Не из-за поцелуя ли он произносит злополучную строку неудачно? Три раза они играли эту сцену, три раза целовались, и каждый раз поцелуй оказывался не таким, как раньше. Первый, в день их встречи у Альфонса, был страстным — во всяком случае, с его стороны. А вот Луиза быстро прервала объятия, возможно смущаясь перед другими актерами. Во второй раз, два дня спустя, страстной была она, тогда как его не отпускало напряжение.А этот, третий? Джек взглянул на Луизу, которая как раз распрямлялась в его объятиях, набирая дыхание для своей следующей реплики. Да, именно поэтому Джек и произнес остроту своего персонажа так скучно. Этот третий поцелуй был холодным. Предназначавшимся только для сцены.— «О, теперь я решила бежать с ним на край света! Но мои несчастья еще не кончены», — продекламировала Луиза, приложив руку ко лбу.Вышли остальные актеры — «отец Джека» и «тетушка Лидии», то есть инженерный полковник и его жена. Оба были склонны делать излишний упор на комических аспектах своих ролей.Скоро сцена завершилась, и Джек с Луизой удалились в кулисы. Она поспешила в уборную, чтобы переодеться для следующего действия, оставив своего партнера в одиночестве — размышлять о поцелуях.Эти три не принесших удовлетворения поцелуя были самыми интимными моментами их общения за все время пребывания Джека в Филадельфии. Холодность Луизы, которую он уловил почти с первого момента их встречи, не только не растаяла, но, к его недоумению, только усилилась. Можно подумать, что этому способствовал снег, обильно выпадавший в городе каждую ночь.И как ни странно, репетиции представляли для них единственную возможность быть вместе. Они занимали не так уж много времени. В остальные часы Луиза ухаживала за больной матерью, перевезенной из Нью-Йорка и по-прежнему прикованной к постели, или предавалась круговерти светской жизни.Джек в своем великолепном мундире тоже блистал на балах, концертах и приемах, где среди светских джентльменов и дам наверняка скрывался и тот, за кем он охотился. «Диомед». Или некто, кто сможет вывести Джека на «Диомеда», а не исключено, что и на «Катона».Джек вращался в обществе, беседовал, расспрашивал, и, хотя до сих пор не обнаружил ничего, кроме туманных слухов, его желание отомстить ничуть не ослабело со времени расставания с генералом.В глубине души Джек сознавал, что действует не вполне бескорыстно, ибо тщательное выполнение шпионских обязанностей позволяло ему чаще видеться с Луизой. В особняках, где давались все эти балы, имелось множество укромных уголков. Конечно, рассуждал Джек, можно было бы увлечь Луизу в один из них, чтобы оказаться наедине и, на худой конец, попытаться поговорить откровенно.В лесу, сидя ночами у походного костра, они, казалось, понимали друг друга без слов, и теперь ему остро недоставало этой близости. Их разговоры в Филадельфии сводились в общем к обмену репликами из пьесы Шеридана на сцене да скомканными фразами, которыми актеры перебрасывались в кулисах.На балах и приемах Джек не упускал Луизу из виду" ища возможности объясниться, но она никогда не оставалась одна. Вечно Луиза находилась в обществе неизменных двух Пегги или в центре маленького кружка восхищенных офицеров, среди которых и наружностью, и пленяющими манерами выделялся Джон Андре.Каждую ночь Джек возвращался к себе один и долго не мог заснуть, размышляя о странной перемене в поведении девушки. Возможно ли, чтобы те сильные чувства, которые она питала к нему, рассеялись за время не столь уж долгой разлуки? И не в том ли дело, что теперь объектом таких же чувств стал другой?Сейчас Джек всматривался в затемненный зрительный зал. Их режиссер находился там. Зная, что до следующего выхода есть немного времени, Джек решил подойти к нему. Одной из причин, по которой Абсолют согласился сыграть в «Соперниках» самого себя, был Джон Андре. У кого еще можно разжиться сведениями относительно шпионской сети и обретавшихся в Филадельфии двойных агентов, как не у штабного разведчика генерала Хоу?Джек даже обдумывал, не открыться ли Андре, но осторожность удержала его от такого шага. Существовала вероятность того, что «Диомед» внедрился в окружение Хоу так же глубоко, как в окружение Бургойна, и Джек опасался, что молодой офицер спугнет агента. Кроме того, сам Андре, при всей своей неизменной любезности, особо не откровенничал.За неделю намеков и мягкого зондирования Джеку удалось лишь подтвердить то, о чем он догадывался и раньше: да, шпионы в Филадельфии есть, и как только пьеса будет поставлена, майор всецело посвятит себя выявлению и отлову оных. По правде сказать, для офицера разведки Андре был слишком беззаботен. Мятежники почти каждый день нападали на городские окраины, а английские патрули попадали в засады с такой регулярностью, как будто маршруты их следования были заранее известны противнику. И тем не менее Андре не проявлял по этому поводу ни малейшей озабоченности и выказывал искренний интерес лишь к лондонской театральной жизни.Джек интересовал Андре прежде всего как человек, который был дружен с Шериданом, — а Джон Андре восхищался Шериданом. Все, что касалось войны, его, похоже, ничуть не занимало. Из всех ролей Джека Абсолюта Андре был любопытен только к тем, которые тот играл на сцене.Этот вялый и апатичный молодой человек оживлялся, лишь когда обращался к Луизе. Неужели Джек был единственным, кто замечал, как загорались глаза Андре, когда он смотрел на нее, как подавался он к ней, когда они разговаривали?Джек решительно направился в зрительный зал. Его соперник сидел ближе к задним рядам, его блокнот, как всегда, лежал рядом с ним. Надо полагать, листки были заполнены едкими замечаниями в адрес исполнителей, в том числе (Джек подумал об этом, нервно покосившись на каракули) и в его адрес.Присев рядом с майором, Абсолют стал наблюдать за разворачивающимся действием: на сцене должен был появиться ирландец, сэр Люциус О'Триггер. И как обычно, он не появился.— Генри, — обратился Андре к полковнику, — не сочтите за труд, прочитайте за Люциуса, чтобы остальные могли повторить свои реплики.Со сцены зазвучал ужасающе фальшивый ирландский акцент. Андре обернулся к Джеку и, увидев выражение его лица, сказал:— Я вас понимаю, дорогой друг. Но он обязательно будет здесь.— Когда?Актер, предназначавшийся на роль сэра Люциуса, после первой же репетиции неожиданно расхотел играть. Однако Андре не стал готовить нового. Он решил дождаться прибытия офицера, исполнявшего, как удалось выяснить, эту же роль в Нью-Йорке. («Увы, Джек, — заметил по сему поводу Андре, — похоже, наша постановка „Соперников“ не станет первой в стране». ) Артиста-любителя ожидали со дня на день, но он все никак не приезжал.— Завтра.— Но у нас же вечером спектакль.— Джек, не переживайте. Он знает роль наизусть, так что прогон я проведу за час.— А дуэль?По ходу пьесы ее героям, Джеку и сэру Люциусу, предстояло скрестить шпаги из-за Лидии. При далеко не восторженном отношении к лицедейству Джек — даже при том, что ему предстояло сражаться левой рукой, — почти с нетерпением предвкушал сценическую дуэль. Большинство театральных поединков производили на него ужасающее впечатление, и от вида Меркуцио и Тибальдов, неуклюже машущих шпагами, словно палками, его мутило. Поэтому Джек тщательно подготовил для своей дуэли несколько зрелищных приемов.— Простите, Джек. Я знаю, чего бы вам хотелось, но нам все равно придется следовать тексту пьесы. Вы только скрестите клинки, а остальные тут же вас разнимут.Разочарованный, Джек поднялся и зашагал назад, на сцену. Приближался его следующий выход.«И зачем я дал уговорить себя на это?» — подумал он. И тут его взору предстала истинная причина его собственной глупости. Причина, стоявшая в кулисах в новом сценическом наряде. Это платье имело особенно глубокий вырез, и она не преминула припудрить грудь, хотя ее чары не нуждались в том, чтобы их приукрашивали.«Интересно, — задумался Джек, — для кого она так старается?»Луиза слегка подалась вперед с веселым блеском в глазах. Младший лейтенант Энтони Гервей, исполнявший роль Акра, нашептывал ей какой-то комплимент.Как только юный офицер покинул Луизу, чтобы выйти на сцену, Джек поспешил к девушке. Он подошел сзади, и она не заметила его приближения, поскольку смотрела в сторону подмостков.— Можем мы встретиться сегодня вечером? — шепотом спросил он.— Ой, Джек! — Она обернулась, встрепенувшись. — Что ты сказал?Он продолжал говорить очень тихо:— Сегодня вечером, Луиза. Приходи ко мне. Офицеры, с которыми я живу, будут в патруле. Мы...Он заколебался.Луиза вспыхнула.— О Джек! Ты ведь знаешь, я бы с удовольствием. Но Джон назначил дополнительную репетицию, для меня и «Джулии».Она указала на Пегги Чу, которая беззвучно проговаривала текст, стоя в кулисе напротив.— А потом он угостит нас поздним ужином. — Луиза отвела взгляд в сторону и добавила: — Ты мог бы присоединиться к нам.Она развернула веер и обмахнула чуть раскрасневшееся лицо. Джек так и не понял, скрывалось ли в этом излишне театральном жесте нечто большее, нежели простое равнодушие.Джек почувствовал, как жар приливает к его щекам.— Я не хотел бы мешать, мадам, — сказал он и слегка поклонился, но она уже направилась на сцену.Ему как-то раз довелось присутствовать на одном подобном ужине. Но... обе Пегги, Андре да и некоторые из его товарищей-офицеров — все они были чертовски молоды! Мужчины, можно сказать, не нюхали пороху, а выросшие в тепличных условиях девицы не знали настоящей жизни.В той компании Джека приняли радушно и уважительно. С воодушевлением пили за его здоровье. Он держался непринужденно, но со своей раненой рукой, лихорадочной бледностью и все еще отражавшейся на лице памятью о недавних испытаниях чувствовал себя старым волкодавом, которому позволили полежать у костра с резвящимися щенятами.Говорил Джек мало, а вот пил слишком много... Особенно когда снова подметил обмен взглядами между Луизой и Джоном Андре. Конечно, флиртовала она, как это принято в обществе, со всеми без разбору. И все же Джеку казалось, что красивый молодой майор был удостоен особого внимания и с ним ветреная красавица переглядывается чаще и дольше, чем с кем-либо другим.Сейчас, когда Джек провожал ее взглядом из кулис, сердце его билось учащенно, щеки пылали, мыслями же он возвращался в лес, в то время, которое они провели вдвоем. Каждую ночь он ложился рядом с ней у костра и свято держал слово, данное отцу Луизы. Ему вспомнился один из «титулов», полученных тогда от нее в награду.— Глупец, — пробормотал он. — Чертов глупец! * * * Репетиция закончилась, и актеры, выслушав замечания и пожелания, разошлись.Джек больше не разговаривал с Луизой, да и особого желания не имел. Он видел, как ей помогли одеться: плащ накинули поверх того самого платья с глубоким вырезом, которое было на ней при исполнении последней сцены. Надо полагать, этот сценический наряд вполне подходил и для позднего ужина.Джек ушел, ни с кем не попрощавшись. Пребывая в некоторой растерянности, он остановился под аркой напротив театра. Возобновился снегопад, грозя превратить город в один сплошной сугроб. Пронизывающий ветер швырял колючие хлопья в лица прохожих, с трудом пробиравшихся по заметенным улицам. Нахлобучив треуголку и запахнув поплотнее шинель, Джек задумался над тем, куда же податься.Возможность заглянуть в офицерский клуб Шестнадцатого полка имелась всегда: Джек уже провел там несколько приятных вечеров в непритязательных застольных беседах с боевыми товарищами, людьми, знакомыми ему по другим войнам и другой жизни. В конце концов, перспектива хорошо поужинать и посидеть за стаканом-другим грога в славной компании показалась ему не столь уж плохой, и Джек совсем было собрался покинуть свое ненадежное укрытие, когда дверь театра распахнулась снова, выпустив на улицу Энтони Гервея, Пегги Чу, Джона Андре и Луизу Риардон.Непроизвольно, не успев даже задуматься о том, что делает, Джек пропустил их вперед ярдов на пятьдесят и пошел следом.Ему неоднократно доводилось выслеживать людей на многолюдных городских улицах, и он знал, как оставаться незамеченным. Но в данном случае особой нужды в подобных предосторожностях не было: те, за кем он следил, вели себя крайне беззаботно и были полностью поглощены собой. Джек следовал за ними сначала по самой оживленной улице, а потом по извилистым боковым проулкам.Не приходилось сомневаться в том, что веселая компания направлялась туда, где жил майор. Он снимал квартиру далеко не в столь фешенебельном районе, как Джек, ибо Андре, хотя и происходил из родовитой семьи, не располагал значительными средствами. Квартиру над пекарней майор делил еще с шестью офицерами и, как в шутку рассказывал знакомым, мог экономить на дровах, ибо жар печей первого этажа обогревал и его комнату.Вскоре четверо молодых людей добрались до нужного дома и скрылись за дверью. Оглядевшись, Джон приметил напротив дешевую шумную таверну с выходившим на улицу закопченным окном. Устроившись там, Джек сможет вести наблюдение с удобствами, в тепле и с выпивкой. Поэтому он направился туда.Заведение было низкопробным, рассчитанным не на офицеров, а на нижних чинов, но загулявшиеся, хмельные посетители не обратили на щегольской наряд Джека ни малейшего внимания. Все они глазели на одетого в цивильное платье скрипача, наяривавшего зажигательную джигу с пылом, превосходящим умение. Несколько пар пустились в пляс.Взяв большую кружку подогретого рома, Джек протолкнулся к окну. Угловое место было занято капралом из полка шотландских горцев, державшим на колене разбитного вида уличную леди с оспинами на лице. Когда Джек распахнул свой плащ настолько, чтобы стал виден офицерский воротник, она задиристо вскинула подбородок, но капрал стащил ее с колена и со словами: «Не дурри, пдругга, пойдм лучше попляшем», — увлек ее подальше. Джек слегка улыбнулся, вспомнив Ангуса Мак-Тавиша и его неразборчивый говор. Потом он протер участок оконного стекла, расстегнул шинель и приготовился ждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47