Кейт было тогда четырнадцать лет, но в ту ночь она поняла, что храбрость может выглядеть по-разному. Некоторые кричали, чтобы подбодрить себя, некоторые всё сносили молча. Мама же держалась за свой аристократизм. Кейт плюнула бы смерти в лицо; мама перед лицом смерти разливала чай.
И только потому, что Кейт понимала одиночество и мужество матери, она была готова примириться с элегантной английской чванливостью и скукой. Но она не была уверена в том, на сколько хватит ее терпения.
Беседа с мистером Поггсом заняла почти всю вторую половину дня. Руководить предприятиями через океан было сложно и обременительно, но Кейт обещала матери, что пробудет в Англии шесть месяцев и только потом уедет в Сан-Франциско.
Прошло уже больше месяца с тех пор, как они прибыли в Лондон, и все это время Кеш как-то удавалось вести семейные дела с помощью почты. Согласно завещанию отца, контроль за состоянием семьи Грей переходил в руки Кейт. Она должна была наблюдать за капиталовложениями в судовую компанию, в ранчо в Калифорнии, в нью-йоркском банке и теперь на железной дороге. Отец сказал, что богатство нужно рассредоточивать. В эту мысль он верил даже больше, чем в необходимость учиться. Кейт помнила его уроки.
— Моя семья, Кейт, выращивает в Вирджинии хлопок и табак, используя труд рабов. Вот почему я уехал оттуда. Я не могу мириться с рабством, а моя семья не может без него жить. Мы вложим свои деньги в разные предприятия и поэтому не будем зависеть от одного или двух источников. Близится борьба, Кейт, и эта борьба будет жестокой, потому что Юг поставил все свои средства на одну, вовсе не выигрышную карту.
Кейт сидела за столом из вишневого дерева, а мистер Поггс тем временем дописывал свой доклад по поводу акций железной дороги. Они были знакомы уже несколько недель, и за все это время его лицо потеряло свое величественное выражение только однажды — в момент их знакомства. Тогда Кейт пожала ему руку и тут же принялась давать распоряжения по поводу переписки с ее юристами в Нью-Йорке и Сан-Франциско. Когда она закончила, мужчина сидел, уставившись на нее и открыв рот. Потом он закрыл его и принялся говорить.
— Я полагал, что у вас будет консультант, — сказал он.
— Консультант?
— Человек, который снимет бремя деловых забот с ваших плеч, мисс Грей.
— Мистер Поггс, у меня есть консультанты в Нью-Йорке, Сан-Франциско и Лондоне, но окончательные решения я принимаю сама. Если вам трудно смириться с этим фактом, скажите об этом прямо сейчас, и я подыщу кого-нибудь другого, кто мог бы заняться вашей проблемой.
Мистер Поггс чуть не упал в обморок от страха, что может потерять такого богатого клиента. Речь о мужчинах-консультантах больше никогда не заходила. И если поначалу Поггс был с Кейт вежливо-терпеливым, то, поработав с ней пару недель, он стал относиться к ней с уважением.
Мистер Поггс должен был пообедать с ними, затем переночевать в деревенской гостинице, а утром отправиться в Лондон. Поэтому обед оказался весьма приятным для Кейт. В то время как мать на своем конце стола жаловалась, что леди Джулиана относится к ней с пренебрежением, Кейт могла поговорить с адвокатом о новом клипере. К сожалению, мистер Поггс рано откланялся, и остаток вечера Кейт была обречена провести в гостиной в обществе дам.
Из всех троих больше всех утомляла Офелия, которая металась от дивана к окну, как безумная. Обычно, проведя утро в объятиях своего маркиза, она становилась мечтательной и весь день была чрезвычайно довольна собой. Сейчас она скручивала в руках свой огромный носовой платок, будто бы это была половая тряпка, кусала губы и расхаживала по комнате. Кейт наблюдала за ней и ожидала с минуты на минуту какого-нибудь столкновения. Сначала Офелия задела своей юбкой фарфоровую вазу на подставке. Затем юбка налетела на чайный сервиз из мейсенского фарфора. Потом атаковала бронзовую подставку для дров у камина. Офелия развернулась так резко, что кринолин подпрыгнул. Кейт поставила чашку с чаем на край стола, поднялась с кушетки и затопала ногами по юбке кузины, когда ее край уже был охвачен огнем. Офелия подпрыгнула и пронзительно взвизгнула.
— Кейт, что ты делаешь?
— Спасаю тебя, не хочу, чтобы ты сгорела.
Мама и тетушка Эмелайн хором завели «О Боже!». Офелия отпрыгнула от огня, поблагодарила Кейт и снова начала метаться по комнате. Спустя полчаса она все еще продолжала заниматься этим, поэтому Кейт извинилась и поднялась к себе в комнату.
Очень скоро она отпустила горничную, а сама устроилась в постели с книгой на коленях. Это была «Ромео и Джульетта». До тех пор пока герои и любовь находились на страницах книг, они были неопасны. На улице весь день по небу плыли грозовые облака, а сейчас наконец начался ливень. От раскатов грома дрожали оконные рамы, дул ветер, и капли дождя барабанили по стеклам. Последние слова, которые она прочла перед тем, как уснуть, очень подходили к грозовой ночи: «У бурных чувств неистовый конец. Он совпадает с мнимой их победой».
Сквозь сон Кейт почувствовала, как что-то упирается ей в ребра. Она вытащила книгу из-под одеяла и положила ее на пол. Ливень стал еще более яростным. Вода за окнами лилась стеной. Кейт натянула одеяло на голову, а потом услышала громкий скрип. Он исходил от искривившейся доски в полу прямо напротив ее двери. Она знала об этом, потому что ей приходилось переступать через нее, когда она старалась украдкой скрыться от послеобеденных визитеров.
Ей стало любопытно, кто бы это мог проснуться посреди ночи. Кейт завернулась в одеяло и на цыпочках подошла к двери. Она слегка приоткрыла дверь и одним глазом стала подглядывать в щель. Она смогла увидеть только темный качающийся кринолин в конце неосвещенного коридора — юбка направилась к входной двери и исчезла.
Кейт закрыла дверь и поспешила в теплую постель. По дому бродила Офелия, и даже не обладая богатым воображением, можно было догадаться почему. Несколькими минутами позже подозрения Кейт подтвердились, когда она услышала, как пол у ее дверей скрипнул два раза.
— У нее не больше здравого смысла, чем у гамлетовской Офелии, — тихо пробормотала Кейт. — Требовать от нее благоразумия значило бы требовать слишком многого. — Она несколько раз взбила подушку, но ее раздражение продолжало расти. — Рыскать тайком по дому, да еще привести его сюда, когда мама и тетя Эмелайн находятся в двух шагах. — Кейт сунула голову под подушку и закрыла уши обеими руками, как будто бы это могло помочь ей прогнать мысли о находящихся за соседней дверью мужчине и женщине. — Она поплатится за это — ясно как Божий день.
Тиканье часов у ее кровати и завывание ветра за окном не давали ей уснуть, но через час она все же задремала. В два часа ночи пол снова скрипнул, Кейт вздрогнула и проснулась. На этот раз она со стоном накрылась одеялом с головой, а потом перевернулась на живот и заставила себя читать отрывки из «Илиады», пока не уснула.
Во сне она задыхалась. Кейт проснулась от кашля, и ощущение удушливого дыма стало ужасающе реальным. Серый горячий дым клубами просачивался в комнату из-под двери. Вскочив с кровати, Кейт надела тапочки. Набросив халат, она кинулась к двери и приложила к ней руку. Прохладная. По опыту пожаров в Сан-Франциско Кейт знала, что нельзя открывать дверь, не проверив ее сначала.
Приоткрыв дверь, Кейт стала задыхаться от дыма, окутывающего ее. Она захлопнула дверь и подбежала к комоду. Вытащив оттуда полотенце, она смочила его водой и обвязала им нос и рот. Открыв дверь во второй раз, она услышала крики, доносившиеся снизу. Не впадая в панику, Кейт встала на четвереньки и выползла в коридор.
Ей было трудно дышать из-за дыма. Справа из комнаты Офелии доносились шипение и треск, оттуда тянуло жаром и были видны танцующие языки пламени. Кейт свернула налево и направилась к комнате матери. Ровное потрескивание и гудение огня заглушали крики. Она увидела мать, которая, съежившись, стояла в дверях и старалась помочь тете Эмелайн удержаться на ногах. Кейт схватила мать за руку.
— Кейт! Слава Богу!
— Спускайся вниз и помоги мне с тетей Эмелайн, мама! У нас мало времени.
София закашлялась, но смогла произнести имя Офелии.
— Огонь в ее комнате, — сказала Кейт. — Нам нужно выбраться отсюда. Поторопись!
Кейт с силой потащила ее вниз, и у Софии не оставалось другого выбора, кроме как последовать за ней. Они вместе выбрались из коридора, наполовину неся тетушку Эмелайн на себе. На лестнице воздух стал чище, и они смогли подняться на ноги. По лестнице наверх бежали дворецкий и Тернпенни. Их ночные колпаки сбились набок, а белые пижамы были забрызганы водой из бадьи, которую они тащили наверх.
Сбегая вниз по лестнице, Кейт чуть было не столкнулась с мужчинами, которые несли воду наверх. Когда она, мама и тетя Эмелайн добрались до первого этажа, горничные набросили на них одеяла, и они выбежали на улицу под прохладу ливня. Они тут же промокли под дождем, но все равно побежали за дом, к конюшням. Горничные тут же взяли на себя заботу о Софии и тетушке Эмелайн.
Все трое еще долго задыхались от дыма и дрожали от холода.
Через несколько минут, несмотря на то что ее легкие и кожа горели, а одеяло тащилось по земле позади нее, Кейт снова вернулась в дом. Она стала подниматься по лестнице, прижимая к лицу мокрое полотенце. В коридоре дым был настолько густым, что ей снова пришлось ползти. Под дождем она замерзла, а теперь снова почувствовала жар близкого огня. Она столкнулась с Тернпенни, который шел по коридору и заглядывал в каждую комнату. Кучер остановил ее:
— Мисс, я не могу найти леди Офелию. Боюсь, что она все еще у себя.
— Продолжайте искать, — сказала Кейт. — Я посмотрю, может быть, она вышла на улицу.
На улице Офелии не было. Промокшие насквозь слуги бегали мимо нее, вынося из дома серебро, картины, мебель. Горничные плакали и помогали носить воду, но Офелии нигде не было. Кейт продолжала поиски, но в ней росло чувство страха. Она представляла кузину заживо горящей в огне. В желудке у нее бурлило, легкие слабели, но она снова и снова возвращалась в дом и поднималась наверх.
Тернпенни полностью отдался спасению дома. Вместе с другими мужчинами он гасил огонь водой. Кейт увидела стену пламени на том месте, где находилась дверь в комнату Офелии. Тернпенни пронзительно закричал:
— Бесполезно, мисс. Мы не можем попасть в комнату леди Офелии.
Кейт закрыла лицо руками и закашлялась. «О Господи! Господи, нет! Пожалуйста, Боже, нет». Чувствуя, что от страха силы оставляют ее, Кейт покинула этот ад.
Кейт, пошатываясь и наступая на полы собственного халата, вышла из дома, пересекла лужайку и прильнула к стене конюшни. Дрожа и всхлипывая, она стояла съежившись, а потом опустилась на колени. Она чувствовала, как у нее внутри рождается душераздирающий вопль, когда она представляла, как сгорает Офелия. Она в отчаянии прижала руки ко рту, чтобы заглушить вырвавшийся наружу крик. Крик заполнил все ее существо, он разрывал ей горло. Она судорожно глотала воздух в то время, как очередной всхлип поднимался изнутри. Она всхлипывала и всхлипывала и уже не помнила, сколько времени это продолжалось.
Через некоторое время ветер взметнул ее волосы, и мокрая прядь хлестнула ее по лицу. Она отбросила ее назад. Прижавшись щекой к стене, она била по кирпичам кулаком. Боль помогла ей прийти в себя, и Кейт перевела дыхание. Она не может оставаться здесь и хныкать. Офелия мертва, но остались другие, и им нужна помощь.
Цепляясь за стену, она смогла подняться. Она сделала несколько глубоких вдохов, вытерла халатом лицо и подняла одеяло. Руки ее по-прежнему тряслись, из глаз текли слезы, но она присоединилась к прислуге Мэйтленд Хауза и стала помогать наполнять ведра водой.
Она не знала, сколько времени она провела под дождем. Кейт понимала одно: ее руки онемели от холода точно так же, как от шока онемели ее чувства. Она качала воду, сосредоточив свое внимание на непрерывном движении ручки насоса, пока не услыхала стук копыт и не увидела въезжавший во двор фургон.
Гроза уже заканчивалась, когда во дворе конюшни появились несколько всадников, а за ними въехал фургон, заполненный людьми. Мальчик работавший в конюшне, сменил ее у насоса. Кейт подняла промокшее одеяло и побежала встречать вновь прибывших. Мужчина, ехавший впереди, натянул поводья и наклонился к ней:
— Все целы? Где леди Офелия? Это был де Гранвиль.
Кейт вытерла с лица капли пота и дождя и прижала одеяло к шее.
— Она сгорела… сгорела в огне. — Ее голос показался ей каким-то мертвым и далеким.
Де Гранвиль спрыгнул с коня. Он пробежал мимо, даже не посмотрев на нее, и скрылся внутри дома. Кейт сосредоточенно поднимала и опускала ноги, поднимала и опускала. Дождь почти прекратился и лишь слегка моросил, когда де Гранвиль снова появился на пороге. Его лицо почернело от копоти, и от дождя на щеках образовались разводы.
Маркиз обратился к человеку по имени Фальк. Кейт подошла к ступенькам в тот момент, когда маркиз и другой мужчина разговаривали с дворецким Мэйтленд Хауза Кросстуэйтом. Кейт стояла на ступеньках в каком-то оцепенении и наблюдала за попытками маркиза Ричфилда спасти Мэйтленд Хауз.
Наконец, она собралась с силами, вошла в дом и поднялась наверх. Благодаря быстрым действиям и сильному дождю огонь не распространился дальше комнаты Офелии, но перед тем как слуги и люди маркиза смогли его полностью потушить, пламя проникло в комнату Кейт.
Коридор превратился в обуглившуюся черную пещеру. Мимо нее прошли несколько мужчин, выносивших обгоревшие доски. Она шла вперед. Пол становился все горячее, но она продолжала идти, устремив взгляд на ту дыру, где раньше была дверь в комнату Офелии.
Перед ней возникла белая шелковая стена. Она подняла взгляд и увидела маркиза де Гранвиля. Его лицо было испачкано потом и сажей, а рубашка, промокшая от пота и дождя, прилипла к груди. В свете свечи его зеленые глаза блестели. Кейт сделала шаг в сторону, намереваясь отыскать Офелию, но маркиз снова преградил ей путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40