Гейбриел успокоился, услышав удаляющийся конский топот. Он опять стал впадать в забытье, но усилием воли вернулся к действительности, стараясь не обращать внимания на боль в груди. Собираться с силами времени не было. Он должен ехать сегодня.
Пальцами он дотронулся до того места на лице, куда упали теплые слезы Мел. Он вспомнил, как слушал ее признания в любви и как они поддержали его, а возможно, спасли.
– Сколько? – прошептал он. – Сколько я пробыл здесь?
– Три дня, – глухо ответила его мать. – Потребуется много времени, чтобы ты смог встать с кровати. Доктор сказал – не меньше месяца. Ты был при смерти, Гейбриел.
Собрав все силы, он сел в кровати:
– Где моя одежда?
– Тебе не нужно… – начала было Кэролайн, но Кармелита побежала за кожаными штанами, которые он оставил, переодевшись в одежду Барнетта, когда отправился выкупать Мел.
Кармелита положила одежду на кровать:
– Могу сделать травяной чай, который поможет вам восстановить силы.
Кэролайн резко повернулась к кухарке:
– Я тебе говорила, чтобы я больше не видела, как ты насильно поишь моего сына всякими колдовскими зельями.
– Дай немного сейчас и приготовь банку мне с собой, – попросил Гейбриел, не обращая внимания на возмущение матери и протягивая руку за кожаными штанами. – И еще немного еды и свежие бинты.
Кармелита выскочила из комнаты со словами:
– Я знаю, что вам нужно.
Кэролайн снова села подле кровати Гейбриела:
– Ты не хочешь слушать меня?
– Нет. – Он свесил ноги с кровати. Казалось, они налиты свинцом. – Я еду за своей женой.
Он смотрел, как его мать с удрученным видом медленно вышла из комнаты.
Гейбриел снова откинулся на подушки. Ему показалось, что он закрыл усталые глаза всего лишь на минуту, чтобы собраться с силами. Едва прикрыв глаза, он провалился в темную пропасть, где было спокойно и нет боли.
Пребывая в этом спокойном, лишенном грез состоянии, он смутно чувствовал, как Кармелита вливает ему в рот отвратительный на вкус чай. В его одиночество врывались обрывки разговоров, бессмысленные слова, ускользавшие от его понимания.
На восьмой день после ранения он открыл глаза, словно от толчка. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить все случившееся, и несколько минут, чтобы сползти с кровати и достать из комода свои кожаные штаны, чистые и аккуратно сложенные.
Амарилло, потом Санта-Фе… Только бы Джейк получил одну из телеграмм Гейбриела, отправленных Такером. По одной в Денвер, Крипл-Крик и Силвер-Валли. Джейка всегда было трудно отыскать, но награда в пятьсот долларов, обещанная Гейбриелом тому телеграфисту, который найдет и вручит послание Джейку, вселяла некоторую надежду. Только когда это случится?
ГЛАВА 32
Эдвард проглотил виски, налитое хозяином бара, шестой по счету стакан, и вновь внимательно оглядел посетителей. Он стоял, прислонившись к стойке бара, и наблюдал то, что хоть как-то примиряло его с Западом: за тремя столиками шла оживленная игра в покер, пышнотелые женщины в открытых платьях танцевали и флиртовали с победителями. Они продолжали свои игры в комнатах наверху. Там можно заниматься чем угодно.
Он блудливо улыбался, следя глазами за роскошной рыжеволосой девицей в красном сатиновом платье. Ее губы, одного цвета с платьем, казались такими же гладкими. Их взгляды уже дважды встретились, и Эдвард понял, что она находит его привлекательным. Такую он мог бы получить за подходящую цену. Обернувшись, Эдвард вздрогнул, обнаружив, что на него в упор смотрит какой-то мужчина.
Индеец, одетый только в кожаные штаны и мокасины, не мигая, смотрел на Эдварда, не обращая внимания на его смятение. Эдвард начинал подпадать под гипнотический взгляд. У индейцев не бывает голубых глаз, тупо подумал он, – виски притупило его восприятие. Затем, догадавшись, в чем дело, он самодовольно ухмыльнулся. Полукровка.
– Слышал, вы ищете проводника? – заговорил наконец индеец низким голосом.
Эдвард кивнул, пытаясь сохранить самообладание.
– Да. Мне нужно, чтобы кто-нибудь проводил нас с женой до Санта-Фе.
– Суровый край, – заметил метис.
Бармен, лысоватый, с выпяченной грудью и сломанным носом, прервал их беседу.
– Мы не обслуживаем цветных, – заявил он, не скрывая отвращения. Он положил полотенце и двумя руками вцепился в стойку бара.
– Мне не нужно, чтобы меня обслуживали, – индеец раздраженно перевел взгляд с Эдварда на бармена. – Мы обсуждаем дела.
Облокотившись о стойку, бармен прошипел прямо в лицо индейцу:
– Занимайтесь своими делами в другом месте, Эдвард увидел, как, не меняя выражения лица, индеец одной рукой схватил бармена за затылок и ударил лицом о стойку. Это произошло так молниеносно, что разгневанный бармен и глазом не успел моргнуть. Кровь хлынула у него из носа. Возможно, вторично сломанного, подумал Эдвард.
Тем более не успел бармен заметить, как другой рукой индеец выхватил нож и в одно мгновение приставил его к горлу.
В зале воцарилась тишина, все взоры устремились на них. Эдвард понял, что метис услышал, как посетители схватились за револьверы, и прошипел бармену: – Если я умру, то возьму тебя с собой.
Длинный тонкий нож глубже врезался в шею окровавленного бармена. Капля крови скатилась по ножу.
Бармен поднял руку.
– Спокойно, – зычно произнес он. – Уберите оружие. Мы просто не поняли друг друга… а теперь все в порядке.
Индеец отпустил бармена, и тот сразу же пошел на попятную:
– Заканчивай свои дела и убирайся. И не возвращайся!
Эдвард нервно поежился, но тут же осознал преимущества такого проводника до Санта-Фе. Дикарь был головорезом, знал местность и незаменим при возможной встрече с такими же личностями.
– Я хотел бы отправиться утром, – как о решенном сообщил Эдвард, вновь обретая внешнее превосходство, питавшее его уверенность в себе. – Путешествие будет нелегким. Моя жена больна. – Он решил с самого начала намекнуть на душевное нездоровье Мел.
Впрочем, метис совсем не выглядел человеком, который бросится на помощь женщине. Наоборот, возможно, Мелани достаточно будет только взглянуть на него, чтобы изменить неприязненное отношение к своему похитителю. Лицо индейца оставалось каменным. Это сбивало Эдварда с толку.
– На следующей неделе, – предложил индеец. – Сейчас у меня другие дела.
Эдвард покачал головой:
– Я не могу так долго ждать. Придется поискать другого проводника.
Индеец медленно скрестил мускулистые руки на груди, казалось не обращая внимания на револьвер, зажатый в одной из них.
– Такого, как я, не найдете. Вы когда-нибудь видели, как умирают в пустыне от жажды, мистер Фаллон?
– Ну… – Эдвард колебался. – Откуда вы знаете мое имя?
Индеец пожал, бронзовыми плечами:
– От того же ковбоя, который сообщил мне, что вы ищете проводника. Он играл тут в карты раньше.
Эдвард оглядел переполненный бар. Он не мог припомнить, с кем разговаривал. Вечер длинный, а голова у него не очень ясная.
– Что ж, как вас зовут?
– Высокий Волк.
– Ну, Высокий Волк, может, лучше вас и нет, но неделю я ждать не могу. – Эдвард поднял пустой стакан и жестом подозвал недовольного бармена наполнить его.
– Пять дней, – возразил Высокий Волк. Эдвард улыбнулся. Он знал, как вести дела.
– Три, и по рукам, – он уже представлял себе, как проведет эти три дня. Первым делом рыжая.
Высокий Волк вплотную приблизился к Эдварду, и тот только теперь увидел, каким высоким был метис. Больше шести футов.
– Четыре. – Он угрожающе навис над Эдвардом, и тому ничего не оставалось, как с улыбкой согласиться.
Стараясь казаться безразличным, Эдвард с полным стаканом обернулся к своему только что нанятому проводнику:
– Думаю, я должен вас предупредить, – он вздохнул, довольный собой. – Моя жена… я уже говорил, она больна. Она выздоравливает, но… – он покачал головой и горестно опустил глаза. – Боюсь, у нее галлюцинации. Иногда это просто ужасно. На прошлой неделе она убеждала одну пожилую чету, которую мы встретили, что я настоящий дьявол, а вчера…
– Она сумасшедшая? – перебил Высокий Волк.
Эдвард печально улыбнулся:
– Боюсь, что так.
Казалось, на Высокого Волка это не произвело впечатления.
– Вам надо хорошо ухаживать за ней, если она действительно больна, но на вашем месте я бы возвратил ее родителям и взял себе другую жену.
Эдвард подавил улыбку:
– Вы женаты, Высокий Волк?
Индеец медленно покачал головой из стороны в сторону.
– Возможно, вы и правы, но сейчас нас нужно проводить до Санта-Фе. Вас не смущает состояние моей жены?
Высокий Волк снова неторопливо покачал головой. Он уже слишком долго находился в душной, прокуренной комнате. Ему отвратительны были запахи немытых ковбоев, дыма, сильно надушенных женщин. Они договорились об оплате приблизительно так же, как и о дне отправления в путь, и Высокий Волк ушел, оставив пьяного Фаллона стоять на том же месте, где они и встретились.
Высокий Волк неторопливо ехал верхом к своей стоянке за городом. Он сам объездил своего мустанга, и тот оказался необыкновенно сильным и надежным животным.
Он покачал головой, привязывая мустанга, и стал разводить огонь. Здесь, где воздух не был отравлен и где ему не нужно было выслушивать бесконечную болтовню белых мужчин, которые упивались звуками собственного голоса, он обрел покой и выкинул из памяти омерзительного бармена и такого же никчемного Эдварда Фаллона.
Он обретал душевное спокойствие, оставшись один на один с шепотом ветра в листве и шумом дождя. В его жизни не было места для другого человеческого существа, он не испытывал потребности слышать голос другого человека.
Высокий Волк устроился у небольшого костра и приготовил ужин, обдумывая, что предпримет в следующие дни. Днем нужно наведаться в город. Обязательно. Он не спустит глаз с Эдварда Фаллона и его жены.
Несколько часов спустя к нему присоединился его единственный компаньон, серо-белая волчица, жившая у него с тех пор, когда была еще щенком. Волчица устроилась около хозяина и закрыла глаза. Она прекрасно знала, что нужно держаться подальше от городов, где так много вооруженных людей, которые боятся взрослых волков с острыми как бритва зубами.
Высокий Волк улыбнулся зверю:
– Тебе нужно было сидеть дома. Ты бы совсем не понравилась Фаллону, – он проговорил это сурово, но с улыбкой. Он вообще редко улыбался, и эта улыбка быстро сошла с его лица. Женщине волчица тоже не понравится, но это его не волновало. Женщины особенно осторожны в отношении животных.
Женщины. Зачем они нужны, кроме этих шлюх в Денвере? Он давно понял, что они коварны, вертят мужчинами, как хотят, как мачеха его отцом. Именно из-за нее его выкинули из отцовского дома в пятнадцать лет на произвол судьбы. Тогда он не хотел возвращаться в деревню деда. Старик умер, а мать давно уже была мертва. Он многое мог вспомнить, например, как воины-шайены не хотели принимать юношу, который всего лишь на четверть был шайеном.
В девять лет, названный матерью Маленьким Волком, а отцом, которого видел раз или два в год, Джейком, он стал свидетелем того, как у Санд-Крика безжалостно убили его мать-метиску вместе с сотнями мужчин, женщин и детей. Его бы тоже убили, когда он стоял у тела матери, если бы кузен не схватил его за руку и не заставил бежать со всех ног, бежать, пока хватило сил и пока они не оказались в безопасном месте.
Его дед, Шесть Медведей, остался жив, потому что в тот день был на охоте. Следующие четыре года Маленький Волк провел в деревне деда, пока Шесть Медведей вместе с Черным Котлом и еще сотней шайенов не были убиты в своем лагере у реки Уошито солдатами Кастера. Те, кого не убили и не взяли в плен, разбежались, и Маленький Волк оказался среди тех, кто пешком отправился на север. Солдаты перестреляли всех их лошадей.
Озлобленный, не принятый чистокровными шайенами, Маленький Волк добрался до ранчо своего отца. Харри Саммерс с радостью принял сына, потому что жена рожала ему только дочерей.
Они остригли волосы Джейка, одевали его в прекрасные сорочки и брюки. Свои мокасины он сменил на высокие ботинки. Отец взял его под свое покровительство и учил всему, что требовалось на ранчо, которое когда-нибудь станет его. О его индейской крови знали только отец и мачеха, поэтому его представляли всем как Джейка Саммерса, сына Харри от первого брака.
Джейк знал, что отец никогда не собирался жениться на своей индейской любовнице, но тогда эта ложь казалась оправданной. В тринадцать лет Джейк радовался крыше над головой и еде на столе. И Харри Саммерс, похоже, любил его.
Любил до тех пор, пока жена его отца, прибегнув к коварному обману, не позаботилась о том, чтобы его выкинули из жизни отца, из единственного дома, который у него когда-либо был.
Тогда Джейк ушел в горы и жил так, как научился за свои первые тринадцать лет. Он опять отрастил волосы и через некоторое время стал наведываться к оставшимся в живых родственникам своего деда. Они звали его Высокий Волк, именем, данным ему пожилой женщиной Желтая Луна, и он оставил в прошлом свое детское имя.
Джейк забросал костер землей. Сегодня ночью тепло ему не понадобится. Лежа на твердой земле, он ругал своего друга и телеграмму, которая привела его в эти края. «Найди их и следи за ними, пока я не приеду», – просил Гейбриел, и Джейк, торопясь сюда, тысячу раз убеждал себя, что мог отказаться… должен был. Зачем Гейбриелу нужна эта женщина – он звал ее Мел, – которая сбежала с другим сразу после свадьбы? Фаллон сказал, что она сумасшедшая. Вот, возможно, в чем дело.
Он больше не думал об этой женщине. Очень скоро они встретятся, и он боялся этого момента.
Джейк заснул, слушая тяжелое дыхание волчицы и шум ветра в кроне раскинувшегося над ним дерева.
ГЛАВА 33
Как они и договорились, Джейк встретил Фаллона на окраине города. Фаллон отдал ему половину обещанной суммы, остальное – когда они доберутся до Санта-Фе. Джейк знал, что никогда не получит всех денег, но его это не волновало. Фаллон никогда не увидит Санта-Фе.
Покидая город, Джейк размышлял об этих четырех днях, проведенных им в Амарилло, где он наблюдал за странной парой, нанявшей его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31