Да и зачем ему это? Он зашел так далеко, что задал себе этот вопрос, но воздержался от ответа на него.
Услышав, что Дженнифер приняла предложение герцога танцевать объявленную кадриль, Мэйнверинг вмешался в разговор, предложив сначала найти леди Бересфорд.
– И впрямь, – сказала Дженнифер, – надо отыскать и Памелу тоже: ведь я придумала и ее костюм, вместе со своим.
Это признание вызвало новый поток комплиментов со стороны Ловеля и герцога, но Мэйнверинг взял ее под руку и повел в карточные комнаты. Он знал, что в одной из них непременно найдет леди Бересфорд, которая как всегда будет просаживать деньги за карточным столом.
Увидев Дженнифер вместе с Мэйнверингом, леди Бересфорд побледнела, пошла с неверной карты и разразилась потоком извинений, чтобы скрыть свою растерянность. Мэйнверинг отметил ее замешательство. Тем не менее он сказал себе, что у нее есть повод для удивления: все знали, что он еще в деревне; к тому же, если бы он сам не объявил ей о свой предполагаемой помолвке с мисс Перчис, она рассчитывала бы женить его на Памеле. То, что она покраснела, и то, что у нее дурное настроение, можно было отнести на счет невезения в карты. Но все ли это, размышлял он. Он никогда не любил интриганку-тетушку, не любил с тех пор как, будучи еще мальчишкой в Итоне, поймал ее на лжи; поэтому он был готов поверить, что это она придумала целый заговор против Дженнифер. Если так, то пусть остережется. Он уверял себя, что заботится о Дженнифер совершенно бескорыстно, ведь он связан словом с этой беленькой деревенской мышкой. Но раз уж он поместил Дженнифер к своей бабушке и поставил в положение, вызвавшее ревность леди Бересфорд, должен же он приглядеть за ней.
С обычной своей галантностью он поздоровался с тетей, объяснил, что задержал Дженнифер своим приездом, и после паузы добавил, что его очень беспокоит бабушка: когда он приехал, она крепко спала. Поэтому он намерен оставить Дженнифер с леди Бересфорд и поехать обратно на Гросвенор-сквер, дабы убедиться, что с бабушкой все в порядке.
Леди Бересфорд, которая во время его речи то краснела, то бледнела, поздоровалась с Дженнифер и сказала, что не знает, где Памела.
– Мы так ждали вас и беспокоились, дорогая, вы не можете себе представить. Памела заявила, что не будет танцевать, покуда вы не приедете, но потом, конечно, ее переубедили. Вы понимаете, герцог…
Бедная леди Бересфорд! Она всегда лгала, при малейшей возможности, даже если это не было нужно. Ей не повезло: в этот момент появился герцог и потребовал у Дженнифер обещанную кадриль. Дженнифер, молча слушавшая разговор герцога и его тетки, высокомерно присела и ушла, опираясь на руку герцога, поклявшись себе веселиться до упаду и разозлившись на Мэйнверинга, за то, что он оставляет ее, даже не пригласив на танец, – то была бы обычная вежливость.
Она была чрезвычайно внимательна к герцогу, когда он вел ее в залу для танцев, и обнаружил, что всерьез размышляет, не сделать ли ему ее герцогиней. Что ж, если его сердце отдано Каролине Лэм, а честолюбие задето принцессой Шарлоттой? Не всегда же он должен о них помнить.
Когда они приблизились к танцующим, Дженнифер заметила Памелу на другом конце комнаты: та уронила веер. Веер был вежливо поднят кавалером – Майлзом Мандевилем. Дженнифер со всей страстностью желала теперь, чтобы ее партнером был Мэйнверинг, а не герцог. Он бы знал, что делать, как защитить ее от Мандевиля. К своему удивлению, она увидела, что герцог ведет ее вперед: они должны возглавить кадриль. Естественная застенчивость Дженнифер и боязнь оказаться герцогу недостойной партнершей совершенно утонули в чувстве облегчения, когда она увидела, что Памела и Мандевиль занимают скромное место где-то в конце.
И, конечно, успокаивала она себя, делая первый реверанс герцогу, Мандевиль никогда не решится опозорить ее здесь. Ведь для него это не меньший риск, чем для нее. К тому же она танцует с герцогом. Это само по себе – надежная защита. Она прекрасно обойдется без Мэйнверинга. Она одарила герцога особенно лучезарной улыбкой, когда проходила мимо него в одной из запутанных фигур танца, и он на мгновение забыл и леди Каролину, и принцессу Шарлотту. По окончании танца он не повел ее обратно к леди Бересфорд. А в это время открылись большие двери столовой внизу, где был накрыт ужин. Герцог пожелал сопровождать Дженнифер к ужину. За холодным цыпленком и шампанским она совершенно позабыла о своем страхе перед Майлзом Мандевилем. Вряд ли он отважится подойти к ней здесь.
Мандевиль же осмелился приехать в Девоншир-Хаус только потому, что считал необходимым тотчас же доложить леди Бересфорд о своем провале. Приехав, он обнаружил ее за карточным столом. Объясняться с нею там было бы слишком подозрительно. Вместо этого ему пришлось разыскать Памелу, пригласить ее на танец, рассказать о своем фиаско столько, сколько посмел, и убедить ее забыть всю эту историю и принять любое объяснение опоздания Дженнифер, которое та предложит. Когда он увидел, что Дженнифер в паре с герцогом возглавляет кадриль, он непомерно разозлился оттого, что она так легко отделалась, и одновременно испугался возможных последствий для себя. Он не ожидал, что у Дженнифер могут быть столь влиятельные друзья.
X
Приехав на Гросвенор-сквер, Мэйнверинг строго потребовал, чтобы его проводили к герцогине немедленно. Лакей выглядел смущенным и пробормотал что-то о позднем времени и о нездоровье ее светлости. Нахмуренное лицо Мэйнверинга действовало когда-то даже на французских лазутчиков. Лакей сдался и позвал Маршем. Она, в свою очередь, сказала Мэйнверингу с подходящим к случаю сожалением, что его бабушке серьезно нездоровится и она не может его принять. Маршем также попыталась вставить что-то насчет позднего часа. Когда он уже был готов в ответ взорваться, раздался звонок из комнаты герцогини. Растерянный и обеспокоенный взгляд Маршем сказал ему все, что нужно: она не ожидала, что хозяйка сегодня проснется. Не обращая внимания на возражения Маршем, он пошел с ней наверх и вслед за нею вошел в бабушкину комнату.
Старая леди сидела на диване, ее щеки пылали, рыжий парик был взлохмачен, взгляд метал молнии.
– Я спала! – сказала она. – Я! Спала после обеда как старая дура в доме какого-нибудь приходского священника. Почему вы не разбудили меня, Маршем? Как вы можете это объяснить? И где мисс Фэрбенк? Нам давным-давно пора ехать в Девоншир-Хаус.
Едва только Маршем начала свои сбивчивые объяснения, как герцогиня увидела Мэйнверинга.
– Джордж, – произнесла она с радостью, – Джордж собственной персоной. Не часто ты являешься именно тогда, когда нужно. Маршем, прикажите подать карету, а мисс Фэрбенк и Бетти пусть помогут мне одеться. Нужно только привести в порядок мой туалет, и ты отправишься с нами в Девоншир-Хаус, Джордж.
– Но мисс Фэрбенк уже там, мэм, – начала Маршем.
Мэйнверинг перебил ее:
– Да, мэм, – он бросил грозный взгляд на Маршем, – я сегодня уже заезжал к вам. Я приехал около часа назад и обнаружил, что мисс Фэрбенк горит от нетерпения отправиться на бал. И – надеюсь, вы это одобрите, – я сам отвез ее туда.
Маршем стала пунцовой. Старуха расцвела.
– Прекрасно, Джордж. Ты всегда был сторонником быстрых действий. Как она там?
– Лучше и быть не может. Когда я уезжал, она возглавляла кадриль в паре с герцогом.
Старые глаза сверкали.
– Как я и надеялась, Джордж. Я благодарна тебе за сегодняшнюю работу. Все же хотелось бы быть там самой. – Ее рука потянулась к перекошенному парику. – Чуть-чуть прихорошиться…
Но Мэйнверинг заметил ее расширенные зрачки, что подтвердило его предположение о снотворном.
– Нет, мэм, – твердо сказал он. – Вам все-таки нездоровится. Вы сами знаете, что никогда не засыпаете в это время. Ваша сонливость говорит о многом. Останьтесь со мной, прошу вас. С мисс Фэрбенк ничего не случится. Памела все время рядом, леди Бересфорд поблизости, а герцог – ее преданный раб. Мы подождем ее здесь, у вашего камина.
Герцогиня, улыбнувшись, поудобнее устроилась среди алых подушек.
– Прекрасно, Джордж, если ты можешь сидеть спокойно, пока мисс Фэрбенк завоевывает мир, я посижу с тобой. А ты развлечешь меня рассказом о своем сватовстве, в котором ты, должна сказать, непростительно медлителен. Маршем, вам необязательно ждать меня. Скажите Бетти, чтобы уложила меня в постель, когда вернется мисс Фэрбенк.
– Право же, мэм, – возразил Мэйнверинг, когда Маршем вылетела из комнаты, возмущенная тем, что ей предпочли простую деревенскую служанку мисс Фэрбенк. – Сомневаюсь, что бал в Девоншир-Хаусе закончится раньше утра, и уверен, что кавалеры не отпустят ее раньше, даже если леди Бересфорд решит уехать прежде, чем проиграет в мушку непоправимо много.
– Ах, Джордж, ты всегда не любил свою бедную тетю Бересфорд. Она и впрямь не очень приятное создание, но, с другой стороны, посмотри на ее дурака-мужа.
– Вы правы, мэм. Он выведет из себя даже святого. А тетя Бересфорд далеко не святая. Но ведь она сама его выбрала, вы же никак не способствовали этому браку.
Он испытывал сильное желание рассказать бабушке, насколько именно леди Бересфорд далека от святости, поведав о ночном заговоре против Дженнифер. Но старая леди выглядела нездоровой. Воздействие лекарства, которое, он был в этом уверен, подмешала ей Маршем, еще не закончилось. Сейчас нельзя ее волновать. Да и она сама заподозрила Маршем, ей больше не надо ничего говорить. Чтобы отвлечь ее, он принялся рассказывать о своих приключениях в Суссексе.
– Мэм, перед вами – самый несчастный из влюбленных.
– Несчастный? Ты, Джордж? Не может быть, чтобы они косо смотрели на твое предложение. Ты теперь станешь герцогом и ты просишь руки какой-то никому не известной сельской девчонки! Чушь!
Мэйнверинг засмеялся.
– Чушь и есть, мэм. Конечно, вы правы. Но моя беда не только в этом. Семья мисс Перчис, вернее, ее дядя-банкир и ее вульгарная тетя встретили меня с величайшими почестями. Мне, право, хотелось убежать, так противен был их энтузиазм, который показался мне несколько странным после того как они столь долго тянули с ответом на мое первое письмо с предложением их племяннице.
– Да, помню что-то в этом роде. Они писали, кажется, что она так молода, что еще не оправилась от смерти отца и братьев, и они просят дать ей время. Какая-то чепуха, не так ли?
– Именно так. Мне это письмо показалось странным, почти оскорбительным, но в нем была просьба, причем настоятельная, отложить мой визит. Что я, разумеется, и сделал. К тому же как раз в тот день, когда пришел ответ, погибли отец и брат при этом чертовом несчастном случае, прошу прощения, мэм.
– Не проси. Это и был чертов случай. Тем больше у тебя резонов жениться как можно скорее. Знаю, что с тобой не надо ходить вокруг да около. Если твои отец и братец оставили тебе что-нибудь, кроме долгов, я очень удивлюсь. А ты знаешь, во сколько мне обходится содержание твоего деда. Я старая эгоистка, Джордж. А у мисс Перчис состояние – восемьдесят тысяч фунтов. – Это было немаловажно. – Но рассказывай, Джордж. Ты был в Суссексе и видел девушку?
– Да, был. Ее дядя под разными предлогами оттягивал мой визит, так что я просто написал, что приеду на следующий день. И приехал.
– И?
– Дядюшка был чистый елей, тетушка нервно хихикала от страха.
– А сама девушка, Джордж, – перебила бабка, – девушку-то ты видел? Какова она?
– Терпение, мэм. Доберусь и до нее. Она, мол, все еще под влиянием смерти отца и братьев (клянусь, мэм, хоть они и были моими друзьями, я уже устал повторять их имена), но я увижусь с нею завтра. А, мол, сегодня вечером мне придется довольствоваться их обществом, да еще молодого человека, подопечного дядюшки. А есть и подопечный – бедный деревенский дурачок, краснолицый и заикающийся, он весь вечер смотрел на меня с такой нескрываемой ненавистью, что я хотя бы частично понял свою беду.
– Он сам любит эту девушку? – спросила герцогиня.
– Несомненно. Он бросал на меня гневные взгляды и говорил оскорбительными намеками, так что я был рад удалиться в свою комнату, пока не задал ему трепку, которой он заслуживал. Затем, прокрутившись ночь без сна на самой твердой из кроватей (даже в Испании не встречал таких), я решил распрощаться с ними поутру и послать к черту свое обещание Перчису.
– Ты этого не сделал?
– Нет. Лучше бы сделал. Но утром меня так торжественно призвали пред светлые очи мисс Перчис, как будто она – сама принцесса Шарлотта. И, признаюсь, мной овладело любопытство. Зайдя так далеко, я должен был увидеть свою зачарованную принцессу, даже если бы это стоило мне жизни.
– Очень рада, что ты остался жить.
– Не уверен, что меня стоит с этим поздравить. Я не умер, но я обручен и женюсь, что может оказаться гораздо хуже.
– Ох, бедный Джордж, неужто все так плохо? Я боялась, что эта твоя романтика с обещаниями не доведет до добра. Но крепись, помни о восьмидесяти тысячах фунтов и забудь про девушку, которая их тебе принесет. К тому же она не может быть так уж плоха: ее братья были твоими друзьями… Но скажи скорее, какова она?
– Какова? Бедная белая маленькая мышка с красными глазами. Было видно, что она проплакала всю ночь и что ей хотелось видеть меня не больше, чем мне ее. У нее перехватило дыхание, она глотала слезы, сделала мне скромненький реверанс… Говорю вам, мэм, если бы не мое удивление, я пожалел бы малышку. Клянусь, Ричард и Френсис Перчисы могли обзавестись такой сестренкой только при помощи колдовства, другого способа я просто не могу выдумать. Об их матери я всегда слышал только хорошее.
– Ох, бедный Джордж, – снова сказала бабушка, – неужто она и впрямь такая загадка? Помнится, я считала, что она как раз подойдет в жены политическому деятелю.
– Политику? Да она не годится быть женой деревенского кюре. Она не сможет, не покраснев и не извинившись, даже поздороваться с прихожанином. Говорю вам, мэм, я в отчаянии.
– Лучше уменьши свои потери, Джордж. Откажись, да и кончено. Поговорят и забудут.
– Право же, мэм, я пытался!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29