И ничто не может так хорошо встряхнуть мужчину, как чувство соперничества и легкая ревность.
Новое платье было сшито из крепа, отделанного черным шелком с тонкими серебристыми полосочками. Вырезы на груди и спине были очень низкими. По сравнению с остальными ее нарядами это платье поражало своей простотой. А значит, служило отличным фоном для ее великолепного бриллиантового гарнитура, главной составной частью которого было ожерелье из бриллиантовых капелек под золотыми колпачками. Серьги с большими бриллиантами в середине, окруженными более мелкими камнями, были ее любимыми.
Франческа так и представляла, как она сидит в своей оперной ложе, убранство которой было голубого цвета, и флиртует с каждым красивым мужчиной, который входит туда. Это научит Кордера ценить ее.
Нет, подумать только, он попросил ее руки у ее невозможного, невыносимого отца! Как будто она девчонка-школьница, которой еще не разрешают самой принимать решения и которая ничего толком не знает о замужестве!
Внезапно на том повороте, где гондола должна была свернуть на другой канал, возникла фигура. Фигура была высокой и…
Она легко прыгнула на гондолу. Лодка сильно качнулась.
Улива выругался. Думини – тоже.
– А что, по-твоему, я должен был делать? – произнес знакомый низкий голос на хорошем – в этом не было сомнений – итальянском. – Когда я пытаюсь потолковать с ней в пристойном месте вроде дома ее отца, она вылетает оттуда в полной ярости. Зато уж здесь ей от меня не избавиться. – С этими словами Кордер нырнул в каюту, закрыл дверь и уселся на сиденье рядом с ней.
Франческа отвернулась и стала демонстративно глазеть в окно, хотя ее сердце забилось в томительном ожидании.
– Очень красивые бриллианты, – промолвил он – на хорошем английском на этот раз.
– Гарнитур от Нито, – пояснила Франческа. Нито был знаменитым ювелиром, поставляющим драгоценности французской королевской семье, начиная от Бурбонов и заканчивая Бонапартом. – Некоторые камни принадлежали королю Людовику IV. А мне их преподнес в подарок один очень красивый, добрый и преданный маркиз.
– Я понимаю, кого ты имеешь в виду, – кивнул Джеймс. – Но семья моей матери более древняя и знатная. И моя мама устроит тебе куда более сердечный и теплый прием, чем его мать. Кстати, его мать – большой сноб, потому что она родом из буржуазной семьи. А вот моя мама будет в восторге от того, что я нашел себе жену, обладающую безупречным вкусом в отношении драгоценностей. И уж она точно не будет интересоваться всякой ерундой вроде того, откуда взялись твои украшения. Разумеется, и я не стану поднимать из-за этого шум, ведь тебе известно, что я тоже добывал драгоценности не самыми достойными способами.
Беда в том, что он был честен. Честный негодяй. Франческа повернулась к нему. На Джеймсе был элегантный вечерний костюм – черный, с узкими белыми полосками на шее и на запястьях. Он снял с головы шляпу – какой соблазн! – и его черные кудри заблестели в свете лампы, освещавшей каюту. Джеймс знал, что у него отличные волосы. Ему было известно, что женщины очень любят ерошить их, играть ими. О, этот человек очень порочен!
– Кордер!
Он взял ее руку, затянутую в перчатку. Но этого ему было мало. Если она снимет перчатки со своих рук, то сможет снять и его перчатки, а потом… Потом…
– Настало время оставить прошлое прошлому, – сказал Джеймс. – С Элфиком мы оба покончили. Я бы не успокоился до тех пор, пока не обрел уверенности, что мои друзья отомщены. Теперь она у меня появилась. И ты будешь отомщена за причиненное тебе зло. И когда все постепенно успокоится, будет оправдан и твой отец, которого по ложному навету Элфика обвиняли в мошенничестве.
Франческа опустила взор на руки в перчатках, державшие ее ладони, и нахмурилась.
– А ты совершенно… полностью уверен, что это… не папа? – неуверенным тоном спросила она. – Потому что я не совсем… ему доверяю.
– Что бы твой отец ни сделал или намеревался сделать, самый большой обман спланирован и воплощен в жизнь стараниями Элфика, – твердо ответил Джеймс.
– Папа никогда не говорил об этом, – промолвила Франческа. – Это очень разумно с его стороны, ведь шума было много.
– Не думай больше об этом, – сказал Кордер. – Эта глава закончена. И я хочу, чтобы мы с тобой начали другую.
– Да и я бы не прочь, – медленно кивнула Франческа. – Я знаю, что ты хотел лучшего, когда делал мне предложение, только ты не понимаешь… Ты же мужчина.
– Знаю, – согласился Джеймс. – И с этим ничего не поделаешь.
– Ты не знаешь, что такое для женщины – быть уважаемой, быть замужем за достойным человеком. Я всегда считала, что это почетно – до тех пор, пока не переехала на континент и не перестала быть уважаемой. Женщины, замужние женщины, живут в плену правил и предрассудков, но порой даже не понимают этого. Благочестивые женщины не могут делать того и этого, и если они вдруг нарушают правила, то отношение к ним резко меняется. Вот им и приходится вилять из стороны в сторону и превращаться в абсолютных лицемерок.
– Это Англия, – заметил Кордер. – А мы сейчас в Италии. И мы с твоим отцом составили типичный итальянский брачный контракт…
– Вы что, оба одновременно оглохли? – вскричала Франческа. – Разве я не сказала «нет»? Это так присуще самодовольным самцам…
– …в котором четко указано, как должен вести себя ухажер, – продолжил Кордер, словно не слышал слов Франчески. Выпустив ее руку, он стал стаскивать с себя перчатки. – Для леди знатного происхождения и хорошего воспитания такие детали обязательны. Надо иметь мужа, хоть это и скучно. И вот для того, чтобы хоть как-то смягчить ситуацию, она заводит преданного друга, который идет туда, куда идет она, выполняет ее прихоти, развлекает ее. При этом он может быть, а может и не быть ее любовником.
Джеймс говорил, а его руки тем временем остались без перчаток.
Франческа посмотрела на них, на его длинные артистические пальцы и вздохнула.
– Но ты не можешь одновременно быть моим мужем и любовником, – сказала она.
– Я об этом подумал, – кивнул Джеймс. – Если мне не удастся не быть большим занудой, то, возможно, тебе понадобится ухажер… или еще какого-нибудь рода любовник, который поможет тебе стать счастливой.
Франческа видела, как длинные пальцы потянулись к ее руке и скользнули ей под шаль. Потом она почувствовала, как они спускают ее перчатку к запястью. Джеймс осторожно протащил тонкую кожу перчаток под браслетами.
– Ты теперь так говоришь, – дрожащим голосом произнесла Франческа. Она верила ему, несмотря на здравый смысл и небольшой опыт их отношений. Но женщина может поверить всему, когда такие умные руки затуманивают ее разум.
– Любовь моя, если я не смогу быть для тебя привлекательным и сделать тебя счастливой, я не заслужу твоей верности. – Наклонившись ближе к ней, он стал снимать перчатку с ее второй руки. – И если я не смогу удовлетвориться одной женщиной, в которой я нахожу все, что мне нужно в них…
– Прошу тебя не забывать, что во мне есть все, что любой мужчина может захотеть, – проговорила Франческа.
– Поверь мне, я никогда этого не забуду, – сказал Джеймс. – И если я сам не буду счастлив с тобой, если не сделаю счастливой тебя, то я буду заслуживать многократных измен и готов стать многократным рогоносцем. – Вторая перчатка была снята. Франческа видела, как он отбросил ее в сторону – туда, где уже горкой лежали его и ее перчатки.
– А у тебя есть цель, – прошептала она.
– Тогда позволь мне перейти к следующему пункту, – сказал Джеймс. И его рука потянулась к бриллиантам в ее ушах. – Как я уже доказал твоему отцу, к его большому удовольствию, хоть я и младший сын, но немало сделал за годы службы. – Его пальцы играли с бриллиантами. – И я смогу обеспечить тебе если и не совсем такой образ жизни, какой ты ведешь сейчас, то очень приближенный к нему. – Он поцеловал ее в ухо.
– Я не жадная, – проговорила Франческа. Ее голос стал хриплым. – «Приближенный» меня вполне устроит. Но ты должен вернуть мне оливины.
Кордер рассмеялся, и она ощутила тепло его дыхания на своей шее.
– Что? Эти жалкие украшения?
– Это первые украшения, которые ты мне подарил, – сказала Франческа. – И я буду хранить и беречь их из сентиментальных соображений.
– Хорошо, ты получишь их, – согласился Джеймс. – Но вместе с ними возьмешь ли ты меня, мое сокровище? – Он поцеловал ее в шею, потом опустился ниже.
Голова у Франчески пошла кругом. Ну как она может не взять его? – подумала она, плавясь в его объятиях. Она ведь уже не раз рисковала собственной жизнью ради него. Так почему бы не рискнуть и будущим?
Франческа вспомнила, что сказала Джульетта той ночью, что они провели вместе, перед тем как обе заснули: «Но это же игра! И я играю в нее с открытыми глазами».
Вся жизнь – игра, а любовь в особенности.
– Я подумаю об этом, – сказала она.
– А пока мы кое-куда отправимся. – Он усадил ее к себе на колени. Наклонив голову, Джеймс проложил по обнаженной коже ее груди дорожку из мелких медленных поцелуев.
– А ты уверен, что не будешь жалеть потом, что не женился на одной из юных красоток в белом платьице? – шепотом спросила Франческа.
Джеймс стянул вниз ее лиф, и она тихо вскрикнула, когда его губы коснулись ее груди.
– Горничные… – тихо проговорила она. – Клубы. Рестораны и мужчины, рассказывающие грязные анекдоты. Гайд-парк.
– Да черт с ними, – проворчал Джеймс. Он стал катать языком ее отвердевший сосок. Франческа ощутила томление где-то в глубине своего существа – точно такое, какое она почувствовала, когда впервые увидела его, еще не зная, кто он такой.
Возможно, это всего лишь страсть, желание, вызванное близостью с привлекательным мужчиной.
Хотя не исключено, что это мощное влечение к человеку, с которым у них родственные души.
Франческа не хотела противиться ему. Правда, она… боялась.
– А твоя семья? – в отчаянии спросила она. – Итальянские матери, они такие… Ни одна женщина не кажется им подходящей для их…
– Доверься мне, – пробормотал Джеймс. Его руки потянулись к ее юбке. – Ты ей понравишься. Она скажет, что я заключил самую удачную сделку в жизни. Но как ты можешь говорить о матерях в такую минуту?
Она и не хотела говорить о них. Но ей было это необходимо – до тех пор, пока она окончательно не потеряла рассудок. Мать Франчески умерла вскоре после ее замужества. И ей очень ее не хватало.
– Я хочу… хочу иметь женщин-подруг.
Его руки скользнули ей под платье, под нижнюю юбку. Часть существа Франчески млела от прикосновений его сильных, больших рук, изнывала от страстного желания. Сколько времени прошло с тех пор, когда они в последний раз занимались любовью? Но другой части не давали покоя мысли о ее друзьях. Сколько их она потеряла за самые ужасные годы своей жизни?
– Джульетта, – пробормотала Франческа. – Она мне очень нужна.
– Знаю, – сказал Джеймс. – И одобряю. – Подняв голову, он заглянул ей в глаза. – Доверься мне. Мы будем счастливы. Закрой шторки.
Франческа повиновалась, слегка вскрикнув, когда его руки добрались до ее панталон. Взяв его лицо в ладони, она приблизила его к себе.
– Ты слишком торопишься, – прошептала она. – Поцелуй меня, – добавила она по-итальянски.
Джеймс рассмеялся, поцеловал ее, пробуя на вкус ее губы. Он ведь тоже, как и она, грешник. И, как и она, грешник нераскаявшийся. Никогда ему не стать истинным джентльменом. Не сможет он быть занудой. Ему совершенно наплевать на то, что она не самая респектабельная женщина и что ее лучшая подруга тоже легкомысленна. С ним Франческа будет счастлива.
И с ним она может опьянеть, когда задыхается от горячего, обжигающего поцелуя.
Опустив руку, она расстегнула пуговицы на его панталонах. Ее пальцы обхватили его восставшую плоть, и Джеймс схватил ртом воздух.
– Мы ведь не торопимся? – хриплым голосом спросил он.
– Но тем не менее доехали до театра, – сказала Франческа. Ее рука продолжала поигрывать с его членом, однако ее терпение было на исходе. Задрав вверх ее юбки, Джеймс приподнял Франческу, и она впустила его в себя, обхватив его талию ногами.
– Да, – прошептала она, начиная ритмично двигаться. – Да, Джеймс, давай… – И она впилась в его губы горячим поцелуем.
Приятное тепло наполнило ее – тепло удовольствия, счастья, обладания. Мир вокруг перестал существовать, во всей вселенной остались лишь они двое, их страсть, их желание. Их тела сливались воедино, их сердца бились в унисон, и их биение становилось все быстрее и быстрее. Наконец волна страсти накрыла их с головой, и их тела содрогнулись от мощного оргазма. Они вместе встретили эту последнюю волну и вместе поплыли в тихий океан безоблачного счастья.
Тем временем на палубе гондолы Улива и Думини заметили, что шторки каюты оказались закрытыми, несмотря на то что ночь была теплой, а редкие облачка, плывущие по небосводу, не обещали дождя.
Двое венецианцев лишь молча переглянулись и продолжили вести гондолу вперед, к намеченной цели.
Эпилог
Комедии всегда венчает брак,
Трагедии – внезапная кончина…
Лорд Байрон, «Дон Жуан», песнь третья
Скандал, вспыхнувший в связи с делом лорда Элфика, оказался еще более впечатляющим, чем тот, который сопровождал его развод. Газеты отдавали целые колонки подробностям процесса. Художники нарисовали целую серию забавных карикатур для развлечения читающей газеты публики: лорд Элфик, целующий задницу Наполеона, лорд Элфик участвует в пьяной оргии в окружении гулящих девок, голова лорда Элфика на поганке, выросшей в навозной куче, лорд Элфик, плюющий на падшую Британию, лорд Элфик, ворующий еду у голодающих солдат, и так далее. Правда, были и более сдержанные карикатуры.
Каждый день, когда его светлость возили в Вестминстер, где проходил процесс, толпа забрасывала его экипаж гнилыми фруктами и овощами.
Процесс длился очень долго и выявил много грязи. В конце концов, Элфика признали виновным по всем пунктам, что никого не удивило.
И все же он придумал, как обмануть правосудие. В ночь перед казнью его нашли корчащимся на полу тюремной камеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39