* * *
В квартире все было так привычно и буднично, что у Лизы закружилась голова. Она не спала ночь, она несколько раз пережила смертельный ужас; больше всего на свете ей хотелось принять душ и завалиться спать на родной диван.
Алена, уходя, оставила на кухонном столе записку: «Позвони, когда придешь! И включи телефон!»
Карты нашлись на тумбочке в Лизиной комнате. Лиза взяла их между ладоней, крепко сдавила; некстати вспомнился тот день, когда Алена здесь, в этой самой комнате, наставляла молодых насчет ремонта, Пашка с сонным видом сидел на подоконнике, а девочка Света переминалась с ноги на ногу, заранее со всем согласная, смирная, обыкновенная до зубовного скрежета…
Была ли Света персонажем? Как определить, кто из твоих ближних – человек, кто информационный фантом, кто ожившая вещь?
Она вытащила телефон, чтобы позвонить Горохову, но обнаружила, что аккумулятор сел. Отыскав зарядное устройство в ящике письменного стола, Лиза подключила его к розетке и снова без сил опустилась на диван.
Она не желала зла ни Свете, которую едва знала, ни Пашке, который вырос на ее глазах. Она понятия не имела, что делать теперь и что будет с Аленой. Хотелось закрыть глаза.
Колода пересыпалась легко, как новенькая, обгоревшие кромки щекотали ладонь. Лиза тщательно перетасовала ее, подтянула поближе диванную подушку и принялась раскладывать. Для дома, для дамы, для сердца. Что было, что будет, чем сердце успокоится; в летнем лагере они с девчонками, помнится, знатно гадали на королей…
Требовательно позвонили в дверь. Еще раз и еще. Лиза неудачно повернулась на диване, и разложенные на подушке карты соскользнули, перемешались.
Она не думала открывать. Незваный гость не думал снимать палец с кнопки звонка.
– Я знаю, что вы дома!
Резкий женский голос. Сейчас сбегутся все соседи; суббота, три часа дня, скандал на лестничной площадке.
– Я знаю, что вы дома! Отпирайте, или я вызову милицию!
Лиза поежилась. Босиком пошла к двери.
– Откройте!
– Кто там?
Звонок оборвался. Лиза посмотрела в глазок и увидела девушку пышных форм, яркую блондинку; вместо фиолетового платья на ней было теперь бирюзовое.
– Это кто? – спросила блондинка несколько растерянно. – Мне надо Алену Дмитриевну!
– По какому вопросу? – поинтересовалась Лиза.
– По такому вопросу, что я беременна от ее сына! – блондинка говорила громко и внятно. – По такому вопросу, что она его от меня скрывает!
Лиза на цыпочках отошла от двери. Вернулась в свою комнату, включила мобильный телефон, не отсоединяя от розетки.
– Алло, – вальяжно сказал Горохов.
– У меня, кажется, началась комедия абсурда, – с нервным смешком сказала Лиза.
– А что карты?
– Карты?
Лиза посмотрела на диван. Карты рассыпались и частью упали на пол. Все лежали рубашками кверху.
– Я сейчас, одну минуту…
Снова грянул дверной звонок.
Лиза торопливо собрала колоду. Пересчитала; одной карты недоставало.
Звонок не унимался. В помощь ему заголосил мобильный.
– Алло?
– Лиза! – Алена не скрывала раздражения в голосе. – Почему ты не звонишь? Где ты?
– Дома…
– Слава богу! Пашка вернулся?
Лиза поперхнулась. Алена отлично помнила, что у сводной сестры нет ключей от квартиры.
– Я тебе перезвоню, – Лиза дала отбой. На лестничной площадке слышались, кажется, уже голоса соседей.
Она снова пересчитала карты. Одной не хватало; Лиза встала на четвереньки и заглянула глубоко под диван.
Карта лежала рубашкой кверху почти у самой стены. Лиза потянулась, нащупала гладкий прямоугольник, подтянула к себе.
Перевернула, открывая карту.
Это были две строчки из восьми цифр. Или восемь колонок по две цифры. Или восемь пар, разделенные точками. Цифры не были ни датами, ни номером телефона, они не имели смысла и вместе с тем показались Лизе чрезвычайно знакомыми.
Трясущимися руками она быстро перемешала колоду. Сбросила подушку на пол и разложила карты на вытертой диванной обивке. Выпала та же карта: цифры, красно-коричневые, в стилистике простейшего табло.
Она разложила во второй раз. В третий. Колода поддавалась все хуже, слипалась, норовила выскользнуть из рук. Выпадала все время одна и та же карта; Лиза тупо смотрела на нее и не могла понять. Колода, изловчившись, все-таки съехала с края дивана и рассыпалась по полу.
Дверной звонок не умолкал ни на секунду. Лиза набрала номер Горохова.
– Денис, я ничего не могу понять, здесь цифры.
– Какие цифры?
– Три, один, точка, пять, два… Три, три, точка… Что мне делать? Здесь новая Пашкина любовница, она переполошила весь дом, скоро вернется Алена… Что мне делать?
– Зависит от того, что вы хотите получить в результате.
– Хочу все вернуть обратно!
– Да, – помолчав, сказал Горохов. – Вам надо к Хозяину. Но я не уверен, что он вас примет.
– Примет!
Она заметалась по комнате. Взяла сумку. Отложила, заметив пятно крови. Снова взяла. Торопливо собрала колоду, сунула в карман джинсовой юбки. Обулась в прихожей, на всякий случай взяла теплую куртку и, секунду помедлив, распахнула дверь; на лестнице, свешиваясь с перил и поднимаясь на цыпочки, живописно располагались соседи, а в центре их внимания пыхтела раскрасневшаяся блондинка. Она давила на кнопку звонка и после того еще, как Лиза выбралась из квартиры.
Соседи оживились.
– Вы же видите, она не в себе, – сказала им Лиза. – Вы же видите, человек ломится в чужой дом – хоть бы участкового вызвали, что ли!
– Я сама пойду в милицию! – рявкнула блондинка. – Ваша семейка вся заодно! Где Павел? Я беременная!
– Павла нет дома, – любезно сообщила Лиза. – И не будет. Я его убила, иду сдаваться, – в доказательство она потрясла свернутой теплой курткой.
Соседи весело заржали. Блондинка выпучила глаза:
– Вы его не спрячете! Даже на том свете! Он обещал мне жениться – вот пусть и женится!
Лиза воспользовалась ее замешательством и сбежала вниз по ступенькам.
Мир вокруг был очень ярким. Синяя и желтая плитка на лестничных площадках, красные перила, зеленые стены; странно, Лиза никогда раньше не замечала, в какие тропические тона окрашен обыкновенный городской подъезд. Разве что в детстве, когда она вдруг будто забывала, кто она, и привычные вещи казались новыми, а собственное имя – странным. Но в детстве это чувство было жутким, как падение, а теперь она удивленно оглядывалась, как человек, впервые снявший очки с очень грязными стеклами.
Она вышла во двор и на секунду остановилась, пораженная потоком свежего воздуха, силой и уверенностью солнечного света, совершенством птичьих голосов. Она слабо улыбнулась – и поняла, что не улыбалась уже много дней, что лицо ее отвыкло улыбаться и нужные мышцы едва не атрофировались. Она зашагала через двор, отлично помня и понимая, что Пашка убил Свету и погиб сам, что Алена еще ничего не знает, и жизнь с каждым шагом становилась прекраснее – может быть, потому, что каждый шаг приближал к пропасти.
* * *
Сиреневый куст еле вздрагивал пыльными листьями. Солнце стояло еще высоко, небо оставалось чистым, и зонтика не было в сумочке. Лиза решительно шла к остановке маршруток; огромная улица была пуста, желтая бабочка сидела на асфальте, на белой полоске дорожной разметки. В пыли у скамейки валялся измятый пластиковый стаканчик. В окошке будки обменника светились, как у кошки, глаза сидельца Игоря.
Лиза подошла. Игорь смотрел на нее снизу вверх, почти подобострастно.
– Я хочу поехать к Хозяину, – сказала она.
– Я тоже, – сразу согласился Игорь. – Но это нельзя, если он не зовет.
– Меня он звал.
– Однажды звал, и вы к нему ездили. А второй раз он вас не звал.
– У меня проблемы, – сказала Лиза. – Гораздо серьезнее, чем были раньше. Я уже не хочу быть человеком. Меня устраивает роль персонажа второго плана.
– Вы напрасно так говорите, – сказал Игорь шепотом. – Быть человеком – круто. Я бы хотел. Но я не могу.
– Вы правда – курс доллара?
– В прошлом, – Игорь торопливо кивнул. – В прошлом – курс доллара, это было трудное время, меня так бросало…
Он поднял глаза, будто мысленно обращаясь к высшей силе. Лиза, почти против воли, вслед за ним тоже подняла голову и увидела доску над обменником с сегодняшним курсом валют: три, один, точка, пять, два. Три, три, точка, девять, ноль…
Она сдавила колоду карт в кармане, так что обгорелые кромки врезались в ладонь.
– Очень хороший курс, – оживился Игорь, проследив за ее взглядом. – Хотите купить доллары, евро?
– Игорь, – сказала Лиза. – Что мне теперь делать? Вы должны знать.
– Идти до конца, конечно, – будто иллюстрируя свои слова, он подался вперед, к решетке. – Быть человеком… круто. Завидую.
– А почему круто? В чем крутизна? – Лиза склонилась к окошку и взялась за решетку так крепко, будто не Игорь, а она была здесь заключенной.
Кассир мигнул. Секунду молчал, будто никак не мог решиться.
– Персонажи живут по вертикали, – сказал наконец. – От события к событию, от перипетии к перипетии. Вещи живут по горизонтали – только тем, что есть сейчас, они увязают во всем, что творится вокруг, быт ли это, ремонт ли, болезнь или любовь – они увязают, как в битуме. Тени вообще не живут… Проклятия… я не знаю толком, и не будем о них. И только человек, насколько мне известно, способен жить сразу во многих измерениях. Только человек способен радоваться солнечному свету сейчас – и встрече с другом завтра. Быть человеком – прекрасно, Елизавета. Если Хозяин сказал, что вы способны им стать, – почему вы отказываетесь даже пытаться?
Лиза закусила губу:
– Потому что сериал сопротивляется.
– Это хорошо, значит, вы все правильно делаете.
– Да, но гибнут люди… Ладно, пусть даже персонажи, но они гибнут…
– Вы сочувствуете полюбившимся персонажам, когда они погибают. Это правильно. Так и люди ведут себя.
– Но ведь я – причина их гибели!
– Это вам так кажется. На самом деле сериал сам знает, кого и когда убить…
Игорь говорил горячо и убедительно. Лиза закусила губу, чтобы удержать слезы, и отошла от окошка.
На дороге по-прежнему не было ни единой машины. И ни единого прохожего. Лиза встала у кромки тротуара, дожидаясь трамвая, высматривая его, – но минута шла за минутой, и ничего не происходило.
Ноги перестали держать ее. Она тяжело опустилась на край лавочки, вытащила карты и разложила прямо здесь, на коленях, на юбке. Выпала новая карта.
Это был текст, который она помнила наизусть, текст, напечатанный косо, по диагонали, поверх неясных карандашных схем: «…человек, через внешний облик которого передается его внутренний мир, характер, психологическое состояние, а также человеческое тело, передача движения…»
Она заново перетасовала колоду.
«…внутренний мир, характер, психологическое состояние, а также человеческое тело…»
Зазвонил телефон в перепачканной кровью сумке.
– Алло!
– Лиза, у нас проблемы, – сдавленным голосом сказал Горохов. – Быстро идите в ближайшее отделение милиции.
– Куда?!
– Идите в милицию, признавайтесь в убийстве племянника.
– Что?!
– Если вас сейчас запрут – может быть, спасетесь.
– От чего?
– Нет времени!
– Но я его не убивала! Я не убивала…
– Делайте, если хотите жить!
Запищали короткие гудки. Лиза встретилась взглядом с Игорем, наблюдавшим за ней из глубины своей будочки.
– Трамвай не придет? – спросила она.
Игорь отрицательно помотал головой.
Лиза встала и, пошатываясь, двинулась к метро. Туда, где должно быть метро. Куст сирени служил ей ориентиром; вот прошел прохожий, а вот сразу трое. Вот прокатила, сигналя, машина по тротуару. А вот уже толпа, как много людей, тени на асфальте, фантики возле урны, дети с шариками из «Макдоналдса», троллейбус…
– Елизавета Николаевна!
Она обернулась. Человек с острыми глазами, похожий на следователя в штатском, как их изображают в кино, – этот самый человек поднялся со скамеечки у края газона.
– Елизавета Николаевна, можно вас на пару слов?
Она открыла рот, чтобы ответить, может быть, отрицательно и резко – но в эту минуту ее захватили сзади, зажали рот, чем-то брызнули в лицо, и она отключилась.
* * *
Когда ее втолкнули в подвал, она соображала еще очень плохо, и ноги подкашивались через шаг. Ее вели или тащили с двух сторон двое мужчин в медицинских перчатках; в подвале горели под потолком голые лампочки, вдоль стен тянулись трубы, крашенные серо-зеленой краской, и черные кабели. Пол был бетонный, с редкими подсохшими лужами, каждая – в белом неровном ободке кристаллизовавшейся соли.
На полу, в кольце света под яркой лампой, сидел Горохов: оба глаза в кровоподтеках, губы в крови, глаза мутные; руки его были скованы за спиной милицейскими наручниками.
– Денис! – Лиза только теперь испугалась.
– Попали, – только и сказал Горохов. И отвернулся, будто не желая смотреть ей в глаза.
Лизу отпустили. Она пристроилась рядом с Гороховым, вытащила платок из сумки и попыталась промокнуть его все еще кровоточащее, надорванное ухо. Он мотнул головой:
– Не надо.
– Денис…
– Что сказали карты?
– Не знаю. Я не успела. Я не поняла.
Горохов зарычал сквозь сомкнутые зубы.
Лиза потрясла головой. К ней возвращалась способность смотреть без головокружения и соображать без длинных пауз; вокруг в полутьме происходило что-то, собирались люди, их туфли то уверенно, то опасливо ступали по бетонному полу: мужские летние туфли, пыльные кроссовки, пляжные сандалии, женские мокасины и даже туфли-лодочки на шпильках. Прокатился, поскрипывая колесиками, сервировочный столик. Щелкнула зажигалка, загорелась одна свеча, другая, и скоро на полу вокруг Лизы и Горохова вырос целый лес горящих свечек. Противный звук мелка по бетону заставил ее поежиться: несколько рук взялись выписывать на полу знаки, круги и треугольники, и Лиза с Гороховым оказались в кольце меловой вязи.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8