Тебе нехорошо? Или это неприятное известие так тебя расстроило?
— Да, — пробормотала девушка, отступая. — Именно. Я нахожу подобные вещи… просто омерзительными. Нельзя ли сменить тему? Поговорим о чем-нибудь другом.
— А позже? Когда ты решишь насчет своего путешествия, от которого тебя пытаются отговорить все разумные люди?
Анжи проглотила язвительный ответ и предпочла вместо этого пожать плечами. Она не позволит снова втянуть себя в спор. Не сейчас, когда она так потрясена арестом Джейка и сомнениями, не дававшими ей всю ночь сомкнуть глаза.
Да она едва могла сосредоточиться и, уж конечно, понятия не имела, что делать! Кто знает? Столько всего на нее обрушилось, и она совершенно растерялась… но сама мысль о том, чтобы сдаться, забыть о мечте, была невыносима.
О, черт бы побрал капитана Брейдена за глупость и подлость! Убить кого-то и так по-дурацки попасться! Возможно, с ее стороны это чистейший эгоизм, но в эту минуту она была слишком расстроена, слишком велико было душевное смятение, чтобы лить слезы о погибшем бедняге. Вместо этого ее одолевают мысли о погибших надеждах на независимость, на жизнь под жарким солнцем, где не придется приносить свои желания в жертву другим людям и обстоятельствам. Цель была так близка — и теперь снова ускользнула из рук, как в те времена, когда она была совсем девочкой, от которой требовали покорности и послушания.
Но если она сейчас не осуществит свою мечту, значит, суждено по-прежнему оставаться под каблуком матери или будущего мужа… Поистине невыносимая перспектива!
Нет, этого Анжи не допустит! И обязательно найдет сведущего проводника, который сумеет доставить ее в Нью-Мексико. Обязательно.
Глава 7
Прошло уже четыре дня, и начальник полиции Баджер начал терять терпение. Джейка, скованного кандалами по рукам и ногам, вытащили из тесного мешка, служившего тюремной камерой, и повели наверх. Сырые каменный стены сменились деревянными крашеными панелями. Войдя в кабинет, Джейк зажмурился от бившего в глаза беспощадного солнечного света.
Баджер, нетерпеливо барабанивший пальцами по гладкой полированной столешнице, знаком велел стражникам выйти и воззрился на заключенного из-под насупленных бровей.
— Ты слишком уж упрям! Убит человек, и тебя застают на месте преступления с ножом в руках! И еще смеешь утверждать, будто не знаешь его?
— Довольно трудно узнать человека, у которого нет лица, вы не согласны? — Джейк шевельнулся, и цепи негромко зазвенели. — По закону, меня нельзя держать в тюрьме. Я подлежу военному суду.
— Да-да, — процедил Баджер, — твое начальство уже успело меня уведомить, но я еще подумаю, прежде чем передать им тебя. Армия оставила в Новом Орлеане не слишком хорошую память о себе!
Не дождавшись ответа, полицейский, лопаясь от злости, велел заключенному отправляться в камеру и «подумать о всех неприятностях, которые свалятся на его голову», если он откажется говорить правду. Но Джейк даже не обернулся.
Интересно, что стряслось с Ринголдом? , Со времени ареста он не видел наемника. Предъявили ли Ринголду обвинение или он оказался главным действующим лицом мрачного спектакля? Вряд ли Баджер просветит Джейка на этот счет. Но если Джейку грозит суд, пусть так прямо и объявят. Он ненавидел бесплодное ожидание, долгие часы, проведенные в каморке без окон, стены которой, казалось, с каждой минутой смыкаются все теснее.
Даже книги, которые посылала Эжени, не могли рассеять терзавшую его скуку. Она приходила к начальнику, умоляя о свидании, и получила отказ, но тем не менее каждый день исправно приносила фрукты и книги. Больше он ни от кого не получал вестей, да, впрочем, и не надеялся ни на что. Кому есть до него дело?
Зато теперь у него было время подумать, хотя он не был уверен в пользе подобного времяпрепровождения. Слишком много надрывающих душу воспоминаний, слишком беспощадные мысли о прошлом… которого никакой ценой не изменишь. Странно, что почти забытые эпизоды и события теперь вернулись, чтобы мучить его по ночам. Может, стоило послушаться совета мудреца, с которым ОН познакомился на Цейлоне? Тогда Джейк был слишком молод, чтобы понять, но теперь вновь и вновь повторял слова Чабби, что на хинди означает «ключ»:
— Пока человек не познает себя, все остальные знания, приобретенные в жизни, не принесут пользы. Самое важное на свете — досконально изучить своего «внутреннего человека» и получить силу и мужество, необходимые для достойного существования. Главнее всего — не цель, не назначение, а само путешествие.
Что же, по-видимому, настала пора получше познакомиться с тем, что накопилось у него внутри, как говорил Чабби, но Джейк все еще никак не мог заставить себя сосредоточиться. Другие воспоминания, не такие идеалистичные, боролись и смешивались с духовными принципами, провозглашенными Чабби. Но если позволить себе снова и снова возвращаться к ним, давняя ярость опять возьмет верх, и поэтому Джейк закрыл глаза и мысленно представил себе маленький клочок земли в Нью-Мексико, теперь принадлежавший ему.
Мирное тихое местечко под сенью гор Сан-Андрее — все, что осталось у него, если не считать воспоминаний.
Он успел немного забыться, когда в коридоре прозвучали чьи-то шаги и в замочной скважине со скрежетом повернулся ключ. Джейк встрепенулся и поспешно сел на узком тюремном топчане.
— Брейден, к тебе посетитель. Только не разевай рот и подбери слюни: это не та хорошенькая девчонка, что каждый день околачивается под окнами участка.
Несколько удивленный тем, что на этот раз его не заковали, Джейк под присмотром охранников снова побрел в кабинет Баджера. Начальник полиции был мрачен как туча и при виде Джейка молча мотнул головой в сторону окна, где стоял человек с заложенными за спину руками.
— Коуди! — с нескрываемым удивлением выпалил Джек, узнав широкополую фетровую шляпу и куртку с бахромой.
Светловолосый разведчик, резко обернувшись, стащил с головы видавшую виды шляпу и расплылся в улыбке.
— Он самый. Прослышал, что здесь, в Новом Орлеане, апачи ухитрились затеять беспорядки, вот меня и потянуло самому проверить, где тут собака зарыта. Чертовы полицейские болваны! Любой индейский мальчонка и то лучше нарисовал бы знаки на ноже!
— Но послушайте, мистер Коуди, — запротестовал Баджер, — у нас есть показания эксперта. Весьма знающий человек и утверждает, что орудие убийства настоящее.
— Настоящая подделка, сэр. Вы сомневаетесь в моем суждении?
— Ну… собственно говоря…
— Наверняка нет, поскольку я занимаю пост командира армейских разведчиков куда дольше, чем вы просидели в этом кабинете.
Коуди улыбнулся, но в оскале зубов было нечто настолько неприятно-хищное, что Баджер предпочел промолчать Коуди снова обратился к Джейку:
— Как уже было сказано, я услышал, всю историю о своего друга, который посчитал, что я сумею помочь распутать это дельце.
— Но что ты делаешь в Новом Орлеане? Я думал, ты во еще обретаешься в Нью-Йорке, с тех пор как Бантлин про славил тебя в «Уикли».
Коуди слегка покраснел и смущенно ухмыльнулся.
— Ну не чертов ли писака?! Поверишь, я вертелся, как, вор на ярмарке, с тех пор как он начал сочинять эти дурацкие истории обо мне, да еще ухитрился их издать. Поэтому здесь: редактор «Пикеюн» пригласил меня выступить на сборище журналистов. Неплохо для парня, всей школой которому была «пони-экспресс»?
— Недаром говорят, что Буффало Билл Коуди в последнее время совсем затмил славой президента Гранта!
— Черт побери, Брейден, речь сейчас не обо мне, а о тебе. Здешний начальник полиции считает, что я вожу его за нос и использую служебное положение в личных целях.
— Вот именно, мистер Коуди, — грубо рявкнул Баджер. — Вернее, не столько вы, сколько полковник Паттерсон. Полицейские, проследившие за мистером Ринголдом до самого места преступления, обнаружили у трупа стоявшего на коленях капитана Брейдена с ножом в руках. По мне, лучшего доказательства не найти. Но армия… А-а, что говорить, я умываю руки.
Джейк спокойно разглядывал разъяренного начальника. Теперь понятно, почему Ринголда не арестовали. Но по какой причине за ним следили?
Он не произнес ни слова, пока Коуди объяснял, что это дело подлежит военной юрисдикции и, поскольку Брейден официально все еще служит в армии, гражданское правосудие не имеет к нему никакого отношения.
— Кстати, полковник Паттерсон — мой хороший друг. Мы не раз сражались бок о бок с проклятыми апачами, и будь я проклят, если это боевой нож! Судя по раскраске, это церемониальный кинжал для обряда посвящения в воины. Ни один уважающий себя апачи не станет снимать им скальп.
Баджер вскочил было, но сдержался и сухо объявил:
— Поскольку мне приказано освободить Брейдена, не вижу смысла в дальнейшем споре, мистер Коуди. Можете идти, хотя, если вам так уж хочется отправляться на обед с достойными редакторами «Пикеюна», то вы, капитан Брейден, обязаны покинуть наш город в сорок восемь часов. Предлагаю купить билеты на следующий же пакетбот или добираться до Нью-Мексико верхом.
— Думаю, что он сам мечтает о том же.
Джейк вышел на улицу и облегченно вздохнул полной грудью.
— В этой гнусной камере чертовски темно. Спасибо, что спас меня, Коуди.
Долг платежом красен, — ухмыльнулся Коуди. — Помнишь, в тот раз, когда меня сцапали anaчи? Это тебе не какой-то городской олух-шпак, не умеющий отличить боевого ножа от зубочистки! Слушай, Джейк, я понятия не имею, что здесь творится, и в телеграмме Паттерсона ничего не сказано, только, чувствую, если ты останешься в Новом Орлеане, быть беде.
— Я все равно собирался вернуться, — заметил Джейк выбивая пыль из шляпы и косясь на уличную табличку, прежде чем свернуть на Кастомхаус-стрит. — Думаю, в отеле для меня уже оставлены инструкции.
— Как пить дать. Паттерсон хоть и педант, все же свое деле знает. Если хочешь немного побыть в моей компании, отправимся вместе к реке после проклятого собрания. На сегодня назначены пароходные гонки. «Роберт Ли» против «Начеза» Оба идут из Мемфиса под всеми парами. Я ставлю на «Начез»
— Ну а я лучше поберегу денежки для собственной гонки, подальше отсюда. Думаю, мне понадобится каждый цент.
— Трудно сказать, чем все дело кончится, — покачал головой Коуди, — но в случае чего держу пари, что выиграешь ты.
Попрощавшись с другом, Джейк вернулся в отель «Сен-Шарль», где снимал номер. Отель располагался в старинном все еще крепком и красивом здании, прекрасно сохранившемся даже после пребывания здесь войск северян. Командующим в то время был генерал Бенжамен Батлер, и здесь располагалась его штаб-квартира до самого окончания войны и начала Реконструкции Юга. Ныне все свидетельства оккупации были тщательно уничтожены и отель с его портиком в коринфском стиле и огромным куполом напоминал римский собор Святого Петра.
Едва он ступил в вестибюль, как навстречу шагнула элегантно одетая дама. Джейк досадливо поморщился, узнав Миньон Линдси даже под вуалеткой модной шляпы.
— Капитан, прошу вас уделить мне несколько минут.
— У меня не слишком много времени, миссис Линдси, так что, возможно, чуть позже…
— Умоляю, мистер Брейден.
Уловив отчаяние в голосе женщины, Джейк мгновенно смягчился, повел ее в укромный уголок, где под пальмами в горшках стоял маленький диванчик, и терпеливо дожидался, пока она объяснит цель своего прихода.
— Я пришла сюда умолять вас помочь нам. Моя дочь настаивает на поездке, и никто и ничто не может отговорить ее от этого решения.
— Мэм, я уже беседовал на эту тему с мисс Линдси и вряд ли могу добавить что-то новое.
— О нет, капитан, вы не так меня поняли, — тихо рассмеялась вдова, так что вуалетка легонько затрепетала. — На этот раз я пришла, чтобы просить вас стать нашим проводником. Если вы согласитесь… то… в свете всего случившегося… достаточно подробно описанного в газетах… Анжелика, вполне возможно, откажется от своей затеи. И поскольку так и не нашла никого, хотя бы отдаленно подходящего для подобной миссии, наверняка прислушается к доводам разума и потеряет всякое желание пускаться в опасную авантюру.
— Понятно.
— Рада поговорить с умным человеком. Джейк раздраженно хлопнул шляпой по бедру.
— Видите ли, мадам, мне не до ваших игр. У меня полно дел, и при первой же возможности я отсюда уезжаю. Постарайтесь отыскать другого самоубийцу.
— Вряд ли, капитан, моя просьба так уж тяжела для вас. Вы постоянно твердите, что были большим другом моего покойного мужа. Странно, что безопасность его дочери так мало вас волнует. Похоже, я ошиблась в вас.
— Совершенно верно, мадам, если считаете, что непонятно откуда взявшиеся угрызения совести и чувство ложной вины заставят меня плясать под вашу дудку.
— В таком случае нам больше нечего сказать друг другу.
— Именно, — кивнул Джейк.
Вдова рассерженно устремилась к выходу, где возле изящного экипажа уже поджидал ливрейный лакей. Как верно судил о ней Джон! Беспринципна и настойчива, словно индейская скво, готовая по трупам пройти, лишь бы добиться своего!
— Видит Бог, Джейк, — сухо заметил он когда-то, — я собственными руками испортил все что мог. Ты, должно быть, не помнишь мою жену Миньон. Я так и не развелся с ней. Красавица. Элегантна. Умна. Но ненавидела здесь каждый камешек. Выходя за меня, воображала, что здесь такие же цивилизованные места, как в Новом Орлеане, где мы встретились.
Глаза Джона затуманились, и он долго вертел сигару, невидящим взором глядя куда-то вдаль, словно там таилось прошлое.
— Я был упрям как бык и не желал отступать даже на дюйм. Велел ей либо вернуться во Францию, либо не ныть у меня над ухом день и ночь. Она так и сделала. И увезла наше дитя. Все эти годы я посылал деньги, чтобы они вернулись, но так и не увидел их ни разу. Боже… как давно это было. Время утекло песком сквозь пальцы. Конечно, иногда писал и письма, но сам знаешь, не очень-то я поднаторел в этом деле. Но теперь я смогу загладить свою вину. Оставляю ей ранчо.
— Своей жене? Сам ведь говорил, что она терпеть не может здешних мест, а за последние девятнадцать лет Нью-Мексико не слишком изменился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12