной?
- Некоторое время назад, когда меня пытали в пустыне, я вспомнил всех
своих многочисленных наставников и кураторов. Только совсем недавно я
понял, почему одни из них были хорошими, а другие никуда не годились.
Самые лучшие из них не пытались заставить меня выбрать какую-нибудь из
проторенных дорог. Впрочем, таких кураторов всегда было трудно убедить
подписать мою карточку с набором предметов. Они всегда довольно долго со
мной беседовали. И это были совсем не обычные разговоры. В явном виде ни
один из них не дал мне прямого совета. Я даже вряд ли смог бы
воспроизвести то, о чем мы с ними разговаривали. Мне кажется, они считали,
что, если что-то достается человеку с трудом, он начинает ценить свое
приобретение гораздо больше, чем если бы оно просто свалилось на него с
голубых небес. Мы, как правило, обсуждали не научные вопросы. Именно этим
преподавателям и удалось научить меня чему-либо, и я думаю, что в
определенном смысле они руководили моей деятельностью. Они не хотели,
чтобы я делал что-то, по их мнению, нужное, они хотели, чтобы я сумел
увидеть то, что видели они. Что-то вроде их взгляда на жизнь, без прикрас.
Так вот, поскольку вам, одному из немногих, в течение нескольких лет
удавалось избегать назначения на пост моего куратора, я считаю вас своим
настоящим наставником.
- Я совсем не намеренно... - проговорил профессор.
- Именно. В моем случае это было самым лучшим способом решения
проблемы. Возможно, единственным. Вы многое показали мне и таким образом
помогли. Вы помогали мне не раз. Сейчас я думаю о нашем последнем
разговоре, там, в университетском городке, перед вашей отставкой.
- Прекрасно помню.
Я закурил.
- Ситуацию, в которой я оказался, довольно трудно объяснить. Попробую
изложить просто: звездный камень, инопланетный артефакт, полученный нами
на хранение на неограниченное время, обладает разумом. Его создала раса,
похожая на нашу, - она погибла. Камень нашли среди руин этой цивилизации
многие века спустя после ее гибели, и никто не понял, что это такое.
Ничего удивительного - ничто не указывало на то, что он является тем самым
Спейкусом, о котором говорилось в сохранившихся и переведенных на другие
языки записях. Было принято считать, что речь идет о каком-то
исследовательском комитете или процессе, а может быть, программе,
собиравшей и обрабатывавшей информацию с точки зрения социальной науки.
Однако на самом деле в записях речь шла о звездном камне. Чтобы он мог
действовать на полную мощность, нужно существо, похожее на нас. Он
становится чем-то вроде симбиотического гостя внутри этого существа,
получая и обрабатывая данные из его нервной системы, в то время как его
"хозяин" занимается своей работой. Используя полученные сведения, Спейкус
становится чем-то вроде социального компьютера. Взамен он до бесконечности
обеспечивает своего "хозяина" безупречным и всегда здоровым организмом. Он
может предоставить анализ всех явлений, с которыми встретился впрямую или
косвенным путем, выдать сравнительные данные, абсолютно непредвзятые,
поскольку не относится ни к одной из форм жизни, но при этом он
определенным образом сориентирован благодаря своей конструкции. Он
предпочитает находиться в теле подвижного существа, голова которого
наполнена разнообразными идеями.
- Потрясающе. А как тебе удалось все это узнать?
- Совершенно случайно я его частично активировал. После этого
"камень" забрался внутрь моего тела и сумел уговорить меня включить его на
полную мощность. Что я и сделал. Однако в процессе я практически лишил
себя возможности общаться с ним - наша связь проходила на самом
элементарном уровне. Потом его удалили, и я вернулся в свое нормальное
состояние. Тем не менее он продолжает функционировать, и
телепаты-аналитики могут с ним общаться. Сейчас Галактический Совет и ООН
хотели бы, чтобы "камень" заработал снова. Было предложено оставить его
одним из специальных объектов в цепочке кула, обеспечивая каждый мир,
который он посетит, подробным отчетом о его социальных условиях.
Путешествуя меж звезд на протяжении многих лет, он сможет существенно
расширить базу своих данных. Кроме того, Спейкус обеспечит Совет
сведениями о целых секторах цивилизованной Галактики. Это живой процессор,
с определенными телепатическими способностями - за несколько веков своей
жизни он накопил массу самой разнообразной информации, так что он дал мне
совет по поводу одной из статей Галактического Кодекса и знал, как
действует машина Ренниуса. Спейкус обладает уникальной комбинацией
объективности и способности к сопереживанию, благодаря этому его доклады
могут представлять более чем обычный интерес.
- Кажется, я начинаю понимать, - сказал профессор Добсон.
- Да. Такое впечатление, что Спейкус ко мне привязался и хочет, чтобы
я стал его "хозяином".
- Потрясающие возможности.
- Вот именно. Однако если я отклоню это предложение, я все равно
смогу заняться изучением всех этих проблем на Земле в качестве специалиста
по инопланетной культуре.
- А зачем на это соглашаться, если можно получить ту работу?
- Я подумал о мелких шажках, а потом об ускорении. Совсем недавно мы
были там, и вот мы уже здесь. А все что между - немного нереально:
интервал между вершинами башен, на которые нам удалось взобраться. Здесь,
наверху, куда я смотрел вниз и оглянулся назад, я впервые заметил, что
вершины моих башен приблизились друг к другу. Скорость течения времени
заметно увеличилась. Все, что находится там, внизу и между, впадает в
отчаяние, становится абсурдным. Вы сказали, что когда мне наконец придут в
голову такие мысли, я должен вспомнить бренди.
- Говорил. Вот, держи.
Я выбросил сигарету.
- Если бы расстояния не были такими большими, ты мог бы плюнуть в
лицо Времени, - заметил профессор, когда я вернул ему бутылку. - Да, я все
это говорил, и тогда это было правдой. Для меня.
- Ну и где мы в результате оказались? - спросил я. - На вершине
шпиля, куда было особенно трудно забраться и где, как мы прекрасно знаем,
уже давно сидят другие. Они считают нас развивающимся миром - примитивным,
варварским. Скорее всего, они правы. Нужно смотреть правде в глаза. Не мы
первые забрались на вершину. Если я соглашусь на эту работу, роль дисплея
в большей степени буду играть я, а не Спейкус.
- Говоря статистически, - заметил профессор, - весьма маловероятно,
что мы окажемся среди первых, так же, как и среди последних. Во все, что
говорил в тот момент, я верил, кое-чему я верю и сейчас. Однако обрати
внимание: когда я беседовал с тобой, моя карьера была завершена, твоя же
только начинается, в тот момент меня занимал тот факт, что мое время
подошло к концу. Но с тех пор в моей голове поселились новые мысли.
Например, я не раз обдумывал высказывание профессора Кюна о структуре
научных революций - возникает мощная новая идея, традиционные схемы
мышления рушатся, и строительство начинается с нуля. Маленькие шажки, один
за другим. Проходит время, и все снова кажется аккуратным и разумным, если
не считать нескольких лишних, никуда не укладывающихся кусочков. Тогда
кто-то другой швыряет очередной кирпич в окно. Так было всегда, а в
последние годы кирпичи стали падать чаще и чаще. Не оставляя времени на
то, чтобы навести порядок. Когда же мы встретились с инопланетянами,
прибыл целый грузовик таких кирпичей. Вполне естественно, наш интеллект
начал спотыкаться. Однако кем бы мы ни были, между ними и нами существуют
немалые различия. Естественно. Нельзя сыскать двух одинаковых людей или
два неотличимых друг от друга народа. Даже если нет иных причин, кроме
этой, я не сомневаюсь, что мы внесем свой вклад. Мы обязаны пережить град
падающих на наши головы кирпичей - ведь остальные, теперь это становится
очевидно, пережили. Если же мы не справимся, тогда наша раса не
заслуживает того, чтобы занять место рядом с ними. В моем желании быть
лучшим и первым не было ничего дурного, разве что порочно само желание
оставаться в одиночестве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28